I .3. Тема женской скромности

В писаниях В.З. требование скромности было обращено как к мужчинам, так и к женщинам. В Мих. 6:8 читаем: «О, человек! сказано тебе, что— добро и чего требует от тебя ГОСПОДЬ: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим» (букв.: «скромно/осмотрительно ходить с Богом твоим»). Однако, говоря о подобающем поведении еврейской женщины, мудрецы часто ссылаются на Пс. 45:14а «Вся слава дщери Царя внутри». Считается, что место еврейской женщины - внутри дома. Трактат Йевамот (b. Yebam. 77a) дает обоснование, почему моавитянки все-таки могут войти в общество народа Израиля: потому что они были дома, когда мужчины Моава отказывали племенам Израиля в должном гостеприимстве[39].

Кроме того, в еврейском религиозном предании есть понятие цниют (букв.: «быть скрытым»). Цниют - это свод законов о женской скромности[40]. Правила цниют призваны защитить права женщины в обществе: они касаются как женской одежды, так и норм поведения (см. b. Yebam. 47 a-b: запрет женщине находиться наедине с мужчиной, кроме мужа и ближайших родственников (или т.н. «законы Йихуда»)).

Законы цниют призваны обезопасить не только женщин, но также и мужчин, дабы последние не соблазнились «женскими прелестями». Важно, что именно на еврейской женщине лежит ответственность контролировать свою манеру поведения во избежание соблазна и непристойного поведения со стороны мужчин[41].

Раввины, анализируя образ Руфи, подчеркивают, что эта женщина соблюдала не только установления Торы, но в том числе и цниют (хотя последнее выглядит как «вчитывание» более поздних талмудических норм в оригинал). Они подмечают, что Руфь привлекает Вооза не красотой, а сдержанностью и манерой держаться скромно. В трактате Шаббат [42] (b. Š abb. 113b), подробно разбирается поведение Руфи. Сказано, что сначала она тщательно выбирала, за кем из жнецов ходить, и только после этого подбирала колосья. «Разве у Вооза была привычка расспрашивать о служанках? - сказал р. Елеазар: он увидел мудрость в ее поведении: два коло c ка она подбирала, а три оставляла… Он приметил в ней скромное поведение – стоявшие колоски <она подбирала> стоя, а упавшие <она подбирала> сидя». Руфь, таким образом, демонстрирует не только скромное и осмотрительное поведение, находясь в обществе мужчин-жнецов, но еще и отсутствие жадности, ведь подбирала она не всё подряд (хотя из повествования книги Руфь видно, что она была в состоянии крайней нужды).

В другом месте мы находим похожий комментарий, см. Рут Рабба (4:6): «Чья это девица?» - [спросил Боаз так] будто бы не узнал ее. Однако когда увидел ее приятные манеры и хорошие поступки, начал спрашивать о ней. Все женщины склоняются и подбирают [зерно], а эта садится на землю и подбирает. Все женщины подтыкают одежды свои, а эта опускает одежды свои. Все женщины заигрывают со жнецами, а эта держится скромно. Все женщины собирают между снопами, а эта собирает из брошенного» [43]. Лейла Л. Броннер говорит, что этим самым раввины отмечают и внешнюю красоту Руфи (хотя библейский рассказ об этом умалчивает)[44]. Очевидно, что главный акцент - на ее целомудренном поведении в сравнении с остальными женщинами (хотя мы не знаем точно, были ли эти женщины вдовами или просто нищими) и соблюдении установлений Торы касательно пришельцев, сирот и вдов: что им полагалось и в каком размере (Лев. 19:9-10, 23-24 и Втор. 24:19-21).

Изображая сцену первой встречи и знакомства Вооза и Руфи (2:8-18), автор книги Руфь подчеркивает добродетели их обоих: он - великодушен, поскольку не прогоняет иноземку со своего поля, но наоборот дает наказ жнецам и слугам позаботиться о ней; она же – бесконечно благодарна и старается не злоупотреблять его благосклонностью и гостеприимством.

Современный читатель, быть может, и соглашается с нашими доводами о благочестии прабабки Давида, основанными на традиции иудаизма, но лишь тогда, когда разговор идет только о первых двух главах книги! Глава же 3 навеивает многим мысль: «А, может, на гумне не всё было так «свято»…?». Экзегеты ведут споры о том, что же именно произошло той ночью между Воозом и Руфью?!

Отвечая на возможные возражения сторонников «натуралистического толкования», сделаем несколько ремарок, обращаясь ктексту книги Руфь и привлекая толкования раввинов. На наш взгляд, нет оснований полагать, что между Воозом и Руфью имело место быть нечто большее, чем значится в тексте. Раввины проводят сопоставление поступка Руфи и действий жены Потифара (см. Быт., гл. 39) и отмечают не только чистоту ее намерений, но и безупречность поведения: «Сказал рабби Берехья: прокляты злодеи, как сказано: «Она схватила его за одежду его и сказала: ложись со мной!» (Берешит, 39:12). А здесь [сказано]: «И простри полу (одежды) своей над рабой твоей», см. Рут Рабба (6:1)[45]. В итоге, и Руфь и Вооз подтверждают свои выдающиеся добродетели (ХЕСЕД): она – скромность, а он – воздержание и целомудрие.

Итак, во-первых, все главные действующие лица представлены в книге людьми достойными и богобоязненными (это видно и из их речей, а также из того, как характеризуют их герои второго плана).

Во-вторых, жанр книги – «короткий назидательный рассказ», он не предполагает предосудительного поведения со стороны однозначно положительных и во всех отношениях примерных героев (Ноемини, Руфи, Вооза);

В-третьих, в предании раввинов Вооз находится в списке трех величайших праведников Танаха (Иосифом и Фалтием (вторым мужем Мелхолы))[46].

В-четвертых, раввины обращают внимание на то, что Руфь поступает не совсем так, как ей советовала Ноеминь в 3:3 (налицо - нарушение последовательности действий): «умойся, => помажься, => надень на себя одежды твои => и пойди на гумно, но не показывайся ему, доколе не кончит есть и пить». Она же совершает действия в обратном порядке (см. 3:6): «И пошла на гумно и сделала все так, как приказывала ей свекровь ее». Следовательно, Руфь сначала идет на гумно и лишь там одевает свои наряды. По мнению мудрецов, она это делает, чтобы ее красота никого не соблазнила и чтобы ее не приняли за женщину легкого поведения[47].