Общий обзор движения – Енисейская губерния

К средине ноября 1919 г. по Енисейской губ. положение было такое. Весь юг губернии, ее житница, Минусинский край, в том углу, который образуется p.p. Тубой и Енисеем, – на восток от Енисея и на юг от Тубы, – во главе с гор. Минусинском, был занят так называемой крестьянской или народной армией Кравченко и Щетинкина. Это была, действительно, целая армия, имевшая артиллерию и кавалерию, притом весьма хорошую, и пехоту. На карте, данными которой я руковожусь, показано, что у армии Кравченко имеется 2 орудия и 25 пулеметов, 8000 пехоты и 1500 конницы. Армия представляла правильно организованный механизм, поскольку вообще могла быть организована такая плохо поддающаяся военной дисциплине среда, как деревенская, да еще сибирская, вольница. Из всех сибирских повстанческих армий армия Кравченко и Щетинкина играла наиболее громкую роль, ее стратегическое положение представлялось наиболее важным, удары, которые она могла наносить, наиболее чувствительными. Она заслуживает и с нашей стороны наибольшего внимания.

Эта армия первоначально зародилась вблизи самой железной дороги, в 15–20 верстах на юг от магистрали и в 50–70 в.в. от Красноярска, на восток от него. Колыбель ее – Степно-Баджейская и Перовская волости[2] на южной границе Канскаго и Красноярского уездов, подтаежный район, упирающийся в горно-таежную реку Ману, знаменитую своей красотой, дикой и первобытной.

Сначала там начал действовать Кравченко, у которого около села Нарвы находился собственный хутор (Кравченко – агроном по образованию); Щетинкин же первоначальной ареной деятельности имел северную часть Ачинского уезда с резиденцией в с. Большой Улуй, верстах в 50 на север, прямо от Ачинска. Начало деятельности того и другого относится к концу 1918 г. – приблизительно, к ноябрю месяцу у Кравченко и к декабрю у Щетинкина. Оба они – офицеры: Щетинкин кадровый офицер, дослужившийся в германскую войну до чина штабс-капитана из простых рядовых; Кравченко же поручик, призванный в армию из запаса. Оба затем местные люди. Щетинкин до марта месяца пробыл со своим отрядом на севере Ачинского уезда, а затем, преследуемый правительственными войсками и почти ими окруженный, совершил необычайно смелую диверсию, – пошел на юг к Ачинску, перешел в 20 в, к западу от него, с небольшой кучкой сторонников, жел. дорогу, повернул затем к с. Ужур, от него на с. Новоселову, и отсюда через Енисей по льду к Красноярску, на встречу высланным оттуда отрядам, а затем, до встречи с ними, повернув на с. Дербино, перешел в тайгу: через тайгу, неведомыми тропами, на юг Красноярского уезда и на пасхе 1919 г. соединился с Кравченко на /16/ Манском фронте. Весь этот рейд он совершил на глазах всей губернии, пройдя совершенно безнаказанно несколько сот верст, если не всю тысячу, и разбивая неоднократно посланного наперерез ему из Минусинска сотн. Бологова.

Напротив, Кравченко, начинал с того же ноября 1918 г., все время оставался в районе реки Маны, постепенно накашивая там силы и доведя их в конце концов до большой армии в 6–7 тыс. человек. Зародившись первоначально в виде небольшой группы повстанцев, которой никто не придавал серьезного значения, эта армия быстро выросла, и к концу зимы образовала так называвшийся тогда «камарчагский» фронт, широко известный по всей средней Сибири. Камарчага – станция железной дороги в 60–70 вв. от Красноярска в сторону Иркутска. От Камарчаги территория, находившаяся в распоряжении повстанцев, начиналась иногда в 5–6 вв., иногда отодвигалась вглубь, вдоль трактовой переселенческой дороги на р. Ману, верст на 15–20, но никогда не дальше. За этим рубежом, начиная с зимы 1918–1919 г., находилась уже территория, прочно занятая повстанцами, куда в течение полугода, если не более, был совершенно закрыт доступ правительственным войскам. Власти Колчака до июня 1919 г. здесь буквально не существовало.

От ст. Камарчаги вглубь уезда пролегала, по направлению к реке Мане, большая шоссейная дорога, так называемая «переселенческая» (построенная ведомством переселения), дорога, упирающаяся в село Степной Баджей. Степной Баджей сделался столицей повстанческой территории, и его там крестьяне называли – «Петроградом». Здесь находилась большая переселенческая больница (лучшие сельские больницы в Сибири –переселенческие), обращенная повстанцами в свой военный госпиталь; школа, церковь, и тут же были оборудованы патронные заводы полукустарного типа, снабжавшие повстанцев военным материалом. В народе ходил слух, что повстанцы умеют делать даже порох, и когда крестьян спрашивали: из чего же они его делают? – то крестьяне отвечали: научились делать из березовой коры. Отмечу здесь, кстати, что в армии Мамонтова имелись тоже свои заводы, фабриковавшие до 500 штук патронов в сутки, и там тоже повстанцы сами приготовляли себе порох.

Работа в Степном Баджее шла очень энергично, местность была хорошо защищена со всех сторон от неожиданного нападения горами и непроходимой тайгой, а с фронта, от жел. дороги, живой силой повстанцев, непрерывно возраставшей. Шла широко поставленная агитационная работа, собирались съезды крестьян, издавалась одно время гектографированная газета «Крестьянская Правда». Станция Камарчага в это время (март – июнь 1919 г.) походила на настоящий военный лагерь времен серьезной позиционной войны. Основную мaccy живой силы тут составляли чехи, за ними следовали итальянцы, частью сербы и русские. Центральную роль играли чехо-словаки, а наиболее отрицательную – томские гусары из Красильниковского отряда.

С средины мая 3-я чехо-словацкая дивизия полк. Прхала начала наступление на камарчагский фронт, чтобы проложить путь к р. Мане и загнать повстанцев в таежные дебри, где им грозила верная гибель, если не от зверей, то от голода. Камарчагский фронт превратился за время этих боев /17/ в еще более знаменитый «манский» фронт, бои на котором были необыкновенно кровавыми и напряженными и очень долгими. Борьба шла до середины июня, т.е. целый месяц. Повстанцы отстаивали положительно каждый клочок земли, каждый пригорок, каждую речку. Рельеф местности для них представлялся чрезвычайно благоприятным: чем дальше вглубь к Мане, тем все более неприступными становились скалы и таежные ущелья, в то же время опасность быть разбитыми придавала энергию бойцам. Это была, действительно, героическая борьба, при том с неравными силами.

В конце концов, повстанческая армия была разбита и отброшена за Ману, в глубь тайги, – безлюдной, бездорожной, настоящей лесной пустыни. Степной Баджей пал, героический период его существования кончился из столицы, «Петрограда», он превратился в пустыню – вся волость была выжжена.