Пропаганда унии и попытки примирения религиозного противостояния В XVII веке

 

Говоря политических убеждениях и деятельности основных сторонников церковной унии, нельзя не упомянуть Иосафат Кунцевича, который в 1617 году был посвящен на Полоцкую кафедру. Будучи в Вильно, он активно проповедовал за единство с Римом в церквях, на улицах, площадях, рынках и в частных домах, за что его прозвали «душехватом» [43, c. 48].

В Полоцке своими проповедями он присоединил к унии кальвиниста воеводу Михаила Друцкого-Соколинского, примеру которого последовали другие благородные горожане. Простых жителей города Иосафат привлекал самым строгим выполнением православных уставов, кроме того, он часто перечитывал и переписывал творения восточных Отцов церкви, сделал полный список «Предания» и «Устава» преподобного Нила Сорского. В отличии от риторики стиля барокко, принятой большинством православных и католических проповедников того времени, Иосафат проповедовал простым народным стилем [44, c. 158].

После принятия кафедры И. Кунцевич проехал по епархии, пытаясь восстановить канонический порядок. В 1618 году Кунцевич собрался в Могилев, чтобы сделать ревизию церковного имущества, отобрать у мирян ключи от храмов и вернуть их настоятелям. Однако, под влиянием антиуниатских идей, православное население истолковало это готовящейся передачей православных храмов латинянам. Могилевские мещане призвали белое духовенство отречься от послушания епископу, закрыли городские ворота и выставили на стенах вооруженную охрану. Когда И. Кунцевич подъехал к городу, на него направили орудия и ружья и назвали его «отщепенцем». Кунцевич подал в суд, и выиграл дело, хотя ответчики утверждали, что закрыли ворота из-за страха против казаков и разбойников, и никого не оскорбляли.

В 1621 году православный епископ Мелетий Смотрицкий, тайно посвященный в Печерской лавре, прислал в Витебск иеромонаха Сильвестра, который распространил послание о том, что каноническим епископом города является именно Смотрицкий. Про Иосафата Кунцевича сообщалось, что он тайно принял «польскую» веру и готовит своих прихожан отречься от всего родного, а церкви превратить в костелы. Смотрицкого признали за архиерея местный священник Иоанн Каменец и члены городского совета. Воззвания Мелетия зачитывались в ратуше [25].

марта 1622 канцлер Литвы Лев Сапега сообщил архиепископу Иосафату о том, что на него получено множество жалоб от горожан и шляхты о насильственном принуждении к унии. Жалобщики писали даже о том, что Кунцевич велел вырыть тела умерших и бросить на съедение псам, что не подтверждается никакими документальными источниками, но часто встречается во взаимных обвинениях того времени. Кунцевич отверг обвинения в насилии и описал множество случаев притеснений шляхтичами униатского духовенства. Л. Сапега посоветовал владыке Иосафату больше не жаловаться и не судиться, а по примеру Христа пойти «яко агнец на заклание» [42, c. 354].

В 1623 г. витебские сторонники Смотрицкого построили за городом в протестантском духе два больших шалаша для собраний, куда приходили проповедовать из Киева и Вильно иеромонахи. В начале ноября туда без охраны отправился архиепископ Иосафат для увещевания. Перед отъездом из Полоцка владыка велел приготовить себе могилу в кафедральном соборе. Прибыв в Витебск, он произнес жителям проповедь на тему стиха из Евангелия: «наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» [23, c. 78].

Утром 12 ноября 1623 г. после заутрени противники Иосафата ударили в набат и собрали около тысячи человек. Заговорщики назвали Иосафата изменником «давней греческой веры», ворвались в покои и зарубили его топором. Над его телом надругались и бросили в реку Двину. Епископское имущество и документы разграбили, слуг избили, взломали погреб и распили вино. Узнав об этом, Мелетий Смотрицкий, вдохновитель убийства, уехал на православный Восток [23, c. 78].

января 1624 г. королевский суд приговорил 19 человек к смерти за заговор, мятеж и убийство. Перед казнью все покаялись, однако главные организаторы представили алиби и скрылись. Тем не менее, город был лишен магдебургского права и королевских привилегий.

Полоцкий архипастырь стал почитаться в народе мучеником за единство Церкви, а в 1643 г. Папа провозгласил Иосафата Кунцевича блаженным, что морально поддержало унию [42, c. 419].

Говоря о сторонниках унии следует также упомянуть Касьяна Саковича (1578 - 1647) В 1625 г. ректор Киево-братской школы и известный православный полемист перешел в унию и сделался архимандритом монастыря в Дубне. Он выступил с обличением невежества и пороков православных, за что был ими отлучен от церкви. Позже Сакович в нарушение декрета Римской курии перешел в латинский обряд и получил место настоятеля в Кракове.

июня 1627 к унии также тайно присоединился православный архиепископ Мелетий Смотрицкий, взгляды которого до сих пор вызывают споры в научной среде. В 1610 г. после возвращения из лютеранского геттингенского университета он написал по мотивам протестантских трактатов знаменитую критику унии «Фринос или плач восточной церкви», за что разыскивался судебными властями. В 1620 г., став епископом, он продолжал обличать униатов за предательство веры и народа, рассылая своих посланцев по всем землям, где жили верные греко-славянского обряда. Напомним, что именно волнения, поднятые Смотрицким, привели к убийству архиепископа Иосафата Кунцевича, после чего Смотрицкий бежал от наказания на Восток. В поисках «чистого православия» он встречался там с греческими владыками и обнаружил у многих кроме невежества протестантские взгляды, что ввергло Мелетия в уныние [23, c. 196].

августа 1627 г. в Киеве архиепископ Смотрицкий пытался зачитать на соборе свои рассуждения о путешествии в восточные края, чтобы подвести православных к мысли, что никакой апостольской веры на Востоке не осталось, и надо спасаться на Ватиканском холме. Перед началом собора казацкие старшины предупредили, что убьют его, если узнают, что он перешел в унию. После этого Смотрицкий по их требованию подписал грамоту о верности константинопольскому патриарху.

В начале следующего года в Гродке собрались православные иерархи, чтобы обсудить разногласия между западной и восточной церквями и пришли к выводу, что они невелики. По словам Смотрицкого, Иов Борецкий и архимандрит Могила сочувственно относились к идее новой унии, но боялись казаков. Сам Смотрицкий продолжал проповедовать в пользу единения с Римом [34, c. 276].

июня 1631 г. Папа присвоил Смотрицкому титул епископа Иерапольского. Владыка удалился на покой в Свято-Троицкий Дерманский монастырь василиан, где почил в 1633 году. Перед смертью он завещал вложить в левую руку грамоту Константинопольского патриарха о наречении его Полоцким епископом, а в правую папскую грамоту об усвоение титула. Так он примирил восточную и западную церковь в себе [23, c. 183].

В 1633 г. новоизбранный король Владислав IV по наказам православной шляхты предложил сейму пункты для «успокоения религии греческой», которые узаконили положение православных, не принявших унию, и протестантов. Это были самые веротерпимые законы для того времени, согласно которым верующие могли иметь своих пастырей на любой территории, были узаконены обе иерархии греческого обряда, но Киевская, Львовская, Перемышльская и Луцкая епархии были признаны канонической территорией православия. У василиан забрали несколько монастырей, однако за братствами король признал церковные и имущественные права. Православным передавался Киевский Софийский собор, ранее принадлежащий униатам вопреки протестам нунция.

Король разрешил посвятить в православные митрополиты архимандрита Печерского монастыря Петра Могилу (1596 - 1647), сына молдавского господаря, с условием отрешить от должности прежних православных владык, рукоположенных без королевского согласия. Митрополит киевский Исаия Копинский был низвергнут с кафедры. Посвящение Петра Могилы было совершено в Львове местным епископом, как экзархом константинопольского патриарха. Затем Могила отправился в Киев, где с помощью казаков отобрал от униатов оставшиеся монастыри и церкви [25].

Средства для благоукрашения церквей и монастырей Петр Могила брал из доходов монастырей, из своего личного имущества, из пожертвований благочестивых шляхтичей, обращался за помощью и к московскому царю (в челобитных к московскому государю не указывалось, что в киевских православных училищах изучается латинский и польский язык). Непослушных воеводич Могила покорял силой, например, при овладении православным Киево-Никольским монастырем он приказал высечь всех монахов, пока они не скажут, куда спрятали монастырские деньги.

В киевские школы до преподавания Могила допускал только тех, кто учился в западных (католических) коллегиях и университетах. Под редакцией Могилы вышел требник и катехизис, которые систематизировали византийско-славянское богословие на основе латинского, а в основу большинства учительных изданий для духовенства был положен Римский катехизис Тридентского собора.

Митрополит Могила использовал свое высокое аристократическое происхождение для укрепления позиций Киевского митрополичьего престола. Он реформировал митрополию по образцу римско-католических диоцезий и подчинил все крупные православные братства своей власти. Созданная им коллегия (по образу и подобию учебных заведений иезуитов) уровнем преподавания превзошла учебные заведения униатов. Преподавание большинства предметов велось на латинском языке.

По своим взглядам митрополит Могила был сторонником единства восточной и западной церквей, в том виде, в котором оно сложилось к концу I тысячелетия христианства. Он полагал, что такое единение можно вновь возобновить с благословения восточных патриархов, и с гарантией Московского государя [40, c. 96].

сентября 1636 г. король Владислав предложил православным и униатам избрать представителей на предстоящий сейм, чтобы обсудить вопрос о примирении и создании единого Киевского патриархата. Митрополит Могила написал грамоты православным владыкам и братствам о подготовке общего собора с униатами, что привело к новому ожесточению среди казачества и духовенства. Смещенный митрополит Исаия Копинский распространил слухи, что Могила уже отступил от православия, тайно принял латинскую веру и поклонился папе, а некоторые монахи из левобережных монастырей подались в Москву, опасаясь перехода всей митрополии в латинство. Начавшееся казацкое восстание и вовсе приостановило переговоры [25].

В 1645 г. митрополит Петр Могила и кастелян Адам Кисель составили и послали в Рим собственный план воссоединения церквей, в котором критиковали отцов Брестской унии за отсутствие богоугодных намерений. Вместе с тем, Могила и Кисель признавали, что христианская церковь на земле одна, ее единственным главой является Папа римский, но поместная Киевская церковь должна быть полностью автономной и связанной с Римом только единством веры. Могила предложил созвать новый собор с участием низшего духовенства и дворянства, где были бы выработаны новые условия соединения. Одновременно митрополит предложил всему Востоку признать первенство Римского папы в тех границах, в которых оно существовало до раскола 1054 года и как оно зафиксировано в греческих богослужебных книгах [25].

Как отмечается в литературе, идеи Могилы были смелы для своего времени и никак не могли быть приняты не только восточными патриархами, находившимися под османским игом, но и Москвой, видевшей ересь не только в латинстве, но и в киевском православии. После присоединения Киевщины к Москве книги Петра Могилы сжигались ревнителями чистоты православия, однако латинское богословие эпохи Тридентского собора все-таки проникло через киевских ученых монахов в Московскую церковь.

После смерти Петра Могилы его ученики продолжали проповедовать необходимость нового общего воссоединительного собора.

Таким образом, идея церковной унии была связана с рядом факторов геополитического, духовно-культурного и религиозно-церковного характера и с политической точки зрения рассматривалась как логичное продолжение интеграционной политики в рамках Речи Посполитой. В пользу позиции ее сторонников явно свидетельствует и тот факт, что она нашла поддержку почти всех православных епископов, многих священников среднего звена, а также целого ряда выдающихся православных церковных и культурных деятелей, белорусских панов и шляхты.

Кроме того, политическое руководство правительство Речи Посполитой, в том числе король Сигизмунд и канцлер Лев Сапега, переориентировались с идеи религиозно-церковного плюрализма на идею унии.

Сторонниками унии проповедовалась идея религиозного согласия, которая продолжала оставаться очень привлекательной идеей для многих искренне верующих христиан, в том числе белорусов. Менталитет населения белорусских земель Речи Посполитой был запрограмирован на согласие, а не на конфронтацию, а многие образованные белорусские общественные и государственные деятели, священники, писатели, купцы, ремесленники верили в возможность достижения в Речи Посполитой, вообще во всем христианском мире церковного согласия, конфессионального мира методом простого соединения православия и католичества.

Для того, чтобы осуществить подобное единение, сторонники унии предлагали сделать усилие, подняться выше своих религиозно-догматических амбиций, пойти на компромисс, тем более, что оба вероисповедания являлись христианскими. К тому же значительная часть православных белорусских панов и шляхты, а также мещан, была породнена с католическими семьями, примером чему выступает глава православной антиуниатской партии Константин Острожский, чья супруга Софья Тарновская и сын Януш были католиками, а дочери были замужем за протестантами Криштофом Радзивилом и Янушем Кишкой. Таким образом, надо было вернуть мир в общество и сторонники унии искренне надеялись, что это осуществимо.

Кроме того, сторонники унии сделали ставку не только на массовую религиозно-политическую пропаганду, но и на широкую культурно-просветительскую деятельность, в первую очередь на организацию школьного и книгоиздательского дела, поддержку искусства. Поэтому не удивительна поддержка унии в белорусском обществе того времени.