И второе: эти вещи, если вы говорите о них, если вы начинаете хвалиться ими, энергия, необходимая для их питания, начнет двигаться в бахвальство.

Семя нуждается в том, чтобы быть скрытым в земле. Его не нужно вытаскивать снова и снова; если вы вытаскиваете его, вы убьете его. А эти духовные переживания подобны великим семенам. Ученик должен научиться, искусству хранить тайны.

Это одна из самых насущных частей жизни с Мастером: способность хранить тайны.

Я услышал: человек искал Мастера, достигшего окончательной тайны. Он встретил многих, но, в конце концов, разочаровывался, разубеждался. Потом он услышал, что далеко отсюда, в пустыне, есть старик, достигший окончательной тайны, но убедить его очень трудно; он не легко принимает учеников.

Этот человек принял вызов. Он продал все, что имел, и отправился в пустыню. Понадобилось три года, чтобы достичь его. Предельно уставший, утомленный всем поиском, он много раз решал вернуться, но против этого было его эго, эго искателя... «Что скажут люди? Вернись домой, и они рассмеются и скажут: «Мы же говорили!»

Итак, он упорствовал, упорно продолжал и, в конце концов, достиг. И действительно, у этого старика что-то было. Он видел много Мастеров, но все они были поддельными. У этого человека что-то было — это было так ясно, это было так очевидно. Он заглянул в глаза старика, и он увидел такую глубину, какую никогда не видел.

Старик сидел под деревом, и все вокруг дерева так сильно тряслось, что человек опрокинулся. Он упал к ногам старика и сказал: «Я пришел отыскать окончательную тайну. Можете ли вы сказать ее мне?»

А Мастер сказал: «В течение трех лет ты должен молчать, ни одно слово не должно быть произнесено. Служи мне три года в абсолютном молчании. Если ты сможешь сделать это, тогда я смогу сказать тебе тайну, потому что тайна должна сохраняться тайно. Если ты сможешь быть в молчании три года, это будет указанием, что ты можешь сохранить что-то в себе».

Человек согласился. Эти три года были действительно длинными, почти как три жизни... пустыня, больше никого, только этот старик, и молчание — молчание пустыни, молчание старика, и три года. Казалось, будто прошло много, много лет. Когда три года закончились, человек спросил: «Теперь, господин, три года прошли. Скажите мне тайну».

Мастер сказал: «Теперь ты должен дать клятву, что ты никогда никому не скажешь эту тайну — никогда, никогда. Нужна абсолютная клятва».

Человек сказал: «Я клянусь! Я клянусь тебе, я клянусь Богу, всем моим сердцем, что никогда, никому я не раскрою эту тайну».

Старик стал смеяться. Он сказал: «Это хорошо. Итак, что ты думаешь? Если ты можешь сохранить это в тайне всю свою жизнь, я не могу? Это клятва, что я дал моему собственному Мастеру: я не могу раскрыть ее! Но я скажу тебе одну вещь, — сказал он, — То же самое случилось с моим Мастером. Три года я оставался молчаливым, и это было так же долго, как это было для тебя. А потом пришел день, и я был так счастлив, что за три года я сохранил молчание. И произошла та же самая вещь! Я спросил его о тайне, и он сказал: «Поклянись, что ты никому никогда не раскроешь тайны». И я поклялся, а он засмеялся так же, как засмеялся сейчас я. И он сказал: «Итак, что ты думаешь? Если ты можешь сохранить это в тайне, не могу я?»

«Итак, несомненно, это не секрет. Все искусство в сохранении этого; это не вопрос тайны. Мое собственное понимание, что это происходило снова и снова. Это должно было произойти с моим Мастером, и его Мастером, и т.д., и т.д. Здесь, кажется, нет тайны. Но мы научились хранить это!»

Посмотрите в корень: если вы можете хранить тайну... достойна ли тайна хранения или нет, это не суть. Мастер может прошептать в ваше ухо: «Два плюс два равняется четыре: теперь храни это в тайне». Это будет сделано. Это не вопрос чего-то, это вопрос того, можете ли вы сохранить это в себе?

Только накануне вечером я говорил Радхе: «Теперь ты должна хранить эту тайну». А я не сказал ей никакой тайны, и она поклялась: «Да, — сказала она, - я сохраню». И я сказал ей: «Ты сплетница, одна из величайших сплетниц в коммуне, так что храни это в тайне». И она поклялась. Я не знаю, какую тайну она обещала хранить, но теперь она должна хранить это в тайне.