Во время и после Второй Мировой войны

 

Глава 23

Война, развязанная Гитлером

 

Первые акты агрессии

 

Второй мировой войне, за которой последовал длинный период «ни мира, ни войны», также предшествовал аналогичный, хотя и гораздо более короткий период, в течение которого без реального ведения военных действий против различных стран Центрально‑Восточной Европы был совершен целый ряд актов агрессии. А так как настоящая война тоже началась в этом регионе Европы, как и в 1914 г., то значение всех этих стран для всемирной истории стало еще более очевидным, чем когда‑либо раньше. И хотя эту значимость в Первой мировой войне стали все больше и больше понимать и серьезно рассматривать, когда наступил мир, на этот раз случилось все с точностью до наоборот. Поэтому, хотя еще слишком рано писать какую‑то окончательную историю мирового конфликта, еще не закончившегося каким‑либо реальным мирным урегулированием, давно пора вспомнить, как с самого начала народы Центрально‑Восточной Европы, не несшие никакой ответственности за эту новую катастрофу, стали и до сих пор являются ее главными жертвами.

Первая тоталитарная агрессия была направлена против Австрии. Ее канцлер Курт фон Шушниг, вернувшийся на родину после поездки в Берхтесгаден 12 февраля 1938 г., понимал, что его попытка потакать Гитлеру была ошибкой. И, покинутый западными державами, он решил провести референдум, который продемонстрировал бы, что, несмотря на нацистскую агитацию, большинство австрийцев хотят остаться независимым государством. Когда стало очевидно, что Гитлер помешает этому референдуму силой, Шушниг ушел в отставку, чтобы избежать безнадежной войны. На его место пришел нацист Зейс‑Инкварт, который 12 марта 1938 г. пригласил немецкие войска оккупировать Австрию. На следующий день вопреки мирным договорам был объявлен Anschluss (нем. присоединение, в данном случае насильственное включение Австрии в состав фашистской Германии), который оказался не федеративным объединением Австрии с Германией, а полным поглощением первой и ее превращением в провинцию Германии, которая вскоре получила название Ostmark и была разделена на семь Reichsgaue (нем. округа, области). И сразу же начались жестокие преследования не только евреев, но и всех австрийцев, остававшихся верными своим традициям, включая самого Шушнига. Он был немедленно арестован.

Эта грубая аннексия, которая была пассивно воспринята западными державами, была не только первым нарушением территориального статуса Европы, установленного после Первой мировой войны, не только тяжелым ударом для австрийского народа, но и угрозой всем другим странам Центрально‑Восточной Европы. Венгрия и Югославия теперь стали непосредственными соседями Германии, а Чехословакия, окруженная с трех сторон, естественно, была выбрана следующей жертвой.

Не прошло и месяца после захвата Австрии, когда лидер судетских немцев Конрад Генлейн был вызван в Берлин. По возвращении назад 24 апреля он объявил в Карлсбаде (Карловы‑Вари) требование создать в Чехословацкой республике автономную немецкую провинцию. Переговоры, которые теперь начались между немецким меньшинством, руководимым из Берлина, и правительством Чехословакии, не получившим достаточной поддержки со стороны западных демократий, чуть не привели в конце мая к началу военных действий, и им ничем не помог приезд в августе лорда Ренсимена – друга премьер‑министра Великобритании Невилла Чемберлена, который пришел к убеждению, что самих либеральных уступок со стороны Чехословакии было недостаточно. Да они не отвечали выдвигаемым требованиям, но лишь только потому, что нацисты на самом деле хотели полного отделения Судетской области и ее включения в состав Германии. Это было открыто заявлено Чемберлену, когда 15 сентября, встревоженный угрозами Гитлера, он нанес визит диктатору в Берхтесгадене. Под давлением Великобритании и Франции президент Бенеш даже согласился с таким решением, но, когда Чемберлен вернулся в Германию 22 сентября и сообщил Гитлеру о его согласии на Годесбергской конференции, фюрер отверг все предложения о постепенном переходе и потребовал немедленной оккупации Судетской области Германией.

После нескольких дней, когда угроза войны неминуемо надвигалась, по предложению Муссолини было решено созвать в Мюнхене конференцию четырех держав. 29 сентября на ней было достигнуто соглашение без какого‑либо участия Чехословакии. Ее просто уведомили о нем на следующий день. Единственной уступкой Гитлера было то, что территория, которую он хотел аннексировать, должна была быть оккупирована постепенно в течение первой недели октября. Чехословакия потеряла свыше 10 тысяч квадратных миль территории с населением 3 миллиона 600 тысяч человек, включая 800 тысяч чехов. Одновременно это означало утрату ее естественных границ, оборонительных укреплений и трех четвертей ее промышленных ресурсов. Более того, Бенеш счел своим долгом уйти в отставку, а новый президент Эмиль Гаха вместе с новым правительством был вынужден переориентировать всю политику искалеченной страны в сторону тесного сотрудничества с Германией.

Советский Союз был возмущен тем фактом, что его не пригласили на Мюнхенскую конференцию, но единственное, что он сделал для жертвы, – это предупреждение в адрес Польши 23 сентября о том, что договор о ненападении между Польшей и СССР будет аннулирован, если Польша нарушит границу Чехословакии[96]. Польша действительно объявила, что если уж отделять все территории национальных меньшинств от Чехословакии, то она будет претендовать на часть Тешинского региона (Цешин, Тешин), который, несмотря на свое преимущественно польское население, отошел к Чехословакии в 1920 г. Эти польские и аналогичные венгерские притязания были озвучены в Годесберге и Мюнхене, где, однако, ни один из этих соседей Чехословакии не был представлен. Что касается разногласий Чехословакии и Венгрии, то их разбирали Германия и Италия, и 2 ноября в Вене по их решению Венгрия получила 4200 квадратных миль территории с населением более чем миллион человек. Днем раньше Чехословакия передала Польше небольшой приграничный район площадью 800 квадратных миль с населением 230 тысяч человек (многие из них были поляками – статистика крайне противоречива), который эта страна потребовала в ультиматуме, выдвинутом сразу после Мюнхенской конференции.

Поднимать этот второстепенный вопрос в такой неудачный момент было, конечно, неправильно, и, несмотря на все аргументы в пользу требований Польши, это навредило стране в глазах общественного мнения за рубежом. Такое же плохое впечатление она произвела еще раньше в этом же году, когда через несколько дней после аннексии Австрии Польша отправила Литве ультиматум, который та приняла 19 марта. Но этот ультиматум, спровоцированный пограничным инцидентом, в котором был убит польский солдат, требовал исключительно установления нормальных дипломатических отношений. Литва подписала соглашение, что привело к значительному улучшению отношений между странами. И в случае с Литвой, и в случае с Чехословакией Польша действовала так резко, потому что, встревоженная наступлением Германии, она хотела укрепить свое собственное положение в ожидании следующего хода Гитлера.

То, что его следующая агрессия будет направлена против Польши, стало очевидно уже через месяц после Мюнхена. Первое столкновение почти произошло, когда Польша оккупировала важный железнодорожный узел Одерберг (Богумин близ Тешина), на который претендовала Германия. 24 октября министр иностранных дел Германии фон Риббентроп впервые представил министру иностранных дел Польши немецкие «предложения» по возврату рейху вольного города Данцига и экстратерриториальных железной дороги и шоссе, проходящих через Польский коридор. Ответ Польши на эти требования, которые угрожали отрезать ее от Балтики, был, разумеется, отрицательным, и, хотя растущую напряженность прикрывали дипломатические визиты Бека в Берхтесгаден и Риббентропа в Варшаву, отношения между странами стали даже еще хуже, когда в ходе этих последних на первый взгляд дружеских бесед Польша снова отвергла все предложения присоединиться к агрессии против России.

Поэтому Гитлер наконец решил начать свое великое наступление на Восток с разрушения Польши. Но чтобы иметь наилучшие шансы на быструю победу, он сначала подготовил ее окружение посредством двух акций: одной акции на юге против того, что осталось от Чехословакии, а другой – на севере против Литвы. Первой, гораздо более важной, способствовала федеративная структура страны, которая также была навязана этой республике вскоре после Мюнхена. Под сильным давлением независимое правительство Словакии, возглавляемое монсеньором Тисо, после проведенного в парламенте голосования за полную независимость 14 марта 1939 г. передало новое государство под защиту Германии. В то же время президент Гаха был вызван в Берлин и ранним утром 15 марта был вынужден подписать документ, согласно которому возник протекторат Богемии и Моравии, немедленно оккупированный немецкими войсками, хотя поддерживалась иллюзия самостоятельного управления. Немецкие войска также получили право войти в Словакию, и только Карпатская Рутения, тоже провозгласившая свою независимость, была возвращена себе Венгрией, которая благодаря этому получила общую границу с Польшей, чего так хотели обе страны.

Однако с точки зрения безопасности Польши это была очень небольшая компенсация за создание немецкого фронта на юго‑западе, и лишь через несколько дней после раздела Чехословакии 22 марта Литва была вынуждена принять ультиматум Германии, заставлявший ее вернуть Мемель (Клайпеду) и соответствующую территорию рейху. Таким образом она потеряла только порт, тогда как позиции Германии укрепились и в Восточной Пруссии – еще одной важной стратегической базе для вторжения в Польшу.

Нарушение Гитлером Мюнхенского договора потрясло Великобританию до такой степени, что, когда Гитлер публично заявил о своих притязаниях на Данциг и коридор – что было явно первым шагом к уничтожению Польши после Чехословакии – 30 марта Чемберлен предложил Польше гарантию ее независимости, которая во время визита Бека в Лондон 6 апреля превратилась во взаимную гарантию, дополняющую союз Франции и Польши. 18 апреля английские и французские гарантии от нападения были также даны Румынии и Греции. Угроза Греции была особенно велика, так как Муссолини, ободряемый успехами Гитлера, с которым он вскоре заключил Железный пакт, вторгся 7 апреля в Албанию, вынудив эту страну принять короля Италии королем и своей страны.

Но запоздалые действия западных держав не остановили Гитлера. Наоборот, 28 апреля он аннулировал свой договор о ненападении с Польшей, имевший силу еще в течение пяти лет, и собирался продолжать свою подготовку к войне, поощряемый предложениями улучшить германо‑советские отношения, которые советский посол в Берлине начал делать 17 апреля.

В этот же день Советский Союз в ответ на предложение Великобритании, чтобы Россия тоже дала гарантию оказания помощи любому своему соседу, выразившему такое желание, предложил заключить договор о взаимопомощи со всеми государствами, расположенными на территории между Балтийским и Черным морями. Но в ходе затянувшихся переговоров между западными державами и Россией, когда 3 мая Литвинов был заменен на посту комиссара иностранных дел В. Молотовым, вскоре стало очевидно, что Советский Союз требует в качестве цены право оккупировать Балтийские государства и Восточную Польшу[97]. Нежелание этих стран принимать любую помощь русских на таких условиях было оправданным, и во время обсуждения такого «большого альянса» против Гитлера Россия делала успехи на переговорах с Германией, которые во время визита Риббентропа в Москву привели к заключению 23 августа Пакта о ненападении[98].