Определение места и времени производства оружия

Основные приемы исследования этого вопроса: определение места и времени производства оружия по клеймам, знакам и надписям; по конструктивно-технологическим признакам; по стилистическим признакам.

Определение места и времени производства оружия по клеймам, знакам и надписям

Существенным фактором в установлении происхождения оружия являются клейма, контрольные марки [4] и надписи. Обычно они помещаются на казенной части ствола вверху и на внешней стороне замочной доски (реже встречаются в других местах). Клейма несут различную смысловую нагрузку: это может быть государственное клеймо, клеймо оружейного центра и его контрольная марка, индивидуальное клеймо мастера. Каждое из них дает возможность установить место и уточнить время производства памятника.

Например, государственное клеймо — изображение двуглавого орла, меняющее в зависимости от времени свое начертание, обычно находится на казенной части ствола. Для оружия XVI—XVII вв. оно означает, что ствол изготовлен в Московской оружейной палате. Такие стволы ручных пищалей имеются в ВИМАИВ и ВС в коллекции оружия, поступившего из Соловецкого монастыря, и в Государственной Оружейной палате Московского Кремля в коллекции ручных пищалей Троице-Сергиевой лавры. По рисунку орла можно уточнить и время изготовления ствола. Государственный герб на оружейных стволах XVIII в. означает изготовление их на государственных заводах.

Производственные клейма отечественных оружейных центров имели, как правило, буквенные шифры. Например, ТРО, СЕР — клейма Троице-Сергиевой лавры; КМ — клеймо Кирилло-Белозерского монастыря; CЛО — клеймо Соловецкого монастыря. В XVII в. клеймо Соловецкого монастыря выражалось буквенным начертанием и стилизованным изображением монастырских башен. Здесь необходимо отметить, что наряду с производственным клеймом оружейной палаты существовало клеймо монастыря-собственника. Для Соловецкого монастыря последнее выражалось буквами СМК (Соловецкий монастырь-казна).

Однако безоговорочная ориентация на производственные клейма и марки сравнительно простой, но не всегда надежный путь исследования.

Иногда на оружии XVI—XVII вв. встречается несколько клейм и контрольных марок. В ряде случаев клеймо оружейного центра и контрольная марка ствола не соответствуют клейму и марке, помещенным на замке. Судя по клеймам, ствол и замок изготовлены в разных оружейных центрах и не в одно и то же время. Чаще всего это относится к замкам и стволам западно-европейского происхождения, которые закупались правительством, а иногда и самими монастырями наряду с партиями оружия.

В данном случае определение места и времени производства оружия значительно усложняется. И если исследователю не удастся отыскать каких-либо характерных деталей в конструкции ложи или других элементов оружия, происхождение памятника устанавливается предположительно.

Продемонстрируем это на примере определения фитильного мушкета из коллекции Кирилло-Белозерского монастыря (инв. № 1/4). На стволе мушкета изображен в определенном положении меч — клеймо города Эссена второй половины XVI в., а на замочной доске имеется штамп — клеймо города Зуля и контрольная марка этого же центра 1620—1625 гг. Характер ложи, а главное, наличие затыльника приклада и спусковой скобы свидетельствуют о западно-европейском происхождении мушкета, созданного не ранее чем во второй четверти XVII в.

Для уточнения времени изготовления пришлось обратиться к материалам по истории Кирилло-Белозерского монастыря. Полученные сведения дали все основания предположить, что рассматриваемый мушкет попал в монастырь в числе большой партии оружия, присланной для полков «нового строя» в 1650—1660 гг. Поэтому время изготовления мушкета можно определить: не ранее второй четверти XVII в. — не позднее середины XVII в. А вот место его изготовления уточнить не удалось. Собрать ружье, изготовив для него ложу и прибор, могли в любом западно-европейском центре — Эссене, Зуле, Целле. В данном случае место производства оружия определяется регионом — Западная Европа.

Индивидуальные клейма мастеров выражались либо начальными буквами имени и фамилии мастера, либо характерным знаком, особым изображением птиц, зверей, даже маленьких человечков.

На оружии XVI—XVII вв. обычно имеется одно индивидуальное клеймо. Это, как правило, клеймо мастера Московской оружейной палаты.

На ружьях XVIII в. встречается несколько разных индивидуальных клейм: на стволе (ствольного заварщика, ствольного отдельщика, мастера-приемщика), на замке (замочного ковщика, замочного отдельщика, приемщика) и на приборе (приборного литейщика, отдельщика, приемщика). К сожалению, расшифровать эти клейма пока не удалось. Попытка сопоставить имена, отчества и фамилии мастеров (для этого был составлен по архивным материалам список 200 мастеров) с сочетанием букв в клеймах не увенчалась успехом.

Однако наличие индивидуальных клейм помогает установить происхождение оружия методом аналогии.

В фондах ВИМАИВ и ВС хранится ружье (инв. № 1/855). На нем нет никаких надписей, но на стволе и приборе имеются клейма. По конструкции и оформлению это ружье идентично гвардейским фузеям 1727 г. Сравнивая данный образец с аналогичными фузеями, мы обнаружили точно такие же клейма на стволе и приборе у гвардейской фузеи 1727 г. (инв. № 1/54). Помимо клейм на стволе этой фузеи имеется надпись: 1732 . Следовательно, мы можем определить время и место изготовления рассматриваемого образца — 1728—1732 гг., Тульский оружейный завод.

Надписи на оружейных памятниках носят различный характер. Чаще всего они обозначают оружейный завод и год изготовления образца. Значительно реже встречается сокращенное название полка, на вооружении которого состояло оружие, имя владельца или полное имя мастера. Надписи значительно упрощают установление происхождения оружия, а иногда и его мемориальной значимости.

Некоторое исключение составляет оружие XVIII в. В данном случае год и название города, имеющиеся на стволе и замке оружия, не являются определяющими для установления времени и места изготовления изучаемого образца.

Часто при изготовлении оружия по вновь введенным образцам использовали ранее заготовленные стволы и замки, а ложу и прибор делали соответственно по утвержденному новому образцу. В документах середины XVIII в. неоднократно встречаются прямые указания Канцелярии главной артиллерии и фортификации — центрального органа артиллерийского управления об использовании даже старых, но годных стволов и замков при изготовлении новых образцов. Поэтому при атрибуции оружейных памятников XVIII в. нужно прежде всего установить, к какому образцу он относится, а затем по архивным материалам, если удастся, отыскать основное место изготовления данного оружия.

Ориентация только на надписи при изучении оружия XVIII в. может привести к неполным, а иногда и ошибочным выводам.

В качестве примера приведем исследование самой большой коллекции ружей XVIII в. [5]Ружья эти имеют следующую конструкцию: ствол железный круглый, затравочное отверстие отделано медью, прицельные приспособления состоят из железной мушки и целика, на нижней образующей ствола закреплены три железных ушка; замок кремневый батарейный с предохранителем курка — крючком-«собачкой»; ложа березовая с цевьем во весь ствол; прибор железный, состоит из четырех ложевых колец, спусковой скобы, затыльника приклада и накладки под замочные винты; калибр — 16—16, 5 мм, длина ствола — 1420—1438 мм, общая длина — 1850—1900 мм, масса — 7—8 кг.

Ложа и прибор изготовлены одновременно у всех ружей и могут быть датированы не ранее конца 30-х — начала 40-х гг. XVIII в. [4].

Эти ружья Н. Е. Бранденбург именует «великанскими» [5] Е. В. Мышковский условно называет их «длинноствольными» и утверждает, что они состояли на вооружении пехотных полков и применялись при обороне Полтавы в 1709 г. [6].

Название, данное Н. Е. Бранденбургом, легко опровергнуть, если сравнить конструкцию рассматриваемых ружей с конструкцией «великанской» фузей [7]. Что касается условного наименования «длинноствольные», то оно само собой отпадает, если мы данные образцы не будем относить к пехотному оружию. Длина и масса исследуемых ружей, а также наименование их «пищали крепостные» в описях Достопамятного зала [6] дают достаточные основания отнести их к крепостному вооружению.

Второе положение, которое вызывает сомнение, это датировка оружия и указание места его производства. У всех ружей на замке имеется гравированная надпись: и год (по сохранившимся образцам с 1717 по 1749 г.). Исследователи безоговорочно устанавливали время и место изготовления ружей согласно надписи на замочной доске.

При более тщательном изучении обнаружен ряд дополнительных сведений, которые заставляют усомниться в соответствии надписи на замке и истинному году, и месту производства оружия.

Стволы у данных ружей не идентичны. У одних конец дульной части граненый с плоским дульным утолщением, казенная часть разделена поясками, прицельные приспособления состоят из мушки и целика в виде колодки с прорезью. У других ружей ствол с небольшим расширением в дульной части, а прицельные приспособления в виде мушки и целика, представляющего собой не колодку, а планку с прорезью.

Если судить по надписям на замках, то обе группы стволов изготавливались одновременно на Тульском оружейном заводе в течение всей первой половины XVIII в. Трудно представить, что на протяжении 30—40 лет на государственном заводе при постоянно растущих требованиях к стандартизации для ружей одной модели изготавливались стволы различной конструкции. Кроме того, на стволах отсутствует государственное клеймо (двуглавый орел), с 1726 г. обязательное для оружия, выпускаемого казенными заводами.

В материалах о производственной деятельности Тульского оружейного завода какие-либо сведения об изготовлении крепостных ружей не обнаружены. Есть одно единственное свидетельство, продублированное в нескольких документах, о том, что в 1742 г. в Туле было отремонтировано 50 раскатных фузей «из завесных».

При атрибуции рассматриваемых образцов следует учесть еще одно обстоятельство: в начале 40-х гг. XVIII в. шло усиленное вооружение крепостей «мелким огнестрельным оружием», среди которого были «фузеи раскатные» (крепостные ружья). При изготовлении оружия для гарнизонов и крепостей, как правило, использовали ранее изготовленные отдельные части ружей, а иногда старые, но годные детали.

Таким образом, из всего вышеизложенного вытекает вполне реальное предположение, что исследуемые образцы являются фузеями раскатными, собранными в 1742 г. в Туле, в которых использовали старые, но отремонтированные стволы и замки, а ложи и приборы изготовили к ним новые. Это подтверждается едиными клеймами на приборе. Да и стоимость ремонта 87 1/2 коп. каждой фузеи при утвержденной цене 2 руб. 20 коп. за новую еще раз свидетельствует в пользу выдвинутого предположения.