Где самолёт подпевает Самоделкину

 

Мастер Самоделкин сел в кабину, включил мотор. Машина вздрогнула, качнула крыльями, дорожка улетела от колёс. И пальмы, и школа – всё вдруг осталось далеко внизу. Фонтан превратился в маленькую струйку, дом – в нарядную коробочку, люди на улицах стали крохотными, как лилипутики, автомобили сделались игрушечными, как будто их всех выкатили из магазина игрушек, завели ключом, вот они теперь и катаются по игрушечным улицам.

На прощание железный человечек посмотрел вниз и на какой-то зелёной лужайке увидел необыкновенную козу. Она бегала наперегонки с маленькими ребятишками. Их было много вокруг неё. Коза так бегала, так подпрыгивала, что сверху казалось, она говорит: «Забодаю, забодаю, забодаю…» И что-то звенело над городом в синем глубоком воздухе: не то бубенчики, не то ребячий смех. Наверное, потому, что коза была вся в цветочках. И ромашки прыгали вместе с ней по бульвару, который с высоты казался маленькой зелёной лужайкой. Поэтому нельзя было понять, откуда появились на лужайке белые крохотные клеточки. Словно зелёный мышонок, маленький, весь в белую клеточку, мяукая, бегал за ребятишками и козой.

Потом железный пилот увидел речку, похожую сверху на синий прохладный ручей. Увидел парусный кораблик с большими золотыми буквами на борту:

 

ПЛАВАЮЩИЙ МАГАЗИН «ПРУТИК»

 

А под ними, наверное, были совсем незаметные буквы: «Продажа заводных пароходиков».

«Почему на нём такие унылые грязные паруса? – подумал Самоделкин. – Почему рядом не видно весёлой стайки заводных корабликов? Почему не спешат к магазину мальчишки, выбрать себе настоящий заводной кораблик прямо на воде? Почему?»

Но самолёт унёс удивлённого Самоделкина от реки, от плавающего магазина, от города и Волшебной школы. Город утонул в синеве. Мотор гудел. Ветер покачивал крылья. Самоделкин внимательно смотрел вокруг: нет ли где шара с потерянным другом. Нет ли где другого шара с мальчиком и собакой. Но только птицы и несколько детских шариков плавно плыли мимо самолёта. Их, наверное, нечаянно потеряли дети, живущие далеко-далеко внизу. А в такой же далёкой высоте неслись огромные самолёты. Люди смотрели в круглые окна и говорили:

– Смотрите, какой отважный человечек! Он летит один и совсем не боится!

А на больших самолётах иногда летают маленькие дети. Они узнали Самоделкина, железного человечка. Они махали ему руками:

– Это Самоделкин! Это Самоделкин, смотрите! Смотрите!

Но Самоделкин их не видел. Он был очень занят. Пилот не имеет права отвлекаться. Машина любит внимательных и отважных. Пилот, если он долго летит, если ему грустно, может петь какую-нибудь песню. И железный человечек запел:

 

Один весёлый паровоз

Один вагон сердитый вёз,

А тот ужасно этим недоволен…

 

И Самоделкин понизил голос, будто подражая голосу недовольного вагона:

 

– Я возмущён,

Я удивлён.

Куда? куда

Помчался он?

Как будто я

В судьбе моей не волен.

 

Ветер пел на крыльях, и пилот пел такой припев незнакомой песенки:

 

А паровозик:

– Ту-ту-ту!

Ту-ту,

Ту-ту, ту-ту-уу…

 

Внизу туманилась на солнце коричневая зелёно-голубая равнина. Бежали ручейками широкие, наверное, реки. А Самоделкин пел, подражая скрипучему голосу вагона:

 

Зачем тебе на тыщу вёрст,

Когда легко на двести?

А ты, приятель, будь не прост,

Как тот зелёный паровоз,

Как полосатый паровоз,

И тот, который без колёс

Один стоит на месте…

А паровозик:

– Ту-ту-ту!

Ту-ту,

Ту-ту, ту-ту-уу…

 

В багажнике самолёта, как в бочке, отражалось эхо и словно подпевало тоненькими голосами:

 

А паровозик:

– Ту-ту-ту!

Ту-ту,

Ту-ту, ту-ту-уу…

 

В конце концов, если друг потерялся, надо во что бы то ни стало найти его. Потому что нет на свете ничего нужнее друга: маленького или большого, но только верного друга. И храбрый Самоделкин пел, подражая голосе вагона:

 

И что вдали не видел ты?

Всё те же рельсы и мосты,

И бесконечный перестук.

Верста похожа на версту,

И ветер злее на лету…

 

Так в песенке вагон убеждал того, кто посмел утянуть его неизвестно куда:

 

А чтоб ты рухнул на мосту!

Ту-ту, ту-ту, ту-ту… —

 

передразнивал вагон, и в багажнике самолёта эхо повторило тонкими голосами припев:

 

А паровозик:

– Ту-ту-ту!

Ту-ту,

Ту-ту, ту-ту-уу…

 

 

Глава шестнадцатая,