Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Историческая наука во второй половине⇐ ПредыдущаяСтр 38 из 38
Х гг. XX в. - начале XXI в. В середине 1990-х гг. в России в исторической науке про-1 изошли важные изменения, свидетельствующие о ее переходе к следующему этапу развития. Г А. Бордюгов, А. И. Ушаков, В. Ю. Чураков справедливо, на наш взгляд, считают (относительно истории белого движения), что происходящее в исторической науке во второй половине 1990-х гг. «дает нам все основания для заключения о наступлении и развитии нового, самостоятельного, с собственными задачами и особенностями этапа в историографии проблемы. Сегодня можно говорить о ясном понимании, выявлении и формулировании тех вопросов, которые и будут являться предметом изучения и дискуссий в ближайшие годы, причем не только для российских, но и зарубежных исследователей»1. Это же можно сказать об исторической науке в целом. Поворот в исторической науке, произошедший в середине 1990-х гг., был связан, прежде всего, с политическими причинами. После длительных и серьезных разногласий, имевших место в первой половине 1990-х гг. и нередко заканчивавшихся вооруженным противостоянием, различными политическими силами был подписан договор об общественном согласии, и это означало в том числе, что российское общество стало обществом политического плюрализма. В идеологии также проявлялся плюрализм оценок и мнений, что было характерно, прежде всего, для преподавания истории, прошедшего непростое испытание в условиях подлинного плюрализма мнений. С 1995 г. Министерство образования Российской Федерации начало формировать федеральный компонент учебников, в который должны были войти несколько пособий по одному и тому же курсу. Либерализация в деле издания учебной литературы привела к широкой ее публикации на местах. Каждый вуз стал стремиться к созданию собственного курса лекций или учебного пособия по отечественной истории. Только в 1995-1996 гг. в стране было опубликовано около 160 наименований учебной литературы по истории России2. Она стала более разнообразной и отражала все основные точки зрения на отечественную историю, присутствовавшие в современном российском обществе. Постепенно историки стали осознавать, что навязывать только одну из множества точек зрения нельзя, ибо слушатель должен иметь представление обо всем разнообразии мнений. Стали появляться учебники, написанные с учетом многоконцептуального подхода к отечественной истории3. В ряде их, созданных для высшей школы, даются обширные историографические экскурсы, рассчитанные на возможности студентов самостоятельно разобраться в имеющихся точках зрения4. Учебники по истории России в последние годы стали настолько заметным явлением, что их нельзя игнорировать как историографический факт современной исторической науки. В создании многих из них принимают участие, как правило, ведущие российские ученые, считающие необходимым от изучения конкретных проблем истории России перейти к обобщению своих взглядов на крупные периоды ее5.
Если в целом многообразие учебников и учебной литературы по истории России следует считать положительным фактом, то количество (свыше 60) рекомендованных Министерством образования РФ изданий в качестве учебников и учебных пособий для системы образования явно чрезмерно. Ни в одной стране мира подобного положения нет. В учебниках многих стран (США, ФРГ, Польша, Китай) проводится государственно-патриотическая линия, мягко или жестко «противопоставляющая народы» разных государств и консолидирующая свой народ, основанная на патриотизме, специфике развития своей страны и т. п. Патриотическая идеология запрещает унижение, умаление истории своего народа, требует понимания мотивов его поведения в тот или иной исторический период; воспитывает уважение кделам и культуре предыдущих поколений. Она исходит из того, что сила государства, его будущее зависят от понимания и уважения народом своей истории, традиций6. Осознание необходимости наведения порядка в деле издания учебной литературы по истории России чувствуется не только в выступлениях ведущих российских историков, но и во властных структурах. 30 августа 2001 г. на заседании правительства Российской Федерации на основе доклада министра образования В. М. Филиппова был рассмотрен вопрос о состоянии учебной литературы по новейшей истории России7. В ходе дискуссий, организованных на российском телевидении и в печати, проходит обсуждение проблемы «Каким должен быть учебник XXI в.?». Выявилось несколько подходов к решению данного вопроса. Некоторые авторы полагают, что учебник должен содержать побольше фактов и не навязывать ученикам и студентам никаких оценок. Л. А. Кацва и А. Л. Юрганов, характеризуя выпущенный ими учебник, пишут: «Учебник отличается от предшествующих тем, что он не нормативен: фактического материалы в нем больше, чем требуется для запоминания». Обращаясь к учащимся, они отмечают: «готовя... новый учебник по истории России, мы старались добиться, чтобы его можно было не только «учить», но и просто читать, чтобы он был увлекателен»8. Следует подчеркнуть, что для преподавания истории по первому концентру, главной целью которого является запоминание исторического материала и его повторение, такой подход может быть признан удовлетворительным. Однако в рамках второго концентра, в соответствии с требованиями Министерства образования, учащиеся должны не только расширить свои знания за счет пополнения фактического материала, но и уметь объяснить их. Этого невозможно достигнуть без многоконцептуального преподавания истории9. Заслуживает упоминания позиция Б. В. Личмана, который пишет: «На пороге XXI в. общепризнано, что в методике преподавания истории приоритет за приемами-, ориентированными на активизацию познавательной деятельности, а не на репродукцию (запоминание и повторение) знаний»10. По его утверждению, «учебник третьего тысячелетия, несомненно, должен содержать многообразие идей. Учебники с одной логикой основываются преимущественно на запоминании и повторении знаний в изложении одной теории. В многотеоретическом изучении истории основой является самостоятельное познание на основе осмысления исторических фактов, изложенных в русле нескольких теорий»". По нашему мнению, учащийся и учитель вправе придерживаться любой научной концепции, но обязательно должны знать и уважать другие мнения. Без этого ученику будет трудно жить в демократическом обществе, ориентированном на разномыслие, закрепленное в 13-й статье Конституции Российской Федерации. Именно такой подход к созданию учебников был одобрен на состоявшейся в Москве 3 декабря 2001 г. Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы преподавания новейшей отечественной истории», организованной Министерством образования РФ, Российской академией наук и Российской академией образования. Участники конференции подтвердили приверженность многофакторному подходу к анализу исторического процесса, развивающегося нелинейно, противоречиво и всегда имеющего несколько альтернатив12. Однако некоторые историки, в частности А. Н. Сахаров, А. О. Чубарьян, обосновывают необходимость государственного подхода в преподавании истории. По их мнению, власть имеет право внедрять через государственную школу в сознание молодого поколения патриотическую идеологию.
В 2002 г. редакция журнала «Отечественная история» провела «круглый стол» на тему «Каким быть современному школьному учебнику по отечественной истории XX в.?». В обсуждении проблемы приняли участие ведущие историки страны, авторы учебников по истории, преподаватели. Главное внимание участников «круглого стола» привлекли вопросы, связанные с выработкой и корректировкой новых подходов к содержанию и концептуальной основе школьного курса отечественной истории XX в. Обсуждение показало, что научная общественность страны придерживается разных взглядов не только на концептуальные моменты новейшей истории России, но и на состояние исторического образования в стране в целом. Во время обсуждения были выявлены претензии ['.современным учебникам по отечественной истории. Характеризуя их, В. Б. Жиромская отмечает, что, «как правило, б основе изложения событий в учебнике лежит определенная концепция исторического развития. Это либо теория модернизации, либо теория альтернатиз, либо попытки оценивать деятельность исторических лиц лишь с позиций защиты ими частной собственности». Т. А. Филиппова указывает на имеющую место «идейную чересполосицу», когда «один и тот же учебник может содержать тексты, написанные как с либеральной, так и с консервативной позиции». А. В. Голубев пишет о «концептуальной путанице», «когда многие новые понятия еще недостаточно осмыслены».
Были намечены пути дальнейшего совершенствования учебно-методических изданий по отечественной истории. По мнению А. С. Синявского, «попытка государства навязывать через учебные программы ту или иную идеологию была бы явным диссонансом с демократическими принципами». Он пишет: «Главной опасностью для исторического образования я считаю замену коммунистической мифологии другой, популярной ныне неолиберальной, которая, как и любая мифология, вненаучна и, кроме того, еще и антипатриотична, антинациональна, искажает сознание, заставляя смотреть на свое Отечество как на что-то ущербное, вторичное по отношению к западной цивилизации». В качестве выхода при создании новых учебников автор предлагает некий компромисс: «Излагать историю следует максимально объективистски и с позиций общенациональных, общегосударственных ценностей, объединяющих всех граждан России... Курс истории России должен способствовать не разжиганию социальной ненависти, не утверждению идеологических мифов - коммунистических, националистических или либеральных, а гражданскому согласию, пониманию сложности и неоднозначности происходивших в обществе процессов». В. А. Шестаков также считает, что «учебник истории должен объединять, а не разъединять общество».
Но вопрос заключается втом, какими путями этого можно добиться. В связи с этим Б. С. Илизаров полагает, что только всеобъемлющий плюрализм в исторической науке как единственно возможная форма существования коллективного исторического сознания (социальной памяти) в демократическом обществе поможет «раз и навсегда покончить с системой официального «переписывания» истории «сверху», с позорной системой периодического раскрытия ее «белых» и «грязных» пятен, с ханжеской системой посмертной реабилитации и оправдания государственных деятелей и целых классов». При этом автор считает, что необходимо «в педагогических целях, навсегда отказаться от «патриотического» взгляда, а взять за основу «космополитический» взгляд и на свою родную историю, и на историю остального мира». По словам Б. А. Филиппова, для выработки национального консенсуса «неприемлемы крайние оценочные позиции по отношению к целым эпохам отечественной истории, причем не только советской»13. Именно на этот аспект современных учебников по новейшей истории России обратил внимание Президент Российской Федерации В. В. Путин, характеризуя в конце 2003 г. в средствах массовой информации положение дел с учебной литературой. Во второй половине 1990-х гг. произошли серьезные изменения в издательском деле в России. Поданным Г. И. Матрюхина, число книг и брошюр, выпущенных в 2000 г., в 1,7 раза превысило кризисный показатель 1992 г. (28716 названий) и вплотную подошло к цифрам середины 1970-1980-х гг., когда выпуск составлял в среднем около 50 тыс. названий. Среди них по истории и историческим наукам было издано 2072 наименования общим тиражом более 5 млн экземпляров14. Исследователи отмечают, что во второй половине 1990-х гг. изменился спрос в обществе на историческую литературу. Е. Ю. Зуб-кова и А. И. Куприянов пишут, что «массовый читатель вполне очевидно продемонстрировал усталость от негативной информации и тоску по «положительному примеру». В книжных магазинах упал спрос на литературу, посвященную «темным» сторонам прошлого, и наоборот, резко увеличился интерес к книгам, делающим ставку на героев русской истории (в роли которых выступали, главным образом, русские князья, цари, полководцы). Иронизирование журналистов и телеведущих по поводу «совка», упоминание об «империи зла» или даже отстраненное - «эта страна» (вместо «наша») - стали вызывать раздражение и протест. Людям надоело чувствовать себя неполноценными, вечно перед кем-то виноватыми и кому-то обязанными. Они требовали уважения к себе, а значит, и уважения к своей истории»15. В эти годы существенно изменилось само историческое знание, значительно расширился круг историографических источников. Среди них стал доминировать жанр специальных работ - монографий. Их появление оказывается наиболее убедительным доказательством того, что современные историки продвинулись от простого накопления нового материала и выработки новых подходов к осмыслению уже известных фактов к настоящему переосмыслению всей истории России. Это позволило историкам перейти к созданию энциклопедической литературы по истории. Продолжается работа по написанию и публикации пятитомной энциклопедии «Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 г.»'.. В центре вышло еще несколько энциклопедических трудов по истории России. 14 октября 2002 г. издан Указ Президиума РФ «Об издании Большой Российской энциклопедии».
Особенностью современного этапа развития исторической науки стало то, что серьезную работу по созданию региональных энциклопедий проводят местные историки. Поданным Н. К. Фролова, всего за последнее десятилетие вышло не менее 60 подобных энциклопедических изданий. Их авторы среди множества вопросов развития региона обязательно выделяют и описывают его историю. Особенно привлекают внимание научной общественности специализированные исторические энциклопедии. Работа над их созданием позволяет региональным исследователям расширить познания в области специальных исторических Современная историография на рубеже веков постоянно пополняется работами обобщающего характера. Их анализ показывает, что историкам России к началу XX! в. удалось преодолеть многие перекосы, имевшие место в первой половине 1990-х гг. в изучении отдельных проблем и периодов в отечественной истории. Публикуются труды как по дореволюционной, так и по советской истории. Они посвящаются не только политической, но и экономической, внешнеполитической, военной, дипломатической истории России. Проблемные исследования также стали более разнообразными. Во второй половине 1990-х гг. российские историки более активно стали изучать проблемы социальной истории28. Хотя на первом плане находится история высших сословий: дворянства, купечества и буржуазии, по-прежнему историков волнует история казачества, крестьянства, рабочего класса и интеллигенции. Возникла специальная наука «крестьяноведение». Продолжают выходить работы по историко-демографической проблематике, истории культуры, истории Русской православной церкви. Среди новых проблем, поставленных в исторической науке в первой половине 1990-х гг., вызывает значительный интерес история российской государственности, органов управления и самоуправления, карательных органо1, разведывательных служб. В настоящее время продолжается включение в исследовательский процесс представителей нестоличных университетов и научных центров, которые попытались сразу, без промежуточных этапов, поднять (не на уровне призывов) общие проблемы, касающиеся сущности, периодизации, идеологии, политической и социальной основы, геополитических факторов отечественной истории, приступили к серьезной проработке региональных аспектов крупных вопросов. Трудно не заметить, что историографические источники во второй половине 1990-х гг. стали более разнообразными, а их проблематика охватывает все периоды отечественной истории. На этом фоне сокращается значение публицистических работ по истории России. Хотя такие работы издаются и в настоящее время84, однако они уже не вызывают ажиотажа как это было в предшествующее десятилетие. Публицисты сейчас больше занимаются осмыслением современного положения дел в России. Важнейшим историографическим фактом современной исторической науки в России стала западная историческая литература. В конце XX в. в России не просто издаются на русском языке работы западных авторов, но они участвуют в проводимых научных дискуссиях, без которых уже нельзя себе представить современную науку, пишут статьи для1 российских журналов и книги по заказам российских издательств. Созданные западными учеными учебные пособия по истории России позволяют расширить выбор учителей и учеников для альтернативного изучения истории. Во второй половине 1990-х гг.-начале XXI в. произошли важнейшие изменения в теоретико-методологической сфере исторической науки. Литературы по этим проблемам издается очень много, она является разнообразной, и с целью учета достижений в этой области в феврале 1997 г. на историческом факультете МП/ был создан информационно-аналитический центр теоретических проблем исторической науки, который возглавил профессор Е. И. Пивовар. Центр систематически издает сборник «Теоретические проблемы исторических исследований». По словам Е. И. Пивовара, в задачи центра входит обобщение отечественного и мирового опыта в области теории исторического познания; систематическая публикация информационных и аналитических материалов, освещающих современное состояние мировой теоретико-исторической мысли; подготовка общих и специальных курсов по проблемам теории и методологии истории, разработка теоретических проблем современной мировой историографии, современной структуры исторического познания, исторических школ и направлений; обобщение отечественного и мирового опыта в области применения в иаорических исследованиях теории и методов смежных гуманитарных дисциплин; максимальное внедрение в практику преподавания теоретических проблем современной исторической науки междисциплинарных подходов108. Современные исследователи высказывают различные соображения по поводу использования разных методологических подходов в исторических исследованиях. Еще в середине 1990-х гг. И. Д. Ковальченко заметил, что «в настоящее время сложились в целом благоприятные условия для преодоления теоретико-методологического кризиса исторической науки как в нашей стране, так и в мировой науке в целом»109. Он предлагал в качестве способа выхода из кризиса «напрочь исключить какие бы то ни было претензии на возможность создания неких универсальных и абсолютных теорий и методов исторического познания»110. А. Л. Юрганов, соглашаясь с этим мнением, указывает: «будет неверным считать, что можно прийти к новой глобальной и единой концепции, которая сплотила бы историков». Автор считает, что каждой теории изначально присуща «ресурсная ограниченность»111. И. Д. Ковальченко призывал к синтезу различных методологических подходов и писал: «Нужен синтез идей и методов, а не механическое отбрасывание одних из них (что сейчас наиболее активно проявляется по отношению к марксизму) и замена их другими (чаще всего субъективно идеалистическими)»1'12. Впоследствии некоторые авторы критиковали И. Д. Ковальченко за то, что, призызэя к методологическому синтезу, историк не называл при этом ни параметров, ни формы этого синтеза. По нашему мнению, И. Д. Ковальченко призывал к синтезу в рамках общеизвестных философских категорий диалектики: о соотношении объективного и субъективного, действительного и возможного, неизбежного и вероятного, закономерного и случайного, стихийного и сознательного, индивидуального и общечеловеческого113. Он выступал против абсолютизации тех или иных диалектических категорий в процессе исторического познания и считал, что не нужно бросаться из крайности в крайность и в условиях деидеологизации исторической науки заменять механически материалистические категории на идеалистические. Современные сторонники формационного подхода к истории продолжают настойчиво отстаивать марксизм как одну из возможных теорий исторического процесса. Еще в середине 1990-х гг. И. Д. Ковальченко писал, что марксистский подход к типизации и периодизации исторического развития на основе выделения общественно-экономических формаций не только не устарел, но остается главным и решающим, ибо только он позволяет, во-первых, раскрыть объективный и закономерный характер общественно-исторического развития, а во-вторых, представить это развитие как сложную саморазвивающуюся систему160. По словам В. Ф. Коломийцева, «материалистическое понимание истории никто серьезно не оспорил, хотя идеалистическое видение далеко не изжито. Даже если иные исследователи не хотят быть причисленными к марксистам по идейно-политическим соображениям, они, тем не менее, хотят находить причинно-следственные связи в историческом процессе не в мистике, а в объективных категориях, каждая из которых может быть изучена»'61. Сторонники формационного подхода к истории считают, что в нем и сейчас можно найти немало сильных сторон. Среди них они выделяют то, что этот подход рассматривает человеческую историю в динамике и пытается объяснить движение обществ от одной стадии развития к другой; предлагает свой способ познания механизма сменяемости этапов в жизни человеческого общества в форме борьбы классов, революций и других социальных конфликтов, вызванных противоречиями между производительными силами и производственными отношениями; признает закономерность и неизбежность смены одних формаций другими. По их мнению, никто не опроверг значимость для понимания истории таких политэкономических категорий, как собственность, товарно-денежные отношения, государственное регулирование. Защитники формационного подхода к истории полагают, что, отвергнув его, историческая наука многое потеряла. По словам В. Я. Гросула, «отказавшись от формационного подхода, I" наша методическая литература была отброшена на 100 лет назад. I практически во всех учебниках отсутствует понимание общественно- экономического строя. По сравнению с учебниками, действовавшими до конца 1980-х гг., в новых кардинально изменилось отношение I к революции вообще и к русским революциям в частности. Революции стали выглядеть как аномальные отклонения от естественного хода исторического развития, а то и как трагедия. В настоящее время известно более 100 революций, происшедших в разных странах за последние 5 веков»'62. Следует признать, что в современной историографии формационный подход достаточно скорректирован. Его сторонники считают, что он не отрицает антропологическую парадигму. При этом они ссылаются на вывод Маркса о переходе из царства необходимости в царство свободы и о замене обществ, основанных на эксплуатации человека человеком, на коммунизм, предполагающий универсальное развитие человека как свободной индивидуальности. Ряд ученых отрицает линейный характер прогресса, экономический и техницистский детерминизм, они выступают против абсолютизации социальной революции как основного метода перехода от одной формации к другой, претензии формационного подхода на универсальность объяснения истории. Многие современные исследователи наиболее уязвимым в марксизме местом считают правомерность выделения коммунистической формации как идеала человеческой цивилизации163. О неоднозначном отношении в обществе к формационному подходу к истории можно судить по возобновившимся в последнее время спорам вокруг личности Ленина. Наряду с продолжением критики Ленина, присутствующей в работах как отечественных164, так и зарубежных авторов165, ощущается желание историков более серьезно оценить его роль в истории166. Ряд исследователей пытается разобраться в тех спекуляциях по поводу личной жизни Ленина, которые были накоплены в литературе первой половины 1990-х гг.167. Сторонники культурно-исторической интерпретации в центр внимания ставят человека как высшую ценность развития общества и, прежде всего, изучают духовную сторону деятельности человека, по этому часто эту интерпретацию называют либеральной. Данный подход к истории отрицает ее всемирный характер, возможность выделения в ней этапов, стадий или формаций, общеисторические закономерности. Чаще всего с таких позиций история представляет собой развитие отдельных цивилизаций или «культурно-исторических типов», отличающихся друг от друга своими глубинными особенностями170. Основным методом объяснения истории в рамках культурно-исторической интерпретации является цививизационный подход. Суть его применения к истории заключается в том, чтобы выяснить, как на развитие исторического процесса оказывают влияние такие факторы длительного и устойчивого действия, как язык, территория, природные условия, религия, нравы, обычаи, традиционные институты, ментальность общества, государственность, роль и место личности по отношению к обществу и государству. Согласно этому подходу, цивилизации развиваются нелинейно-прогрессивно, а как живые организмы, проходя в своем развитии стадии зарождения, молодости, зрелости и упадка. Сторонники цивилизационного подхода к истории видят в нем много преимуществ по сравнению с формационным подходом. По словам А. А. Искандерова, «цивилизация - это более широкое и более емкое понятие, чем социально-экономическая формация. Оно включает в себя черты и признаки, действующие на протяжении более длительного времени, и — что очень важно - имеет большую не только временную, но и сущностную устойчивость, поскольку не связано напрямую с социально-экономическим факторами». Второе преимущество, по мнению автора, заключается в том, что I категория «цивилизация» «имеет дело в первую очередь с культу- 1! рой, духовно-нравственными ценностями, стоящими выше любых I классовых интересов и партийных пристрастий, а главное - выра-;:: жает интересы общества в целом, объединяя всех живущих на данной территории, в данном государстве или регионе людей принадлежностью к данной исторической общности (самоидентификацией)»171. Л. И. Семенникова считает, что цивилизационный подход допускает разную степень многовариантности исторического развития, тогда какформационный подход предлагает одновариантность исторического процесса. По ее словам, степень многообразия в рамках концепции локальных цивилизаций несравнимо выше, чем при стадиальном подходе, когда исторический процесс рассматривается с точки зрения всеобщности развития, и цивилизационный подход стремится «смягчить жесткую однолинейность исторических процессов»172. Она видит заслугу цивилизационного подхода в том, что он «позволил развернуться лицом к человеку в анализе исторических процессов, смягчить традиционный детер-менизм, характерный для различных вариантов марксизма и позитивизма»173. Критики цивилизационного подхода полагают, что у него имеется немало слабых мест. Сам термин «цивилизация» используется сторонниками различных интерпретаций истории. В рамках историко-мзтеризяистической интерпретации этим термином обозначают либо стадию всемирной истории, либо коммунистическую формацию, либо как антоним дикости и варварства. В рамках культурно-исторической концепции термином цивилизация могут обозначаться локальные цивилизации, стадии в развитии мировой цивилизации, дихотомия Восток-Запад как два принципиально разных способа жизнедеятельности общества. По справедливому замечанию И. Д. Ковальченко, до сих пор не разработаны критерии, позволяющие объективно выделять и общие стадии в развитии цивилизаций, и ее локальные варианты (типы)174. цивилизационного и формационного подходов к истории на основе принципа дополнительности. Стал использоваться даже термин «формационно-цивилизационный» подход к истории176. Часть историков при этом ссылается на необходимость выделения в истории уровней общего, особенного и единичного. По их мнению, общий уровень всемирно-исторического процесса выражается в смене формационных стадий, уровень особенного обнаруживает себя в возникновении, сосуществовании и радикальной трансформации локальных цивилизаций, уровень единичного - в проявлении и существовании неповторимых социальных организмов177. Другая часть историков полагает, что оба эти подхода являются двумя сторонами единого целого, поскольку нельзя разорвать сами понятия «формация» и «цивилизация». Интересно то, что данное утверждение зачастую примиряет непримиримых противников. По словам сторонника формационного подхода И. Д. Ковальченко, «суть цивилизационного подхода состоит в том, чтобы «вписать» изучаемые явления в уже известную научную картину мира, рассмотреть их как повторяющиеся в новых исторических условиях варианты аналогичной деятельности»178. Его научный оппонент А. А. Искандеров, в свою очередь, признает: «Не цивилизации существуют и действуют в рамках той или иной социально-экономической формации, а как раз напротив, цивилизация охватывает ряд социально-экономических формаций (если уж придерживаться данной терминологии)»179. Некоторые исследователи полагают, что дискуссия между сторонниками цивилизационного подхода, который ставит в центр процесса исторического познания человека, и сторонниками формационного «подхода, ставящего в центр исторического познания общество, носит тупиковый характер. При этом они ссылаются на дискуссию о соотношении микро- и макроистории в процессе исторического познания. В последние годы наметилась устойчивая тенденция к атомиза-ции исторического знания. Сторонники изучения микроистории заявляют о своей приверженности широкому историко-культурному контексту180, однако не раскрывают, каким образом можно вписать «казус» в этот контекст. По словам М. А. Бойцова, при исследовании «казуса» главное - «это установка автора не на вписывание «своего» фрагмента прошлого во все расширяющийся круг заданных некими внешними теоретическими установками внешних связей, а на углубленное выявление собственных свойств этого фрагмента «на фоне» индивидуального личного опыта исследователя»181. В 1999 г. была проведена научная конференция, специально посвященная соотношению микро- и мароистории182. На этой конференции возобладало мнение о принципиальном различии и несводимости этих подходов к истории. Позднее данная проблема специально обсуждалась на страницах альманаха «Казус-2000». Было высказано несколько иных подходов к соотношению микро- и макроистории. Н. Е. Колосов заявил о принципиальной невозможности микроистории на том основании, что она «использует макроисторические понятия и, следовательно, имплицитно отсылает к макроисторической проблематике». По его словам, «единственный реальный выбор микроистории - между эксплицитной и имплицитной зависимостью от макроистории»183. Ю. Л. Бессмертый утверждал, что нельзя сводить микроисторию к «относительно малой величине исследуемого объекта, позволяющей изучать его предельно интенсивно, со всеми возможными подробностями, во всех его возможных связях и взаимодействиях». По его словам, о микроисторическом подходе можно говорить «как об «истории в малом» (а не «истории малого») или же как об истории индивидуального опыта конкретных участников исторических процессов (а не истории «условий их деятельности»)184. Ю. Л. Бессмертный считает, что, сочетая микро- и макроподходы к изучению истории, исследователь должен иметь в виду мысленную конструкцию двухслойного (индивидуальное и стереотипное) неслиянного видения прошлого. Именно такой подход к соотношению микро- и макроистори:. получил широкое распространение в литературе самого последнего щ времени. М. В. Винокурова утверждает, что микроистория в процес- 1 се иаорического познания является лишь особым ракурсом и в этом I качестве она может быть использована в рамках самых разных под- 1 ходов к изучению истории186. М. Ф. Румянцева считает, что «отсутст- 1 вие эксплитации макроисторического контекста на фоне стремления 1 к атомизации научного знания требует к себе самого пристального внимания, поскольку такой подход не только успел овладеть умами отдельных историков, но и начинает внедряться в школьное образо- I вание, когда в виде эксперимента школьнику предлагается «написать» свой учебник истории, основываясь на некоторой, естественно весь-ма фрагментарной, фактической и источниковой базе, отобранной для него методистом»187. Видимо, следует согласиться с тем, что в современной исследовательской практике вполне возможно сочетать изучение истории отдельного человека с изучением жизни всего общества. Микро- и макроподходы к изучению прошлого нельзя противопоставлять друг другу, ибо они являются не соперничающими, а взаимодополняющими парадигмами исторического процесса. При этом парадигму следует понимать как способ мышления, при котором исследователи отнюдь не обязаны исходить из одних и тех же положений и делать общие выводы188. Конечно, не ео всем сторонники формационного и цивилизаци-онного подходов к истории могут договориться. Прежде всего, это касается оценки советской истории. Во второй половине 1990-х гг.-начале XXI в., в отличие от предыдущего этапа, издается немало обобщающих работ по советской истории189. Выходят труды западных исследователей по истории России в XX в.190. Часть авторов рассматривает советскую историю как особый тип цивилизации191. Многие современные исследователи продолжают оценивать послеоктябрьский период отечественной истории через призму концепции советского тоталитаризма. Во второй половине 1990-х гг эта концепция получила развитие в целом ряде обобщающих трудов192, сборников статей193. По-прежнему печатается значительное количество работ западных теоретиков концепции тоталитаризма194. По мнению В. И. Михайленко и Т. П. Нестеровой, «теория тоталитаризма на современном этапе своего развития, утратив чрезмерно политизированную окраску эпохи холодной войны, позволяет с большей степенью объективности и обобщенности понять разнообразные явления политической и социальной жизни многих стран — прежде всего европейских, но также и азиатских, латиноамериканских и других. Конкретные проявления и формы тоталитаризма - фашизм, коммунизм (социализм), национал-социализм — показывают современному исследователю как свои общие черты, так и свои особенности, отличия, отдельные аспекты своей реальной политической действительности»195. Слабой стороной этой теоретической концепции можно считать то, что ее сторонники никак не могут договориться о ее сущности и о хронологических рамках советского тоталитаризма.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2020-10-24; просмотров: 274; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.219.213.196 (0.05 с.) |