Христианская философия и морализаторство. Злоупотребление христианским учением. Противоречие христианского учения и насилия.

В своем произведении «The Comedians» английский писатель Г. Грин описывает освободительную борьбу народа Гаити. В произведении есть место, где священник говорит слово на похоронах молодого партизана на тему изречения апостола Фомы: «Пойдем и мы умрем с Ним» (Ин. 11, 16). Священник говорит: «Церковь находится в мире, она разделяет страдания мира. И хотя Христос и осудил ученика, усекнувшего ухо раба архиереева, сердца наши наполняются состраданием ко всем тем, которых страдание других людей толкает на насилие. Церковь осуждает насилие, но еще строже она осуждает безразличие. Насилие иногда может быть выражением любви, безразличие — никогда».

 

В последнее время особенно обострился, и без того всегда актуальный, вопрос об отношении христиан и Церквей к проблеме справедливости и насилия. К этому имеется много причин. Наше столетие — это эпоха двух мировых войн; кроме того, очаги войны непрестанно тлеют в разных частях света. Как христианин должен от­носиться к насилию в войне? Ясно, что он призван быть миротворцем (Мф. 5, 9), но значит ли это, что он призван быть пацифистом? Принесет ли ненасилие мир и безопасность или же только вызовет новое насилие? Как обеспечить мир и одно­временно справедливость? Как следует относиться к новым государственным порядкам и к изменению государственного порядка насильственным путем?

 

Обращение щеки под удар (Мф. 5, 39) приводится как пример абсолютного, безусловного насилия. Так следует поступать, если кто-нибудь бьет тебя. Но в настоящее время стоит острый вопрос, как поступить, если видишь, что кого-либо другого бьют по щеке. Следует ли, например, запрещать насилие при социальном изменении общест­ва, если цель этого насилия — достижение справедливости? Подобные вопросы можно ставить и дальше. Наконец, придется спросить: что такое собственно справедливость и насилие?

 

Обращение к праву является частью христианского, а — в основном — также и философского понимания сущности государства. В историческом аспекте понятие «правовое государство» связано с тенденциями нового конституционного развития. Эти тенденции помогали защищать права народа при старом, авторитарном режиме. Западные политические теории считают справедливость основой человеческого общества. Понятие справедливости развивалось в контексте с правом, целью которого было исполнение принципа «каждому свое» (suum cuique). Но что же значит это «свое»? Или же, если считать, что справедливость достигается при распределении благ, с одной стороны, каждому по его способностям, а с другой стороны, каждому по его потребностям, то как следует поступать, когда эти принципы входят в противоречие друг с другом? Изменяется ли сущность справедливости при переходе от одних внешних условий к другим?

 

Аналогичные вопросы встают при рассмотрении понятия насилия. Является ли насилием только личное насилие или же при рассмотрении вопроса должно быть принято во внимание понятие социальной справедливости, если последнее удастся определить? Если же понятие насилия определять так широко, как это делает норвежский исследователь проблем мира Иохан Галтунг, основываясь на степени влияния насилия, то последует ли отсюда вывод, что все человеческие взаимоотношения являются «насилием»: ведь всегда один или несколько человек влияют на других?

 

Если же все формы ограничения человеческой деятельности являются насилием, то тогда не только организованное общество, но вообще все человеческие контакты получают весьма сомнительный характер. Приходится спрашивать: не определено ли в этом случае насилие так широко, что само определение на самом деле перестает существовать?

 

Как бы ни ставить вопросы, во всяком случае становится очевидным, что если даже где-то и можно говорить о достижении справедливости в процессе борьбы против власти, то речь идет об очень слабом и незначительном результате. Результат этот тем более ненадежен, что он достигнут лишь с применением силы или с угрозой ее применения, а также часто поддерживается только силой, находясь в свою очередь, все время под ее угрозой.

 

Рассмотрение поставленной проблематики затрудняется тем, что в христианской традиции на вышеуказанные вопросы давались разные ответы. Единомыслие, правда, касалось основного тезиса, а именно, что христианин призван насаждать любовь и мир. Но не легко найти единый ответ на то, как всё это практически осуществить в конкретных земных условиях. Кажется, что все предлагаемые ответы, за неимением выбора, следует понимать так, как они даны. Их можно критиковать или потому, что они обращают слишком мало внимания на заповеди Спасителя, выраженные в Нагорной проповеди, или потому, что в них закрываются глаза на реальность существующего мира.

 

С другой стороны, именно трудность этой проблематики заставляет размышляющего над ней более чутко прислушиваться к голосу истины, звучащему в различных предложениях Церквей и отдельных христиан.

К. Тойвиаинен «Трудные вопросы христианского учения: о справедливости и насилии», http://www.mirvboge.ru/2014/08/trudnye-voprosy-xristianskogo-ucheniya-o-spravedlivosti-i-nasilii/)