И. Ф. Офросимову на юбилей конского его завода в селе березовце

 

 

Да, я не Пиндар: мне страшней

Всего торжественная ода, —

Березовец и юбилей

Рожденья конского завода.

 

Когда б слова в стихах моих

Ложились выпуклы и ковки,

Вставали разом бы из них

Копыта, шейки и головки.

 

Следя за каждою чертой,

Знаток не проходил бы мимо,

Не восхитившись красотой

Любимца или Ибрагима.

 

Я, лавры оглася твои

И все стяжанные награды,

В заводе конском Илии

Нашел бы звуки Илиады.

 

Но этих звуков-то и нет,

И я, греметь бессильный оду,

Лишь пожелаю много лет

Тебе и твоему заводу!

 

17 июня 1888

 

На бракосочетание Е.Д. и К.Г. Дункер

 

 

В часы забав, во дни пиров,

Пред божеством благоговея,

Поэты славили любовь

И пышный факел Гименея.

 

Он горячо волнует грудь

И сквозь покров полупрозрачный

На расцвеченный кажет путь

И жениху и новобрачной.

 

И мы отраду возвестим

Князьям сегодняшнего пира;

Споет о счастьи молодым

Моя стареющая лира.

 

На юность озираясь вновь

И новой жизнью пламенея,

Ура! и я хвалю любовь

И пышный факел Гименея!

 

30 апреля 1889

 

Е.Д. Дункер

 

 

Если захочешь ты душу мою разгадать,

То перечти со вниманием эту тетрадь.

Можно ли трезвой то высказать силой ума,

Что опьяненному муза прошепчет сама?

Я назову лишь цветок, что срывает рука, —

Муза раскроет и сердце и запах цветка;

Я расскажу, что тебя беспредельно люблю, —

Муза поведает, что я за муки терплю.

 

17 января 1888

 

На серебряную свадьбу Е.П. Щукиной 4 февраля 1874 года

 

 

Ты говоришь: день свадьбы, день чудесный,

День торжества и праздничных одежд!

Тебе тот путь не страшен неизвестный,

Где столько гибнет радужных надежд.

 

Все взоры к ней, когда, стыдом пылая,

Под дымкою, в цветах и под венком,

Стоит она, невеста молодая,

Пред алтарем с избранным женихом.

 

Стоит она и радостна и сира.

Но он клялся, — он сердцем увлечен!

Поймет ли мир всё скрытое от мира —

Весь подвиг долга и любви? А он?

 

Он понял всё, чем сердце человека

Гордится втайне — Дайте мне фиал!

Воочию промчалась четверть века,

И свадьбы день серебряной настал.

 

И близкий здесь, и тот перед родною,

Кого судьба умчала далеко;

У всех в глазах признательной слезою

Родимое сказалось молоко.

 

Судьба всего послала полной чашей.

Чего желать? Чего искать душой?

Дай бог с четой серебряною нашей

Нам праздновать день свадьбы золотой!

 

4 февраля 1874

 

М.Н. Коншиной

 

 

Явись, явись ко мне, больному!

Вот исцеленье! Кто скорей

Развеет грустную истому

Души тоскующей моей?

 

Кто неподкупных муз привета

Достойней прелести лица?

Кто красотой из рук поэта

Достойней вечного венца?

 

13 февраля 1890

 

М.Ф. Ванлярской при получении визитной карточки с летящими ласточками

 

 

Мечтам покорствуя отважным,

Несусь душой навстречу к ним,

И вашим ласточкам бумажным

Не меньше рад я, чем живым.

 

Они безмолвны, не мелькают,

Крылом проворным, но оне,

Подобно вам, напоминают

Красой воздушной о весне.

 

23 апреля 1891

 

П.И. Чайковскому

 

 

Тому не лестны наши оды,

Наш стих родной,

Кому гремели антиподы

Такой хвалой.

 

Но, потрясенный весь струнами,

Его цевниц,

Восторг не может и меж нами

Терпеть границ.

 

Так пусть надолго музы наши

Хранят певца

И он кипит, как пена в чаше

И в нас сердца!

 

18 августа 1891

 

Графу А.К. Толстому в деревне Пустыньке

 

 

В твоей Пустыньке подгородной,

У хлебосольства за столом,

Поклонник музы благородный,

Камен мы русских помянем.

 

Почтим святое их наследство

И не забудем до конца,

Как на призыв их с малолетства

Дрожали счастьем в нас сердца.

 

Пускай пришла пора иная,

Пора печальная, когда

Гетера гонит площадная

Царицу мысли и труда;

 

Да не смутит души поэта

Гоненье на стыдливых муз,

И пусть в тени, вдали от света,

Свободней зреет их союз!

 

1882

 

Графу Л.Н. Толстому

 

 

Как ястребу, который просидел

На жердочке суконной зиму в клетке,

Питаяся настрелянною птицей,

Весной охотник голубя несет

С надломленным крылом — и, оглядев

Живую пищу, старый ловчий щурит

Зрачок прилежный, поджимает перья

И вдруг нежданно, быстро, как стрела,

Вонзается в трепещущую жертву,

Кривым и острым клювом ей взрезает

Мгновенно грудь и, весело раскинув

На воздух перья, с алчностью забытой

Рвет и глотает трепетное мясо, —

Так бросил мне кавказские ты песни,

В которых бьется и кипит та кровь,

Что мы зовем поэзией. — Спасибо,

Полакомил ты старого ловца!

 

Конец октября или начало ноября 1875