Взгляды  славянофилов и западников на православие и русскую культуру

 

Старания славянофилов бы­ли направлены на разработку христианского миропони­мания, опирающегося на учения отцов восточной церк­ви и православие в той самобытной форме, которую ему придал русский народ. Они чрезмерно идеализировали политическое прошлое России и русский националь­ный характер. Славянофилы высоко ценили самобыт­ные особенности русской культуры и утверждали, что русская политическая и общественная жизнь развива­лась и будет развиваться по своему собственному пути, отличному от пути западных народов. По их мнению, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общественных идеалов, а также помочь Европе в разрешении ее внутренних и внешних политических проблем в соответствии с христианскими принципами.

 

Западники, наоборот, были убеждены, что Россия должна учиться у Запада и пройти тот же самый этап развития. Они хотели, чтобы Россия усвоила европей­скую науку и плоды векового просвещения. Западники мало интересовались религией. Если среди них и были религиозные люди, то они не видели достоинств в право­славии и имели склонность к преувеличению недостат­ков русской церкви. Что же касается социальных про­блем, то одни из них более всего ценили политическую свободу, а другие являлись сторонниками социализма в той или иной форме.

Славянофильство, подобно концепции Чаадаева, — глубоко религи­озное учение, рассматривающее церковь и веру как фундамент, основу всех исторических и об­щественных реалий. Со своей стороны представители западничества не отличались религиозностью, в философских и историософских построениях придерживались идей секуляризма. В 30-40 годы оба кружка — западников и славяно­филов — ежедневно сходились и составляли как бы одно общество. Обсуждались вопросы о том, в чем заключается разница между русским и западноевропейским Просвещением — в одной лишь степени развития или в самом характере просветительных начал, а потому предстоит ли России заимствовать эти начала у Запада или же искать их в православно-русском духовном быте. Важной темой споров был и вопрос об отношении право­славной церкви к латинству и протестантству: есть ли православие лишь первобытная среда, призванная стать почвой для более высоких форм религиозного миросозерцания, или же оно есть неповрежденная полнота откровения, которая в западном мире под влиянием латино-германских представлений пришла к раздвоению на проти­воположные полюсы. Сторонники славянофильства сходились в том, что России предстоит миссия заложить основы нового общеевропейского просвещения, опирающиеся на подлинно христианские начала, сохранившиеся в лоне православия. Только православию, по их мнению, присуща свободная стихия духа, устремленность к творчеству, оно лишено той покорности необходимости, которая свойственна западноевропейскому обществу с его ра­ционализмом и господством материальных интересов над духовными, что привело в конечном итоге к разобщенности, индивидуализму, разорванности духа на составляющие его элементы. Взглядам основных представи­телей славянофильской философии — П.К. Киреев­ского, А.С. Хомякова, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина – свойственны общие черты. Во-первых, это — учение о целостности духа; во-вторых – увлечение идеей соборности. Органическое единство не только пронизывает церковь, общество и человека, но и является непре­менным условием познания, воспитания и прак­тической деятельности людей. Причем подлинное зна­ние доступно не отдельному человеку, а лишь такой совокупности людей, которая объединена единой любовью, т. е. соборному сознанию. На­чало соборности в философии славаянофилов выступает как общий метафизический принцип бытия, хотя со­борность характеризует в первую очередь цер­ковный коллектив. Понятие соборности обретает у славянофилов широкое значение, сама церковь понимается как некий аналог соборного общества. Соборность — это множество, объединенное силой любви в свободное и органическое единство. Только в соборном единении личность обретает свою подлинную духовную самостоятельность. Со­борность противоположна индивидуализму, раз­общенности и отрицает подчинение какому-либо автори­тету, включая и авторитет церковных иерархов, ибо ее неотъемлемым признаком является свобо­да личности, ее добровольное и свободное вхож­дение в церковь. Поскольку истина дается только соборному сознанию, то и истинная вера, по мнению славянофилов, сохраняется лишь в на­родном соборном сознании.

 

Славянофилы полагали, что в конечном счете вера определяет и движение истории, и быт, и мораль, и мышление. Поэтому идея истинной веры и истинной церкви лежала в основе всех их философских построений. Славянофилы были убеж­дены, что только христианское мировоззрение и православная церковь способны вывести чело­вечество на путь спасения, что все беды и всё зло в человеческом обществе происходят, потому что человечество отошло от истинной веры и не по­строило истинной церкви. Однако они не отож­дествляли историческую церковь, т. е. реально существующую русскую православную церковь, с той православной церковью, которая способна стать единой церковью всех верующих. Славянофилы не отрицали достижений западноевропейской культуры, высоко ценили внешнюю обустроенность западной жизни, с глубо­ким уважением относились к западноевропей­ской науке. Но их активное неприятие вызывало господство индивидуализма, разъединенность, раздробленность, обособленность духовного ми­ра людей, подчинение духовной жизни внешним обстоятельствам, господство материальных ин­тересов над духовными.

 

 

Яковлев И. Я,

  Крещеные язычники

В деревушке Кошки-Новотимбаево Симбирской губернии (сейчас – Тетюшский р-н, Татарстан) в 19 векенасчитывалось 60 дворов. А в древности на ее месте было болгарское городище Хулаш. Оно входилов раннефеодальную Волжскую Булгарию, где жили предки современных чувашей – бывшие кочевники-язычники, вытесненные с исторической родины – территорий между Каспийским и Аральским морями. Когда племена оселив Волжской Булгарии, они приняли ислам. Богачи Хулаша совершали паломничество в Мекку.

Но в 1236 году Волжская Болгария было покорена татаро-монголами, ее территория вошла в состав Золотой Орды,а Хулаш сожжен дотла. Богатая культура и своя письменность безвозвратно исчезли. Все последующие три века стали черными.

В 1552 году чуваши отправилась с челобитной к Ивану Грозному. Чувашские территории вошли в состав России,а народ принял крещение. Но языческие обряды и верования четырехсотлетней давности мирно уживалисьс Православием.

На месте древнего городища Хулаш возникли «Кошки» («Кошки-Новотимбаево»). Эта деревушка так бы и осталасьникому неизвестной, если бы там в 1848 году не родился Иван Яковлевич Яковлев, просветитель своего народа.

По чувашским поверьям мальчик родился в самый счастливый день – в среду Светлой седмицы. Но на этомсчастливая доля заканчивалась – мать мальчика умерла через два дня. Младенец остался без имени и родителей.Об отце Яковлев никогда не говорил, разве что отзывался кратко: «Мой отец был удельный крестьянин».В крепостной России удельные крестьяне несли барщинные повинности и платили оброк. В отличие от крепостныхудельные крестьяне были лично свободны. Но это не облегчало им жизнь.

Мальчика усыновил такой же удельный крестьянин из их деревни – Пахом Кириллов. В чувашских селенияхне было беспризорных детей -- всех сирот разбирали по домам. В любой семье должен быть сын – родной или приемный. Ивана нарекли по имени крестного отца – Якова Яковлева, музыканта местного помещика. Кормилицей мальчика стала соседка.

Жители деревни считались православными, но на самом деле были язычниками. Молились покойникам. На лавкувдоль стены ставились свечи по числу усопших родственников, вся семья собиралась в избе, а глава семейства подходил к каждой свече с рюмкой водки и ломтем хлеба и громко возглашал: «Вот тебе, мать. Вот тебе, отец. На, держи, брат». После Пасхи приезжал священник, обходил дома, пел тропари. Мальчишки дружно таскали хоругви – их это забавляло. В 6–7 лет у них была игра – бросать вдоль улицы иконы – кто дальше. (Потом Яковлев очень мучился этим воспоминанием). Больше о вере крестьяне ничего не знали. (Церковь в селе была заложена в только1885 году по инициативе Яковлева).

Хотя мальчика окружили заботой, он догадывался, что мать и отец ему не родные. Но узнал он это только в 17, когда случайно нашел метрику о своем рождении и крещении.

Детство Яковлева проходило весело – он был подпаском и целые дни проводил в поле с татарчонком Хакимом, который учил его говорить по-татарски, вить кнут, играть на флейте, плести лапти. Во время обеда, когда стадо отдыхало, Ваня стирал рубахи и ловил рыбу. В книге воспоминаний «Моя жизнь» Яковлев пишет: «В детстве я былхилым, тщедушным мальчиком – плохо питался. Мясо употребляли очень редко. Главным образом пища была растительная – суп и хлеб с солью».