Глава 2. Император западных провинций

 

Святому Гонорию едва исполнилось 11 лет, когда императорский пурпур украсил его плечи. Он принял управление над Италией, Африкой, Галлией, Испанией и Британией. Воспитателем и опекуном Гонория по воле св. Феодосия сделался Стилихон — его верный боевой товарищ, магистр армии, вандал по происхождению. Личность Стилихона заслуживает того, чтобы сказать о нём несколько слов. С детства посвятив себя военному делу, он уже скоро отличился на полях сражений благоразумием и мужеством. Прекрасный наездник и стрелок из лука, Стилихон снискал уважение даже у восточных всадников. Готовясь к войне с Арбогастом и Евгением, св. Феодосий Старший поручил ему заключить мирный договор с персами, и Стилихон блестяще справился с ним. В то время чрезвычайное значение придавалось умению «сохранить лицо» при дипломатических отношениях, и римский военачальник сумел поддержать достоинство имперского двора. По возвращении в Константинополь Стилихон был награждён по-царски: св. Феодосий выдал за Стилихона свою племянницу Серену, красота которой была всем известна.

Уверенный, что муж Серены будет вдвойне верен ему, святой император возвысил его до звания главного начальника всей кавалерии и пехоты Запада. И не ошибся: Стилихон никогда не опускался до продажи званий и наград, неоднократно демонстрируя свои выдающиеся таланты полководца и отца солдат[554]. В частности, в 396 г. Стилихон удачно нейтрализовал готов Алариха, попытавшихся после смерти св. Феодосия Великого силой получить путём грабежа то, что им должны были заплатить за военную кампанию против Евгения и Арбогаста.

Руфин правил от имени Аркадия на Востоке, Стилихон — на Западе от имени Гонория, и конфликт между ними был неизбежен: восточный опекун не мог терпеть кого-либо, кто хотя бы косвенно мог ограничить его власть, а опекун западного императора едва ли испытывал к Руфину какие-то иные чувства, кроме презрения. Кроме того, ввиду начавшегося разлада интересов между западным и восточным двором, вопрос о том, кто в действительности управляет Империей, носил далеко не теоретический характер. Для укрепления своей позиции при дворе и в целом в Империи обе стороны прилагали всевозможные усилия и использовали самые различные средства. Влияние Стилихона дошло до того, что в 398 г. Стилихон выдал свою дочь Марию за императора св. Гонория, которому едва исполнилось 14 лет.

Первое время после смерти отца св. Гонорий проживал вместе со своим воспитателем Стилихоном в Милане, вдалеке от мест брожения варваров. Опасаясь германцев и сарматов, римляне неоднократно просили императора вернуться в «вечный город», которому грозило банальное запустение. Святой Гонорий не решился исполнить их просьбу, но римская армия под руководством Стилихона вновь предприняла ряд удачных походов. В 400 и 402 гг. Стилихон освободил Верхнюю Италию от готов, проникших сюда из Иллирии под предводительством того же Алариха, нанеся им два тяжёлых поражения при Вероне и под Поленцией.

В ходе военных действий Стилихон продемонстрировал все свои лучшие качества. Малолетний св. Гонорий не мог, конечно, быть его опорой; более того, штат придворных изо всех сил уговаривал императора оставить опасную Италию и перебраться в одну из галльских провинций. Не теряя ни минуты, полководец направил приказ всем боеспособным подразделениям выступить в Италию на защиту царя, и галльские границы, по сути, держались в безопасности только благодаря честному слову союзников-германцев. Даже британские гарнизоны, оставленные для отражения атак племени северных каледонцев, спешили по зову Стилихона ему на помощь. В очередной раз сильно выручили германцы, согласившиеся поставить своих молодых воинов в легионы Стилихона, и аланы, кавалерия которых пришлась очень кстати.

Тем временем, в 402 г., готы осадили город Асты, где скрывался св. Гонорий, и диктовали ему условия капитуляции. Император находился в отчаянном положении, когда, наконец, пришла радостная весть о приближении римских отрядов во главе со Стилихоном. Уже готы оказались в затрудненном положении: со всех сторон их окружили римские подразделения, непрерывно подходившие к месту грядущей битвы. Примечательна сцена, описанная историками, происшедшая в готском лагере накануне сражения. Поздно вечером Аларих собрал совет старейшин и на нём заявил, что-либо создаст в Италии своё собственное царство, либо погибнет. Это был решительный перелом в сознании варвара — никогда до этих пор никто из них не поднимался до такого уровня политического мышления.

В день Пасхи, 6 апреля 402 г., римляне бросились на варваров, которые оказали им упорное сопротивление, но, в конце концов, были разбиты. Войска Стилихона захватили богатейшую добычу и даже жену самого Алариха. Так завершилась битва при Поленции. Под давлением обстоятельств Аларих согласился заключить мирный договор с римлянами, но, отступая, решил завершить свою не вполне удачную операцию захватом Вероны. К его несчастью, Стилихон имел лазутчиков в лагере готов и полностью находился в курсе его планов. Римляне вновь выстроились в боевые порядки и разгромили готов; сам Аларих едва не погиб в сражении, сохранив жизнь благодаря быстроте своего коня[555].

Победа была полной и блестящей, но только в 403 г. император св. Гонорий, перебравшийся из Асты в любимую резиденцию, решился оставить Равенну и вернуться в Рим. Никогда со времени Диоклетиана Рим не видел ничего подобного, это было едва ли не последнее зрелище императорского триумфа — город, по словам очевидцев, был украшен, как невеста. Святой Гонорий проследовал через знаменитый Мальдивский мост на колеснице вместе со Стилихоном, сопровождаемый приветственными криками римлян. Сам Римский папа вышел навстречу царю, окружённый многочисленным священством. Правда, столичные жители недоуменно взирали на германских воинов, заполнивших место старых римских легионеров, а сенаторы скорбели по тем временам, когда не Римский епископ вместе со священниками, а они шли навстречу императору.

Святой Гонорий поселился во дворце цезарей, и пёстрые толпы императорского придворного штата наполнили Палатин. Он часто посещал храмовые службы и раки святых, чем вызвал доброжелательное отношение к себе со стороны священников. Но император не чувствовал себя в Риме уютно. В городе ещё оставалось много язычников, жаждавших от августа красочных зрелищ, включая гладиаторские бои, а св. Гонорий приказал прекратить их, как противоречащие христианским началам. Ясно, что такие меры не могли расположить горожан к царю. Кроме язычников в столице проживали и ариане, едва ли расположенные к сыну св. Феодосия. Римская аристократия не могла не оценить полководческих талантов Стилихона, но очень опасалась возвышения германской партии, как это случилось на Востоке. В общем, вскоре, уже буквально через год, св. Гонорий посчитал за лучшее вернуться в укреплённую и расположенную вокруг болот Равенну, где в безопасности, среди знакомого и близкого окружения со стороны наблюдал за тем, как Стилихон в очередной раз громит варваров.

На этот раз ими оказались кельты, гунны и германцы, числом около 200 тыс. человек, под руководством вождя объединённого варварского воинства Радагаста в 404 и 405 гг. перешедшие Альпы и опустошившие Верхнюю Италию. Мощь нового врага Рима была невероятно велика, в его войска во множестве влились готы Алариха, так что Радагаста даже называли царём готов. В противовес им Стилихон, в очередной раз принявший на себя трудную роль спасителя отечества, мог выставить не более 30–40 тыс. легионеров и вспомогательные войска из варваров-союзников. Вновь Стилихон продемонстрировал, насколько он превосходит всех других в стратегическом мышлении и как успешно владеет методами ведения войны.

К этому времени варвары уже осадили Флоренцию, державшуюся едва ли не только помощью св. Амвросия Медиоланского, которому было откровение о том, что город спасётся. Подойдя к варварам, Стилихон здраво отказался от прямого фронтального столкновения с ними, но, используя старые римские способы войны, окружил врага окопами, так что вскоре варвары стали голодать. В битве (405 или 406 гг.), сложившейся в пользу римлян, враги были разбиты, а сам Радагаст попал в плен и был тут же казнён. Очень серьёзную помощь Стилихону оказали франки, мужественно сражавшиеся бок о бок с римлянами против войск Радагаста. Победа была полной и убедительной, а добыча — колоссальной. Достаточно сказать, что около 12 тыс. пленных варваров римский полководец поселил в Малой Азии, составив из них особую колонию оптиматов. Кроме того, огромная масса пленных была продана в качестве рабов на рынках Империи.

Остатки армии варваров, числом около 100 тыс. человек, уже не могли наступать на Италию, и направились в беззащитные галльские провинции. Берега Рейна сделались местом многочисленных убийств множества мирных жителей, а их земли оказались захваченными бургундами, свевами, вандалами и примкнувшими к ним аланами — вечными искателями денег и приключений, легко переходившими из лагеря в лагерь. Через короткое время эти варварские отряды опять напомнят о себе и вызовут ужас у Рима[556].

Так Стилихон вторично заслужил титул спасителя Рима, и благодарное отечество вновь отметило своего полководца, поставив ему великолепный памятник и соорудив в его честь триумфальную арку. Но это чествование Стилихона было только внешним, а внутренне придворные св. Гонория негодовали на то, что римляне чествуют этнического германца. Фактически участь героя была предрешена: гордый Рим искал только повода для того, чтобы устранить варвара из среды аристократии, который не только уравнялся с ними в публичных правах, но и зачастую единолично управлял Западной империей. Их союзниками стали тайные и явные язычники, мечтавшие отомстить тому, кто велел сжечь святые для них Сивиллины книги. Повод вскоре нашёлся.

Разбитый, но не уничтоженный Аларих, благодаря врагам Стилихона на Востоке ещё в 398 г. получил должность наместника провинции восточной Иллирии и был признан союзником Восточной империи. Вопрос об Иллирии уже давно возбуждал умы обоих дворов, формировавших негативное отношение обоих императоров друг по отношению к другу. Единственно Северина — жена Стилихона желала сделать всё для примирения её братьев Аркадия и св. Гонория, сыновей её приёмного отца. Понимая, что её миротворческая миссия вряд ли встретит понимание при дворе, она решила действовать в одиночку и втайне, подключив к реализации собственного плана только мужа. По её просьбе Стилихон вступил в тайные переговоры с Аларихом, но имел в виду и собственные цели. Полководец прекрасно видел слабость обеих частей Империи и не желал гражданской войны, зарево которой иногда пробивалось вследствие неуступчивости обоих дворов. Однако ему очень не хотелось уступать Востоку Иллирию, и он решил сыграть на демонстрации силы, подключив для этого Алариха, впрочем, не раскрывая варвару полностью свой план.

Но, видимо, Стилихон был не вполне удачливым комбинатором и не контролировал полностью ход событий в завязанной им же самим интриге. Он распустил слух о том, что вместе с Аларихом собирается двинуться к Константинополю и восстановить нарушенные права св. Гонория. На самом деле, он считал, что таким образом сможет, во-первых, напугать двор восточного императора и принудить его к принятию своих предложений; во-вторых, отодвинуть опасного гота подальше от границ Италии. Наконец, в-третьих, приглашая Алариха вступить с ним в союз, он хотел в итоге переподчинить Риму Иллирию, правителем которой Аларих уже являлся по договору с Восточной империей: поскольку варвар перейдёт под юрисдикцию Гонория, то, соответственно, и данная провинция вместе с ним подпадёт под власть западного императора.

Возможно, план был и не плох, но требовал филигранного исполнения, которого Стилихон — солдат, а не дипломат, не смог обеспечить. Сопоставив грядущие события и предлагаемые ему условия игры, Аларих без труда раскусил замысел Стилихона. Хитрый варвар задумал и провёл качественно иной план: он двинул свою армию, но не к Константинополю, а к… границам Италии и в мягкой форме попросил (или потребовал?) от императора св. Гонория вознаграждения за свои мнимые труды в деле обеспечения безопасности Рима. Но этого мало: поняв из поведения Стилихона, что военные ресурсы Западной империи истощены, и ей неоткуда ждать помощи, он потребовал одну из галльских провинций для образования самостоятельного Готского государства на территории Империи. Конечно, двор св. Гонория был потрясён условиями гота и попытался смягчить его требования. Переговоры было поручено провести Стилихону. Когда тот вернулся в западную столицу из ставки Алариха и озвучил условия гота — 4 тыс. фунтов золота за отказ от территориальных претензий, сенаторы тут же обвинили его перед императором в измене, заявив, что это — договор не о мире, а о рабстве.

Прецедент запомнился св. Гонорию, которому и без этого эпизода усиленно внушали, будто бы Стилихон желает свергнуть императора с трона. Конечно, обвинения были ложными, но император не смог найти слов оправдания для бывшего опекуна: измена была повсюду, и кто мог гарантировать, что Стилихон не вынашивал в голове столь дерзкие планы? К тому же полководец действительно невольно подыграл своим обвинителям.

Когда в 408 г. император Аркадий скончался и св. Гонорий изъявил желание прибыть в Константинополь, дабы принять опекунство над малолетними детьми покойного, Стилихон решил, опять же к несчастью для себя, восстановить подмоченную репутацию. Он организовал заговор среди телохранителей царя и сам же успешно его ликвидировал. С его стороны это был верный, как казалось, способ вернуть утрачиваемое влияние на царя, важно было лишь сохранить втайне данное начинание. Однако тайна стала известна ближайшему окружению царя, и они вновь принялись убеждать императора, что будто бы таким способом Стилихон желает приобрести корону для своего сына, как отпрыска царского рода, имеющего все шансы принять бразды верховного правления в свои руки после смерти св. Гонория. Время настало такое, что достаточно было лишь бросить более или менее правдоподобную тень сомнения на чьё-то имя, чтобы участь сановника была предрешена. Не стал исключением и бывший опекун св. Гонория, сам создавший основу для признания себя в глазах царя не вполне благонадёжным человеком. В результате в 408 г. Стилихон сложил свою голову на плахе[557].

Пока дворцовые интриги устраняли одного за другим лучших полководцев Рима, некоторые провинции, окончательно разуверившиеся в способности императорского двора хоть как-то обеспечить их безопасность, пришли в волнение. Наиболее значительные из них вспыхнули в 407 г. в Британии, брошенной вследствие войны с готами на произвол судьбы. Немногие оставшиеся на острове войска признали одного из своих командиров — некоего Марка — императором и присягнули ему на верность. Однако вскоре они разочаровались в нём и убили, но и провозглашённый после него императором военачальник разделил участь своего предшественника. Воспоминания о славном равноапостольном царе подтолкнули солдатскую массу найти хотя бы слабый его аналог, и они без долгого размышления выбрали императором Британии и Запада простого воина по имени Константин.

Удивительно, но его власть оказалась довольно прочной. У узурпатора Константина хватило соображения понять, что на одном острове он не удержится, и он начал действовать решительно. В 409 г. мятежник высадился с небольшим отрядом в Булони и обратился к населению галльских провинций с воззванием, обещая им безопасность. Отчаявшееся население радостно приветствовало своего избавителя и быстро пополнило его армию. Несколько удачных стычек с варварами придали ему дополнительный авторитет, и вот уже узурпатор переправился в Испанию, покорно принявшую его власть. Единственное сопротивление попытались оказать четыре брата, состоявшие в отдалённом родстве со св. Феодосием Великим: Верениан, Дидим, Феодосий и Лагодий.

Замечательно то, что эти «принцы крови», выражаясь языком более поздних столетий, жили как частные лица, ничем не выделяясь из общей массы сограждан. Они собрали за счёт своих средств небольшой отряд из рабов и простых крестьян и оказали деятельное сопротивление. Смущённый этим неожиданным препятствием своим замыслам, узурпатор привлёк мавров и маркоманнов, вождям которых пообещал значительные должности в Испании, и те разбили слабое воинство четырёх братьев. Двое из них были казнены, а остальным удалось спастись бегством в Италию[558]. Набравшись смелости, Константин направил посольство к св. Гонорию, предлагая тому признать себя соимператором; поскольку же у царя не было никаких сил для борьбы с узурпатором, он скрипя зубами принял его предложение[559].

Между тем варварские воинства, кишевшие на просторах Запада, вновь напомнили о себе. Хотя франки, на которых по договору была возложена обязанность по защите границы, храбро сражались, варвары прорвали укрепления. В течение трёх лет они разоряли Галлию; даже отдалённая Аквитания подверглась разгрому. Среди этого развала остальные орды варваров беспрепятственно перешли Рейн: алеманы, бургунды и присоединившиеся к ним франки окончательно укрепились на левом берегу этой реки[560]. От окончательного разорения эти земли спасло только то, что в 409 г. вандалы, аланы и свевы перешли Пиренеи и тоже вторглись в Испанию. Портрет Западной империи изменился до неузнаваемости: германцы (готы, франки, алеманы, бургунды) были повсюду — удивительно, но только Италия ещё держалась силой других германцев, пока ещё сохранявших верность союзническому договору с Гонорием[561].

Западные провинции разорялись, от границ остались одни названия, но двор императора св. Гонория был занят другим: природные аристократы выискивали соратников казнённого Стилихона и убивали их. Всем действом руководил некто Олимпий, происками которого погиб верный опекун царя, занявший место Стилихона. Кроме того, множество опытных командиров из язычников или этнических варваров, уже многократно доказавших свою преданность Риму, вышвыривалось со службы. Даже рядовые солдаты, старые товарищи Стилихона, в том числе многие верные трону готы, были казнены по суду или убиты в городах и селениях Италии разнузданной солдатской массой из числа имперских войск.

Понятно, что эти гонения не прошли бесследно — более 30 тыс. вооружённых воинов из легионов Стилихона перешли на сторону Алариха. Мудрый вождь готов не заставил ждать ответных действий — он немедленно назвал себя мстителем за Стилихона и, призвав своего родственника Атаульфа с готами из Верхней Паннонии, пошёл походом на Италию; он точно знал, что путь на Рим открыт [562].

В 408 г. Аларих уже стоял перед стенами Рима, где предъявил императору св. Гонорию новый ультиматум: 7 млн золотом и серебром, 4 тыс. шелковых и 3 тыс. пурпуровых кожаных одежд, 3 тыс. фунтов перца в обмен на мир и личную безопасность. Как кажется, в эту критическую минуту разум совершенно оставил римлян: сестра св. Гонория Галла Плацидия вместе с сенатом предала казни жену Стилихона Северину, опасаясь измены с её стороны в пользу Алариха; были уничтожены и последние сторонники славного полководца, проживавшие в столице. Единственным светлым пятном была вдовствующая императрица Лета, жена императора Грациана, за свой счёт кормившая большое количество людей в осаждённом городе. Когда выяснилось, что все способы защиты не принесли желанного успеха и голод всё сильнее сжимает римлян в своих тисках, осаждённые решили обратиться к старым богам, но потом это предложение было отозвано из-за боязни вызвать народные волнения. В городе открылись случаи людоедства[563], и тогда римляне сдались. Они не имели достаточного количества средств, требуемых готом, и потому были вынуждены переплавить в золотые слитки древние памятники, в том числе злосчастную статую богини Победы.

В это время западный император оставался в Равенне, не имея никаких возможностей как-либо помешать готам в осаде собственной столицы. Единственным добрым делом его многочисленных советников было то, что они убедили императора утвердить договор с Аларихом о снятии осады за отступное, предоставленное Римом, но мирный договор царь категорически отказался подписывать. Получив добычу, Аларих снял осаду и отправился с войском к Тусции (нынешней Тоскане), где его армию усилили сбегавшиеся отовсюду рабы.

Пока готы собирались с новыми силами, правительство в Равенне словно специально делало всё для гибели собственного государства. Олимпий продолжал сыск тех, кто, по его мнению, был недостаточно суров в преследовании товарищей Стилихона. Наконец, судьба вернула гордому аристократу всё, что он так обильно сеял в последние годы: недовольные Олимпием придворные организовали заговор против него, и тот погиб от удара меча. Новый фаворит Иовин попытался занять мирную позицию и убедил императора направить посольство к Алариху. Но мудрый гот уже не удовлетворялся прежними требованиями — он пожелал от Рима в обмен на мир провинции Далмацию, Венецию и Норик для образования собственного государства. Это было невозможное, невыполнимое требование для св. Гонория, и, получив отказ, в 409 г. Аларих вновь осадил Рим.

Надо отдать ему должное — варвар был чрезвычайно последователен в своих поступках. Ему была нужна не сама столица, а одобрение своих действий по созданию готского государства. Если это не получалось при Гонории, то, следовательно, нужно было сменить императора. И вот в ходе осады он провозгласил императором Западной империи Аттала, префекта Рима. Но римлянин только с виду был послушной игрушкой в руках варвара; вместо того, чтобы выполнить волю Алариха и захватить Северную Африку для организации снабжения столицы продовольствием, он направился к Равенне, дабы разгромить св. Гонория и править самостоятельно. Однако законный император дал ожесточённый отпор узурпатору, и Аларих понял, что его идея не имеет перспектив. Тогда готский вождь решил удовольствоваться грабежом[564].

24 августа 410 г. варвары без труда овладели Римом, полностью ограбив столицу Западной империи. Как ни странно, но готы вели себя вполне цивилизованно, не тронув христианских храмов. Безусловно, добыча была сказочная: достаточно сказать, что в качестве трофея Аларих вёз с собой сестру императора св. Гонория, Галлу Плацидию. Окрылённый победой, гот решил попутно захватить Сицилию, а затем обрушиться на Северную Африку. По счастью для римлян, в том же 410 г. он скоропостижно скончался, дав римлянам некоторую передышку[565].

Правда, они использовали её для продолжения необъявленной гражданской войны друг с другом и организации новых заговоров против императора. Иовин, неоднократно ездивший в составе посольства к Атталу, изменил св. Гонорию и принял от узурпатора пост магистра оффиций. Вновь при дворе произошла перемена лиц: самыми влиятельными стали препозит Евсевий и магистр армии Аллобих, каждый из которых полагал, что другой конкурент на властном поприще совсем не обязателен. Дело дошло до того, что в 410 г. Евсевий был убит Аллобихом на глазах императора, но и тот недолго хранил верность своему благодетелю, вступив в тайный альянс с узурпатором Константином. Желая мирным путём передать власть Константину, он старался склонить св. Гонория к подписанию нового соглашения с ним. Как следствие, в том же 410 г. был казнён и Аллобих[566].

Но и узурпатор Аттал не нашёл утешения в захвате Рима и в царском пурпуре, которым так скороспешно накрыли его плечи готы. Ещё при жизни Аларих понял бесполезность для него этой фигуры, а Иовин, для которого возвращение ко двору св. Гонория означало непременную смерть, затеял интригу с Аларихом против Аттала, увенчавшуюся успехом. Уведомив св. Гонория о своих планах и получив его формальное согласие, гот снял с Аттала знаки императорского достоинства и оставил его в своём лагере вместе с сыном Алипием в качестве забавной игрушки. Можно смело предположить, что сам Иовин вполне допускал мысль о занятии через некоторое время императорского престола при помощи Алариха, потому и устранял потенциальных конкурентов.

Разлад управления и слабость власти были настолько очевидны, что уже в 410 г. (по другим сведениям, в 413 г.) комит Африки Гераклиан, ранее верно служивший св. Гонорию во все годы войны, вовлёкся в мятеж и провозгласил себя императором. Он переправился с войском в Италию и направился в Рим, но по дороге был разбит имперской армией под командованием Констанция, некогда служившего у Алариха, но перешедшего на службу к св. Гонорию. Говорят, гот был пленён красотой Плацидии и давно хотел получить её себе в жены[567].

В это же время св. Гонорий пытался как-то решить вопрос с другим узурпатором — Константином, полностью оккупировавшим Галлию, Британию и Испанию и грабившим вместе с варварами последние остатки римских поселений. Ранее император заключил с ним договор, по которому признал власть Константина на эти территории в обмен за помощь против готов, но тут счастье отвернулось от британского тирана. По неведомой уже нам причине, один из лучших военачальников Константина — Геронтий, правивший в Испании на время отсутствия узурпатора и его сына Констанса (поспешно возведённого им в сан императора), поднял мятеж и возложил императорскую корону на голову своего друга Максима. Констанс был схвачен и казнён солдатами, а Константин осаждён в своей резиденции в Арле. Смешение интересов и отсутствие какой-либо политики у императорского двора хорошо демонстрирует тот факт, что армия св. Гонория под руководством неутомимого Констанция двинулась к Арле, но для помощи осаждённому Константину (!). Геронтий был покинут войсками и бежал в Испанию, где и погиб, а Максим сложил свою голову на эшафоте.

Впрочем, вслед за этим Констанций обратил своё оружие уже против узурпатора, который попытался дать сражение при помощи срочно набранных среди варваров солдат, но потерпел поражение. Под гарантии римского полководца в 411 г. он сдался и был отправлен в Равенну к императору св. Гонорию, однако по дороге его и сына убили слуги царя[568].

Едва было покончено с этими претендентами на трон, как возник новый. В 412 г. в Верхней Германии, в Менце, уже знакомый нам Иовин по настоянию царя аланов Гоара и короля бургундов Гундахара объявил о своём императорском достоинстве. Армия Констанция была слишком малочисленна, чтобы сражаться с сонмищем варваров Иовина, она отступила, и узурпатор без труда овладел всей Галлией. В этот момент времени Атаульф, вопреки ранее данному св. Гонорию слову, направил в лагерь Иовина уже известного нам узурпатора Аттала, жившего в лагере готов на правах то ли непризнанного императора римлян, то ли шута. Неожиданно новый узурпатор резко и решительно отклонил любые переговоры с готами, союз с которыми сулил ему столь много шансов на успех, и назвал соимператором своего брата Себастиана. Конечно, настроения Атаульфа также резко изменились, он вновь пообещал своей жене Плацидии хранить верность союзному договору с Римом и привезти головы узурпаторов, что ему и удалось. Удивительно, но схваченный и привезённый пленным в Рим, Аттал не был казнён; его водили в качестве посмешища по улицам, а затем, отрубив два пальца на руке, сослали в ссылку на остров Липари, снабдив всем необходимым[569].

Хотя Аларих погиб, его мечта всё же через некоторое время сбылась. Преемник готского вождя Атаульф (муж его сестры) в 412 г. заключил мирный договор с Римом, подтвердивший права варваров на завоёванные территории, и с согласия императора св. Гонория получил в 414 г. Плацидию себе в жёны. Знаменательно, но долгое пребывание готов на римской земле раскрыло в них политический инстинкт и привило первые, пусть ещё грубые, понятия о государстве, власти и праве. Сам Атаульф так объяснял свою политику: «Первым стремлением моим было стереть Римскую империю и сделать так, чтобы вместо Romania говорили Gothia; но я скоро убедился, что с варварами этого сделать нельзя, так как они слишком грубы и не цивилизованны; они не способны повиноваться закону, а государство не есть государство, если нет законов; тогда я, Атаульф, поставил себе цель служить Риму, соединился с ним посредством крепкого союза». Правда, как мы увидим ниже, гот был не вполне искренен и вполне был способен разорвать мирный договор с Гонорием при первом серьёзном испытании на верность своему слову.

Через некоторое время Атаульф пообещал императору св. Гонорию выбить варваров из Испании и в ходе боевых действий даже овладел Барселоной. Здесь Галла Плацидия родила ему сына Феодосия, к сожалению, прожившего очень немного[570]. Однако вследствие заговора, организованного верхушкой готов, вскоре был умерщвлен и сам Атаульф, а на готский престол был возведён узурпатор (уже и готы познали сладость верховной власти) Сингерих. Царица Плацидия была вынуждена идти вместе с толпой пленных впереди лошади варвара, захватившего её в плен. Но через семь дней Сингерих был убит своими же готами, а преемник династии Атаульфа Валлия подтвердил мир с Римом в обмен на дань и продовольствие[571]. Поскольку римляне вновь к тому времени овладели Галлией, готам была предоставлена территория близ современной Тулузы, где они и основали в 418 г. свое государство — Толозанское. Второе государство они основали в Испании — Толедское [572]. Удивительно, но, создав свои политические союзы, готы вовсе не собирались выделять данные территории из состава Римской империи; эти государства считались федеративными, то есть, в конечном итоге имперскими.

Наконец-то Западная империя смогла вздохнуть относительно свободно. Император св. Гонорий и его заметно поредевший числом, но возмужавший умом двор сделали на 5 лет облегчение от налогов для провинций, наиболее пострадавших в войне; свободные земли передавались всем желающим, включая чужеземцев, под условие гарантий неприкосновенности их права собственности. Была объявлена всеобщая амнистия и приумножены усилия по восстановлению Рима. Менее чем через 7 лет столица приняла свой неизменный величественный облик.

Но и относительно мирное время таило в себе множество чрезвычайных событий, к которым, безусловно, следует отнести потерю Британии. Когда св. Гонорий, а затем узурпатор Константин отозвали последние войска с острова, жители в отчаянии решили самостоятельно защищать себя от саксов и других варваров, периодически нападавших на них. Опытно познав, что их сил вполне достаточно для этого, они, не мешкая, выгнали римских чиновников и признали себя свободными от власти Рима. Святому Гонорию ничего не оставалось делать, как благоразумно признать их «право на самоопределение» и заключить с британцами мирный договор[573]. Это был звучный сигнал развала Западной империи, но далеко не первый. В 413 г. бургунды, самовольно захватившие юго-восточную Галлию, заключили аналогичный договор со св. Гонорием.

Войны были закончены, измены истреблены, однако положение императора св. Гонория не казалось ему — и обоснованно — очень уж прочным. Он не имел детей и, похоронив в 407 г. жену Марию, женился на второй дочери Стилихона Фермации. Но и этот брак, закончившийся в 415 г. вследствие смерти супруги, не дал наследника. Думая о престиже власти, он в 417 г. провозгласил себя в очередной раз (одиннадцатый по счёту) консулом, а полководца Констанция, не раз громившего врагов, консулом во второй раз, пожаловал варвару титул патриция и женил на своей сестре Галле Плацидии, совсем недавно возвращённой готами в Равенну. Рассказывают, Плацидия категорично не желала идти замуж за Констанция — видимо, в память о любви к Атаульфу, но брат настоял, и она дала готу столь желанное им согласие[574]. В 418 г. у Констанция и Плацидии родилась дочь, получившая имя Гонория, а в следующем, 419 г., мальчик Валентиан, которому император в качестве подарка присвоил почётный титул нобилиссима.

В это же время (418 г.) св. Гонорий, активно борющийся за чистоту Православия с еретиками и язычниками, был вынужден решать вопрос о том, какой из двух выбранных пап — Евлалий или Бонифаций I (418–422) вправе занять вдовствующую кафедру Римского понтифика; выбор императора пал на Бонифация.

Отношения между Западом и Востоком к этому времени настолько улучшились, что всякая добрая весть о победах св. Гонория вызывала сочувственный отклик при дворе восточного императора.

25 сентября 415 г. в Константинополе были организованы иллюминации и конские ристания по случаю смерти Атаульфа, не менее пышно отметили и победу над узурпатором Атталом[575].

Видимо, сестра играла значительную роль при дворе своего брата, поскольку в 421 г. св. Гонорий решил объявить августом и своим соправителем Констанция, а Плацидию — августой. Можно предположить, что св. Гонорий, не имевший наследника, желал передать царский престол своему племяннику Валентиану. В этой связи он и уравнял Плацидию в статусе с собой. Правда, Константинополь отказался признать сразу трёх августов (восточного императора, св. Гонория и Констанция), справедливо решив, что такое положение дел совершенно противоречит древней традиции и государственному устройству Римской империи. Впрочем, вскоре, буквально через семь месяцев, Констанций умер, а отношения между сестрой и братом из дружественных превратились в откровенно враждебные.

Доведённая до крайнего положения, Галла Плацидия в июле 423 г. отплыла в Константинополь, где была с почётом принята св. Феодосией и св. Пульхерией. А 15 августа 423 г. в Равенне скончался сам св. Гонорий. Так закончилось царствование этого императора, внешне слабосильного, но хранимого Богом царя Западной империи, пережившего семерых (!) узурпаторов и сохранившего в едва ли не самые тяжёлые годы существования Западную империю римлян. Характерно, что благочестие императора св. Гонория не осталось незамеченным Церковью, и до сих пор в некоторых западных месяцесловах он фигурирует, как местночтимый святой. По случаю кончины государя в Константинополе объявили семидневный траур, по окончании которого императором Запада признали пятилетнего сына Галлы Плацидии Валентиниана III[576].