XXV. Возвышение римской империи

 

Новая могущественная сила, возникшая в Риме во II–I веках до нашей эры и подчинившая себе весь западный мир, во многом отличалась от великих империй, которые некогда господствовали в цивилизованном мире. Рим не был монархией и не являлся порождением одного великого завоевателя, но не был он и первой среди республик. Афины во времена Перикла объединили под своей эгидой союзников и зависимые государства. Карфаген перед Первой Пунической войной властвовал над Сардинией, Корсикой, Марокко, Алжиром, Тунисом и большей частью Испании и Сицилии. Риму удалось избежать уничтожения, и он продолжал развиваться.

Центр этой системы находился далеко на западе от древних центров, располагавшихся в долинах рек Месопотамии и Египта, что позволяло Риму приобщать к цивилизации новые страны и новые народы. Римское владычество распространялось до Марокко и Испании, на территорию современной Франции и Бельгии, захватывало Британию, а на юго‑востоке доходило до Венгрии и Южной России, но оно не смогло утвердиться в Центральной Азии или Персии из‑за их отдаленности от административных центров. Рим впитал в себя огромные массы нордических арийских народов и почти всех греков. Его население было в меньшей степени хамитским или семитским по сравнению с прежними империями.

Несколько столетий Римской империи удавалось избегать судьбы персов и греков, быстро вступивших на путь гибели; она все время развивалась. Правители мидян и персов за одно поколение вавилонизировались; они венчались тиарой царя царей и обращались к местным богам, жрецам и храмам. Александр и его преемники шли по этому же пути ассимиляции; царский двор и система управления селевкидов были почти такие же, как у Навуходоносора; Птолемеи стали фараонами и превратились в египтян. Точно так же когда‑то ассимилировали семитские завоеватели Шумера. Но римляне правили из своей столицы и на протяжении нескольких столетий придерживались своих законов. Единственным народом, который влиял на них вплоть до II–III века нашей эры, были родственные им греки. Таким образом, Римская империя явилась в сущности первой попыткой установить господство на арийских республиканских принципах, а не на системе единоличного завоевателя, правящего в столице, которая возникла вокруг храма, посвященного божеству урожая. Боги и храмы римлян, как и греческие боги, представляли собой как бы бессмертных людей, обожествленных патрициев. Приносились и кровавые жертвы, во времена бедствий даже человеческие, чему римляне могли научиться у полузабытых этрусков, но храмы и жрецы стали играть важную роль в его истории только тогда, когда Рим давно миновал апогей своего развития.

Римская империя оказалась совершенно незапланированным явлением; римляне почти неосознанно для самих себя оказались вовлеченными в обширный административный эксперимент. И все‑таки в конце концов Римская империя рухнула. От века к веку она заметно менялась, переменившись за сто лет сильнее, чем Бенгалия, Месопотамия или Египет за тысячу.

В определенном смысле римский эксперимент не удался. С другой стороны, он все еще остается незавершенным, поскольку Европа и Америка и сейчас пытаются разрешить те проблемы мирового правления, с которыми впервые столкнулись римляне.

Историку необходимо учитывать колоссальные перемены, происходившие при римском господстве не только в политике, но и в общественной жизни и нравственности. До сих пор сильна привычка воспринимать Рим как нечто устойчивое и благородное. Маколеевские «Предания древнего Рима»[18], Катон Старший, Сципионы, Юлий Цезарь, Диоклетиан, Константин Великий, триумфы и речи ораторов, гладиаторские бои и христианские мученики – все смешивается у нас в единую картину чего‑то возвышенного, жестокого и величественного. Необходимо разделить слившиеся части этой картины, изображающей куда более глубокие перемены, чем те, что отделяют Лондон времен Вильгельма Завоевателя от столицы современной Великобритании.

Для удобства можно разделить историю Рима на четыре стадии. Первая начинается после разграбления города галлами в 390 г. до н. э., продолжается до Первой Пунической войны (240 г.) и может быть названа стадией ассимилированной республики. Возможно, это была лучшая и характернейшая эпоха римской истории. Извечное противостояние патрициев и плебеев приближалось к концу, исчезла этрусская угроза, никто еще не был ни слишком богат, ни слишком беден, и большинство людей вдохновлялось общественными идеалами – нечто вроде республики южно‑африканских буров до 1900 года или северных штатов Американского союза между 1800 и 1850 гг., иначе говоря, республика свободных земледельцев. В начале этой стадии Рим представлял собой крошечное государство, расположенное на двадцати квадратных милях. В схватках с родственными соседями он стремился не покорить их, а с ними объединиться. Столетия гражданских смут научили римлян искусству компромисса и уступок. Некоторые из побежденных городов полностью романизировались, получали право голоса в управлении, а иногда и самоуправление. В стратегически важных городах были размещены гарнизоны, составленные из полноправных граждан, а среди недавно завоеванных народов основаны колонии, обладавшие разного рода привилегиями. Были построены отличные дороги. Неизбежным следствием такой политики стала быстрая латинизация Италии. В 89 г. до н. э. все свободные жители полуострова стали гражданами города Рима. Формально Римская империя превратилась в один огромный город. В 212 г. н. э. на всем ее пространстве любой свободный человек имел римское гражданство и право, если он мог попасть в столицу, голосовать на городском собрании Рима.

Столь широкое распространение гражданства было характерным приемом римской политики. Оно ставило с головы на ноги процесс завоевания, когда победители ассимилировали побежденных.

Однако после Первой Пунической войны и присоединения Сицилии, хотя ассимиляция продолжалась, возникла и совершенно иная тенденция. Сицилия оказалась в положении завоеванной добычи и была провозглашена «владением» римского народа. Ее плодородная земля и трудолюбивое население стали предметом обогащения Рима. Большая часть этого богатства и множество рабов достались патрициям и самым влиятельным из плебеев. До Первой Пунической войны население Римской республики состояло главным образом из граждан‑земледельцев. Военная служба была для них и привилегией, и обязанностью. Но пока они находились в войске, их хозяйства отягощались долгами, а рядом с ними росли обширные рабовладельческие латифундии. Возвращаясь домой, воины сталкивались с конкуренцией рабовладельцев из Сицилии и других новых имений. Времена переменились, Римская республика стала совсем другой. Но обездоленной оказалась не только Сицилия, простой человек также попал в руки богатого кредитора. Рим вступил во вторую стадию своей истории – эпоху предприимчивых богачей.

Двести лет римские воины‑земледельцы боролись за свободу и право участвовать в управлении государством и целое столетие пользовались завоеванными привилегиями, но Первая Пуническая война ограбила их и лишила всего достигнутого.

Ценность избирательных привилегий испарилась. В Римской республике было два органа власти: первый, самый значительный – Сенат, состоявший первоначально из патрициев, а затем и из знатных горожан, собиравшихся по призыву облеченных властью чиновников – консулов и цензоров. Подобно английской Палате лордов, он превратился в собрание крупных землевладельцев, влиятельных политиков, богатых торговцев и т. п. На протяжении трех столетий, начиная с Пунических войн, Сенат был центром римской политической мысли и деятельности. Второе место занимало Народное собрание. Теоретически в нем участвовали все граждане Рима. Когда территория Рима занимала всего двадцать квадратных миль, в этом не было ничего невозможного, но после распространения римского гражданства за пределы Италии об этом не могло быть и речи. Народное собрание постепенно превращалось в собрание продажных политиканов и отбросов общества. В IV в. до н. э. Народное собрание в значительной мере ограничивало Сенат и представляло права и интересы простых людей, но к концу Пунических войн оно превратилось в бессильный пережиток поверженного народовластия.

Ничего похожего на представительное правление в Римской республике не было. Никому и в голову не приходило избирать депутатов, выражавших волю граждан. Это очень важное обстоятельство. Народное собрание города Рима никоим образом не походило на американскую Палату представителей или английскую Палату общин. В теории оно объединяло всех граждан, а на практике превратилось в совершенно фиктивную величину.

Таким образом, после Первой Пунической войны обычный римский гражданин оказался в незавидном положении: обедневший, а то и потерявший собственную землю, он был вытеснен с рынка труда рабами и не имел никаких политических возможностей для того, чтобы улучшить свою жизнь. Единственными средствами заявить о себе для народа оставались неповиновение и бунт. Во внутренней политике II и I века до нашей эры являли собой картину бесплодных смут. Размеры нашей книги не позволяют вдаваться в подробности всех хитросплетений эпохи: попыток раздела крупных имений и возвращения земли свободным земледельцам и аннулирования, хотя бы частичного, долгов. Это было время бунтов и гражданской войны. В 73 г. до н. э. положение Италии еще больше ухудшилось после крупного восстания рабов под предводительством Спартака, который, используя обученных гладиаторов, добился частичных успехов. Через два года восстание было с беспримерной жестокостью подавлено. Шесть тысяч сторонников Спартака были распяты вдоль Аппиевой дороги, ведущей из Рима на юг.

Простой человек не мог противостоять силам, которые его угнетали, но наживавшиеся на этом богачи непроизвольно готовили и против народа, и против самих себя новую политическую силу внутри римского мира – силу войска.

До Второй Пунической войны армия составлялась из свободных земледельцев. Она была хороша для ближних войн, но совершенно не годилась для дальних походов, требовавших выучки и выносливости. Более того, по мере увеличения числа рабов и расширения поместий приток земледельцев в армию иссяк. Новое средство было изобретено народным вождем Марием. После падения Карфагена в Северной Африке возникло полу‑варварское государство Нумидия. У Рима возник конфликт с его царем Югуртой, которого никак не удавалось привести к покорности. На волне народного негодования Марий был назначен консулом, чтобы завершить эту бесславную войну. Марий организовал наемное войско, основанное на жесткой дисциплине, и добился успеха. Югурту в цепях привезли в Рим (106 г. до н. э.), а Марий после завершения своего консульского срока остался, хотя и незаконно, консулом благодаря поддержке новых легионов. В Риме не было силы, которая могла бы ему противостоять.

С Мария началась третья стадия в истории римской власти – республика военачальников. Отныне вожди наемных легионов стали бороться за власть над римским миром. Марию противостоял аристократ Сулла, сражавшийся в Африке под его началом. Каждый из них уничтожил немало своих политических противников, которых они казнили тысячами, а их имения пускали с молотка. После кровавого соперничества Мария и Суллы и ужасов восстания Спартака властью в армии и государстве овладели Лукулл, Помпей Великий, Красс и Юлий Цезарь. Красс был победителем Спартака, Лукулл завоевал Малую Азию и достиг Армении, но, обретя несметные богатства, ушел в частную жизнь. Красс двинулся в Персию, но был побежден парфянами и убит. После долгого соперничества Юлий Цезарь одолел Помпея (48 г. до н. э.), который погиб в Египте, и стал повелителем всего римского мира.

Юлий Цезарь возбуждал воображение человечества безотносительно своего истинного значения. Он превратился в символ и легенду, но для нас он важен как фигура, знаменующая собой переход от эпохи военных авантюристов к четвертой стадии – ранней Империи. Несмотря на глубочайший экономический и политический кризис, гражданскую войну и деградацию общества, границы Рима продолжали расползаться все дальше, и это продолжалось до 100 г. н. э., когда они достигли своего максимума. Цезарь прославился как военачальник в Галлии. Большинство живших там племен принадлежали к той же кельтской расе, что и галлы, занимавшие некогда еще и север Италии, а потом частично переселившиеся в Малую Азию, где они стали называться галатами. Цезарь отразил германское вторжение в Галлию и присоединил эту страну к Империи. Он дважды пересекал Ла‑Манш (55 и 54 гг.), однако Британию покорить так и не смог. Тем временем Помпей Великий упрочивал римские завоевания, доходившие на востоке до Каспийского моря.

В этот период – середина I века до н. э. – римский Сенат все еще оставался номинальным центром власти. Он назначал консулов и других чиновников, облекал полномочиями и т. д. Многие политики, в том числе и знаменитый Цицерон, боролись за сохранение великих традиций республиканского Рима и уважение к закону. Но дух гражданственности исчез в Италии вместе с исчезновением свободных земледельцев. Теперь это была страна рабов и обнищавшего народа, который не понимал, что такое свобода, и не желал ее. Республиканских вождей Сената никто не поддерживал, а за внушавшими страх великими авантюристами стояли легионы. Не спрашивая разрешения Сената, Красс, Помпей и Цезарь разделили между собой Империю (Первый триумвират). После убийства Красса парфянами Помпей и Цезарь поссорились, и Помпей принял сторону республиканцев, которые приняли закон, предававший Цезаря суду за его преступления и неповиновение Сенату.

Ни один военачальник не имел тогда права перемещать свое войско за пределы отведенной ему области. Для Цезаря такой границей была река Рубикон. В 49 г. до н. э. он перешел ее и двинулся к Риму на Помпея.

Раньше существовал обычай избирать после военных поражений «диктатора», облеченного почти неограниченными полномочиями. После свержения Помпея Цезарь и стал таким диктатором, сначала на десять лет, а потом пожизненно (45 г. до н. э.). Фактически он стал римским монархом. Его даже называли царем – словом, ненавистным для римлян еще со времен изгнания этрусков пятьсот лет назад. Цезарь отказался от царского титула, но принял трон и скипетр. Победив Помпея, он отправился в Египет, где вступил в связь о царицей‑богиней Клеопатрой, последней из династии Птолемеев. Судя по всему, она основательно вскружила Цезарю голову, и он привез из Египта идею царя‑бога. В одном из храмов была поставлена его статуя с надписью: «Богу Непобедимому». Но умирающая Римская республика все‑таки вспыхнула в последний раз: Цезарь был заколот в Сенате у статуи его убитого соперника Помпея Великого.

Последовало тринадцать лет междоусобиц. Возник Второй триумвират (Лепид, Марк Антоний и Октавиан Цезарь). По примеру своего дяди Октавиан взял себе самые бедные провинции, откуда набирались лучшие легионы. В 31 г. до н. э. он победил своего единственного серьезного соперника Марка Антония в морском сражении при Акциуме и стал полновластным повелителем римского мира. Однако Октавиан был вовсе не таким человеком, как Юлий Цезарь, и не стремился к таким пустопорожним титулам, как Бог или царь. Он не взял себе в любовницы царицу, чтобы ослепить ее своим величием. Октавиан восстановил свободы Сената и римского народа и отказался быть диктатором. Благодарный Сенат дал ему реальную, а не воображаемую власть. Вместо титула «Царь» Октавиана именовали «Princeps» и «Augustus»[19], он стал Августом Цезарем, первым римским императором (27 г. до н. э. – 14 г. н. э.).

За ним последовали Тиберий (14–37 гг.), Калигула, Клавдий, Нерон и т. д. до Траяна (98 г.), Андриана (117 г.), Антония Пия (138 г.) и Марка Аврелия (161–180 гг.). Все они были императорами легионов. Солдаты возводили их на трон, и солдаты же порой смещали императоров. Постепенно Сенат исчез из римской истории: вместо него остались император и его чиновники. Границы Империи расширились до максимума. Были завоеваны Британия, Трансильвания и Дакия. Траян перешел Евфрат; Адриан задумал то, что уже случилось на другом конце Старого Света, – подобно Ши‑хуанди, он построил стены для защиты от северных варваров поперек Британии и оборонительные сооружения вдоль Рейна и Дуная. И тем не менее ему пришлось оставить некоторые из завоеваний Траяна.

На этом Римская империя достигла предела своей экспансии.

 

XXVI. МЕЖДУ РИМОМ И КИТАЕМ

 

II и I века до нашей эры оказались новой эпохой в истории человечества. Месопотамия и Средиземноморье более не являлись центром общего притяжения. Они по‑прежнему оставались плодородными, густонаселенными и благополучными, но положение дел в мире от них уже не зависело. Центры власти переместились на запад и восток. В мире господствовали две империи – Римская и возрожденный Китай. Рим распространил свое влияние до Евфрата, но из‑за чрезмерной отдаленности дальше этой границы продвинуться не смог. А за Евфратом персидские и индийские владения Селевкидов подпали под власть новых правителей. В Китае династия Хань, сменившая династию Цинь после смерти Ши‑хуанди, распространила свои владения на Тибет и далее за перевалы Памира в Западный Туркестан. Но и она достигла здесь своих крайних пределов.

В это время Китай являлся величайшей и самой цивилизованной политической системой в мире. По площади и населению он превосходил Римскую империю периода расцвета. Две эти колоссальные системы существовали одновременно, почти ничего не зная друг о друге. Средства сообщения на суше и на море были еще настолько слабо развиты, что прямого столкновения между ними произойти не могло.

И все‑таки обе системы взаимодействовали и влияли на судьбы находившихся между ними стран и областей Центральной Азии и Индии. Благодаря верблюжьим караванам через Персию и прибрежному мореплаванию вдоль берегов Индии и по Красному морю велась кое‑какая торговля. В 66 г. до н. э. римские войска Помпея прошли путем Александра Великого по восточному берегу Каспийского моря, а в 102 г. н. э. к Каспию вышли китайские отряды и прислали сообщения о существовании Рима. Но лишь через много веков великие параллельные миры Европы и Восточной Азии установили непосредственную связь друг с другом.

К северу от обеих великих империй лежали пустыни и непроходимые леса, населенные варварами. От теперешней Германии они простирались далеко в глубь России, где обитали гигантские зубры, почти не уступавшие в размерах слону. На север от великих горных массивов Азии раскинулись пустыни и степи, а еще севернее – леса и промерзшая тундра. В большей части этих областей, протянувшихся между Южной Россией и Маньчжурией, до сих пор сохраняется климатическая неустойчивость. За несколько столетий уровень осадков менялся там неоднократно и в значительных пределах. Эти земли вообще очень ненадежны и опасны. Долгие годы на них растут травы, и они благоприятны для земледелия, но потом вдруг наступает череда убийственных засух.

Западная часть этого варварского севера – от лесов Германии до Южной России и Туркестана и от Готланда до Альп – была родиной северных народов, говоривших на арийских языках. А в восточных степях и пустынях Монголии зарождались гуннские (монгольские и тюркские) племена, близкие по языку, расе и обычаям. И подобно тому, как северные народы постоянно двигались за свои границы, напирая на юг, на цивилизации Месопотамии и Средиземноморья, среди гуннских племен находилось немало бродячего люда, готового к набегам на оседлые местности Китая. В периоды изобилия на севере повышалась рождаемость; истощение пастбищ и падеж скота влекли голодные воинственные племена на юг.

Какое‑то время одновременно существовали две империи, сдерживающие варваров и даже отодвигающие свои границы. Натиск империи Хань из Северного Китая на Монголию был сильным и продолжительным. Китайское население переливалось за Великую стену. Вслед за пограничной стражей шли крестьяне с лошадьми и плугами, они распахивали целину и огораживали зимние пастбища. Гунны совершали на них набеги, убивали поселенцев, но их усмиряли карательные отряды, и кочевники оказывались перед выбором: заниматься земледелием и стать китайскими подданными или же искать летние пастбища где‑то в другом месте. Некоторые предпочли первое и ассимилировались, другие отступили через горные перевалы на северо‑восток и восток.

Перемещение монгольских кочевников к западу началось в 200 г. до н. э. и создало давление на арийские племена, которые, в свою очередь, напирали на римские границы и стремились прорвать их. Парфяне (скифский народ с монгольской примесью) появились на Евфрате около I века нашей эры. Они воевали с Помпеем Великим во время его восточного похода, победили и убили Красса, а в Персии свергли монархию Селевкидов, заменив ее парфянскими царями – династией Аршакидов.

Некоторое время самый благоприятный путь для кочевников был не на востоке и не на западе, а по Центральной Азии и через Хиберский перевал в Индию. Именно Индия приняла на себя монгольский натиск в эпоху владычества Римской и Китайской империй. Один за другим накатывали через Пенджаб на великие долины иноземные завоеватели, которые грабили и уничтожали все на своем пути. Царство Ашоки погибло, и на какое‑то время история Индии погрузилась в мрак неизвестности. На севере воцарилась Кушанская династия, основанная «индо‑скифами» – племенами кочевых разбойников. Непрерывные набега и вторжения продолжались на протяжении нескольких столетий. Большую часть V века н. э. Индию терзали эфталиты, или белые гунны, которые собирали дань с мелких царьков и наводили на всех ужас. Летом они пасли скот в Западном Туркестане, а осенью возвращались и снова принимались грабить и убивать.

Во II веке н. э. великое несчастье постигло и Римскую, и Китайскую империи и, по всей видимости, ослабило их сопротивление натиску варваров. С небывалой силою там вспыхнула чума. Одиннадцать лет она свирепствовала в Китае и глубоко подорвала социальный порядок общества. Династия Хань пала, начался новый период раздоров и смут, из которого Китай вышел только к VII веку, с приходом династии Тан.

Через Азию чума распространилась по Европе. В 164–180 гг. она опустошила Римскую империю и серьезно ослабила всю структуру государства. Появились сведения о сокращении населения в провинциях, случались явные нарушения деятельности правительства. Непроницаемых границ больше не было – их прорывают то в одном, то в другом месте. С острова Готланд в Швеции появился новый народ – готы. Они прошли Россию и достигли Волги и берегов Черного моря, на котором занялись пиратством и разбоем, но к концу II века н. э. стали, вероятно, испытывать на себе давление гуннов с востока. В 247 г. готы перешли через Дунай и победили на территории современной Сербии императора Деция. В 236 г. другой германский народ, франки, прорвал границу на Нижнем Рейне, и в Эльзас хлынули алеманны. Галльские легионы отбили захватчиков, но готы так и не прекратили свои вторжения на Балканский полуостров. Провинция Дакия исчезла из римской истории.

Гордость Империи и ее уверенность в себе были поколеблены. В 270–275 гг. в Риме, бывшем доселе открытым и безопасным городом, император Аврелиан возвел крепостные стены.