От неизвестного к известному

Но детство закончилось рано. В их деревню приехал священник Алексей Баратынский – родственник поэтаи заведующий удельным училищем в селе Старые Бурундуки.

Село было расположено на берегу Свияги. В 1771 там был построен храм, а с 1841 года там появлялись удельные училища. Для одного из них священник искал учеников. Восьмилетний Ваня оказался единст-венным, кого взяли. Мальчик два раза сильно болел – перенес оспу, а потом упал с полатей, разбив голову. Конечно, пострадала учеба. К тому же в училище был особый порядок обучения – от неизвестного к известному: «… в первый год незнающие или плохо знающие по-русски чувашлята должны, между прочим, выучить повседневные молитвыс голоса, Символ Веры, и 10 заповедей по книге наизусть, когда они еще не умеют читать». Зазубриватьна русском языке приходилось много, и это была беда всех нерусских мальчиков. Спасала только усидчивость.

Постепенно Иван выздоровел и выучил наизусть Филаретовский катехизис на русском языке, естественно, ровным счетом ничего в нем не понимая. Но как бы то ни было, на третий год Иван из слабенького несмышленого мальчика стал первым учеником. А при выпуске декламировал «Стрекозу и Муравья», хотя читать свободно смог только через пару лет. На четвертом году он стал старостой класса и прекратил издевательства старших над младшими.

Яковлев хотел продолжать учебу, но дорога в гимназию была закрыта – не было денег. О. Алексий пы-талсяпоместить Яковлева в школу земельных работ при Симбирской мужской гимназии мерщиков, но все было тщетно.Два года Яковлев жил в семье Мушкеевых. Там он, наконец, получил русское право-славное воспитаниеи переосмыслил цели: «Я горячо молился Богу, чтобы Он путем страдания укрепил силы для будущего подвига. (Какой это будет подвиг, я сам себе тогда не отдавал ясного отчета)».

Молиться Яковлев начал по примеру старушки, которая шла на молитву в конюшню. Она не любила любопытного мальчика и прогоняла. А он следил и начал подражать. Однажды, когда Мушкеевы молились ночью, Иван слезс полатей и начал класть земные поклоны. Его прогнали. В доме была книга «Чтение из четырех евангелистов»и Псалтирь. Тогда Ваня стал читать, а потом – ходить на ранние службы и подавать милостыню.

При Симбирской мужской гимназии были организованы землемеро-таксаторские курсы, и Яковлев попал туда. В этовремя юноша случайно познакомился с отставным полковником С. Д. Раевским. Раевский, тогда уже пораженный параличом и сильно хромавший старик, сидел на ступенях подъезда попросил бежавшего мимо юношу написатьза него письма, дал за работу 20 копеек и пригласил в гости еще раз. Так Яковлев стал жить в их семье.По вечерам читал вслух «Преступление и наказание» — Раевский уже не мог сам держать книгу. Полковник оказална Яковлева сильное влияние – рассказы о Пушкине вдохновляли, и юноша с рвением изучал русский языки литературу, все больше впитывая православное миропонимание. Доходило до того, что он говел весь Великий пост, хотя в семье Раевских было принято поститься только на Страстной. После отъезда Раевский повелел Яковлеву оставаться в его доме и жить на его деньги.

Ученик-учитель

Окончив таксаторские курсы, Яковлев стал частным землемером. Вместо двух лет стажировки хватило нескольких месяцев – и он уже направлен в Сызрань штатным мерщиком. Монотонная служба не соответствовала его духовным запросам. Юноша прослыл «фантазером» и «нигилистом». Вечерами после работы целыми ночами велись споры -- речи Яковлева о том, чтобы «подарить народу свет и веру» очень забавляли молодых людей.А Яковлев уже думал о чувашском алфавите и издании богослужебных книг на родном языке.

В просьбе уволить его из землемеров резко отказано. Заподозрили, что он хочет заняться частной практикой, которая приносила бОльший доход. Многочисленные письма в высшие инстанции не помогали. Наконец через9 месяцев он получил увольнение без выкупа, хотя должен был прослужить 10 лет или компенсировать расходына его обучение (для этого Яковлев тайной частной практикой заранее накопил 200 руб.).

Директор Симбирской гимназии Вишневский сочувственно относился к странному желанию «инородца» поступитьна учебу, но при условии, что юноша сдаст 17 экзаменов. Во время усиленной подготовки Яковлев заболел тифом,но успел поправиться. Проблемы возникли только французским и немецким – и он оказался в стенах гимназии,о которой мечтал годами. Директор был очень набожен и строг. Когда Яковлев с другом по случаю успешного окончания учебы пришли на богослужение не в черных брюках, как положено, а с разноцветными полосами в виделампас, разъяренный Вишневский запер их после литургии до вечерни.

Печать тогда пестрела статьями на тему «инородцев». Отношение к ним как «к полудиким овцам» возмущало Яковлева. Особенно много о чувашах печаталось в «Справочном листке Казани». Из него Яковлев узнало деятельности Золотницкого, автора «Чуваш кнеге» («Чувашская книга») и «Солдалык кнеге» («Календарь»). Автор настаивал на необходимости обрусения «инородцев». Яковлев решился на рецензию, в которой критиковал алфавит Золотницкого, «совершенно не отражавший звуковых особенностей чувашского языка и некоторых слов».

Вишневский предложил организовать подготовительный класс для нерусских детей, и Яковлев зажегся идеей учить их. Уже на второй год учебы осознал, что может открыть школу – и просто пригласил четырех мальчиковиз деревни. Все поселились на одной квартире и жили на деньги Яковлева. Он одновременно был и ученикомгимназии, и учителем.

Симбирский архиепископ Евгений вспоминает: «Он экзаменовал меня по Закону Божию и убеждал меняв присутствии Вишневского и других преподавателей поступить в духовную академию. В то время занимались инородцами ввиду их отпадения из Православия в магометанство, и я думаю, что этим на меня, как на чуваша,было обращено внимание архиерея» 1.

В 22 года Яковлев окончил гимназию первым учеником, из класса он один получил золотую медаль.

В Казанский университет принимали без экзаменов. Но денег на обучение не было. Яковлев подал прошениео назначении ему Карамзинской стипендии. Имя Яковлева как «способного и достойнейшего инородца» было известно еще с «гимназических» времен, и деньги нашлись. Яковлев стал готовиться, выбирал между историко-филологическим и физико-математическим факультетами. Став студентом, он начал сбор устного народного творчества для букваря. Это исключило возможность сочетать физико-математический факультет и филологическуюработу. Яковлев решил перейти на историко-филологический. На втором курсе он догнал сокурсников, одновременно работая частным учителем.

На выпускных экзаменах Яковлев опять стал первым студентом, получив диплом специалиста по русской истории. Диссертацию на степень кандидата он предоставил, но защищать не стал — в школе уже было 52 человека, и надобыло искать квартиру для учащихся и деньги на их содержание. А еще – выйти из податного сословия.

Из 47

В это время совет казанского братства святителя Гурия (одного из первых мисионерских братств, открытых в19 веке) решил создать чувашскую школу по образцу созданной в 1872 году профессором Н. И. ИльминскимКазанской инородческой учительской семинарии, которая готовила учителей для татарских, мордовских, марийских, чувашских, удмуртских школ. Школа Яковлева в Симбирске подходила как нельзя лучше.

Первая встреча Яковлева с Ильминским состоялась еще до учебы в университете. Профессор знал его по рецензии на книгу Золотницкого, а Яковлев давно жаждал познакомиться с Ильминским. Тот при-гласил Яковлевав школу на всенощную. Служба на нерусском языке и дети, которые любовно исполняли песнопения, потрясла молодого человека, и он вдохновился идеей преобразовать свою школу.

Раньше Яковлев и о.Алексий Баратынский считали, что нельзя переводить Священное Писаниеи церковно-богослужебные книги на чувашский язык. Теперь же Яковлев снимает жилье рядом с квартиройИльминского, которая стала настоящим центром изучения фонетики тюркских языков (чувашский вхо-дитв тюркскую группу). Осенью 1870 года началось составление алфавита, в котором учитывались специфические звуки чувашского языка. Итогом стал алфавит из 47 букв.

К осени следующего года был составлен букварь, который состоял из предисловия, азбуки, поучений, молитви приложений. В приложении были простые, но неизвестные народу понятия о високосном годе, названия дней недели и месяцев, таблица умножения. В издание вошли чувашские поговорки и пословицы и поучения. Например:

«С одеждой обращайся аккуратно, не рви: если порвал, зашивай сам, поставь заплатку, чинить свои вещине стесняйся, это не зазорно».

«Как только научился обращаться с ножом и топором, старайся мастерить вещи так, как их сделали другие. Мастерство постепенно совершенствуется от плохого к хорошему».

«Куда бы тебя не посылали по делу, возвращайся быстрее».

Алфавит из 47 букв оказался сложен для детей, и Яковлев решил оставить только 27. В том же 1872 году изданы перевод книги «Начальное учение православной христианской веры» с татарского языка и «Букварь для чуваш», который стал официальным учебником, вытеснив, к великой радости Яковлева, столь неприятную ему книгу Золотницкого. На титульном листе значилось: «Букварь, религиозно-нравственные наставления и молитвыи избранные места из Священного Писания».

Через год Яковлев максимально приблизил чувашский алфавит к русскому, оставив 25 букв. Это вариант и стал«алфавитом Яковлева», который подвергся изменению только после октябрьской революции. В современномчувашском алфавите 37 букв – 33 русские и 4 буквы «с щетинами» (черточка над буквой, обозначающая мягкость гласного звука). Чувашский из устного языка стал, наконец, письменным.

В то время усилилась революционная пропаганда среди студентов – и друзья Яковлева стали споритьо необходимости переводить богослужебные книги и Библию. Он остался один, считаясь к тому времени крупным специалистом по истории чувашской культуры. Французский этнограф Альфонс Пинар, посетивший эти края, был потрясен, узнав, что у нерусского народа Поволжья есть письменность, они умеют читать и верят в Бога.

В 1871 году начался перевод Евангелия от Матфея. Работа шла медленно и трудно. Яковлев сравнивал греческий, русский, латинский, французский и немецкий тексты, беседовал с чувашами, сохранившими «литературную» речь. Сложность была и в том, что в маленькой Чувашии было целых три наречия и надо было выбрать стилистически чистое.

Просветитель

После окончания университета Яковлев стал инспектором чувашских школ, продолжая заниматься переводческойи издательской деятельностью. В 1911 году вышел весь Новый Завет отдельной книгой на чувашском языкес предисловием Яковлева.

Отдельной книгой издана Псалтирь, подготовлены Пятикнижие Моисея, Книга Иисуса Навина, Книга Судей, Книга Руфи, Книга Иова. Остальные переводы из-за революции 1917 года не сданы в печать. В 1922 году Яковлев передал их в архив Британского и иностранного библейского общества. Теперь они хранятся в библиотекеКембриджского университета. За всю жизнь Яковлев издал более 100 книг и брошюр на чувашском языке.

Его школа за 50 лет стала центральной, потом – учительской, а в 1917 – учительской семинарией. До 1917 года там было подготовлено более тысячи народных учителей.