Общий обзор движения – Южный район

Начну с тех сведений, которые у меня были к моменту падения власти Колчака или, точнее, к моменту падения Омска (15 ноября 1919 г.) о крестьянском движении. К средине ноября 1919 г. партизанское движение в Сибири достигло наивысшего развития. О его силах и о территории, находившейся в руках повстанцев, у меня тогда были довольно точные сведения, касавшиеся к тому же не отдельных частей Сибири, а всей ее площади в целом. В моем распоряжении находилась тогда карта Сибири, от Урала до Забайкалья, на которой были нанесены партизанские фронты, всего несколько десятков фронтов, с указанием, кто являлся руководителем данных отрядов и в данной местности, какой силы были эти отряды, каким оружием они обладали и какого рода войска, пехота или конница, находились в их распоряжении. Это было очень ценное пособие для суждения о политической роли тогдашнего крестьянского движения, так как оно было составлено крупными специалистами по информации.

Я и раньше имел такие сведения, еще с весны 1919 года, когда я жил в Красноярске, месте своего постоянного пребывания. Военная администрация Красноярска, руководимая ставленником Колчака, генер. Розановым, подозревала, что у меня есть эти сведения, и ген. Розанов, не делая из этого большого секрета, обвинял даже меня в том, что я являюсь одним из лиц, тайно руководивших крестьянскими восстаниями по губернии. Я должен, однако, категорически /10/ заявить здесь, что эти обвинения совершенно фантастичны: я не имел никогда никакого отношения к непосредственному руководству крестьянским движением при Колчаке, хотя, правда, получал сведения о нем не менее ценные, чем сам ген. Розанов.

Наиболее ценным материалом, который за время моей жизни в Сибири проходил через мои руки по вопросу о крестьянском движении, была, несомненно, та карта повстанческих фронтов, о которой я упомянул выше. Одним своим внешним видом она уже производила большое впечатление: глядя на нее, ясно было видно, что буквально вся Сибирь охвачена пламенем крестьянских восстаний. Не было такого угла в ней, не было ни одного уезда, начиная от Семипалатинска и кончая районом за Иркутском, далеко на Амур и Восток, по которым бы не проходила красная линия партизанских фронтов. То тут, то там, то прямыми линиями, то зигзагами, то замкнутыми районами, то районами с отдельным перерывом красной линии, то фронты были нанесены решительно повсюду. В одних местах они уходили вглубь страны, далеко от ее жизненной артерии – железной дороги, в других подступали к ней почти вплотную, едва не разрезая магистраль.

Прежде всего обращала на себя внимание южная группа, в нижнем углу карты – это Алтайская губерния, хлебная житница всей Сибири, район обеспеченного крестьянства и маслодельных артелей, вывозивший на заграничные рынки перед войной одного сливочного масла на 75 милл. рублей. В этой губернии оказывалось несколько очагов крестьянских восстаний. Самый крупный из них занимал самую хлебную часть губернии – Славгородский уезд, связанный с магистралью Кулундинской жел. дорогой, от Славгорода через Кулундинскую степь к гор. Татарску. Центром повстанческого движения было здесь с. Солоновка – место нахождения главного штаба повстанческих войск, руководимых Мамонтовым. К этому району тяготели Барнаульский, Каменский, северная часть Бийского уездов и весь Славгородский, – огромная территория, примыкающая к Оби и заречной лесной полосе, постоянному прибежищу повстанцев. С запада сюда же подходил Семипалатинский район с железнодорожной станцией Рубцовка, расположенной на границе большого бора, второй колыбели повстанческого движения. За осень 1919 г., начиная с августа по декабрь, Рубцовка несколько раз переходила из рук в руки, то от правительственных войск к повстанцам, то от повстанцев к правительственным войскам, пока, наконец, последние не были оттуда вытеснены окончательно. Бывали моменты, когда железная дорога (от Барнаула до Семипалатинска) на протяжении 100 – 150 верст находилась по две-три недели в руках партизанских отрядов, чем расстраивалось все движение грузов в этой части Сибири.

Славгородский район к ноябрю 1919 г. имел всего до 25 полков под общим командованием Мамонтова. Это была целая армия, вооруженная пулеметами и имевшая даже орудия, состоявшая как из пехоты, так и конницы. Начиная с осени, ее несколько раз рассеивали правительственные войска, но она опять возрождалась, провела весь октябрь в боях, а в ноябре, к моменту падения Омска, к каковому периоду была приурочена выше упоминаемая карта, /11/ повстанческая армия заняла Славгород (20 ноября), через несколько дней Семипалатинск, а 9 декабря и Барнаул. Все это происходило в период времени с августа по декабрь.

Одновременно с этим, за те же месяцы в той же Алтайской губ., но не на севере, а на юге созревал другой очаг крестьянского движения, тылом своим опиравшийся на горные кряжи на юге Бийского уезда, а другим флангом уходивший далеко за горный хребет, к югу от Усть-Каменогорска. С последним районом я не имел никакого соприкосновения, он был слишком далек от тех мест, в которых я имел постоянное пребывание. Что же касается движения на юге Бийского уезда, начавшегося с конца лета 1919 г. и имевшего базой Горный Алтай, в частности с. Черный Ануй, то с ним я имел некоторые личные связи, и о нем я ниже буду говорить подробнее, пока же отмечу лишь следующее.

На карте, которой я тут руковожусь, показано, что к середине ноября в этом районе действовали четыре большие крестьянские армии: Милославского в 4000 чел., Плетнева в 3000 чел., Чаузова в 1000 чел. и Рогова в 500–1000 чел. Они занимали район по обе стороны р. Бии, на север от Бийска и к западу от Барнаула, выходя на железную дорогу между Бийском и ст. Овчинниково. Движение началось тут в степи и перекинулось потом в горы, на Алтай. Вооружение крестьян было очень примитивное: огнестрельного оружия, а тем более артиллерии, почти совсем не было, в большом ходу были пики, называвшиеся здесь – «тычки»; с ними крестьяне сплошной массой ходили прямо на пулеметы и, усеивая кругом все своими телами, брали их; тех, кто пулеметы защищал, уничтожали, прокалывая своими пиками – «тычками». Иногда же они заманивали конные отряды, особенно, если это были чехи, поляки и вообще иностранцы, плохо знавшие местность, в глубь страны, заводили их в болота и там, окружив плотным кольцом, выжидали, когда их противник расстреляет все патроны. После этого попавших в засаду брали в рукопашном бою и всех до одного — убивали. Это была настоящая сибирская «жакерия» со всеми свойственными ей чертами: хитростью, как главным оружием, жестокостью, как главным средством для расправы с противником.

В этом районе необходимо особо выделить крестьянское движение, начавшееся на юге Бийского уезда в конце лета 1919 г. и имевшего своей базой горный Алтай, в частности село Черный Ануй. Оно интересно как своей организованностью, так и политической программой, о которой я буду говорить. Выдающийся интерес представляют и лица, стоявшие здесь во главе движения. Они отличались большим талантом организаторов, необычайной силой воли и непреклонной суровостью в отношении к врагам. Еще в августе 1919 г. здесь происходил большой съезд восставших селений, сначала в с. Солоношенском, а потом вторично в Черном Ануе. Съезд в с. Солоношенском открылся 30 авг., в 8 час. утра. На съезд явились представители 8 волостей, 25 селений в числе 33 чел. Всего же в округе насчитывалось к этому времени 24 восставших волости[1]. 8-го сентября открылся новый съезд /12/ с более полным составом делегатов, так как в Солоношенское многие не смогли прибыть в назначенное время. На съезде в Черном Ануе присутствовало 62 делегата. Как на том, так и на другом съезде была принята одна и та же резолюция о причинах и целях восстания, в которой между прочим говорилось:

«Народное восстание на Алтае возникло стихийно, подобно буре. Народ был выведен из терпения насилиями, чинимыми агентами правительства Колчака, расстрелами, порками и другими издевательствами; жить по человечески, свободно дышать и спокойно трудиться стало совершенно невозможно, и народ взялся за оружие. Нас никто не подстрекал и не руководил нами. Народное восстание не преследует партийных целей. Мы признаем равноправность всех народностей и полную свободу вероисповедания. Смертная казнь, телесное наказание и всякое насилие над личностью должны быть отменены немедленно. Мы боремся за установление всеобщего мира в России, за объединение в одну дружную братскую семью всех враждующих и проливающих братскую кровь сынов великой исстрадавшейся родины нашей».

Повстанцы этого района (как, впрочем, и в других) придавали большое значение правильной организованности народной армии. Еще в с. Солоношенском было постановлено, что все отряды восставшего народа должны считаться частями единой народной армии и обязаны безусловно подчиняться поставленному командованию в лице главного штаба, – который потом был выбран на съезде в Черном Ануе, – и уполномоченных им лиц и учреждений. Все лица, находившиеся в отрядах в возрасте от 19 до 40 лет, составляли боевое ядро народной армии; в течение 3-х месяцев они не имели права покинуть ее рядов и обязаны были по требованию главного штаба в любое время в полной боевой готовности явиться в назначенное место. Но главный штаб, в случае особой опасности имел право и лиц свыше 40 лет призвать в боевое ядро армии.

Необходимо отметить также, что Бийский уезд в этой части граничит с Кузнецким уездом Томской губ., так что здесь алтайские повстанцы соприкасались с повстанцами на юге Томской губ. и переходили из одного уезда в другой. Главным образом, это относится к отрядам Рогова и Новоселова, районом деятельности которых и являлся главным образом юг Томской губернии, та часть ее, – на что необходимо обратить внимание, – где когда-то селились рабочие из ссыльных для нужд горной промышленности. Это обстоятельство положило свой отпечаток на крестьянское движение в этом районе, создав тот его, который, в отличие от только что описанного, ниже мной назван – «сибирской махновщиной». Сибирская махновщина родилась и воспиталась, как в колыбели, там, где раньше когда-то царила уголовная ссылка и принудительные работы на горных промыслах. Этот тип крестьянского движения коренным образом отличался от другого вида, выраставшего в чисто земледельческих районах в разных концах Сибири.

Вся перечисленная выше масса алтайских отрядов действовала на территории губернии с 2,5 млн. жителей и 300 тыс. кв.м. пространства, – территории, покрытой и лесами, и горными кряжами, и обширными степными /13/ урочищами, чрезвычайно приспособленной к ведению партизанской войны. Участниками восстаний являлись обычно местные люди, в совершенстве изучившие свои районы, знавшие в них каждый кустик, каждое болото, все тропы и дороги. Сочувствие мирного населения всегда оказывалось на стороне повстанцев, что также давало им огромное преимущество перед правительственными войсками, к тому же составленными нередко из иностранцев, чехов, поляков, сербов или из казаков отряда Анненкова, ненавистных мирным жителям хуже, чем всякие иноземцы.