III. Духовные переживания в биографии - I часть

Мы были с вами воедино.

Останьтесь же во мне едины.

Мы будем вместе говорить

Наречья вечнобытия.

Мы будем действовать, творить,

Деяний где плоды творят.

Мы там во духе будем ткать,

Где ткется человеческая мысль

Во слове вечной мысли.

                                                                     Рудольф Штейнер 7

 

Все больше людей сегодня имеют духовные переживания. Все больше людей поэтому испытывают потребность сообщить об этих духовных переживаниях, классифицировать их и понять. В работе над биографией у нас есть возможность сделать это. Мы можем среди небольшого круга людей, в окружении, в котором чувствуем себя защищенными, охарактеризовать эти события.

Примером этому служит следующая биография (биография 2 из книги «Взять жизнь в свои руки»):

Важнейшие даты жизни:

 отец индеец, мать португалка, она седьмой ребенок из двенадцати;

 - она растет у бабушки, целительницы, в «ока» (жилище индейцев); она названа наследницей бабушки;

 в шесть лет она учится читать, писать она научилась сама;

в девять лет умирает ее бабушка. Индейский дом («ока») сгорает, она находит только кучку пепла;

 с тех пор она кормит семью фруктами, кореньями и т. д.;

отец становится политиком и подвергается преследованиям. Она сопровождает его и постоянно носит его револьвер в сумке;

в школе она «перепрыгивает» через три начальных класса; она учит рабочих читать и писать;

посещение гимназии; она первая женщина из семьи, кто может учиться. Одновременно работая, она содержит себя сама. В 16 лет она работает на радио и принимает участие в организации газеты; она становится известной, так что военное правительство обращает на нее свое внимание;

17-18: на один год попадает в тюрьму;

19лет: член партизанского отряда. В этом же году второй раз попадает в тюрьму, где ее, в частности, пытали. Перевод в больницу, где у нее случаются приступы лихорадки. Заболевает волчанкой;21-28: сбегает во время содержания в больнице. Следуют годы изгнания в разных странах. Изучает социологию. Выходит замуж за мужчину, у которого уже есть сын, сама рожает ребенка;

28 лет: возвращение из изгнания на родину;

30 лет: развод с мужем. Начинает работать в образовании;

32 года: следуют работа в рекламной отрасли и у кинорежиссера;

35 лет: новая встреча с мужчиной, любовь, беременность и потеря ребенка на третьем месяце беременности. Бывший муж забирает обоих детей к себе. Чувство пустоты и тоски.

37 лет: начало поиска духовного. Дети возвращаются назад;

38 лет: новая связь (она длится 6 лет - до 44 лет);

39 лет: начало изучения антропософии.

Давайте дадим слово самой Танге:

«Я вспоминаю сейчас свое второе заключение в тюрьме, когда меня пытали так, что моя кровь текла по водосточной трубе. При этом мне в голову пришла мысль: «Моя жизнь утекает по водосточной трубе - я могу умереть»... но в это время во мне проснулась большая сила. Я смогла добраться до стены камеры и прислониться к ней - я видела свое тело, парила над ним - я взяла мокрый платок, чтобы остановить кровь. Тепло и свет пронизали меня, и я почувствовала, как незримая рука взяла мою руку - так, прислонившись к стене, я смогла проспать до следующего дня. Затем меня перевели в больницу. Сегодня я знаю, что это была сила Христа и рука Христа, которая влила в меня эту силу.

Другое духовное событие было у меня во время моего лихорадочного состояния в период обострения волчанки. Так как я перенесла семь воспалений легких одно за другим, я находилась в больнице. В больнице я сидела на кровати, я была одна, в это время ко мне подошла фигура вся из света - это был ангел - и сказала: «Тебе подарена жизнь до тех пор, пока ты не выполнишь свою миссию на этой земле.»

Позднее, когда я была старше и первый раз была в Артемизии, мне было тогда 39 лет, у меня снова случилась высокая температура из-за волчанки и моего ревматизма. Я сидела на своей кровати, и чувствовала, что хочу попросить о чем-то Бога. Снова я почувствовала, что сквозь меня течет тепло и свет, и я попросила о том, чтобы мне снова стать здоровой, чтобы вырастить своих детей.

С этого момента у меня появилось чувство, что я становлюсь здоровее - так и произошло на самом деле. Я уже трижды участвовала в биографических семинарах, но все еще есть частицы меня, моего Я, которые я еще не интегрировала. Но я нахожусь на пути к этому.

Как продолжалась дальше моя жизнь? На мои фильмы и фотографии большой спрос. У меня своя студия, я получаю большие заказы, которые часто вызывают во мне стресс. Оба мои сына живут уже вне дома. Вначале младший пытался сохранить за собой свою комнату; но для меня было очень важно после его отъезда на учебу сделать перестановку во всем доме.

Моя последняя связь продержалась в течение почти б лет, но затем я заметила, что дальше она продолжаться не может. Я должна была жить по своему распорядку и ритму, свободно. Расставание было болезненным, но правильным.

Я дружу сейчас с одним человеком, он живет в США. Мы проводили некоторые совместные работы в Чили: его жена парализована. Мы много пишем друг другу - для меня этого в настоящее время достаточно.

Что касается моей миссии, то я все чаще и интенсивней возвращаюсь в свое детство: в то время, когда я жила вместе с моей бабушкой индианкой, которая выбрала меня своей преемницей в качестве целительницы. Все отчетливей я вспоминаю растения, которые она использовала, приемы массажа, целительные заговоры, и некоторые из них уже применяю, так как раз в неделю я как волонтер работаю в больнице для больных раком, где помогаю людям при их последнем шаге через порог смерти. Также с 39-ти лет я занимаюсь антропософией и все больше понимаю духовное начало природы, человека и мира. Я не бегу от своих духовных переживаний, а пытаюсь сознательно их переработать.

В кругах, связанных с кинопроизводством, многие люди принимают наркотики и алкоголь. Мне приходится с ними работать и общаться. Часто такой человек сидит за своим письменным столом, а я перед ним. К нему присоединяются сущности - они кажутся присосавшимися к этим людям, - с различными гримасами, в зависимости от вида наркотика, который они принимают. В человеческом обличье эти сущности проявляют себя в различных гримасах и ужимках. С помощью молитвы я могу их сдерживать или даже помогать людям.

Вечером, засыпая, я пытаюсь сознательно войти в духовный мир. Я при этом многое воспринимаю, например, древние эпохи на земле, но также много зла и бед.

Теперь я также пытаюсь пройти по следам индейского племени моей бабушки. Они пришли с севера, затем работали на добыче соли в Эспирито Санто, откуда, вероятно, отправляли соль иезуитам в Европу. Дальше я еще не продвинулась. Однако я знаю, что и дальше в будущем я хотела бы быть целительницей. Следуя по следам моей бабушки дальше, я хотела бы соединить старое и новое.»Теперь приведу важнейшие моменты из биографии 3, которую я также взяла из книги «Взять жизнь в свои руки»: «Я была средней из трех сестер в еврейской семье. Мой отец был предпринимателем, мама, будучи прекрасной матерью, выполняла работу домохозяйки. Благодаря своему веселому нраву, юмору и привлекательности я покоряла сердца людей в детстве.

Мой отец умер, когда мне было 17 лет, а в 20 лет я вышла замуж. В течение четырех лет я родила троих детей. В течение десяти лет я всецело посвящала себя моим детям и одновременно хотела сыть признанной художницей. Я повстречалась с антропософией и освободилась от еврейских традиций моего отца. От агностицизма я перешла к спиритуализму или христианству, что моей семье очень сложно было принять. В 29 лет я хотела быть суперженщиной, в семье отличной матерью и женой, и одновременно успешной художницей. Из-за семейного кризиса в 30 лет я замкнулась в себе, меня охватили депрессии и страхи.

Мне удалось восстановить свои отношения, я отделилась от матери и снова была настроена больше на себя. Вскоре после этого я заболела колитом, психосоматической болезнью с приступами диареи и кишечными кровотечениями. Через два месяца выяснилось, что у моей матери рак, я потеряла почву под ногами. Я скрыла собственную болезнь и продолжала дальше играть роль суперженщины. Так продолжалось два года, затем моя мать умерла. Произошла перемена в отношении к моей собственной болезни. Я обратила на нее внимание и хотела сама вылечиться. Я больше не принимала никаких медикаментов, посещала сеансы акупунктуры, соблюдала диету, мало обращала внимания на понос и кровотечения и теряла в весе. Я стала неспособной следить за детьми и принимать активное участие в жизни. Я становилась все слабее и слабее, мои руки были поражены артритом, тело покрывали фурункулы, у меня болело все тело и случались приступы лихорадки. Однако я не принимала ничьих советов. Я все еще думала, что смогу сама себя вылечить. В конце концов, мне стало так плохо, что мой муж отправил меня в больницу. Мне надо было сделать операцию, но это было невозможно - я чувствовала свою скорую смерть. Я чувствовала, что стою на пороге; я могла ощущать смерть и видеть ее; я могла видеть другую сторону - оставался только один шаг. Но затем я взбунтовалась: почему, собственно, я? Я еще так молода, я еще многое хочу сделать в жизни, я еще ничего не успела. Затем у меня было чувство страха, большого страха. Не перед самим моментом смерти, так как я думаю, что я уже пережила самую мучительную боль. Это был страх, скорее, перед неверием. Я, которая всерьез верила в существование духовного мира, в Бога, в смерть после жизни, в смысл человеческой жизни, в развитие человека, испугалась тогда, что после этого ничего не будет. А если все это было ложью? А если все прекращается со смертью? Если моя жизнь не имела никакого смысла? Я начала мысленно прощаться с людьми, когда видела их; это могло быть в последний раз. Со своей кровати я смотрела через окно, видела деревья, небо, изменения погоды, я смотрела своими глазами, слышала своими ушами, чувствовала своим носом запахи, как будто все это было в последний раз. Я жадно глотала каждое слово или каждое проявление нежности детей и мужа,

В результате приема неподходящего лекарства я снова оказалась на грани жизни и смерти. Я при этом поняла, что значит быть охваченной паникой; и что значит чувствовать себя абсолютно одинокой в этом мире, изолированной от других людей, неспособной принять помощь от других людей, несмотря на то, что они хотят помочь.

Внезапно я осознала: если судьбой мне было дано выжить, то это, принимая во внимание тот хаос, в котором находится человечество, должно быть не случайно. В этом должен быть какой-то смысл. Для какой-то цели я должна была остаться в живых, чтобы быть вместе с людьми, все равно, доступны они или нет; речь шла о том, чтобы жить с ними, быть активной с ними, внести свой вклад, так сказать, сделать свой мазок, на большой картине развития человечества. Я чувствовала внутри себя необъятную ответственность и любовь ко всему.

Очень медленно я начала бороться с болезнью. Я становилась все сильней, и у меня появилась надежда. В качестве терапевтической процедуры я начала лепить из глины и занималась работами в саду. Для того, кто, как я, уже находился в состоянии экскарнации, земля была лучшим, в чем можно было найти поддержку, так сказать, якорь. Занимаясь цветами и формами, я давала ответ своей ситуации чем-то, связанным с жизнью. Все, что я делала, это окружала себя прекрасным.

Я думала о своем возрасте и представляла себе одно сравнение. Мне в голову пришла мысль об Иисусе, который прожил до 30-ти лет, чтобы подготовиться к своей большой миссии, который в 30 лет прошел свой путь страданий и самоотречения, чтобы быть распятым в 33 года и затем воскреснуть. Я чувствовала, что я - конечно, в другой форме - прошла через подобный опыт. В 30 лет я начала тяжелый путь по направлению к смерти, пережила сильные телесные боли, страх, панику, одиночество и слабость. Я была полностью зависима от других и должна была принять их руку, не имея возможности дать им что-то взамен. Я почувствовала беспомощность и смерть, не перешагнув через этот предел. В 33 года падение в направлении моего «распятия» было практически невозможно остановить. Затем я вышла из этого обновленной, как будто заново рожденной. Я чувствую, что моя сегодняшняя жизнь делится на «до» и «после». Это однозначно.

Я приняла крещение. Таким способом я решила здесь на земле и в духовном мире придать конкретные формы тому шагу, который я уже сделала. Собственно говоря, я признала то, что произошло во мне, осознание духовного мира, очень сильного, которому я принадлежу и с помощью которого я действую здесь на Земле, пока я нахожусь здесь, вместе с теми, кто окружает меня.

Я еще не излечилась. Эта болезнь очень трудно поддается лечению. Но я сильна и у меня есть энергия для работы и деятельности, для развития и для того, чтобы быть с моей семьей и со всем миром, и это я не хочу больше терять. Я чувствую, как будто я стала несколько меньше, чем прежде, но именно поэтому, вероятно, я чувствую себя лучше. Я уже не жду так много от себя самой, но такой нравлюсь себе больше.

Но я еще не стала такой, какой хочу. Многие мои старые ошибки все еще держат меня. Часто я ловлю себя на том, что, не осознавая, я стремлюсь в любом случае делать все правильно, и часто я возвращаюсь к старой схеме. Иногда я испытываю страх. Но таким способом я лучше, чем когда-либо, открываю себя как человека, находящегося в процессе развития, и я радуюсь счастливо каждому дню, который могу провести здесь.

Что было дальше?

Когда я написала это сообщение, мне было около 35 лет. Между тем мне уже исполнилось 43 года, и я пережила еще несколько кризисов. Много раз я, так сказать, прорабатывала тему «умри и стань - смерть и воскрешение», и, можно сказать, в действительности переживала этот процесс умирания и воскрешения. Уже при моем рождении, как рассказывала мне моя мать, меня объявили мертвой, и долгое время мне пришлось находиться в кислородной камере, между жизнью и смертью. Это событие стало основным мотивом моей жизни и может объяснить те страхи, которые я испытываю при плавании или нырянии, страх захлебнуться, панический страх.

Я болею уже тринадцать лет. В большинстве случаев мне помогает работа с растениями. Я соединила свой художественный талант с работой с растениями и преобразованием земли и работаю теперь в области садовой архитектуры. Сначала у меня была партнерша; сегодня я работаю одна или мне помогают один или два садовника.

В 36 лет мое состояние вновь ухудшилось, так как у меня не складывались отношения с мужем. Я делала многое из того, что он, как здоровый человек, не мог внутренне поддерживать. Случилась одна повлиявшая на судьбу ситуация, в результате которой я начала сеансы психотерапии у бывшей подруги моей умершей матери. У нее был сон наяву, в котором явилась моя мать и сказала: «Ты должна позаботиться о моей дочери!» Из-за этого сна она отыскала меня - и нашла в жалком состоянии. Мы договорились о психотерапевтическом лечении, которое время от времени продолжается и сейчас. Врачи рекомендовали мне операцию, которой я противилась. В мае 1992 года, в 37 лет, меня положили в больницу, чтобы в течение двух недель подготовиться к операции и сделать ее. Операция была уже назначена, однако за шесть часов до нее у меня остановилось сердце. Еще в палате один молодой врач предпринял массаж сердца. Только позднее меня перевели в реанимацию. Уже прошло две минуты, и главный врач подумал, что я уже мертва, но молодой ассистент настоял на применении электрошока и массажа сердечной мышцы. И через 20 минут мое сердце снова начало биться. Три дня я лежала в коме и 15 дней я полностью «отсутствовала» из-за провала в памяти, который сохранился до сих пор. В течение месяца я должна была оставаться в больнице, чтобы набраться сил. Наверное, это был страх смерти, что остановил мое сердце. Операция не была проведена. К молодому врачу я испытываю огромное чувство благодарности. Еще долгое время я чувствовала себя словно отделенной от остального мира стеклянной стеной. Также я боялась заснуть, потому что пробуждение могло бы снова больше не наступить. Я была словно отделена от мира и жизни. Вскоре после этого, будучи еще в больнице, я должна была пройти коронографию. У меня начался тромбофлебит и поднялась температура.

Затем я провела некоторое время для восстановления в клинике Тобиаса. Но в августе того же года мне необходимо было сделать неотложную операцию; я не испытывала ничего, кроме страха и ужаса перед тем, что не переживу ее. Так я готовила себя духовным образом посредством медитации и упражнений на расслабление к тому, чтобы прийти к гармонии с духовным миром. Ничто не должно быть неправильным и несвязанным с духовным миром. Все принадлежит к моей биографии, включая меня. Я была очень удивлена тем, как я счастлива! Ничто не пугало меня. Меня пронизал покой и при этом полное принятие событий. Все точки были на своих листах. Да я и сама чувствовала себя точкой в большем, пространстве. Окруженная духовной помощью, я чувствовала в себе большие силы; было неизвестно, выдержу ли я операцию, и если выдержу, не умру ли потом, но все было бы для меня хорошо. Это была серьезная операция. Были полностью удалены толстая кишка, прямая и сигмовидная кишка, кроме этого, мне была сделана илеостомия (искусственный вывод из кишечника). Я пережила много боли и недомоганий, не могла есть, и когда я смогла проглотить первые крупинки риса, это было большой победой. В больнице я боролась 4 недели, пока не привыкла к илеостомии. Также я очень надеялась, что через 6 месяцев мне смогут установить на выводе карман. Это удалось уже через пять месяцев. Я смогла приступить к работе. В остальном я сама составила себе диету; она состояла из овощей без мяса и углеводов. В январе 1993 года была последняя операция. Я решила отпраздновать это событие и предприняла одна путешествие в Европу и США. В феврале 1994 года снова начались боли с правой стороны, проведена новая операция по удалению кисты (левый яичник был удален уже в 19 лет) и в апреле 1994 года вывод воспалился, я должна принимать кортизон. Постоянное падение и подъем! Сегодня я лучше могу обходиться с этими рецидивами, я сильно изменилась. Я чувствую себя уверенно, сама справляюсь со своей жизнью; приобретенный опыт и переживания сделали меня сильней; жизнь стала черно-белая, серые тона, банальность и неясность, потеряли свое значение. Я больше не иду на уступки, использую каждый момент и стремлюсь соответствовать каждой ситуации. Я хочу правильно Употребить тот большой подарок, «мою жизнь», который мне был дарован. Перед операцией я была человеком, который нес все страдания человечества свой крест, но я осталась жить. Если я сейчас живу, то это потому, что хочу привнести жизнь в жизнь. Я работаю в согласии с природой и растениями и переустраиваю ландшафты. Моя работа сегодня полностью соответствует мне. Я научилась быть скромной и браться только за то, на что хватает сил. Во мне существует радость жизни, желание жить и радость способствовать жизни.

Моя цель — настоящее качество жизни, желание быть современной, быть внутренне активной, быть способной выбирать, стоит что-то делать или нет? Иногда случаются бессонные часы, в которые духовно я абсолютно бодрственна, но это истощает силы моего тела.

Еще несколько слов о моих связях. Из-за болезней я стала совсем другим человеком. Моему мужу было трудно следить за моими переживаниями, и я чувствовала себя непонятой. Он постоянно был занят, и он нуждался в ком-то, кто бы понял и признал его. Он нашел такого человека, и мы прожили несколько лет раздельно. В этот период времени меня особенно тянуло к людям, которые из-за своих болезней пережили близость смерти. У меня было знакомство с одним больным раком, которого я хотела увлечь жизнью. Это мне не удалось, и наша дружба закончилась через полтора года. Я охотно общаюсь с людьми, которые пережили похожие страхи смерти, как, например, больные СПИДом. С одним я даже договорилась умереть вместе, но мне пришлось отпустить его в последний путь одного. В Англии у меня была подруга, болевшая раком; мы были очень связаны, у нее было тоже желание жить, как и у меня. Она также пережила «небеса на земле»; в течение девяти лет она очень выросла духовно - но, к сожалению, месяц назад я получила от нее последнее письмо.

Все это было непонятно для моего мужа. Новая попытка совместной жизни была обречена на провал. В настоящее время эта наша ситуация еще не прояснилась.»

Посмотрим биографию А, супруга, которому сегодня 46 лет:

«У меня есть сестра, которая старше меня на 4 года. Мой отец из традиционной бразильской семьи; он был очень одаренным певцом и работал в то время на радио, телевидении и т.д.; но у него было мало денег. Моя мать происходит из семьи итальянцев, которые были фермерами в Бразилии (как и мой дед по отцовской линии). Она хотела переехать из сельской местности в Сан-Паулу, в большой город, и рассматривала замужество как хороший шанс для этого. Мои первые воспоминания связаны с двухлетним возрастом, когда город Сан-Паулу праздновал свое 400-летие. Я помню красивый герб города, гербы были развешены по всему городу.

Здесь, в Сан-Паулу, мой отец начал больше заниматься торговлей, стал меньше петь и охотнее оставался дома вместо гастрольных поездок. Я, напротив, очень любил деревню и проводил много времени в первое семилетие у моих бабушки и дедушки на ферме. Моя бабушка и я очень любили друг друга, я был самым любимым внуком. На ферме я много играл со своими кузенами. Там было около 15 домов для почти 200 работников. Я часто ходил в различные дома и слушал истории людей. Дома же я охотно играл один.

В три года у меня случился первый приступ бронхита, и мне пришлось успокаивать маму, которая очень волновалась. В пять лет я пошел в детский сад в Сан-Паулу, но только на б месяцев, так как предпочел снова поехать на ферму. В шесть лет я пошел в школу. Я посещал эту школу до 18 лет. У моей матери была очень тесная связь со мной, мой отец же был больше связан с моей сестрой.

Во втором семилетии, с 7-ми до 11-ти лет, я был прилежным учеником, но когда в 11 лет я пошел в гимназию, то после одного очень успешного месяца там я очень сдал, меня это больше не интересовало. Мне нравилось играть дома с моими оловянными солдатиками; меня называли умным, но ленивым; когда было необходимо сделать что-то на «отлично», чтобы достичь чего-то конкретного, я мог это сделать. Когда мне было 13 лет, мой отец впал в глубокую депрессию. Он все время сидел на диване и смотрел в стену. Это мне очень мешало. Это состояние длилось примерно год.

Когда в 8 лет пришло время первого причастия, я сопротивлялся; картины ада я находил неуместными. Меня больше притягивали сеансы спиритизма, которые проходили у моей тети, и я искал им объяснения.

В сущности, я был робким ребенком. Только после 14 года жизни - тогда я уже знал, что хочу изучать медицину - у меня стали появляться настоящие друзья. В это же время классы стали смешанными, тогда как раньше у нас в классе были только мальчики. С девочками я легче заводил дружеские отношения. Моя первая платоническая любовь случилась между 15-ю и 16-ю годами. Это была девочка, которая была непохожа на всех остальных. Ее родители были учеными, они долго жили в изгнании в Мехико. У них было много книг, которые очаровывали меня, в то время как у меня дома кроме энциклопедии почти никаких книг не было. Я интересовался классической музыкой, что молодежи было не свойственно, и изучал энциклопедию.

С 16-ти лет моя тяга к знаниям становилась все сильнее. Я выбрал медицину, так как она имела дело с людьми и была, кроме того, практической профессией, которая также соответствовала социальному статусу моего деда.

Вступительный экзамен в университет дался мне легко, и в 18 лет я поступил в университет. У меня было несколько приятелей, но ничего особенного. В 19 лет я познакомился на карнавале со своей будущей женой и сразу же забыл о ней, пока она не дала о себе знать через кузину. Вскоре она меня очаровала, и я влюбился. Она изучала пластические искусства и происходила из еврейской семьи. Удивительным образом к тому времени моими друзьями были только евреи.

На Пасху мы случайно получили приглашение за небольшую цену провести выходные в горах - а там в это время проходила также антропософская конференция. Нам очень захотелось принять в ней участие. Руководительница, врач-антропософ, обратила мое внимание на клинику Тобиаса. Но и другая подруга, отец которой был болен раком и находился под наблюдением одного работающего там врача, указала мне на эту клинику. Так я познакомился там с одним из главных врачей и принял участие в группе по изучению семи металлов.

Отношения между мной и моей «невестой» стали глубже. Я предпринял еще одно путешествие в Европу, чтобы познакомиться с Парижем, Лондоном, Италией и Швейцарией; но я так тосковал по моей подруге, что был уверен, что после возвращения домой захочу на ней жениться. После смерти отца она получила наследство, которое позволило нам купить квартиру, и мы решили пожениться.

Это было в мае, мне было почти 23 года, и это был пятый год в университете. Мы не хотели сразу же заводить детей, но однажды моя жена пришла на станцию скорой помощи, где я дежурил, и принесла «счастливую» новость, что беременна. Чтобы привыкнуть к мысли, что я стану отцом, мне потребовалось несколько дней.

По окончании учебы я разочаровался в медицине и думал о том, чтобы стать землевладельцем, как мой дед. Но затем я вспомнил о клинике Тобиаса. После некоторых колебаний меня приняли туда в качестве ассистента. Я рисовал, занимался эвритмией, вникал в учение о растениях, при этом речь часто шла о гномах и элементарных существах. Однако мне больше импонировала научность, с которой один коллега рассматривал медицинские аспекты духоведения.

Между тем родилась моя первая дочь и в следующем году вторая. В 1978 году, мне было 26 лет, мы решили поехать в Англию. Мы сняли там дом, взяли с собой домработницу и оба посещали Эмерсон-колледж. Через некоторое время я перешел в Центр социального развития, моя жена была в третий раз беременна. Самым впечатляющим для меня было переживание времен года. Я ходил пешком в колледж; по дороге я мог наблюдать природу, осень, зиму, весну - впечатления, которые у нас в Бразилии отсутствуют. Существовала вероятность преждевременного рождения третьего ребенка, и это несколько беспокоило нас. После пребывания в Англии мы пробыли еще три месяца в Швейцарии, где я посещал в клинике Лукаса антропософский врачебный семинар.

В конце 1980-го, когда мне было 28, мы вернулись в Бразилию. Теперь я был принят врачом в клинику Тобиаса. Мы еще три года прожили в квартире, затем нашли дом. Одновременно с этим я купил недалеко от клиники участок и мы начали строительство дома. Внешне все было хорошо, также и брак. В 32 года я почувствовал большую внутреннюю неудовлетворенность. Я очень зависел от своей жены, и мне необходимо было свое пространство, должен был состояться большой процесс индивидуализации. Я также должен был найти свое место в кругу друзей, потому что я всегда чувствовал себя недооцененным. Если я ходил куда-нибудь один с друзьями, то моя жена чувствовала себя оскорбленной. Я начал задавать себе вопросы: что же случилось?

Воспользовавшись старым приглашением, я решил поехать на север страны. В самолете я познакомился с очень интересной женщиной. Она была с юга - очень свободна, профессор университета, социалистических взглядов, только что допущена к практике - я влюбился в нее. Через две недели приехала моя жена. При этом я каждые три месяца встречался с той другой женщиной. Моя жена и я всегда говорили о свободном браке, так что теперь, спустя год, я заговорил с ней об этом, предполагая, что она поймет. Напротив, она была глубоко оскорблена, она восприняла это как обиду и все еще обвиняет меня в этом. Я на несколько недель уехал и поселился в доме для врачей клиники, однако я знал, что не хочу развода. Но интерес к строительству дома я потерял.

Я полностью увлекся своей работой. Через пару недель я снова переехал домой, но моя жена решила поехать на месяц к сестре, у которой небольшой отель в Байе. Неосознанно она хотела отомстить мне или показать, что она может быть другой. Так, она завела за этот месяц роман, приехала домой и рассказала мне о своем приключении. В этот момент все теории о свободном браке рухнули. Теперь я чувствовал себя обиженным, оскорбленным и сломленным; что-то было разрушено, то, что было между нами идеальным, святым.

После этого я почувствовал себя свободнее. Я встретил свою подругу на юге, мы поехали вместе в отпуск. Моя жена узнала об этом, позвонила мне, и я решительно порвал нашу дружбу. Мы с женой снова помирились и начали строительство «дома-мечты». Один наш друг из Рио-де-Жанейро пригласил нас на выставку, и я сказал жене: «Я не знаю почему, но я уверен, что мы не поедем.» В этот же день, это было в конце 1987-го, и мне было 35 лет, я упал со второго этажа строящегося дома, сломал ребра, но, главное, таз и лопатку. Перелом таза был таким серьезным, что ортопед сказал, что после операции останутся серьезные повреждения, так как все было раздроблено. Во время операции произошло чудо: один из хирургов потянул за одну мембрану, и все осколки собрались в суставную сумку! Я провел месяц в больнице и наслаждался этим. Я много рисовал и читал, ходил некоторое время затем на костылях и через месяц снова смог работать.

Наконец я получил «высочайшее соизволение» прервать работу. Мои друзья и пациенты в это время были трогательными, и я заметил, как я любим, чего раньше я никогда не осознавал. Я нашел свое место и признание в качестве антропософского врача. Болезнь моей жены (Reto Colitis Ulceraüva) началась за год до этого (1986, см биографию 3). Вызвавшим ее фактором была, вероятно, угроза развода. Ее состояние ухудшилось после смерти ее матери в 1989 году. Последовали годы, в течение которых все вращалось вокруг нее. Она была центром внимания всей семьи, но больше всего моим, так как дети воспринимали это более отстраненно. Я больше не путешествовал, не покупал новой одежды, но не из-за моего чувства вины, так как я не чувствовал вины, а из-за любви и ответственности по отношению к ней.

Моя жена перепробовала много терапий, ей становилось все хуже, пока она не сказала, что готова к операции. Я полностью погрузился в работу. Это были весьма плодотворные годы работы. Когда мне позвонили и сказали, что у моей жены остановилось сердце, я взял свою машину и поехал в больницу; это было ранним утром, на дороге лежал туман, сквозь который пробивались первые солнечные лучи. Я почувствовал большое облегчение. Когда я прибыл в больницу, я столкнулся с реальностью: лежащая в коме жена, это зрелище потрясло меня; я, однако, был рад и чувствовал облегчение, что она не умерла, так много еще не было завершено; она выжила.

Мою жену много раз клали в больницу; она долго отсутствовала. Ведение домашнего хозяйства давалось мне легко, также как и воспитание детей. В клинике Тобиаса работа шла относительно хорошо, это было замечательное время, которое длилось примерно 3-4 года. За мной всегда осуществлялся контроль, также и с административно-экономической стороны. После ухода управляющего я даже принял на себя на некоторое время руководство клиникой, пока интриги, зависть и прочее не совпали с экономическим кризисом страны. Я чувствовал себя непризнанным в отношении своих способностей, группа распадалась все больше и больше, все следовали своим личным интересам, пока, в конце концов, стационарное отделение клиники не было закрыто в феврале 1993 года. Это было очень болезненное для меня событие. Это была особенная группа, которая обладала большим потенциалом и которая уже строила планы о создании больницы.

Сегодня я признаю, что мне, вероятно, следовало быть более скромным и с большим терпением относиться к другим людям. В течение одного года мне было совсем плохо, я потерял 15 килограммов, пока снова не взял себя в руки и не открыл в клинике собственную практику. Состоялся новый процесс индивидуализации и самостановления. Сейчас речь шла не о независимости от жены, а о независимости от группы. Я открыл в себе способности самостоятельно создавать что-то. То, что это было невозможно внутри группы, все еще остается для меня разочарованием и большим ущербом для антропософской медицины, которая все еще не имеет здесь в Бразилии своей больницы.

После операции моей жены, после ее выздоровления и начала работы ландшафтным архитектором и распада группы я уехал в отпуск. Моя жена продолжала обвинять меня, в том числе перед детьми, в том, что я разрушил брак. Свою «ошибку» она сделала только следствием моей, для меня было очень тяжело выносить все это. В отпуске я встретил другую женщину. Четыре года назад я ушел из дома, жил некоторое время один, затем вместе с этой женщиной. Для меня оставалось, однако, неясным, хочу я потерять свою жену или нет. В это время у моей жены начались отношения с одним больным раком, который часто угрожал покончить жизнь самоубийством. С этим человеком она была вместе полтора года. Я никогда не чувствовал себя отделенным от моей жены. Когда она предложила мне снова съехаться, я опять порвал свою связь. Мы хотели провести один выходной на берегу моря. Моей жене, однако, не удалось освободиться от этой дружбы. Так что я поехал один, совершенно угнетенный, с мыслью о том, чтобы столкнуть машину с горы и покончить жизнь самоубийством. Когда до отеля оставалось не так далеко, меня остановила одна женщина и попросила подвезти ее. Когда я спросил, куда она хочет, она ответила: куда-нибудь - и я высадил ее на следующем перекрестке. Я чувствовал себя полностью освободившимся, и в мыслях строил новый красивый дом. Дальше мы жили раздельно, и я предложил развод. Сейчас она посещает консультанта по семейным вопросам. Новая попытка жить вместе под одной крышей снова не удалась. Сейчас я живу временно со своими родителями. Моему отцу 80 лет, а матери 77. Я даже не думал, что мы сможем так хорошо жить вместе. В основном же ситуация для меня еще не ясна.»

Рассмотрим метаморфозы этой биографии:

Первое семилетие находилось под влиянием природы и жизни на ферме и полно фантазий. Здоровое детство.

Второе семилетие: здесь у нас лень, с одной стороны, ум, с другой стороны, позиция: «Мне не надо напрягаться, чтобы чего-то достичь.»

14 лет: решение пойти учиться медицине.

Третье семилетие: определенность в профессии и поиск женского дополнения.

Четвертое семилетие: основание семьи, расширение горизонтов (путешествие в Англию) и духовность.

28 лет: возвращение в Бразилию и принятие на себя профессиональной ответственности (здесь 28-й год жизни выделяется, также как и в предыдущей главе).

Пятое семилетие: процесс индивидуализации, нахождение кармического места.

35 лет: несчастный случай, переломы.

Шестое семилетие: осуществление кармы. Группа в клинике и раскрытие медицинских и административных способностей.

42 года: распад группы; новая ориентация.

Седьмое семилетие: внутреннее освобождение из-за переживания боли; процесс индивидуализации по отношению к группе. Важной задачей ему представляется увидеть себя, собственные границы, ценности и взгляды.

Его жена прошла через тяжелые испытания, освободилась на этом пути от своей еврейской веры и пришла к христианству, которое подарило ей неоднократное переживание Христа. У нее были духовные переживания, в которых он не мог участвовать и которыми она не хотела пренебречь. Она всегда попадает в пограничные ситуации, например, в отношении работы, которая была для ее психического состояния слишком тяжелой. Но это же относится и к ее личной жизни. Она живет как будто в высокогорном воздухе, этого нельзя вынести, нужно снова спуститься вниз и жить на уровне, который может вынести человек, так как на этом уровне находится ее муж. Удастся ли ей это?