Раздел «Насущное» в контексте журнала «Русская жизнь»

 

Не вписывается в общую модель журнала раздел «Насущное», открывающий каждый номер. Он состоит из трёх авторских рубрик, которые не подчиняются теме номера, а касаются «повестки дня»: «Драмы» Олега Кашина, «Лирика» Евгении Долгиновой и «Анекдоты» Дмитрия Данилова. В отдельных номерах у каких-то из этих рубрик может смениться автор (так, в №17 за 10 сентября 2008 г. материал для «Лирики» подбирал Александр Тимофеевский), либо одна из рубрик может не выйти (в №2-3 за 25 февраля 2009 г. не было «Анекдотов», «Лирику» вёл А. Тимофеевский, а Е. Долгинова опубликовала свои комментарии в рамках разовой рубрики «Хроника»). Однако в целом эти три авторских рубрики остаются постоянными, с постоянным объёмом, тематикой, формой подачи и даже с неизменным оформлением - иллюстрации к каждой рубрике в рамках раздела «Насущное» делает один и тот же художник, отличающийся узнаваемой манерой («Драмы» оформляет Андрей Гордеев-Генералов, «Анекдоты» Игорь Меглицкий, «Лирику», как правило, Сергей Крицкий). Исключения в плане подбора художников периодически бывают, однако неизменным остаётся главное: каждая рубрика оформляется так, чтобы её можно было легко отличить от соседних даже по иллюстрациям. Это позволяет сделать вывод о разделении функций между авторскими рубриками внутри раздела «Насущное».

Можно предположить, что поскольку раздел «Насущное», по сути, заменяет «Русской жизни» новостные полосы, авторы этого раздела являются выразителями одновременно и точки зрения редакции - или как минимум они не вступают в противоречие с ней. Олег Кашин, например, является заместителем главного редактора, и этот факт подтверждает тезис о тождественности точки зрения редакции и точки зрения авторов раздела «Насущное».

Рубрика Олега Кашина «Драмы» содержит комментарии к событиям последних двух недель, имевшим наибольший общественный резонанс либо показавшимся автору наиболее примечательными. Рубрика занимает четыре полосы и включает 5-8 небольших материалов, написанных в жанре аналитического комментария с элементами эссе. Информационная составляющая сведена в этой рубрике к минимуму: новости не пересказываются или пересказываются в предельно сжатой форме, с явным расчётом на то, что читатель уже знает эти факты. Соответственно, большое значение приобретают сам подбор фактов (особенно учитывая значительную ограниченность автора: за две недели отбирается меньше десяти новостей, причём на каждую отводится по два абзаца) и их оценка.

По результатам сравнительного анализа публикаций в рубрике «Драмы» журнала «Русская жизнь» №№15-18 (13 августа, 26 августа, 10 сентября и 24 сентября 2008 г.) и новостных материалов, опубликованных в центральных выпусках «Российской газеты» №№4720-4757 (1 августа - 24 сентября 2008 г.), выявлено несколько существенных различий в формировании повести дня между правительственной газетой и исследуемым журналом. Так, из 27 материалов, помещённых под рубрикой «Драмы» в четырёх номерах «Русской жизни», только 15 совпадали с темами, представленными на страницах «Российской газеты» в тот же период. 12 материалов, увидевших свет в «РЖ», касались тех тем, ситуаций и событий, которые на страницах «Российской газеты» не затрагивались вовсе. Среди таких тем: заключение Светланы Бахминой в рамках «дела ЮКОСа»; суд Алексея Навального с «Транснефтью» по поводу 12 миллиардов рублей, якобы потраченных компанией на благотворительность; переговоры чеченских властей о выдаче правительством Великобритании Ахмеда Закаева. Логично, что «Русская жизнь», издающаяся на деньги «Справедливой России», обращается к таким темам, которые правительственная пресса не затрагивает, и тот факт, что такие темы занимают без малого 50% печатного места в рубрике «Драмы» позволяет сделать вывод об оппозиционности данного издания относительно государственной политики.

Тем не менее, обратившись к текстовому анализу тех же самых публикаций (№№15-18 за 2008 г.), можно обнаружить, что точка зрения «Русской жизни» на события общественной жизни не страдает тенденциозностью и принципиальным несогласием с властью. Так, «Русская жизнь» может негативно оценивать и действия оппозиционных партий, как в комментарии к новости об открытых письмах по поводу ситуации вокруг Грузии, Южной Осетии и Абхазии: одно письмо либеральное, под ним подписались Гарри Каспаров, Алексей Рылкин, Юрий Самодуров и др., второе - патриотическое, с подписями Валерия Гергиева, Карена Шахнзарова, Фазиля Искандера, Андрея Битова. Олег Кашин так оценивает эти полярные высказывания: «Взять два письма, положить рядом, читать поочерёдно, сравнивая, какой из двух текстов более тошнотворен, а потом со словами: «Победила дружба» скомкать их, выбросить в мусорное ведро и ещё раз убедиться в том, что не зря в любой серьёзной организации - от армии до современных корпораций, коллективные письма к рассмотрению не принимаются» («РЖ» №17, 10 сентября 2008 г.).

Критика власти в той или иной степени присутствует в большинстве публикаций в рамках рубрики «Драмы», однако это чаще всего критика не с политико-идеологической точки зрения, а с нравственной позиции и с точки зрения здравого смысла. То есть, «Русская жизнь» противопоставляет негативно оценённым действиям правительства и фактам действительности не свою альтернативную политическую программу и своё видение на идеальное разрешение ситуации, а аргументы морального толка. Например, в тексте о присвоении спортсменке Елене Исинбаевой звания капитана железнодорожных войск (№16, 26 августа 2008 г.) Олег Кашин критикует такую продолжающую жить «по какому-то недоразумению бессмысленную совковую традицию», а ключевым элементом оценки оказывается определение данной ситуации как «выставление на посмешище таких уважаемых людей, как Елена Исинбаева». Это - оценка с нравственной точки зрения.

В оценке посещения Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II празднования 1020-летия крещения Руси в Киеве (№15, 13 августа 2008 г.) доминирующее место занимают такие слова, как «царапает слух» («когда “наши победили” говорят не о футболисте Аршавине, а о Патриархе - это как-то царапает слух»), «грустно» («когда церковные иерархи выходят играть на политическое поле, становится грустно»), и вообще весь материал посвящён не столько самому информационному поводу, сколько тому, как об этом событии говорили в российских СМИ и правительстве. То есть, «Русской жизнью» часто оценивается не сам факт, а восприятие этого факта россиянами и его интерпретация средствами массовой информации и политическими силами. Такое смещение акцентов сочетается с оценкой с точки зрения категорий, относящихся к сфере морали, нравственности, этики: совесть, уважение к людям или, по крайней мере, имидж.

То же самое прослеживается и во многих других публикациях в рамках рубрики «Драмы», в том числе не оценивающих деятельность правительства напрямую. К примеру, в материале о проекте «Имя России» (№15, 13 августа 2008 г.) Олег Кашин пишет: «Ещё не началось прощание в траурном зале Академии наук, ещё не написаны некрологи, ещё не выражены соболезнования и не возложены венки - а телевидение со своим бухгалтерским цинизмом уже поставило против имени Солженицына галочку, позволяющую ему соревноваться с героями собственных произведений, которые (все как на подбор - Столыпин, Ленин, Сталин) как раз занимают верхние строчки рейтинга зрительского голосования». Ключевые слова - «со своим бухгалтерским цинизмом» - содержат оценку с моральной позиции, политический аспект ситуации отодвинут на второй план.

Аналогично оценивается и публикация газетой «Известия» уничижительных высказываний по отношению к Госсекретарю США Кондолизе Райс (№16, 26 августа 2008 г.): «…Обрушиваться с такого накала бранью на заокеанского политика, который гарантированно не возбудит против тебя уголовное дело, не уволит тебя из газеты и не закроет её, и вообще ни один волос не упадёт с твоей, бескомпромиссного критика, головы, - так вот, это натуральное скотство. Эй, там, в «Известиях» - не будьте скотами, пожалуйста!» - в этом комментарии также нет никакой оценки с политико-идеологической точки зрения, есть только нравственная оценка. Осуждается поведение «Известий», несоблюдение ими норм журналистской этики, но не их политика или их взгляд на ситуацию. Из этого можно заключить, что нередко «Русская жизнь», даже соглашаясь с теми или иными действиями властей, оппозиции, СМИ или отдельных людей, не приемлет то, в какой форме и в каком контексте эти действия совершаются, как они подаются в прессе и на ТВ, какими политическими заявлениями сопровождаются.

Иногда критерием оценки становится не нравственная сторона проблемы, а логичность тех или иных действий, их последовательность, обоснованность, завершённость. То есть, «Русская жизнь» вроде бы и поддерживает определённый шаг власти, но остаётся недовольной оттого, что этот шаг либо странно проводится в жизнь, либо не до конца продуман. Такова оценка «Русской жизнью» принятия закона, запрещающего использовать слово «Россия» и все его производные в названиях коммерческих банков (№15, 13 августа 2008 г.): «Это уже совсем по-нашему - вначале создаётся запрет, а потом целая система возможностей его обойти». И далее: «Гораздо менее корректно, если на то пошло, выглядят названия частных компаний, содержащие корень «гос» - «Ингосстрах», «Росгосстрах». Но, видимо, лоббистские возможности страховщиков оказались более серьёзными, чем возможности банкиров. Ну или просто у депутатов руки не дошли». Олег Кашин здесь не даёт отрицательной оценки самой законодательной инициативе (скорее, он не видит в ней особой необходимости), но недоумевает по поводу непоследовательности законотворцев, по поводу того, что закон выглядит недоработанным, неполноценным.

Все эти особенности оценок в рубрике «Драмы» приводят к тому, что «Русская жизнь» отстраняется от политики, почти выключает её из сферы своих интересов, из сферы своего изучения и анализа. Объектом анализа становится не политика, а влияние политики на умы людей и жизнь в стране. Даже говоря о политике, «Русская жизнь» занимает позицию аполитичную, что в итоге выливается в критику как правительства, так и либеральных и демократических партий, отдельных лиц, организаций, общественных настроений с точки зрения общечеловеческих ценностей, с позиции «хорошо или плохо», «логично или глупо», «адекватно или неадекватно», «последовательно или непоследовательно». Проанализировав материалы в рубрике «Драмы», можно заключить, что «Русская жизнь» готова поддержать любую власть, которая будет последовательна и логична в принятии решений, которая не будет испорчена старыми стереотипами, за которую не будет стыдно. Положительная программа на страницах раздела «Насущное» при этом не просматривается.

Рубрика Евгении Долгиновой «Лирика», следующая за «Драмами», не содержит аналитики и комментариев, она наполняется небольшими зарисовками из личного опыта автора. Эти зарисовки, иногда преднамеренно нейтральные по тону, иногда с ясно ощутимой авторской оценкой, представляют собой иллюстрации к каким-либо тенденциям и типичным явлениям современной русской жизни. Объектом журналистского внимания Е. Долгиновой становятся продавщица, называющая творчество Анны Герман шансоном; глупые вопросы из тестов ЕГЭ; цыганка, пытающаяся дорого продать украденный мобильный телефон; диалоги в блогах на тему российско-грузинский отношений и т.п. Автор всегда рассказывает о конкретном факте, а не о явлении в целом, и эффект типизации возникает благодаря накоплению фактов в течение нескольких номеров, а также за счёт ряда стилистических приёмов.

Во-первых, автор часто прибегает к созданию художественного образа: «В купе ужинает курортное семейство, молча доедает дорожный запас. Измученные жарой и сутками дороги, едят через силу, почти страдальчески. Воняет курица, текут краснодарские помидоры, уксусный дух идет от домашнего вина в пластике. Еда не должна пропадать, - и тяжело, мрачно работают челюсти, по подбородкам стекает горький рабочий пот» («РЖ» №16, 26 августа 2008 г.). Художественный образ, как отмечает И.Б. Роднянская, имеет «поразительное сходство с живой индивидуальностью, которая, будучи прочувствована не извне, как вещь в причинной цепи вещей, а из собственного жизненного центра, также обладает самоценностью «мира» с изнутри координированным пространством, внутренним отсчётом времени, саморегулированием, поддерживающим её подвижную самотождественность». Таким образом, создание художественного образа даже в рамках маленькой зарисовки способствует «узнаванию» читателем персонажа или ситуации, а за «узнаванием» следует восприятие этого персонажа или ситуации как типических.

Во-вторых, журналистка нередко отсылает к собственному опыту, к аналогичным или, напротив, отличным примерам из жизни, из прошлых своих командировок и путешествий, а также к собственным эмоциям, которые могут быть выразителем ощущений многих людей: «Катастрофа в Перми напомнила то состояние липкого, отвратительного страха, с которым каждый раз садишься в самолет - пожилую дребезжащую жестяную банку, - уговаривая себя, что и пилот не самоубийца, на аварийном не полетит, и вообще это бывает так редко, так редко» («РЖ» №18, 24 сентября 2008 г.).

В-третьих, во многих текстах журналистка прямо говорит о типичности описываемого явления, применяя такие обороты, как: «памятуя неоднократные прецеденты», «всё чаще слышу», «ещё раз понимаешь» и др. Тем самым Е. Долгинова как бы «подталкивает» читателя к мысли о повсеместности подобных ситуаций.

В целом, рубрика «Лирика» выполняет иллюстративную функцию, частично перекликаясь с материалами из рубрики «Драмы». Но если в «Драмах» речь идёт о громких событиях и движениях «сверху», то рубрика Евгении Долгиновой представляет взгляд на вещи «снизу», глазами «маленького человека». Она показывает сцены и ситуации из жизни, которые отражают процессы, идущие «снизу», а также влияние громких событий (в том числе тех, о которых речь идёт в «Драмах») на простых людей.

Рубрика «Анекдоты» содержит рассказы о разных вопиющих преступлениях, случившихся в последнее время в стране, и яркие, близкие к художественным комментарии Дмитрия Данилова. Автор всегда выбирает такие факты, которые выделяются трагической нелепостью, «ненормальностью»: ветеран, убивающий сына после небольшой ссоры на материальной почве в День Победы; мужчина, выбрасывающий из окна чужого ребёнка, за которым его попросили последить; двое молодых людей, похитившие 40 тонн чугунных эталонных гирь; девушка, расчленившая собутыльника и упаковавшая его останки в коробку из-под телевизора на балконе и т.п. При этом Д. Данилов часто останавливает внимание читателя не на самом факте преступления, каким бы ужасным оно ни было, а на различных сопутствующих обстоятельствах, на социальном положении жертв и преступников, на абсурдности подобных деяний, на неясности или незначительности мотивов преступников, на их гипертрофированном цинизме, на бессмысленности трагедии как таковой.

Чаще всего, комментируя тот или иной случай, Д. Данилов воспроизводит ситуацию в виде сценки или в форме «потока сознания» преступника, что создаёт живую картину произошедшего и обнажает его абсурдность, бессмысленность. Причины таких трагедий журналист видит в том, что людей сводит с ума быт, однообразность их существования, низкий социальный уровень, а также в глупости и недальновидности жертв и/или преступников. Комментируя случай с девочкой, которую едва не убило выброшенным с балкона диваном, Д. Данилов недоумевает: «По загаженному пустырю потерянно бродит малолетняя девочка. Зачем она забрела сюда, на этот унылый, покрытый мусорным «культурным слоем» пустырь? Наверное, просто так, подобные роковые действия часто совершаются просто так, от нечего делать, от тягучей бессмысленной маеты» («РЖ» №16, 26 августа 2008 г.). Эта «тягучая бессмысленная маета» - удел многих людей в современной России, и это причина многих трагедий и социальных катаклизмов, подчёркивает автор одну и ту же мысль в разных публикациях и разными словами.

Низкое социальное положение и гнетущая будничность уничтожают в людях понятия о добре и зле, разрушают их психику, лишают каких-либо моральных принципов, приходит к выводу Д. Данилов. Страшен подчас не сам факт преступления, замечает журналист, существует «ужас второго порядка - ужас-ужас-ужас, когда на поверхность жизни начинает лезть уже какая-то запредельная чернота, чернуха, когда адом веет. Человек убил человека и закопал его неподалеку от места своей работы. И ходил на работу. Работал на работе, а неподалеку лежал убитый им человек. Интересно, мешало ли это работе? Интересно, кем же он работал?» («РЖ» №15, 13 августа 2008 г.).

Примечательно название рубрики - «Анекдоты». Это название вступает в диссонанс с содержанием материалов: в них нет ничего смешного, речь идёт только о трагических случаях. «Русская жизнь» позволяет себе иронизировать над этими трагедиями, давая рубрике название «Анекдоты», однако к этой иронии создатели журнала прибегают с целью подчеркнуть абсурдность того, что сплошь и рядом творится в России, того, о чём пишет Дмитрий Данилов.

Функция рубрики «Анекдоты» - показ влияния социальных факторов на нравственность, моральные свойства, характеры и поведение людей. По сути, это сужение той же тематики, что наблюдалась в рубрике «Лирика»: если Е. Долгинова подмечает и оценивает ситуации, касающиеся разных сфер человеческой жизни, то Д. Данилов концентрирует внимание исключительно на бытовых преступлениях.

В итоге можно отметить, что разделу «Насущное» также характерно сужение взгляда на проблемы (взгляд «сверху» в «Драмах», взгляд «снизу» в «Лирике», взгляд с одной стороны в «Анекдотах»), разве что здесь отдельные рубрики не связаны какой-либо одной темой. Функция раздела «Насущное» в рамках всего номера - показ действительности в движении, нахождение в реальной жизни прямых и косвенных следствий тех проблем, о которых из номера в номер идёт речь в остальных разделах журнала. «Насущное» - это подборка «живых примеров» из сегодняшнего дня к тому, что анализируется и отмечается в «Думах», «Образах» и т.д., и одновременно это материал, который по мере накопления приводит читателя к тем же выводам, что высказываются на последующих страницах «Русской жизни».