Марта 2001 г. Москва, Россия

 

Мистер Z никогда не был большим любителем театральных представлений, но по настоянию Галинского именно это он и должен был сделать при выполнении своего следующего задания. В этот раз его целью были пять бизнесменов, известных всем под именем «Братство». Все они начинали как главы различных организованных преступных группировок в России в конце 80‑х — начале 90‑х годов. Теперь, спустя годы, пытаясь всеми способами избавиться от какой‑либо ассоциации со своим тёмным прошлым, они легализовали свои доходы и преобразились в респектабельную и мощную группу бизнесменов, пытаясь занять достойное место и в большой политике. В действительности же как они были уголовниками, так ими и остались.

Галинский понимал, что эта группировка стала наступать на пятки уже состоявшимся деятелям политики, включая и его. На данный момент эти ребята из «Братства» ещё не представляли собой особой проблемы, но могли стать реальными конкурентами в будущем. Галинский, который и так был в конфронтации с некоторыми из своих бывших союзников, а теперь — противников, включая Ступина и других, не хотел дополнительной головной боли — противостояния с «Братством». Прекрасно зная об их криминальном прошлом, Галинский понял, что если все эти пять братков будут уничтожены, то это будет выглядеть как следствие разборок с их бывшими дружками из преступного мира. К тому же это сразу дискредитирует их бизнес: мало кто рискнёт ввязываться в их дела и ассоциировать своё имя с потенциально нечистыми сделками, что даст возможность Галинскому под шумок прибрать всё к своим рукам.

Убирать пятерых одного за другим было глупо, поэтому Галинский и Мистер Z разработали план уничтожения всех пятерых одним махом.

Это был смелый и амбициозный план, ведь ребята из «Братства» были дотошными в вопросах собственной безопасности, но Галинскому риск казался вполне оправданным.

Последние два месяца Мистер Z работал банщиком в сауне недалеко от Волгоградского проспекта, которой часто пользовались эти пятеро. В обязанности Мистера Z входило обеспечение кабинетов сауны свежими полотенцами, вениками и мочалками, он также отвечал за регулировку температуры в различных кабинах сауны в зависимости от предпочтений клиентов, что требовало взаимодействия с гостями. Все сотрудники этой сауны были мужчинами, и, в отличие от многих других саун, здесь посетители только парились, никаких проституток и гулянок здесь не бывало.

Мистер Z терпеливо выжидал подходящий момент для осуществления своего плана, и наконец этот момент настал в пятницу, когда все пять членов «Братства» приехали в сауну около восьми вечера. Их проводили в один из приватных кабинетов, обслуживаемых Мистером Z. Как только официант принял их заказ на еду и напитки, Мистер Z зашёл в кабинет получить инструкции по установке температуры. Впервые он видел всех пятерых вместе. Без дорогих дизайнерских костюмов и кожаных портфелей, обернутые в полотенца братки выглядели как карикатурные персонажи из комиксов про мафию, со своими многочисленными уголовными наколками и небритыми рожами. Но однако, какими бы матёрыми и опытными они ни были, всё равно они не могли тягаться с умным и хладнокровным Мистером Z. Про себя Мистер Z подумал, что это даже забавно, что уже через несколько минут он укокошит этих крутых ребят, в то время как они были уверены, что у них всё схвачено и их многочисленные телохранители, стоящие на улице по всему периметру сауны, гарантируют их неприкосновенность.

Официант принёс горячительные напитки в кабинет, после чего Мистер Z подождал ещё пару минут, пока братки поудобнее уселись на деревянные скамейки в предвкушении парилки с водочкой, и только тогда он атаковал. Быстрыми и чётко просчитанными движениями Мистер Z шагнул в парилку, положил маленький контейнер‑баллончик на пол и тут же шагнул назад из парилки в предбанник. Стремительно закрыв за собой дверь, он нажал кнопку дистанционного управления в своей руке, активизировав этим оставленный в парилке контейнер, который тут же выпустил летальный нервно‑паралитический газ, одну из модификаций российского секретного химического оружия «Новичок». Они умерли в считанные мгновения. У них даже не было шанса как‑то отреагировать. Бездыханные, все пятеро они повалились на пол.

А Мистер Z уже шёл по главному коридору к заднему входу, где его ожидал заготовленный мешок с полотенцами. Ещё через десять секунд он уже вышел из здания сауны во двор, одетый в свою синюю робу, держа мешок с полотенцами.

Кивнув одному из телохранителей, стоящих у дверей, он неторопливо направился к своему фургону на стоянке в глубине двора. Там он неспешно погрузил полотенца в багажник фургона, не вызывая ни малейшего подозрения. Теперь ему только оставалось сесть в машину и уехать, как вдруг из‑за кустов, застёгивая на ходу ширинку, вышел наголо бритый здоровяк лет тридцати — один из телохранителей.

— Эй, откуда я тебя знаю? — спросил телохранитель Мистера Z, вызывающе глядя ему прямо в глаза.

— Я работаю здесь, — ответил Мистер Z спокойно.

— Нет, где‑то я тебя видел, уж больно знакомая харя у тебя, — сказал телохранитель настойчиво и шагнул ближе.

Мистер Z, имевший великолепную память, был уверен, что никогда в жизни не видел этого человека. Телохранитель либо ошибался, либо был тупоголовым задирой, который прицепился к нему от скуки. Это было простым невезением — нарваться на этого кадра, но Мистер Z, привыкший к разного рода неожиданностям, был готов и к этой.

— Я уверен, вы ошибаетесь. Извините, но мне надо ехать. — Мистер Z закрыл дверь багажника и подошёл к водительскому сидению.

— Чё? Куда пошёл? Я тебя не отпускал, — проревел по‑хамски неугомонный телохранитель. Меньше всего сейчас Мистеру Z нужен был шум. Только он повернулся к телохранителю, чтобы как‑то замять инцидент, как вдруг неожиданно был оглушён ударом в нос кастетом, сопровождаемым словами: «Не так шустро».

Всё произошло так быстро, что Мистер Z, не раздумывая, чисто автоматически, поразил атаковавшего его телохранителя мощным и точнейшим ударом в центр шеи, убив его на месте. Сражённый наповал, телохранитель рухнул на землю, словно мешок с мукой. Мистер Z посмотрел вокруг. К счастью, всё произошло за фургоном и настолько быстро, что не привлекло внимания других телохранителей. Мистер Z не мог рисковать, перемещая тело он привлек бы к себе внимание, поэтому он решил оставить его там, где оно лежало. Он вернулся к багажнику, вытащил одно из полотенец и бросил его на мёртвого телохранителя. Он надеялся, что в темноте и на расстоянии почти в тридцать метров между телом и сауной пройдёт некоторое время, прежде чем тело убитого телохранителя будет найдено.

Мистер Z повернул ключ зажигания, и хорошо настроенный двигатель фургона издал мягкий звук. Медленно и очень спокойно Мистер Z выехал со стоянки, а минутой позже уже ехал по главной дороге. Сегодня Мистеру Z действительно фартило. В другое время суток могли бы заметить, что он весь в крови. Остановившись на следующем съезде за брошенными постройками, где его ждал заранее заготовленный старенький «опель», Мистер Z наконец посмотрел на своё отражение в зеркале.

— Чёрт! Что сделал этот гнида! — Мистер Z был в гневе.

Несмотря на то, что он удачно справился с заданием Галинского, он был очень расстроен полученной травмой носа. И не потому, что его заботила внешность как таковая, а потому, что он знал: эта рваная рана наверняка оставит следы на носу в виде шрама, а это было непозволительно в его работе. Его лицо не должно было иметь каких‑либо особых запоминающихся примет. В негодовании Мистер Z обтёр лицо полотенцем и как мог склеил разорванную ноздрю пластырем, затем быстро пересел во вторую машину, бросив фургон за постройками, и уехал.

 

Октября 2009 г. Лондон

 

Поежившись и взглянув на часы, я поняла, что уже далеко за полночь. Обернувшись в шерстяной плед и прихватив лаптоп и дневник Галинского, я пересела в кресло у камина, в который подбросила круглый деревянный спил. Расположившись как можно удобнее, я вытянула ноги поближе к пышащему жаром камину и продолжила читать.

 

ДНЕВНИК *** 2 февраля 2001 г.

 

…Натравить Мистера Z на «Братство»…

 

ДНЕВНИК *** 18 марта 2001 г.

 

…Дамы и Господа, на сцену приглашается «Братство». Встретим же аплодисментами приближающееся шоу …

 

ДНЕВНИК *** 30 марта 2001 г.

 

…Пять противных негритят играли на моих нервах, а теперь не осталось ни одного. «Братство»? Какое ещё «Братство»?..

 

«Братство». Я вспомнила, где я о нем слышала. Это группа из пяти бывших уголовников, которые в своё время были грозой Самары. В конце 90‑х они перебрались в Москву, но уже в новом качестве и с большущими деньгами. Здесь они попытались играть в политику, имея крупных чиновников за спиной, которым в своё время они давали крышу. И хотя эта группа изо всех сил старалась изобразить из себя респектабельных людей, никто на самом деле не забыл их прошлого, и подмоченная репутация сопровождала их до самого конца.

Все впятером встретили свой конец в 2001 году в одной сауне в Москве, под носом у своих телохранителей. Это была довольно нашумевшая история, и пресса долго рассуждала на тему, кто же их порешил. Все в конце концов пришли к единому мнению: «Братство» было уничтожено бывшими дружками‑уголовниками. Пресса спекулировала на том, что они либо что‑то не поделили между собой, либо их наказали за то, что они стали задирать нос и не общаться со своими. Только я не была уверена в том, что к их смерти имеют отношение их собственные дружки.

Прочитав записи Галинского о «Братстве», окончательно убедилась в том, что именно он разобрался с этой группировкой руками своего Мистера Z. Моя интерпретация записей Галинского сводилась к тому, что он с нетерпением ждал их конца, предвкушал его, как будто это было представление или шоу в театре. А как он ликовал, когда это произошло; как цинично он прокомментировал их смерть, используя известную детскую считалочку: «Играли десять негритят… пока не осталось ни одного». Только в этом случае негритят оказалось пять. Вдруг меня охватило странное чувство, граничащее со злорадством, — Галинский и сам теперь был мёртв, и какой‑то другой моральный урод, заказавший его убийство, теперь пел свою собственную считалочку про Галинского.

 

Глава 29

Сумасшедший день

 

 

Октября 2009 г. Лондон

 

После разговора с Келли Люси связалась с Саймоном, её старым университетским приятелем, который теперь работал в Интерполе. Они поболтали несколько минут о том о сём, прежде чем Люси попросила его пропустить отпечатки пальцев из подвала через базу данных Интерпола. Саймон пообещал Люси сверить отпечатки, как только он вернётся в свой офис, и сказал, что позвонит ей с результатами к семи вечера.

Сразу после этого Люси вызвала в свой кабинет Сару, старшего криминального эксперта в её команде, специалисты которой продолжали работать над собранным на месте преступления материалом. У ребят был заметен явный прогресс в работе. Во‑первых, они нашли следы взрывного вещества — тротила на некотором садовом инвентаре, оставленном Пугалом. Несмотря на то, что объем частиц тротила был мизерным, тем не менее их было достаточно, чтобы утверждать, что Пугало контактировал с этим взрывчатым веществом. А это автоматически означало, что он замешан во взрыве, и делало его подозреваемым номер один. Частицы тротила были также найдены на одежде Амира и в его комнате. Для Люси этого было более чем достаточно, чтобы сделать вывод: за этим взрывом стояли Пугало и Амир, теперь в этом не было никаких сомнений. Люси знала, что эта новость поумерит пыл Келли раз и навсегда. Ему ведь так не хотелось верить, что столь благонадежный и правдивый человек, как Амир, вполне мог оказаться лгуном, если не убийцей.

И всё же один вопрос не давал ей покоя: кем на самом деле был Амир: плохим парнем, предавшим и убившим своего босса, или он просто помог своему боссу покончить жизнь самоубийством и замаскировать это под убийство? Люси очень надеялась, что она сможет приблизиться к истине после разговора с двумя людьми, которым, по ее мнению, Галинский доверял, — его персональным помощником Вадимом и дворецким Майлзом. Вадим уже прибыл в Скотланд Ярд и был на пути к офису Люси. Он должен был появиться с минуты на минуту. Люси, зная, что у неё совсем немного времени до начала допроса, не устояла от соблазна отправить Келли очередное послание: «А я тебе говорила!» Она только нажала кнопку отсылки, как раздался стук в дверь её кабинета.

— Зайдите, — сказала она и положила мобильный на стол.

— Добрый день. — Молодой человек не старше тридцати лет шагнул в комнату.

Люси сразу заметила его слишком светлый тон кожи, который выглядел почти молочно‑белым на фоне его чёрного костюма и серой рубашки.

— Вадим Железнёв? — Люси привстала со своего кресла, приветствуя посетителя.

— Да, — ответил он уверенным, но недружелюбным тоном.

— Меня зовут Люси Грин, — сказала она и протянула Вадиму руку. Обычно представительный вид Люси с её умным интеллигентным лицом, высоким ростом и прямой осанкой, почти белыми волосами и строгим костюмом производил положительное впечатление на посетителей, сразу чувствовавших почтение и уважение к ней.

— Приятно познакомиться, — сухо ответил Вадим, что не ускользнуло от внимания Люси. Они пожали друг другу руки.

— Взаимно, — сказала Люси с едва уловимой усмешкой. Она поняла, что Вадим не торопится демонстрировать ей своё почтение. Будучи ниже ростом, чем Люси, Вадим тем не менее пытался смотреть на неё сверху вниз, закинув высоко голову и глядя на неё из‑под своих слегка приподнятых бровей. «Наполеон, хотя и был короче, чем ты, использовал тот же метод. Не проблема, я тебя живо поставлю на место, милок!» — подумала Люси и широко улыбнулась, глядя Вадиму прямо в глаза.

— Садитесь, пожалуйста. — Она указала пальцем на стул, и, пока Вадим усаживался, она нарочно бесцеремонно рассматривала его, что вряд ли кому‑то могло понравиться. «Уверенный, сильный, недоверчивый и болезненно защищающий своё пространство, — продолжала рассуждать про себя Люси. — Так далеко протянул свою руку вместо того, чтобы просто шагнуть в мою сторону. Это говорит о том, что он даже физически старается держать собеседника на расстоянии. Болезненная реакция на нарушение собственного пространства. Ну что ж, значит, пользуясь этим, надо вывести его из состояния равновесия!»

Люси подошла к столу и, вместо того, чтобы занять своё обычное место, взяла свой стул и поставила его рядом с Вадимом. Неторопливо и вольготно она удобно раскинулась на стуле, закинув ногу на ногу, и еще раз одарила Вадима широкой улыбкой. Это оказало немедленный эффект на Вадима. Он тут же выпрямился и вжался в спинку своего стула, пытаясь увеличить пространство между ними. «Попался!» Теперь Люси знала, что вывела своего оппонента из его зоны комфорта.

— Я хочу поговорить с вами о вашем боссе Галинском, — сказала Люси деловито. — Меня интересует его характер, его дела, его противники, его слабости. Вы работали с ним довольно близко в течение многих лет и принадлежите к кругу людей, которым он доверял. Мне нужно знать, на что он был способен как человек и каким он был на самом деле.

— Не должен ли при этой беседе присутствовать мой адвокат? — спросил Вадим повышенным тоном, пытаясь спровоцировать Люси.

— Зачем? Вы совершили что‑то противозаконное? — Люси посмотрела на Вадима пристальным взглядом.

— Нет, я просто подумал… неважно, — стушевался Вадим. — Что именно вы хотите знать?

«Так‑то лучше», — подумала Люси, почувствовав, что полностью контролирует ситуацию.

В течение следующего часа Люси подробно опрашивала Вадима о Галинском, его делах, их отношениях друг с другом. В дополнение к тому, что Люси уже знала о Галинском, теперь ей стало известно, что он был дотошным плановиком, изворотливым, творческим человеком, который решал поставленные перед ним задачи неординарными путями. Одна фраза, которую Вадим использовал, описывая Галинского, засела в голову Люси: «В жизни Галинского не было никаких неожиданных происшествий или странных совпадений, всё, что происходило, должно было произойти, поскольку было им задумано и хорошо спланировано».

Люси чувствовала неподдельный интерес к Галинскому, ей непременно хотелось его разгадать, понять, чем он руководствовался в своих поступках и как он претворял свои планы в жизнь. Ещё до начала следствия у Люси сложилось негативное отношение к Галинскому, которое регулярно подпитывалось бесконечными скандалами, связанными с его именем. Но с чем она не могла не согласиться, так это с тем, что Галинский был человеком неординарного мышления и неординарных поступков. Это подтвердилось ещё раз, когда Люси встретилась с Майлзом, дворецким Галинского.

На этот раз их встреча была более продуктивной по сравнению с предыдущей, поскольку у Люси появилась возможность надавить на Майлза, сообщив ему о подозрениях в причастии Амира к взрыву в комнате‑сейфе. Люси также информировала Майлза о том, что ей известно о любовной связи между Амиром и Зиной, связи, о которой Майлз должен был знать, но предпочёл умолчать на предыдущем допросе. Наконец, ей успешно удалось выбить Майлза из образа слуги; Галинского больше не было в живых, а значит, уже не существовало господина, которому Майлз служил много лет. Майлз действительно немного расслабился и за полчаса разговора с Люси наконец сообщил полезную для расследования информацию.

— В связи с тяжёлой болезнью планировал ли Галинский что‑либо особенное, может быть, он собирался завершить какие‑то дела или сделать что‑то важное, пока ещё не поздно? — продолжала Люси, пытаясь выведать информацию о том, знал ли Майлз о раке Галинского.

— Я говорил об этом много раз, я действительно не знал ничего о его болезни до тех пор, пока вы мне об этом не сказали, мадам. У меня даже подозрений не было, что он мог быть так тяжело болен. Он выглядел уставшим, немного не в себе, но не более того. Не знаю, что и сказать по этому поводу, — сказал Майлз с откровенным удивлением на лице; похоже, он говорил правду. — Возможно, он просто держал эту информацию в секрете от всех. Однако незадолго до своей гибели господин Галинский сказал кое‑что, что можно было бы понять как намёк на то, что он болен. Он сказал: «Скоро нам расставаться, мой друг». В тот момент я подумал о том, что он, наверное, переедет жить в другую страну, ну а я останусь в Рубиновом имении.

— А почему именно это было вашей первой мыслью? Действительно ли Галинский собирался покинуть Великобританию?

— Да, он всегда говорил, что в конце концов осядет где‑то в Израиле или на Карибских островах. Европа ему была ни к чему; только так, для политической активности, но сердце его не лежало ни к Англии, ни к какой‑либо другой европейской стране. Он любил Россию, но вернуться туда не мог. — Майлз глубоко вздохнул.

— Говорил ли он, когда именно планировал это расставание?

— Нет.

В который раз Люси подумала о том, что скорее всего Галинский покончил жизнь самоубийством, но при этом сымитировал убийство.

«Скоро нам расставаться, мой друг», — эти слова, которые он сказал своему слуге, если ничего и не доказали, то во всяком случае давали понять, что Галинский явно что‑то затевал. Об этом же говорила и характеристика, которую Вадим дал Галинскому: «В жизни Галинского не было никаких неожиданных происшествий или странных совпадений, всё, что происходило, должно было произойти, поскольку было им задумано и хорошо спланировано».

Люси никак не могла поверить, что Галинский, такой умный и прозорливый человек, не заметил конспирацию против него в кругу своих же подчинённых и охраны. Это никак не вязалось с его натурой и характером. Он не был ни туп, ни слеп, и если бы Амир действовал против него, он бы раскусил это в момент. Скорее всего, Амир действовал по поручению своего босса и втихую от других телохранителей и домочадцев Рубинового имения.

Когда Келли наконец закончил со всеми делами и прибыл в офис, было уже без четверти шесть.

Открыв дверь в кабинет Люси, он увидел её с мелом в руке стоящей перед чёрной доской с нарисованными графиками и стрелками, соединяющими написанные имена Галинского и прочих.

— О, ты такая сексуальная, Люси. Напоминаешь мне мою школьную учительницу, о которой я мечтал в своё время. — Келли подошёл к доске. — Так, что мы имеем здесь? — Келли посмотрел на нарисованные диаграммы. — Я вижу, что все наши подозреваемые тут.

Люси повернулась к Келли с триумфальной улыбкой.

— Узнаёшь кого‑нибудь? Амира, например?

— Да, хватит уже. Ты кстати получила фото нашего Пугала от Тома? — спросил Келли, переводя тему.

— Да. — Люси положила мел на стол и вытерла руку влажной салфеткой. — Неплохо вышло, надо сказать. Фоторобот со слов садовников ему очень пригодился. Так что с восьми вечера мы запускаем фотографии Амира и Пугала по новостным телеканалам. А устное описание будет включать дополнительную информацию о Пугале и его возможном родимом пятне или шраме на левой ноздре. Кто знает, может, нам повезёт, может, кто‑нибудь их где‑то видел.

Люси села в кресло и предложила Келли, чтобы он тоже сел.

— Том также сказал мне об этом грузе, который фургон вывез из имения прямо перед взрывом. Что же там, интересно, было?

Келли опустился на стул и вытянул ноги. По нему было видно, что он явно устал.

— Мне тоже хотелось бы это знать. — Келли потёр глаза кулаками. — Возможно, Пугало собрал все свои шмотки из подвала, может, какой инвентарь в том числе. Садовники ведь держали свои инструменты в этой части подвала, которая как раз стыковалась с частью подвала под комнатой‑сейфом. Кстати, есть ли новости по поводу отпечатков пальцев с люка?

— Нет пока. До семи получим ответ из Интерпола. — Люси взглянула на круглые стеклянные часы на стене. — Осталось недолго. Ну, а как прошло зачитывание завещания?

— Это был настоящий цирк, — усмехнулся Келли. — Представь себе, три женщины, каждая из которых называет себя женой Галинского, и все они ненавидят друг друга. Причём ни одна из них не выглядит вдовой, убитой горем. Зрелище не из приятных, но забавное. Особенно когда зачитали условия завещания. Все три обалдели! — Келли засмеялся.

— Так что там было, в этом завещании?

— Галинский оставил каждой из них по пять миллионов, ну и дополнительные средства каждому из своих детей.

— Всего по пять миллионов? При его‑то деньгах? По некоторым оценкам, у него была пара миллиардов фунтов стерлингов.

— Да, не так много. Но мне бы хватило. — Келли улыбнулся. — Его последняя законная экс‑жена, вторая по счёту, конечно же, будет оспаривать это завещание и наверняка отсудит немало, на что имеет полное право, ведь они были женаты без малого двадцать лет. Красивая женщина, между прочим, и очень приятная — высший класс! Две другие женщины ей в подмётки не годятся, причём у последней подруги — ну там вообще всё на лбу написано. Ни интеллекта, ни шарма, только одно — деньги давай. Она же на двадцать четыре года младше Галинского, о любви там нет и речи. Та ещё штучка, дешёвка в общем. Как Галинский мог с ней сойтись, непонятно.

— Двадцать четыре года разница, говоришь? Одной из его подружек не было и семнадцати, а этому козлу было уже шестьдесят. Просто грязный мерзавец!

— Только не заводись опять, пожалуйста, Люси. — Келли поспешил остановить Люси с её очередным уроком морали. — А знаешь, кому он завещал все свои деньги?

— Кому? — Люси тут же заинтересовалась. — Не томи, говори же.

— «Революции»!

— Что? — Люси явно не поняла смысла слов Келли. — Какой ещё революции?

— Большая часть его денег и недвижимости, а также его самолёт, две яхты, доли в различных коммерческих предприятиях и ценные бумаги завещаны оффшорной компании под названием «Революция», — буквально прокричал Келли, что явно достигло желаемого эффекта — Люси словно проглотила язык с выражением полнейшего удивления на лице. — Галинский был основателем этой компании, а вернее говоря, организации, предназначение и цель которой — поддержка различных политических партий по всему миру, которые пытаются прийти к власти. Поддержка, как ты понимаешь, как моральная, так и материальная. Помнишь Оранжевую Революцию на Украине, когда пара олигархов фактически оплатила переворот в стране? Так вот, насколько я понимаю, Галинский создал свою собственную организацию «Революция» для таких же дел. Галинский, по‑видимому, давно этим занимался, но где и как, кто его знает. Всё втихаря, за закрытыми дверьми. Сколько правительств он попытался свергнуть или уже свергнул, мы если и узнаем, то только со временем.

— Но Галинский мертв, кто и как будет распоряжаться этими деньгами?

— Там всё схвачено и заранее организовано. «Революция» имеет свой совет директоров и главного распорядителя, он же соратник Галинского и продолжатель всех его дел и начинаний. Однако, согласно завещанию, все эти имена останутся в тайне, кроме имени главного распорядителя, которого зовут Солон. Кто он и что он за личность — никто не знает. Но со временем, я уверен, он всплывет наружу, тем более если организация «Революция» имеет политические интересы, то её вожак наверняка должен быть публичным лицом. Да, странным был человеком Галинский. Политика была его жизнью и его главной страстью, это он и продемонстрировал, оставив все свои деньги некой организации. Вот неугомонный, его отовсюду послали, а он всё равно лез в большую политику.

— Сколько же всё‑таки денег он завещал этой «Революции»? — спросила Люси.

— Не знаю. Сколько фактически он имел, наверное, мало кто знает. У меня есть хороший источник в финансовых кругах, я надеюсь, он поможет нам узнать истинное положение дел Галинского. Я позвоню ему завтра. Представь, сколько новых денег начнёт поступать на счёт «Революции», помимо денег самого Галинского. Смерть Галинского завоюет ему много новых сторонников. На свете, к сожалению, много придурков и извращенцев с деньгами. — Келли зевнул и снова потёр глаза руками.

— Очень даже может быть. Особенно если преемник Галинского окажется таким же талантливым болтуном и манипулятором, как сам Галинский. — Внезапно раздался телефонный звонок. Люси мельком взглянула на часы. — Это, должно быть, Саймон из Интерпола. — Она дотянулась рукой до телефона на столе и нажала кнопку громкоговорителя.

— Люси Грин слушает, — сказала она чётко.

В ответ раздался громкий голос.

— Привет Люси, это Саймон. У меня есть положительный результат по поводу твоих отпечатков пальцев.

— Наконец‑то! — Люси выпрямилась в кресле и возбуждённо посмотрела на Келли, чьё лицо было не менее воодушевлённым. Люси подмигнула ему и скрестила пальцы на удачу. — У тебя есть имя?

— Да. Только я удивлен, зачем тебе понадобились ресурсы Интерпола для идентификации, принимая во внимание дело, которое ты ведёшь.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, Саймон. Чьи это отпечатки?

— Абрама Галинского.

 

Глава 30

Со второго захода

 

 

Октября 2009 г. Лондон

 

В зеркале бокового вида я наконец увидела свою цель — серый фургон «мерседес», за рулём которого сидел Мистер Z. Заведя свой белый «ниссан», я осторожно выехала с парковки на бензозаправке и въехала на главную дорогу A355 по направлению к Итону, где находится один из самых известных колледжей мира. Слившись с потоком машин, двигающихся со скоростью не менее пятидесяти миль в час, мне было довольно легко не терять из виду серый фургон, который к тому же ехал по левой медленной полосе. Мистер Z наверняка мог мастерски гонять машины, но, видимо, без нужды этого не делал, предпочитая спокойную езду, не привлекающую внимания. Я тоже ехала по медленной полосе, через три машины позади него, что вполне соответствовало моему образу немолодой женщины Агнес.

На улице быстро темнело, и я очень надеялась, что Мистер Z живёт где‑то поблизости; преследовать машину в темноте было довольно трудной задачей. Не проехав и пяти миль, серый фургон обозначил поворот налево и съехал на боковую дорогу, ведущую к какому‑то населённому пункту. Мне ничего не оставалось делать, как продолжить следовать за ним. На удачу, за машиной Мистера Z в том же направлении свернула синего цвета «мазда»; теперь между нами была только одна машина. Проехав ещё пару миль по узкой дороге, с обеих сторон окружённой деревьями, мы выехали на кольцо, которое выводило на три направления; «мазда» уехала налево, а Мистер Z, я и ещё несколько машин позади меня проехали вправо. Ещё через полмили мы въехали в маленькую симпатичную деревушку.

Проехав вдоль центральной улицы, которая, как и в большинстве других маленьких английских деревушек, выглядела уютно и красочно со своими очаровательными домиками с палисадниками, церквушкой и милыми незатейливыми магазинчиками, Мистер Z неожиданно свернул к единственному пабу, попавшемуся нам на пути, при этом не подав сигнала. Мне пришлось проехать дальше, чтобы не привлекать его внимания. Отъехав чуть дальше на некоторое расстояние, я съехала на обочину и остановила машину. Оглядевшись вокруг, я поняла, что тут особенно негде было спрятаться. Я не имела представления о том, как долго Мистер Z собирался просидеть в пабе, но оставаться на дороге как перст мне было тоже нельзя.

Подумав немного, я решила подъехать поближе к пабу, в надежде увидеть Мистера Z через окно, чтобы попробовать понять, как долго он собирался там находиться. Развернувшись, я подъехала к пабу и припарковалась на освещённом единственным фонарём заднем дворе, на котором уже было припарковано с дюжину машин. Прикидывая в голове возможные варианты моих действий, я вышла из машины и обошла здание, внимательно оглядываясь вокруг. Пройдя вдоль деревянных столов со скамейками, за которыми было бы здорово посидеть тёплым деньком и выпить холодного пивка, я подошла к окну рядом со входом. Рассчитывая на темноту и на то, что изнутри при освещении было невозможно увидеть, что происходило снаружи за окном, я заглянула внутрь.

Среди примерно двух десятков людей в пабе я тут же увидела Мистера Z, сидящего ко мне спиной за одним из столов. Но он был не один, напротив него сидел какой‑то человек, лица которого мне не было видно. Но, судя по его мускулистой руке с пинтой пива, выглядывающей из‑за спины Мистера Z, это был явно мужчина. Кто это за человек, и зачем они встречались, мне пока было непонятно. Заходить внутрь я не решалась, это было слишком опасно, оставалось только ждать, хотя торчать за окном тоже было рискованно.

Неожиданно Мистер Z наклонился вперёд через стол, очевидно пытаясь дотянуться до чего‑то, открыв вид на сидящего с ним человека. Это был Амир. От неожиданности я отпрянула от окна; впервые я находилась на таком близком расстоянии от обоих мужчин. Амира я вовсе не ожидала увидеть; видимо, он приехал сюда не напрямую из Рубинового имения, иначе я бы заметила его машину ещё со стоянки на бензозаправке. Не раздумывая, я отошла от окна и вернулась обратно на стоянку к своей машине. Я внимательно оглядела все припаркованные машины; чёрного джипа Амира среди них не было, видимо, Амир приехал на какой‑то другой машине.

Постояв ещё с минуту, раздумывая, что мне делать дальше, я вдруг услышала стук двери и шаги двоих людей, идущих по гравию явно в моём направлении. Кто это был, я не знала, но в машину я уже не успевала сесть, звук захлопывающейся двери моей машины меня бы выдал. Тогда я решила изобразить, что только что приехала и, припарковавшись, теперь направляюсь в паб. Спокойной походкой я зашагала в сторону паба. Вдруг из‑за угла мне навстречу вышли Амир и Мистер Z — здоровенные рослые мужчины довольно устрашающего вида. От непроизвольного испуга у меня учащённо забилось сердце; и тот и другой при желании могли раздавить меня одной рукой. Поравнявшись со мной, оба посмотрели на меня с немым удивлением и как‑то подозрительно. Амир меня явно не узнал, и немудрено: в аэропорту я выглядела совершенно по‑другому. С улыбкой кивнув им обоим, я как ни в чём не бывало продолжила быстрыми старушечьими шажками двигаться в сторону паба, и, только зайдя внутрь, я поняла, почему Амир и Мистер Z были удивлены, увидев меня идущей в это заведение. Тут как назло были одни мужчины, почему — это уже было неважно; может, это такая традиция в этом пабе по четвергам собираться только мужчинам.

Как только я зашла внутрь, все до единого посетителя повернулись и уставились на меня. Ещё бы, зайди я туда без грима пожилой женщины и без этого специально смоделированного костюма под одеждой, который здорово увеличивал мои габариты, все эти ребятки попадали бы со стульев. Так что я по‑быстрому, с извиняющейся улыбкой на лице, прошла в женскую туалетную комнату, а спустя пару минут, выйдя из неё, сразу же покинула паб. Это было единственно правильным решением в сложившейся ситуации; если бы Мистер Z с Амиром когда‑нибудь стали бы выяснять, кто я такая, им бы объяснили, что это всего‑навсего была старушка, по всей видимости страдающая недержанием, поэтому и заскочила в первый попавшийся паб для справления нужды.

Через несколько секунд, когда я снова оказалась на заднем дворе паба рядом с машиной, я с удивлением увидела, что Амир и Мистер Z ещё там. Из багажника белого фургона «ситроена», на котором, видимо, и приехал Амир, они вытаскивали инвалидную коляску. Бросив недобрые взгляды в мою сторону, они продолжили своё занятие. Я же, пытаясь привлекать к себе как можно меньше внимания, торопливо села в свой «ниссан», завела мотор и выехала с парковки, перед этим заметив в зеркале заднего вида, что они перетащили инвалидную коляску к фургону Мистера Z. Для чего им понадобилось эта инвалидная коляска? Что они там ещё затеяли?

Выехав на дорогу, я повернула влево, по направлению к Лондону. Агнес своё дело сделала, в этом образе я больше не могла работать по этому делу. Я не особенно беспокоилась, что Агнес могла вызвать подозрения. Амир и Мистер Z легко могли проверить мою машину по номерам и выяснить, что она действительно принадлежит Агнес, проживающей в этом районе, и что она вполне могла забрести в этот паб в поисках туалета. Так что никаких подозрений у них не должно было возникнуть в принципе. Просто теперь мне было необходимо использовать какой‑то другой образ, к сожалению, Агнес уже засветилась.

 

Октября 2009 г. Лондон

 

Последние два дня оказались поистине плодотворными. Во‑первых, на записях из кухни был разговор Амира с кем‑то по телефону. Судя по всему, Амир в этот момент делал себе кофе, на кухне кроме него никого не было. Он ответил на телефонный звонок и буквально с минуту разговаривал, по моему предположению, с Мистером Z. «…Да, я займусь этим сразу после вашего отъезда двадцать седьмого. Договорились. До вечера».

В тот вечер мы с Тигровым проговорили около двух часов, обмениваясь идеями, обсуждая различные варианты и возможные сценарии, при этом иногда переходя на спор. Субординация, а также личные чувства в такое время всегда отходили на задний план. Постепенно нам открывалась полная картина; в наших головах план Галинского наконец приобретал хоть и хрупкие, но всё же видимые очертания.