Шестой недели Великого Поста

Утром, во время перевода, но когда Накаи переписывал текст, при­шла, в двенадцатом часу, Софья Китагава, заведующая Сиротским при­ютом Иосифа Тадаки, и рассказала, что она опять ездила к нему в Мо- риока, застала его днем, спящим с купленной им «гейся» среди объедков роскошной трапезы; дал он ей письмо, которым наотрез отказывается от Сиротского приюта и вполне предоставляет его ей; словом, оказался он круглым негодяем; имя его не настоящее, а подложное, под которым он скрылся от военной повинности в минувшую войну; детей он брал в приют без всяких документов на них, а кое-как; в приюте поместил свою

мать и сестру, для которых держался особый стол и производились большие расходы; ныне он шантажными средствами добывает деньги на разврат, а на приюте больше четырехсот ен долгу. Что делать? Обрати­лась Софья за советом. Я посоветовал оповестить, что Тадаки не имеет больше отношения к приюту (так как о его развратной жизни слухи уже пошли, и из-за них никто не станет жертвовать на приют); потом уда­лить семейство его из приюта, чтобы сократить расход. От себя обещал содержать тех, которые будут найдены надежными к поступлению потом в Семинарию, как два ныне уже содержимые; прочих приемы­шей, быть может, пропитают пожертвования Церквей.

Велел накормить Софью обедом, послал потом рассказать все секре­тарю Сергию Нумабе, чтобы иметь и его совет; но сей отказался и выслушать. Встретил я потом на улице о. Павла Сато, спрашиваю, рас­сказала ли ему Софья обстоятельно «Кодзиин»?

— Я знаю их. Но между Софьей и Тадаки были отношения не нравст­венные.

— Не на распутии же вслух объявлять о них (а он вслух и громко стал говорить при остановившемся тут же катихизаторе Сим. [Симеоне] Томии, с которым он направлялся куда-то, и двух-трех тоже остановив­шихся около нас язычниках); притом это их частное дело — бедные дети в приюте чем виноваты?

— Я вам потом все расскажу,— заключил о. Павел и ушел.

Но до его рассказа Павел Накаи, пришедши вечером на перевод, на мой вопрос, что он думает о рассказе Софьи про Тадаки (так как он не мог не слышать все в открытую дверь из другой комнаты), отвечал:

— Позорнейшее дело! Они ведь открыто жили, как муж и жена, и выдавали себя за таковых. Даже слышал я сегодня от матери, что они и брак заключили по-язычески, при своих родителях, устроив пир.

Последнее, по всей вероятности, неправда,— кумушки приплели, вроде мачехи Павла Накаи, на язык ой-ой какой! Но что Софья была наложницей Тадаки, это, должно быть, верно, ибо и она сегодня, плача, говорила о каком-то «циуквай» (покаянии), к которому о. Павел «еще не допускает ее»,—А я-то был об ней такого выспренного мнения! И пожи- лая-то она, и по лицу такая благовоспитанная и благочестивая! Поди, узнай японцев, да и вообще-то людей! Хуже всего, что бедный Сирот­ский приют совсем в опасности прекратить свое существование. Не знаю, что Бог даст. Я не прочь содержать годных для Семинарии. А про­чие как? Софья в состоянии ли найти средства для них, да и управить приютом? А заменить ее кем же?

Из сегодняшних писем:

О. Матфей Кагета пишет, что в Мори есть желающие слушать веро­учение, но катихизатор Яков Ивата, которому поручено Мори, ленив, не наведывается туда из Фукурои, где у него ни одного слушателя,— Не удивительно, если кто, то именно этот катихизатор служит только из-за содержания: отец и мать престарелые, но он и не думает об обращении их ко Христу.

Фома Танака из Вакаяма извещает, что семь человек у него крещено; Савва Ямазаки — что шесть у него; оба давние и усердные катихизаторы; у таких всегда и есть успех, тогда как другие ропщут на неуспех, обвиняя в нем не себя, а окружающую среду. Вздор! Как везде, в Японии можно иметь успех, лишь бы усердие к проповеди иметь!

Савва Эндо пишет, что в Гокан дом Григория Кувабара подожгли, очевидно, кто-то из фанатиков-язычников. Бедный, весь погорел, но иконы спас. Просит Савва пропечатать об этом в «Сейкёо-Симпо» — быть может, найдутся жертвователи в пользу погорельца. Я от себя по­слал пять ен.

Вечером получена была телеграмма от о. Мии: «7 числа едем» — зна­чит, 7 следующего — мая — он и господин Окамото снимаются в дальний путь, и мне нужно приготовить рекомендательные письма для них в Сибирь и Россию. Я тотчас же запросил его письмом: 1) отправляются ли прямо из Кёото в Владивосток, или будут предварительно здесь, в Токио? 2) Намечено ли, в каких городах будут останавливаться по Сиби­ри и России до Петербурга? 3) Какой собственно чин Окамото? По его книге, он «сёоса» [?], а по словам Мии — полковник; кто же? 4) какое духовное платье есть у Мии? Я справлю недостающее. Написал также, чтобы поручил свой приход о. Сергию Судзуки и о том известил всех своих христиан.

Апреля 1899. Четверг