Образ сверхчеловека в русской музыкальной культуре Серебряного века: Скрябин и Ницше

 

Сверхчеловек – образ, введённый Фридрихом Ницше в произведении «Так говорил Заратустра» для обозначения особого типа людей, которые по своему могуществу должны превзойти современного человека настолько, насколько последний превзошёл обезьяну. Сверхчеловек — это радикальный эгоцентрик, благословляющий жизнь в наиболее экстремальных её проявлениях, а также Творец, могущественная воля которого направляет вектор исторического развития. Сверхчеловек есть совершеннейший человеческий тип, продолжение человека в психологическом отношении, самый зрелый плод прогрессивного развития. «Сверхчеловек» - свободный, независимый индивид, господин самому себе. «Сверхчеловек — смысл земли. Пусть же и воля ваша скажет: Да будет Сверхчеловек смыслом земли! Не человечество, но сверхчеловек — вот истинная цель!»[28] В своём учении о сверхчеловеке Ницше выделяет 3 стадии человеческого духа.

 Первая стадия — состояние верблюда, состояние рабства под игом «добрых нравов» современного общества, которые, как тяжелая ноша, давят человека, твердя ему одни и те же слова: «ты должен». Вторая стадия льва характеризуется тем, что на ней человеческий дух сбрасывает с себя все эти тяжести и создает свободу для создания «новых ценностей». С момента превращения верблюда в льва и начинается эволюция человека в сверхчеловека. Эта стадия является в процессе эволюции предварительной ступенью и исчерпывается одним отрицанием. Следующая за ней стадия начинается с момента превращения льва в ребенка. В процессе реализации сверхчеловека — это момент положительный, период творчества. Им и заканчивается весь процесс. Ницше провозглашает свободу творчества в области морали. Человек понемногу должен быть творцом как в добре, так и в зле. Добро, как и истина, должно быть для него чем-то искомым, а не данным уже в готовом виде. Согласно данной концепции Ницше, идеалом практической деятельности является осуществление основного стремления человеческой природы во всей полноте и совершенстве. Конечный пункт этого стремления — идеальный тип, сверхчеловек, такая индивидуальность, в которой воля к мощи, к увеличению жизненной, творческой силы, достигает наивысшей степени своего развития.

В свете постановки и художественного решения проблемы сверхчеловека на почве музыкального сим­волизма представляет интерес идейно-художественная эволюция А.Н. Скрябина. Система фило­софских взглядов композитора сложилась на основе широкого круга источников: немецкие романтики от Фихте до Ницше, философия всеединства и эстетика всеискусства Bл. Соловьёва, восточные религиозные учения и «Тайная доктрина» Е. Блаватской.

Мир воспринимался Скрябиным как результат индивидуального художественного творчества, свободной воли художника. Скрябин вырабатывал философскую технику скорее в устном общении со сведущими собеседниками, чем в работе над профессиональны­ми текстами. Это объясняет частую смену фило­софских позиций: титанически-богоборческие идеи накладываются на социалистические. Но, даже когда Скрябин пользовался чужими формулами и положе­ниями, он вкладывал в них свой собственный, особый смысл, искажая их, таким образом, до полной неузна­ваемости.

При разнородности источников идейного влияния интерес Скрябина к философии был стабилен: он прини­мал участие во Втором Международном философском конгрессе в Женеве (1904) и изучал философские труды. В небольшой профессиональной библио­теке композитора видное место занимал «Так говорил Заратустра» Ницше, в котором Скрябин подчеркивал идейно созвучные изречения и делал заметки на полях. Ницше и Скрябина роднит субъективность и автобиографичность творчества, эстетическое истолкование мира, активность творческой парадигмы, развивающей тему борьбы и преодоления, культ гениальности. Ницше сравнивал свое творчество с динамитом, Скрябин был абсолютно убежден в том, что его музыка бесконечно возвысит человеческое сознание и вызовет качественную трансформацию творческого процесса. Четко прослеживается векторная направленность творчества Ницше и Скрябина. Представитель русского музыкального авангарда Артур Лурье считал, что Скрябин, в сущности, всю свою жизнь писал одно и то же произведение, имея в виду воплощение идеи экстаза - новую форму творческого процесса от становления до утверждения духа.

В процессе поиска идеального героя-сверхчеловека Ф. Ницше идеализировал конкретных личностей: Эмпедокл и Эрманарих в гимназических драмах и эссе, Прометей в «Рождении трагедии из духа музыки», Заратустра и Дионис в произведениях второго и третьего периодов творчества. Герой Скрябина не персонифицирован, хотя в каждом конкретном случае автобиографичен. Образу Прометея, значимому для позднего периода творчества композитора (фортепианные поэмы, «Поэма огня»), Скрябин придавал космогоническую трактовку: он понимался как первоначальный творческий принцип, воплощающий активную энергию Вселенной.

Наиболее ярко «ницшеанская» философия в творчестве композитора проявилась в начале XX века, художественно воплотившись в создании проекта оперы о гении-творце и Третьей сонаты. С 1901 по 1903 год Скрябин находился под впечатлением концепции сверхчеловека, безусловно, полагая себя одним из ницшеанских «высших людей» как ступеней к совершенству.

Главный герой так и не получившей названия «философской оперы» Скрябина, работа над которой началась летом 1900 года, — художник-теург, желающий соединиться с освобожденным человечеством в «солнце радости». В записях Скрябина выписана только завязка действия — юная царица, кумир подданных, отвергает всех поклонников и влюбляется в гениального художника.

Образ творца-«Человекобога» будет центральным и в Третьей сонате (1900), в которой уже современники находили скрытую программность. В санкционированной композитором программе сонаты весь замысел трактован как «попытка музыкального воплощения некоторых идей и стремлений духа человеческого... от Байрона до Ницше»[29]. Ее драматургия развертывается поэтапно: отчаянное стремление человека познать бога и найти бессмертную душу, тщетная попытка забыться в природе и радостях жизни; скорбь души, восходящая к просветлению.

Примером проявления образа сверхчеловека в творчестве Скрябина, несомненно, является его величайшее произведение – «Прометей». Это сочинение для большого симфонического оркестра и фортепиано, с органом, хором и световой партитурой.

Примечательна программа «Поэмы», связанная с античным мифом о Прометее, похитившем небесный огонь и подарившем его людям. Тема скрябинско­го Прометея — человек и Вселенная.  Скрябин постоянно тяготеет к огненной стихии. Демоническое, богоборческое начало присутствует в скрябинском «Прометее», в котором угадываются черты Люцифера. Скрябина увлекала как демоническая ипостась героя, так и его светоносная миссия.

При внешней связи с античным сюжетом Скрябин трактовал Прометея по-новому, в созвучии с художественно-философскими рефлексиями своего времени. Он не стре­мился передать содержание известного мифа, герой ко­торого подарил людям огонь, за что был жестоко нака­зан богами. Для него Прометей - прежде всего символ, который олицетворяет собой творческий принцип, активную энергию вселенной, огонь, свет, жизнь, борьбу, усилие и мысль. В такой максимально обобщенной трактовке образа нетрудно увидеть связь с идеей Духа, идеей становления из хаоса мировой гармонии. Заметно сходство с предыдущими сочинениями, особенно с «Поэмой экстаза». Общей является опора на многотемную форму поэмного типа и драматургию непрерывного восхождения - типично скрябинскую логику волн без спадов.

Особенности философско-религиозного опыта Скрябина заключаются в том, что признание Бога как некой абсолютной силы стало для него признанием Бога в себе самом. Но в творческой практике композитора эта новая ступень самообожествления привела к заметному смещению психологических акцентов: личность автора словно отступает в тень. От богоборчества через самообожествление Скрябин пришел через свой внутренний опыт к постижению своей природы, человеческой природы как самопожертвования Божества.

Как художественный феномен «Прометей» явился важнейшей вехой на композиторском пути Скрябина. Сочинение стало своего рода эмблемой творческих исканий XX века. С художниками авангарда автора «Поэмы огня» сближает исследование художественного «предела», поиски цели на крае и за краем искусства. Это проявилось, прежде всего, в деталях гармонического мышления, в выходе за пределы музыки в новые, неведомые ранее формы синтеза. В «Прометее» Скрябин впервые приходит к такой технике, где вся музыкальная ткань подчинена избранному гармоническому комплексу.

Величественные сверхзадачи, которые ставил перед собой композитор, могли решаться лишь с помощью сверхсредств. К 1903 году у Скрябина созревает идея грандиозного синтетического произведения - "Мистерии", сочетающего в себе музыку, поэзию, драму, танец, а впоследствии и световую симфонию. В данном произведении, в возрождение древних мистерий, не должно быть границы между залом и сценой, исполнителем и зрителем. Художественный замысел потребовал обращения к новым выразительным средствам. В «Прометее» Скрябин использовал возможности светомузыки.Он хотел, чтобы во время испол­нения «Прометея» зал заливали волны различных цве­тов: от сумрачно-лилового до ослепительно яркого, пла­менного. Разумеется, такой замысел мог возникнуть только у композитора, обладавшего цветным слухом. Скрябин даже ввел в партитуру специальную строку Luce (свет). Кроме неё в партитуру включены орган, рояль и хор. «Необходимо сли­яние всех искусств, но не такое театральное, как у Ваг­нера; искусство должно сочетаться с философией и ре­лигией в нечто неразделимо единое. У меня мечта создать такую «Мистерию».[30] Световая часть «Поэмы огня» представляла собой грандиозное действо. В верхней строке партитуры с помощью долго выдерживаемых нот Скрябин зафиксировал тонально-гармонический план произведения и одновременно его цветосветовую драматургию. По замыслу композитора, пространство концертного зала должно окрашиваться в разные тона, в соответствии с меняющимися тонально-гармоническими устоями.

Поначалу суть «световой симфонии», точнее — функции света, мыслились им как цветовая визуализация тональностей и аккордов, но уже в ходе работы над «Прометеем» Скрябин приходит к идее более сложных, полифонических взаимоотношений между музыкой и светом, причем и сама световая партитура должна усложниться за счет пространственной организации цвета в стилизованно-абстрактные образы и фигуры символического содержания («молнии», «облака», «волны»). Предполагаемые формы и приемы синтеза детализируются и расширяются им в ходе работы над последним крупным произведением — «Предварительным действом». Скрябин сам пишет стихотворный текст, размышляет о специальном храме для исполнения «Мистерии», фантазирует о «световых столбах фимиамов», о некоей «текучей световой архитектуре», о «колоколах с неба». Он мечтает о таком исполнении «Мистерии», когда световая симфония сливается с закатами и восходами, со звездным небом. Меняется и сам процесс исполнения — нет границы между залом и сценой, оркестранты и актеры двигаются вместе со зрителями в небывалом танце.

Скрябин хотел видеть за предпринимаемым им экспериментом проявление закона высшего единства управляющего всем и вся. В своем видении музыки он исходил из врожденной психофизиологической способности цветового восприятия звуков, которая всегда индивидуальна и неповторима. В этом заключается противоречие светомузыкального замысла Скрябина и трудности его воплощения. Они усугубляются также тем обстоятельством, что композитору представлялся более сложный, не сводимый к простому освещению пространства, изобразительный ряд.

При жизни Скрябина реализовать световой проект не удалось. И дело было не только в технической неподготовленности этого эксперимента: сам проект заключал в себе серьезные противоречия. Что же касается инженерно-технической инициативы, то ей суждено было сыграть немаловажную роль в будущей судьбе «световой симфонии» и светомузыки в целом.

В более позднем, «мистериальном» творчестве ком­позитора философский масштаб значительно укруп­няется: сама история Вселенной понимается как путь к всемирному экстазу, растворению в единой личности сверхгероя-демиурга. Экстаз, снимающий все противо­речия и контрасты, завершает эволюцию Духа и соеди­няется в сознании Скрябина с танцем, символизирующим отмену запретов и ограничений. В общесимволистском контексте космический танец Скрябина обозначает предстоящее преодоление роковой разобщенности индивидов и выход в сферу коллективного сознания. Скрябинский бог, играющий и свободно создающий, в авторском тексте «Поэмы экстаза» сопоставим с играющим и создающим новые миры Богом-Первохудожником из «Рождения трагедии» Ницше.

Образ сверхчеловека Ф. Ницше предполагал дис­танцирование от массы, играющей фоновую роль как условие существования неординарной лично­сти. Массовость связывалась у него с нивелирующим личность социализмом. Аристократическая эстетика Ницше, где сверхличность выступает над «ровным» народным фоном, сразу же получила вульгаризованную трактов­ку в европейских странах, прежде всего в Германии. Скрябин, испытав много различных философско-эстетических влияний и переработав их в русле своей основной идеи, от ницшеанских идей сверхчеловека и дионисизма пришел к своеобраз­но трансформированной идее соборного действия. Летом 1914 года датируются следующие слова компо­зитора: «Я раньше думал, когда был вроде ницшеанца,таким сверхчеловеком, что я один все сделаю, что это моя личность все свершит. Но ведь моя личность отражена в миллионах иных личностей, как солнце в брызгах воды... Их надо соединить, эти брызги, надо собрать личность воедино — в этом и задача, в этом и назначение искусства. Получится единая соборная личность.Сколько времени для этого потребуется, трудно сказать»[31].

Совершенно очевидно, что русская культура начала XX века воспринимала Скрябина с его философской концептуальностью и ярко выраженным стилем как художественно экстраординарное явление. Революцион­ные деятели высоко оценили музыку Скрябина, пре­жде всего, в связи с ее обращенностью к миллионам и энергетическим духовным потенциалом. Однако записи самого композитора свидетельствуют о духовной про­екции его музыкально-философских замыслов. В финальном хоре Первой симфонии он стремится к «всенародности», в начале века он пишет, что «пришел спасти мир от тиранов-царей»[32], в записях 1904 года сравнивает себя с пожаром и хаосом.

Формой реализации подобного замысла Скрябин избрал Мистерию как объединивший исполнителей и слушателей в едином творческом акте праздник человечества и достижение идеала счастья. Это было в духе опирающейся на античность тенденции к мифо­творчеству Серебряного века. Слышание мира как гармонии побуждало поэтов к созда­нию симфоний в слове и воспеванию грандиозных музыкальных свершений, ставших мистериями. Среди композиторов только Скрябин замыслил создание глобальной музы­кальной мистерии как отображения абсолютного твор­чества, истинной реальности музыкального в своей гармонии Бытия, Творческого Духа.

Понятие соборности у Скрябина весьма специфич­но как по сравнению с его первоначальным обиходом в славянофильской среде, так и в развитии термина в произведениях Вл. Соловьёва и С. Трубецкого. Как представляется, причина этого заключается в мистериальной трактовке категории «Я», в сочетании в ней выделенных А.Ф. Лосевым «трех основных тенденций внутреннего опыта композитора — напряженного индивидуализма, мистического универсализма и дви­жимого Эросом историзма»[33].

Божественно-всемирная мистерия Скрябина трехфазна: от хаотичной нерасчлененности небытия, покоя, физического мира через оформление и рас­члененность лежит путь к новому Единству — Экстазу. Для характеристики первой фазы Скрябин вводит понятие Большого «Я», которое есть музыкальное Бытие как абсолютная деятельность, тождест­венная с личной деятельностью художника. «Малое я» художника-Скрябина находится на границе двух миров — физического мира (Небытия) и Музыкального Бытия, то есть содержит в себе части­цу Большого «Я».

Вторая фаза мистерии композитора — оформление Бытия, которое как процесс осознания человечеством себя в мире представляет собой множественность, недовольство, вечное стремление, отрицание про­шлого. Деятельность творческого духа, его порывы и борьба приводят к оформлению мира, что собира­тельно выражено Скрябиным в образе волн. Взаимосвязь пространственно-временного континуума является источником мысли композитора об индивидуальном сознании, которое есть отноше­ние к другим индивидуальным сознаниям и только и существует как отношение к ним, как явление одного и того же духа в форме времени и простран­ства. Возникает свободная игра взаимно предполагающих друг друга «я» и «не-я» как индивиду­альности и множественности, и гениальное «Я» Бога-Мира, совмещающее в себе логическое и эротическое начала, становится центром мира и его материалом.

Третья фаза скрябинской мистерии — слияние все­ленной в Экстазе — это устранение всех противопо­ложностей во вселенском «Я». В экстазе происходит слияние человека и человечества, природы и космоса, Человека-Творца и Бога; это высшая ступень свободы, творчества, радости и справедливости, это солнце и пожар, тождество смерти и воскрешения. «Универ­сальное сознание в состоянии деятельности является личностью, единым громадным организмом... Как лич­ность не чувствует постоянно всю себя... так и Бог-лич­ность в процессе эволюции отчетливо воспринимает переживаемую им в данный момент стадию эволюции и не чувствует всех точек своего организма — все­ленной. Когда он достигнет предела высоты подъема, а время это приближается, то он сообщит свое блажен­ство всему организму. Человек-Бог является носителем универсального сознания»[34].

Творческие отклики на замыслы композитора были различны. Современники слушали их с осторожным уважением или пылким восхищением, в зависимости от принадлежности к классико-романтическому или символистскому направлению. Например, Вс. Мейерхольд и Вяч. Иванов приветствовали Скрябина, а классицист С.И. Танеев и романтик С.В. Рахманинов воспринима­ли идейное наполнение его творчества, неразрывно сопряженное с новаторской музыкальной реализа­цией, как чужеродное явление. А.Ф. Лосев, говоря о творчестве Скрябина, с трудом примиряет свое вос­хищение художественной стороной его произведений с констатацией их антихристианского замысла, не при­знающего антиномию Бога и мира.

Скрябин говорил «посвященным», что он не только по таланту, но и по рождению - член Белого Братства, которое пока не может явиться сре­ди людей открыто, лишь посылая че­ловечеству подобных ему для «тонкой работы» по улучшению мира, стояще­го на краю пропасти. «Нужно понять, - учил композитор, - что материал, из которого создана Вселенная, есть (наше) воображение, (наша) творчес­кая мысль, (наше) хотение, а потому нет в смысле материала никакой раз­ницы между тем состоянием нашего сознания, которое мы называем кам­нем, который мы держим в руке, и другим, называемым мечтой. Камень и мечта сделаны из одного вещества, и оба одинаково реальны»[35].

Таким образом, согласно учению о сверхчеловеке, творчество должно освободить человека от подавленного состояния и привести его в экстатическое. Это освобождение от подавленности достигается через вольную жертву. В человеке должна раскрыться его творческая, богоподобная природа. Скрябин – один из тех, кто силой искусства пытался разрешить вековечный вопрос о человеческой свободе. Вдохновляемое верой в быстрое и окончательное освобождение человека, творчество Скрябина выражало ожидание и предчувствие великих социальных перемен.

 

Заключение

 

А. Н. Скрябин — один из крупнейших представителей художественной культуры конца XIX — начала XX вв. Музыка Скрябина отразила бунтарский дух своего времени, предчувствие революционных перемен, в  ней соединились волевой порыв, экспрессия, напряжённость, динамика и утончённая одухотворённая лирика. В творчестве Скрябин преодолел идейную противоречивость, свойственную его теоретическим философским концепциям. Произведения Скрябина, воплотившие идею экстаза, дерзновенного, устремленного к неведомым космическим сферам порыва, идею преобразующей силы искусства, отличаются большой степенью художественного обобщения, силой эмоционального воздействия. Скрябин — яркий новатор в области средств музыкальной выразительности и жанров. Он впервые в музыкальной практике ввёл в симфоническую партитуру специальную партию света.

На мировоззрение и музыкальное искусство Скрябина во многом повлияли великие деятели Серебряного века - философы и символисты, чьи концепции часто прослеживаются в его произведениях. Учение о сверхчеловеке Ф. Ницше, концепция свободной теургии и идея всеединства Вл. Соловьёва – всё это нашло отражение в музыкальных произведениях этого выдающегося композитора.  

Согласно учению о сверхчеловеке, главная мысль которого пронизывает практически всё творчество А. Н. Скрябина, искусство должно освободить человека от подавленного состояния и привести его в экстатическое. Это освобождение от подавленности достигается через вольную жертву. В человеке должна раскрыться его творческая, богоподобная природа. Скрябин – один из тех, кто силой искусства пытался разрешить вечный вопрос о человеческой свободе. Вдохновляемое верой в быстрое и окончательное освобождение человека, творчество Скрябина выражало ожидание и предчувствие великих социальных перемен.

В его произведениях впервые в истории музыки предстала новая система музыкального мышления, оказавшая влияние буквально на всех крупных музыкантов XX века. Это обстоятельство возвышает Скрябина над своим временем и актуализирует в нем пророческое начало. В нем жил гений предощущения духовно-творческих перемен, опережавший исторические повороты и призывавший к потрясению, к прозрению, к удивлению. Музыка А.Н.Скрябина—само звуковое воплощение идеи свободы, силы человеческой мысли и мечты, влияние духа и творчества. Жизненная значимость скрябинского искусства составляет причину постоянного интереса к его наследию.

 Историческое значение А.Н.Скрябина не ограничивается его деятельностью только как музыканта. Скрябин был «философствующим художником». Простое сочинительство музыки его не удовлетворяло - он считал, что музыка «получает смысл и значение, когда она - в едином плане, в цельности миросозерцания». А эта цельность достижима с участием другой деятельности - философской, которую Скрябин пытался объяснить себе не только с эстетической и научной точки зрения, но также религиозно-метафизически. В таком же ключе осмысливали активную роль художника в нравственной и социальной жизни русские символисты. Именно символизм в контексте общего умонастроения эпохи оказался той сложной и тонкой формой выявления идейных запросов Скрябина, которая соответствовала его философским и художественным исканиям.

Библиографический список

1. Азизян И. А. Диалог искусств в Серебряном веке. /[Текст]/ Азизян И. А. - М.,: Прогресс-традиция, 2001. - 400 с.

2. Бальмонт К. Д. Светозвук в природе и световая симфония Скрябина. /[Текст]/ Бальмонт К. Д. - М.,: ИРИС-ПРЕСС, 1996. - 24 с.

3. Бычков В. 2000 лет христианской культуры. Т.2: Славянский мир. Древняя Русь. Россия. /[Текст]/ Бычков В. – М.,: УГНИИ ИНИОН РАН; СПб: Университетская книга, 1999. – 527 с.

4. Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного века» Под ред. В.П. Шестакова /[Текст]/ Варакина Г.В.  – Рязань, Рос. ин-т культурологии, 2007. – 221 с.

5. Иванов В. Скрябин - русский гений. Музыкальная жизнь. /[Текст]/

Иванов В. - 1997. -№1.- 69 с.

6. Лосев А.Ф. Мировоззрение Скрябина. Страсть к диалектике. /[Текст]/

Лосев А.Ф. - М.,: Советский писатель, 1990., 318 с.

7. Можейко М. А. Сверхчеловек История философии. Энциклопедия. /[Текст]/ Можейко М. А. – М.,: Минск, 2002, - 933 с.

8. Материалы по истории русской музыки и литературы. Скрябин А. Н. — Русские пропилеи. — Т. 6. - Ч. 2. /[Текст]/ Скрябин А. Н. — М.,: Сабашниковы, 1999. - 369 с.

9. Письма А. Н. Скрябина к А. К. Лядову / Сост. А. В. Оссовский // Орфей. Книги о музыке. - Кн. 1. /[Текст]/ А. В. Оссовский – СПб., 1992. - 153-178.

10. Сабанеев Л. Воспоминания о Скрябине. /[Текст]/ Сабанеев Л. - М.,: Классика, 2003., - 256 с.

11. Сабанеев Л. А. К. Глазунов Современные записки. /[Текст]/ Сабанеев Л. – М.,: Классика, 1996., – Т.1. – 451 с.

12. Скрябин А. Творчество, устремленное в будущее. /[Текст]/ Скрябин А. – М.,: Специалист. - 1992. - №4. - 27-29.

13. Соловьев В. Оправдание добра: нравственная философия. /[Текст]/ Соловьев В. - М.,: Республика, 1996. – 479 с.

14. Хантира Е.Э. Античная трагедия и трагедия античности: (Фридрих Ницше «Рождение трагедии из духа музыки») /[Текст]/ Хантира Е.Э. – 2000., - №9. – 200 с.

15 Биография А. Н. Скрябина [Электронный ресурс]. – web-сайт. – Режим доступа. - http://www.scriabin.ru/ 

[1]Цит. по: Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова /[Текст]/ Варакина Г.В. – Рязань, 2007. - С.110

[2] Цит. по: Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова /[Текст]/ Варакина Г.В. – Рязань, 2007. - С.121

[3] Цит. по: Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова /[Текст]/ Варакина Г.В. – Рязань, 2007. - С.123

[4] Цит. по:  Бычков В. 2000 лет христианской культуры. Т.2: Славянский мир. Древняя Русь. Россия. /[Текст]/ Бычков В. – М.,: УГНИИ ИНИОН РАН; СПб: Университетская книга, 1999. - С. 346

[5] Цит. по:  Хантира Е.Э. Античная трагедия и трагедия античности: (Фридрих Ницше «Рождение трагедии из духа музыки») /[Текст]/ Хантира Е.Э. – 2000. - №9. – С. 102 - 113

[6] Цит. по:  Хантира Е.Э. Античная трагедия и трагедия античности: (Фридрих Ницше «Рождение трагедии из духа музыки») /[Текст]/ Хантира Е.Э – 2000. - №9. – С. 100 - 101

[7] Цит. по: Сабанеев Л. А. К. Глазунов Современные записки / [Текст] / Сабанеев Л. – М., Классика, 1996. – Т. 1. – С. 455.

[8] Цит. по: Сабанеев Л. Воспоминания о Скрябине. / [Текст] / Сабанеев Л. - М.,: Классика, 2003., с. 290-294

 

[9] направление в философии, старающееся построить систему путём сочетания различных, признаваемых истинными, положений, заимствованных из разнообразных философских систем.

[10] Цит. по Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова. /[Текст]/ Варакина Г.В.  – Рязань, 2007. – С. 160

 

[11] Цит. по Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова /[Текст]/ Варакина Г.В. – Рязань, 2007. – С. 170

[12]Цит. по Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова /[Текст]/ Варакина Г.В. – Рязань, 2007. – С. 175

[13]Там же

[14] Цит. по Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова. /[Текст]/ Варакина Г.В.– Рязань, 2007. – С. 177

[15] Там же

[16] Цит. по Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова /[Текст]/ Варакина Г.В. – Рязань, 2007. – С. 183

[17] Там же

[18] Там же

[19] Там же

[20] Цит. по Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова /[Текст]/ Варакина Г.В. – Рязань, 2007. – С. 187

[21] Цит. по Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного

века» Под ред. В.П. Шестакова. /[Текст]/ Варакина Г.В.– Рязань, 2007. – С. 179

 

[22] Цит. по: Л. Сабанеев. Воспоминания о Скрябине. /[Текст]/ Л. Сабанеев. - М.,: Классика – XXI, 2003., с. 251

[23] Цит. по: Л. Сабанеев. Воспоминания о Скрябине. /[Текст]/ Л. Сабанеев. - М.,: Классика – XXI, 2003., с. 252

[24] Твёрдая поэтическая форма: стихотворение из 14 строк, образующих 2 четверостишия и 2 трёхстишия

[25] Лиро-эпическое произведение, рассказ, изложенный в поэтической форме, исторического, мифического или героического характера.

[26] Музыкальная форма, в которой неоднократные проведения главной темы чередуются с отличающимися друг от друга эпизодами

[27] Лирическое стихотворение о рыцарской любви в средневековой поэзии прованских трубадуров.

[28] Цит.по: Можейко М. А. Сверхчеловек История философии. Энциклопедия / [Текст] / Можейко М. А.. - Минск., 2002, с.931-933

[29] Цит. по: Сабанеев Л. Воспоминания о Скрябине. / [Текст] / Сабанеев Л. - М.,: Классика, 2003., с. 320 - 321

[30] Цит. по: Сабанеев Л. Воспоминания о Скрябине /[Текст]/ Сабанеев Л. - М.,: Классика, 2003., с. 300-312

 

[31] Цит.по: Сабанеев Л.Л. Воспоминания о Скрябине /[Текст]/ Сабанеев Л. -  М.,: Классика, 2003., с. 334-335

[32] Цит. по: Русские пропилеи. Материалы по истории русской мысли и литературы. Под ред. М.О. Гершензона. /[Текст]/ Под ред. М.О. Гершензона - М.,: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1999., с. 138, 154

[33] Цит. по: Лосев А.Ф. Мировоззрение Скрябина Он же: Страсть к диалектике. / [Текст] / Лосев А.Ф.- М.,: Советский писатель, 1990., с.256-257

[34] Цит. по: Русские пропилеи. Материалы по истории русской мысли и литературы. Под ред. М.О. Гершензона /[Текст]/ Под ред. М.О. Гершензона - М.,: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1999., с.188-189

[35] Цит. по: Сабанеев Л. Воспоминания о Скрябине /[Текст]/ Сабанеев Л. -  М.,: Классика, 2003., с. 256