Глава 9. Арканум – о магии и технологии

 

Любая достаточно развитая технология неотличима от магии.

Артур Кларк

 

Левитация – способность летать без каких бы то ни было технических приспособлений. Широко известна левитация птиц, летучих мышей и насекомых.

Аркадий и Борис Стругацкие

 

Понедельник начинается в субботу

 

Сторонники мистики иногда обвиняют ученых в страхе перед новым, а науку – в том, что она отнимает веру в чудо, не предлагая ничего взамен. В этой главе я постараюсь показать, что подобные упреки напрасны. Мы поговорим о том, какие невероятные способности существуют на самом деле и чего можно достичь благодаря современным технологиям.

В фильме “Охотники за привидениями” ученый Питер Венкман проверял способность к телепатии с помощью карт Зенера – карт с пятью повторяющимися рисунками: кругом, крестом, тремя волнистыми линиями, квадратом и пятиконечной звездой. Венкман доставал карты по одной, а испытуемые, девушка и молодой человек, пытались, не подглядывая, догадаться, что на них изображено. Без подсказок и сверхспособностей добровольцы должны были правильно назвать примерно каждую пятую карту. Но Питер был плохим ученым: подыгрывал симпатичной испытуемой, а юношу постоянно бил током.

В первой половине XX века парапсихолог Джозеф Райн прославился экспериментами с картами Зенера. Он утверждал, что некоторые люди правильно называют карты чаще, чем можно было бы ожидать. Психолог Карл Юнг верил в результаты подобных исследований и даже придумал им объяснение – наличие некой мистической взаимосвязи между похожими по смыслу событиями, которое он назвал “синхроничностью”[352].

Впоследствии в постановке экспериментов Райна нашли существенные недочеты[353]. Карты не всегда тщательно тасовались, а иногда их перемешивали сами испытуемые – имея возможность запомнить порядок. В ряде случаев правильный ответ мог подсказать экспериментатор. Не всегда исключались и крапленые карты.

Райн проводил и опыты по “настоящей телепатии” без колоды. Добровольцы отгадывали карты Зенера, которые экспериментаторы просто-напросто воображали. В этих исследованиях не учитывалось избегание повторений. Последовательность, в которой экспериментатор выбирал карты, могла оказаться неслучайной. В аккуратно проведенных экспериментах, исключающих все перечисленные недостатки, чтение карт и телепатию продемонстрировать никому не удалось<375>. Научного признания и подтверждения не нашли и умозаключения Юнга о синхроничности, которую правильней было бы назвать апофенией.

В реальности феномен “телепатии” намного интереснее. Я уже приводил примеры настоящего “чтения мыслей” и даже их записи: эксперименты Либета с потенциалом готовности, исследования нейронов места и решетки (по активности которых можно определить положение организма в пространстве), опыты Тонегавы по редактированию памяти. И это лишь малая часть подобных исследований. Но прежде, чем приступить к их обсуждению, расскажу немного о том, как мозг обрабатывает и кодирует информацию, чтобы показать, почему “чтение мыслей” в принципе возможно.

В 1890 году американский психолог Уильям Джеймс предположил[354]:

 

…Среди клеток может быть центральная, “папская” клетка, с которой связано наше сознание. События во всех остальных клетках физически влияют на эту главную клетку…

…Сознательные процессы, соответствующие физическим изменениям [главной клетки], формируют последовательность мыслей и чувств…

 

Современные исследователи мозга не разделяют идею, согласно которой наше сознание хранится в единственной сверхклетке. Зато в середине XX века подтвердилась более общая идея об иерархии нейронов, во многом благодаря работам нейробиолога Хораса Барлоу.

Барлоу изучал, как лягушки обрабатывают зрительную информацию. Светочувствительные клетки расположены в сетчатке глаза. Там же находятся другие клетки, в том числе ганглиозные – они передают сигналы далее через зрительный нерв в головной мозг. Ученый обнаружил, что некоторые ганглиозные клетки включались, когда любой небольшой объект перемещался в определенной части поля зрения лягушки на таком расстоянии, что она могла достать до него языком. Иными словами, Барлоу открыл нейроны сетчатки, служащие детекторами мух[355].

У лягушек нашлись и другие детекторы: например, улавливающие крупные подвижные или неподвижные объекты – потенциальных хищников и укрытия. В 1959 году профессор Массачусетского технологического института Джером Леттвин опубликовал статью “Что глаз лягушки сообщает ее мозгу”[356]. В ней он описал “встроенные” в сетчатку детекторы контраста, движущихся границ, затемнения и выпуклостей.

 

 

В 1961 году Барлоу выдвинул гипотезу, согласно которой одна из задач зрительной системы – отделять значимые сигналы от шума[357]. Начинается все с большого набора активированных светом клеток, далее в работу вступают нейроны, в которых закодированы более сложные зрительные концепции, и так по цепочке. Этот принцип верен не только для лягушки, но и для человека. Это следует хотя бы из того, что у нас в сетчатке около ста двадцати шести миллионов светочувствительных клеток, однако оптический нерв насчитывает лишь около миллиона нервных волокон, по которым зрительная информация поступает в мозг[358]. Значит, обработка простейших сигналов начинается уже в сетчатке.

Позже Барлоу решил, что на самом высоком уровне иерархии нет главной “папской клетки”, там существует “коллегия клеток-кардиналов”. Так представления об иерархии нейронов зрительной системы распространились на иерархию нейронов в мозге.

Ступенчатое устройство нервной системы подтвердилось в ряде экспериментов. Например, у макак обнаружили нейроны, специфично реагирующие на лица людей и других приматов или на их отдельные элементы[359]. Подобные нейроны есть и у нас[360].

Поиск человеческих клеток, отвечающих за сложные образы и идеи, стал возможен благодаря сотрудничеству нейробиологов и людей, страдающих эпилепсией, которым вводили в мозг электроды, чтобы найти очаги судорожных приступов. Нейробиолог Габриэль Крейман и его коллеги из Калифорнийского технологического института изучали нейроны, избирательно реагирующие на один из нескольких классов изображений: портреты людей, лица которых выражают яркие эмоции, предметы интерьера, машины, животные, пространственная разметка, рисунки и фотографии знаменитостей, еда или сложные узоры. Оказалось, что многие подобные клетки активировались и тогда, когда испытуемый просто представлял себе элемент соответствующего класса. Ученые предположили, что наше воображение связано с активацией подмножества нейронов, которые включаются, когда мы видим объект наших фантазий в реальности[361].

В 2005 году биолог Родриго Кирога и его коллеги описали еще более избирательные клетки мозга. У одного мужчины исследователи нашли нейрон, который реагировал исключительно на фотографии актрисы Дженнифер Энистон. Изображения животных, зданий или других людей, в том числе похожих на Энистон, нейрон игнорировал. У другого мужчины ученые обнаружили “нейрон Холли Берри”, избирательно реагировавший на написанное имя, портреты и фотографии актрисы. Нейрон срабатывал и тогда, когда Холли Берри была запечатлена в костюме женщины-кошки, которую однажды сыграла[362].

Аналогично “нейрон Люка Скайуокера” отзывался на фотографии и написанное или произнесенное имя этого персонажа “Звездных войн”. Впрочем, клетка откликалась и на изображение Йоды – другого героя саги. Ее стоило бы назвать “нейроном джедаев”.

Кирога предполагает, что подобные “клетки концепций” важны в формировании эпизодической памяти, потока сознания и создании ассоциаций, то есть переходов между родственными идеями[363]. Люк Скайуокер, Дарт Вейдер и Йода наверняка вызывают реакцию сотен тысяч нейронов концепций. Но эти множества наслаиваются друг на друга, так что упоминание одного персонажа помогает вспомнить другого. Чем больше пересечение множеств нейронов двух концепций, тем сильнее ассоциация между ними.

Чтение мыслей важно не только для фундаментального исследования работы мозга. Оно имеет важное прикладное значение.

Нейроинтерфейсы – это устройства, которые считывают электрическую активность мозга, усиливают ее и передают вычислительной машине. В частности, они помогают парализованным людям общаться с родными: пациент силой мысли передвигает курсор на мониторе, подбирая буквы или слова[364].

Однако этим возможности технологии не исчерпываются. Группа нейробиологов из Университета Дьюка научила обезьяну управлять роботизированной рукой, подключенной к ее моторной коре через нейроинтерфейс. Обезьяна дотягивалась этой рукой до предметов и хватала их, причем чем дольше она пользовалась устройством, тем лучше справлялась с задачами[365]. Позже выяснилось, что с помощью подобных устройств приматы способны самостоятельно хватать еду и класть ее в рот[366] (запись подобной трапезы выложена в интернет[367]). В начале обучения обезьяны одновременно двигают роботизированной рукой и своей собственной, а со временем управление искусственной конечностью становится независимым.

Позже такой эксперимент повторили и на людях[368]. В 2012 году в журнале Nature вышла статья о двух парализованных пациентах, которые научились управлять похожей роботизированной рукой, подключенной к их моторной коре[369].

Если нейроинтерфейс позволяет управлять механической рукой, то ничто не мешает нам отдавать мысленные команды и другим роботам. Например, квадрокоптерам. В одном эксперименте компьютерный алгоритм анализировал энцефалограмму человека – и робот летел, куда тот ему велел. Использование энцефалограммы хорошо тем, что для установления связи между мозгом и роботом не требуется вживлять в мозг электроды, то есть делать хирургическую операцию[370].

В 2016 году в Nature вышла статья, рассказывавшая, как обезьяны с поврежденным спинным мозгом снова смогли ходить. Электроды считывали активность моторной коры и передавали сигналы по беспроводной связи в спинной мозг, чуть ниже области повреждения, а клетки спинного мозга далее передавали сигналы уже мышцам ног[371]. Похожим образом парализованные обезьяны восстанавливали контроль над своими передними конечностями, только сигналы от моторной коры передавались напрямую к мышцам, в обход спинного мозга[372].

В 2017 году другая группа ученых рассказала о человеке, страдающем параличом, которому вживили электроды в моторную кору. Сигналы от нейроинтерфейса расшифровывались и передавались мышцам руки. Через полтора года тренировок пациент мог взять чашку, а через два года – самостоятельно поесть[373]. Таким образом, наука приблизила нас к победе над некоторыми формами паралича.

Вернуть чувствительность парализованным конечностям пока не удалось, но и в этом направлении ученые достигли определенных успехов. Например, одному пациенту с травмой позвоночника ввели электроды в соматосенсорную кору, которая воспринимает тактильную информацию. Со временем он начал ощущать прикосновения к определенным частям парализованной руки в ответ на сигналы от отдельных электродов[374]. Остается только снабдить руку пациента датчиками и подключить их к такой системе.

Обнадеживает, что в протезированной конечности можно создать ощущения, подобные тем, какие возникают при иллюзии резиновой руки, описанной в первой главе. В 2017 году ученые показали, что если одновременно стимулировать соматосенсорную кору парализованного пациента и прикасаться к лежащей перед ним искусственной руке, то можно создать у него иллюзию, будто ощущение прикосновений рождается в протезе[375]. Не исключено, что в будущем мы сумеем создать роботизированные протезы, которые будут не только управляться напрямую мозгом, но и станут восприниматься пациентом как полноценные части тела.

Выше я обещал вам настоящую телепатию – передачу мыслей на расстоянии. Она тоже осуществима. В 2013 году ученым удалось наладить удаленную связь между мозгом одного грызуна и мозгом другого[376]. В эксперименте участвовали пары крыс. В каждой паре одна крыса выступала в роли принимающей стороны, а вторая – передающей. Нейроинтерфейс грызуна-телепата анализировал активность его мозга и передавал данные компьютеру, а тот, в свою очередь, – нейроинтерфейсу второго животного.

В одной серии экспериментов первую крысу обучили выбирать между двумя рычагами, над одним из которых загоралась лампочка. А вторая должна был сделать такой же выбор, только не видя лампочки. В итоге вторая крыса научилась повторять выбор первой, используя полученные от нее электрические сигналы. Забавно, что часть экспериментов проходила в двух лабораториях – бразильской и американской. Тогда сигналы между грызунами, находящимися на разных материках, передавались через интернет.

Закончу тему настоящего чтения мыслей описанием еще нескольких впечатляющих работ. Так, ученые умеют реконструировать изображения, находящиеся перед глазами человека, анализируя активность его мозга с помощью томографа. В одном эксперименте испытуемым показывали буквы английского алфавита, написанные разными шрифтами, а компьютерная программа обучалась определять эти буквы. Затем добровольцам демонстрировали новые изображения, а компьютер, не зная их, с высокой точностью воспроизводил увиденные человеком символы[377]. Позже подобный подход позволил компьютеру реконструировать не просто символы, а лица, на которые смотрели участники эксперимента[378].

Не менее интересный результат описан в журнале Current Biology [379]. Ученые анализировали с помощью томографа активность мозга испытуемых, пока те несколько часов смотрели трейлеры голливудских фильмов. На основании этих данных исследователи построили математические модели, предсказывающие, как фигуры, границы и движения в фильмах сказываются на показаниях томографа. Затем испытуемые смотрели новые трейлеры, а программа подбирала сотню коротких видеороликов (из большой базы данных), которые лучше всего соответствовали новым показаниям томографа. Все эти видеоролики усреднялись – и получалось своеобразное размытое кино, которое очень походило на то, что на самом деле видели испытуемые[380].

В 2016 году ученые из той же лаборатории создали алгоритм, позволяющий по активности мозга определять, какие изображения видят люди. Например, человек смотрел фильм, а компьютер понимал, что там показывают – животное или машину[381].

Недавно ученые попытались заглянуть даже в сны[382]. Добровольцы ложились спать, находясь в томографе. Как только они засыпали, их будили. Они рассказывали о своих снах и опять пытались заснуть. Всего каждый описал около двухсот сновидений.

На основании этих данных ученые составили список того, что снилось испытуемым. Затем подобрали множество изображений приснившихся объектов и изучили с помощью томографа, как на них реагирует мозг испытуемых. Используя эту информацию и данные томографии, компьютерная модель предсказывала, что снилось добровольцам: скажем, стол или девушка.

Если честно, я отношусь к этой работе немного скептически. Неясно, насколько аккуратно проведен статистический анализ результатов и насколько можно верить добровольцам, описывавшим свои сны. Но главная идея исследования очень правильная. Сны – это не выход души из тела, не астральная проекция, а результат активности наших нейронов. А значит, создать машину для визуализации снов теоретически возможно.

Приведу еще один своеобразный пример нейроинтерфейса, с которым нас познакомила сама природа. Криста и Татьяна Хоган – героини документального фильма “Жизнь близнецов: общие разум и тело”. Они родились со сросшимися головами и частично общими структурами мозга[383]. Если одной девочке показать какой-нибудь предмет, другая сможет его назвать. Хотя близняшки и испытывают ощущения друг друга, они сохраняют автономность личностей, у них разные вкусы и мысли. Все это говорит о том, что прямая коммуникация между двумя сознаниями потенциально возможна. Было бы интересно узнать, что происходит в голове одной девочки, когда другая видит сны, но на этот вопрос ученые еще не получили ответа. Девочки слишком юны, поэтому полноценных исследований с их участием пока не проводится.

 

Я часто слышу довод, будто скептики подобны слепым – не могут увидеть то, что видят другие, а значит, спорить с ними бессмысленно. Такое рассуждение глубоко ошибочно. Ведь рентгеновское излучение, например, тоже невидимо для человеческого глаза, однако мы знаем о его существовании и даже используем на практике. Да и незрячие от рождения люди вроде не замечены в “слепом отрицании” существования света или цветов. Лишенный зрения исследователь с легкостью проверит зрение собеседника, подняв руку и попросив, не прикасаясь к ней, назвать число отогнутых пальцев.

Многие животные легко убедили ученых в своих “экстрасенсорных способностях”. У змей есть орган, воспринимающий тепловые сигналы с расстояния около метра[384]. Многие птицы видят ультрафиолетовое излучение[385]. Благодаря развитому обонянию, собаки унюхивают объекты, удаленные на расстояние до шестидесяти метров[386]. Тюлени с помощью своих вибрисс находят движущиеся подводные объекты по мельчайшим колебаниям воды[387]. Слоны чувствуют колебания земли и используют сейсмическую коммуникацию[388]. Некоторые рыбы производят и воспринимают электрические сигналы[389]. Способность улавливать электрическое поле используют и утконосы при поиске жертвы[390]. Клещи чувствуют запах углекислого газа и могут определять по нему хозяев[391]. У зубатых китов, летучих мышей, некоторых птиц и ряда других организмов развита эхолокация[392].

Плодовые мушки, морские черепахи и птицы чувствуют магнитные поля и используют их для навигации[393]. Точный механизм такого восприятия пока неизвестен, но считается, что магнитное поле влияет на характер взаимодействия синего света с особыми белками – криптохромами – в клетках глаза. Гораздо лучше магнитная чувствительность изучена у некоторых бактерий, создающих цепочку из ферромагнитных кристаллов вдоль длинной оси своего тела[394]. Подобно стрелке компаса, бактерии выстраиваются по линиям магнитного поля, а затем используют жгутики, чтобы направиться вниз, ко дну водоема. Мы знаем, что обделены некоторыми чувствами, доступными другим организмам.

Очевидно, что мы замечаем лишь малую часть окружающей нас реальности. И было бы здорово, если бы мы сумели преодолеть сдерживающие нас ограничения. Сегодня это становится отчасти возможно благодаря технологиям.

В 1967 году американский нейрофизиолог Пол Бак-и-Рита провел необычный эксперимент со слепыми людьми[395]. Он сажал их в кресло, в спинке которого были выдвижные иголки с тупыми концами. Пациент садился и брал в руки видеокамеру. Сигналы от камеры преобразовывались в механическое перемещение иголок. И после некоторой тренировки пациент начинал “видеть” изображения спиной.

Позже ученый создал технологию BrainPort, основанную на похожем принципе, только сигналы от черно-белой камеры передавались не на спину, а на электродную матрицу, прикрепленную к языку. Оказалось, что примерно за неделю люди обучаются “видеть” языком[396]. С BrainPort пациенты могут, например, закинуть мяч в находящееся вдали ведро или заметить и обойти препятствие. Необязательно передавать сигналы именно на язык: другие аналогичные устройства превращают сигналы с камеры в покалывания на лбу или в звуки[397].

Некоторые слепые научились частично заменять зрение эхолокацией, причем без помощи каких-либо приборов. Лектор TED Talks Дэниел Киш потерял оба глаза из-за рака сетчатки. Он щелкает языком и ориентируется в пространстве по отраженному звуку[398]. Нейробиологические исследования показывают, что для такой эхолокации люди используют участки коры мозга, которые обычно связаны со зрением, а не со слухом[399], что доказывает невероятную пластичность мозга – способность образовывать новые нервные связи и подстраиваться под новые сигналы.

Нейробиолог Дэвид Иглмен предлагает пойти еще дальше и научиться преобразовывать звуковые сигналы в вибрации, которые глухой человек ощущал бы, надевая специальный жилет[400]. Подобный прибор не только помог бы заменить слух глухим, но и, перепрограммированный, увеличил бы количество чувств каждого из нас. Например, прибор мог бы преобразовывать в вибрации информацию от инфракрасных датчиков, системы GPS, компаса, интернета. Мы стали бы чувствовать информацию, передаваемую беспроводным путем! Например, вас кто-то хвалит в социальных сетях – а вы ощущаете приятные покалывания…

 

Возможность стать “экстрасенсами” – прекрасная перспектива для людей будущего, но мы нередко сталкиваемся с теми, кто утверждает, будто обладает самыми невероятными способностями восприятия здесь и сейчас. На подобные заявления ответ простой: давайте проверять.

Как я уже говорил в начале книги, я вхожу в экспертный совет Премии имени Гарри Гудини4. Это российский аналог фонда Джеймса Рэнди. Мы тоже предлагаем вознаграждение за демонстрацию паранормальных способностей в аккуратно поставленном научном эксперименте. Наша главная задача – рассказать о том, как грамотно проводить научные исследования, и помочь людям развить критическое мышление.

Вместе с соискателями премии мы разрабатываем индивидуальные способы проверить заявленные способности. Нам важно, чтобы испытуемые были уверены, что сумеют справиться с заданием. Но еще мы должны знать, что тест невозможно пройти с помощью фокусов и трюков, поэтому на всякий случай в наш экспертный совет входят и иллюзионисты. Мы всегда используем методы рандомизации, а эксперименты делаем слепыми.

К нам приходили люди, утверждавшие, что могут узнать обстоятельства смерти человека по его фотографии; определить, в каком из ящиков спрятан кусок металла, снимок или денежная купюра; почувствовать, кому принадлежит тот или иной предмет. Однако денежный приз так до сих пор никому и не достался. Увы, люди нередко переоценивают свои способности и выдают желаемое за действительное.

Некоторые экстрасенсы заявляют, что видят ауру – светящуюся дымку, окружающую человека (а иногда и животных, растения и даже неживые объекты). Считается, что цвет, яркость и размер ауры зависят от физического здоровья, умственного развития, характера и переживаемых эмоций ее обладателя[401].

Мы тестировали людей, заявляющих подобное. Сначала экстрасенсы подтвердили, что видят свечение человека, стоящего за непрозрачной матерчатой ширмой, а также различают ауры молодого человека и четырех девушек, приглашенных поучаствовать в эксперименте в роли ассистентов. Все это происходило еще до начала настоящей проверки, когда все знали, кто за какой ширмой находится.

Затем мы провели слепой эксперимент. У нас было пять ширм, и с помощью генератора случайных чисел мы определяли, за какую из них встанет молодой человек. За остальными ширмами прятались девушки. От экстрасенсов требовалось понять, где скрывается мужчина. По числу правильных ответов их “анализ ауры” не отличался от случайного угадывания[402].

И ранее многие люди, утверждавшие, что видят ауру, “утрачивали” свои способности в ходе корректно поставленных экспериментов. Неудача ждала и тех, кто претендовал на премию Джеймса Рэнди (есть видеозапись одного из экспериментов[403]). Означает ли это, что “читающие ауры” на самом деле ничего особенного не видят, обманывают нас? Необязательно.

Я неслучайно выбрал именно способность видеть ауру как пример особенности восприятия. Дело в том, что, кроме эзотерических и оккультных практик чтения ауры, существует целый спектр феноменов, всерьез рассматриваемых современными учеными.

Например, в медицине аурой называют нарушения восприятия, предшествующие мигрени или эпилептическому приступу. В научной литературе описаны пациенты, ощущавшие в таком состоянии запахи, видевшие вспышки света и разные вымышленные образы[404].

У одного мальчика зрительные галлюцинации начались в восемь лет. Обычно они длились около десяти секунд (а несколько раз продолжались минуту). Ребенок видел три-четыре красные и желтые сферы, которые перемещались из левого поля зрения в правое. По мере развития приступа интенсивность цветов могла нарастать. Лекарство от эпилепсии полностью устранило галлюцинации.

Другой мальчик с семи лет по несколько раз в день видел яркие многоцветные вспышки пятен и кругов. Иногда ему казалось, будто тело покрывается большими цветными шарами. Как и в предыдущем случае, помог медицинский препарат.

Порой люди принимают за ауру оптические иллюзии[405]. Скажем, если долго смотреть на красный объект, а потом перевести взгляд на белый фон, то вы увидите на нем зеленое пятно. Это связано с тем, что клетки сетчатки, воспринимающие красный свет, уже привыкли к стимулу и слабо на него реагируют, а зеленый свет, отраженный от белого фона, воспринимается полноценно.

К аурам мы еще вернемся, а пока посмотрите на изображенные ниже марсианские иероглифы рептилоидов с таинственной планеты Нибиру, любезно предоставленные нам телеканалом “РЕН ТВ”. Прежде чем читать дальше, попытайтесь догадаться, какой из двух символов называется “буба”, а какой “кики”.

 

 

На самом деле приведенные символы впервые использовал в своих исследованиях немецко-американский психолог Вольфганг Кёлер в 1929 году. Ученый показал, что у людей существует некоторая взаимосвязь между восприятием формы и звуков. Скорее всего, вы, как и большинство людей, назвали фигуру с заостренными лучами “кики”, а губкоподобную – “буба”. Этот эффект проявляется даже у детей двух с половиной лет[406]. Если быть точным, сам Кёлер назвал фигуры “такете” и “балуба”. Слова “буба” и “кики” предложил Вилейанур Рамачандран, который позднее воспроизвел и популяризировал эти исследования[407].

Эффект “бубы” и “кики” напоминает явление, которое называется синестезией (единством чувств), когда, например, нота ля кажется синей, цифра 5 – зеленой, а буква “р” – красной.

Считается, что впервые это явление описал немецкий ученый Георг Сакс в 1812 году при весьма любопытных обстоятельствах[408]. Диссертация Сакса называлась “Естественная история двух альбиносов, автора и его сестры”. И хотя большая часть текста действительно посвящалась альбинизму (который никак не связан с синестезией), несколько разделов описывали необычные особенности восприятия.

Сакс писал:

 

В особенности цветом обладают элементы, образующие простые последовательности: числа, дни недели, периоды истории и человеческой жизни, буквы алфавита, музыкальные интервалы и другие подобные элементы.

Они предстают перед разумом словно набор видимых объектов в темном пространстве, бесформенных и разноцветных. ‹…›

‹…›

В алфавите буквы А и Е алые, хотя А ближе к киновари, а Е – к розовому; I – белая; O – оранжевая; U – черная…

‹…›

Из цифр 0 очень светлый и яркий, бледно-желтого цвета… 1 – белая; 2 – неопределенного цвета; 3 – почти пепельно-серая; 4 – алая; 5 – желтая; 6 – цвета индиго; 7 – сине-серая; 8 – коричневая; 9 – почти темно-зеленая. ‹…›

‹…›

Что касается дней недели, то воскресенье белое, иногда желтоватое; понедельник серый; вторник имеет темный и неопределенный цвет; среда желтая; четверг неопределенно зеленый, ближе к желтому, чем к синему, иногда неясного цвета или темно-оранжевый; пятница темно-серая; суббота синевато-пепельная.

 

Любопытно, насколько подробно Сакс описал свои ощущения. И, судя по всему, он считал их порождением собственного разума.

Синестетом был, предположительно, и Ричард Фейнман[409]:

 

Когда я смотрю на уравнения, я вижу буквы в цвете – сам не знаю почему. Когда я говорю, я вижу смутные образы функций Бесселя… с летающими повсюду светло-коричневыми j, голубовато-фиолетовыми n и темно-коричневыми x. И мне всегда интересно, каким, черт побери, все это должно казаться студентам[410].

 

Владимир Набоков в автобиографической книге “Память, говори” писал, что обладает цветным слухом:

 

Не знаю, впрочем, правильно ли говорить о “слухе”, цветное ощущение создается, по-моему, самим актом голосового воспроизведения буквы, пока воображаю ее зрительный узор. Долгое a английского алфавита… имеет у меня оттенок выдержанной древесины, меж тем как французское а отдает лаковым черным деревом.

 

Непроизносимое слово kzspygv напоминало Набокову радугу. Он предполагал, что унаследовал свою особенность от матери.

Патрисия Даффи в книге “Синие кошки и картезианские котята: как синестеты окрашивают свои миры” (Blue Cats and Chartreuse Kittens: How Synesthetes Color Their Worlds) писала:

 

Я поняла: чтобы сделать R, мне нужно сначала написать P, а затем нарисовать линию вниз от петли. Меня очень удивило, что я могу превратить желтую букву в оранжевую, просто добавив черточку.

 

Некоторые предполагаемые синестеты утверждают, что видят цвета при прослушивании музыки или, наоборот, слышат музыку, разглядывая цветные картины. Немецкий музыкант и художник Анна Зальц описала свою картину “Вивальди” так:

 

Эта картина отображает начало концерта для четырех скрипок. Я слушаю музыку, когда рисую. Сначала музыка рождает во мне радужное, светлое чувство, и я вижу красные, желтые и оранжевые цвета в огромном разнообразии с малым контрастом. Это выглядит как поле из разных цветов. Я воспринимаю цветовое поле как музыкальный аккорд. Это можно сравнить с цветами одеяла или ковра из осенних листьев.

 

Синестезия, при которой люди видят цифры или буквы цветными, встречается примерно у 1 % населения. Немного чаще люди видят цветными названия дней недели[411]. Герою книги невролога Ричарда Сайтовика “Человек, который попробовал на вкус формы” (The Man Who Tasted Shapes) досталась редкая форма этой особенности: приготовленная со специями курица казалась ему острой в буквальном, а не гастрономическом смысле. В той же книге описан человек, воспринимавший боль оранжевой[412]. Известно, что некоторые синестеты слышат увиденные движения[413].

Долгое время научное сообщество скептически относилось к заявлениям синестетов. Считалось, что это просто люди с богатым воображением, пытающиеся привлечь к себе внимание. Или живо вспоминающие, как в детстве играли с цветными магнитиками или читали книги с раскрашенными цифрами. Некоторые описания синестетов расценивались как художественные метафоры. Кого-то принимали за сумасшедших. Или даже наркоманов, ведь ЛСД действительно может вызывать “единство чувств”.

В каком-то смысле положение синестетов походило на положение экстрасенсов. Однако ученые придумали, как проверить подобные заявления, и доказали, что такая особенность восприятия существует на самом деле.

Синестеты бывают разными, поэтому в каждом случае нужен свой подход. Например, тест для проверки способности “слышать” изменения окружающего мира (движение или вспышки), детектируемые визуально, основан на том, что людям легче сравнивать ритмические звуки, чем зрительные стимулы. Добровольцам (синестетам и обычным людям) показывали ритмические последовательности вспышек света, напоминающие азбуку Морзе. Короткие (пятьдесят миллисекунд) и длинные (двести) вспышки чередовались со средними (сто миллисекунд). За первой последовательностью световых стимулов следовала вторая, и испытуемые должны были понять, совпадали ли они.

Обычные люди плохо справлялись с заданием, а синестеты – отлично. Им помогали звуки, которые они слышали. Когда в эксперименте вспышки света заменили набором аудиосигналов, разница между синестетами и обычными людьми пропала. Впрочем, для чистоты эксперимента я бы добавил еще одну контрольную группу – обычные люди, напевающие ритм вспышек.

Для проверки синестезии, при которой люди видят цифры или буквы цветными, разработано несколько подходов. Вспомните, как выглядит обычный тест на цветовосприятие, его часто проходят у окулиста. Вам показывают картинку, состоящую из мелких разноцветных кругов и точек. Часть кругов определенных цветов образует какой-нибудь символ, например число, которое и нужно назвать. Если человек не различает эти цвета, он не увидит скрытое изображение.

По аналогии с этим тестом Вилейанур Рамачандран предложил показывать синестетам картинки, на которых одни цифры (например, пятерки) разбросаны случайным образом, а другие (скажем, двойки) образуют некоторую фигуру (например, треугольник). Все цифры черные и визуально похожи, поэтому обычному человеку тяжело сразу заметить скрытую картинку. Но для синестета скрытое изображение цветное, не черное, так что он сразу его замечает[414].

Еще один тест основан на эффекте Струпа[415]: человеку сложнее назвать цвет букв в слове, если само слово обозначает другой цвет. Так, если слово “красный” написать синими, а не красными буквами, то человеку потребуется больше времени, чтобы определить их цвет. Такой тест довольно надежен, поскольку правильные ответы не зависят от восприятия – меняется лишь скорость реакции. Оказалось, что “фантомные” цвета синестетов вызывают похожий эффект.

В 2000 году в журнале Nature вышла статья “Пять плюс два равняется желтому”[416]. В ней описывался эксперимент с участием синестета. Сначала ему показывали черные цифры в случайном порядке, а он должен был называть их цвета, какими их видел. Он всегда безошибочно повторял свои показания – каждой цифре соответствовал определенный цвет. Затем экспериментаторы продемонстрировали, что у испытуемого возникает эффект Струпа. Синестету показывали цифры, окрашенные либо в “правильные”, либо в “неправильные” цвета. Он быстрее называл верные ответы, если цвета соответствовали его восприятию.

Наконец, испытуемому предложили на скорость решить серию простых арифметических задач. Например, таких: 5 + 2 =? Скорость его реакции была выше, если в задании после знака равенства стоял квадратик “правильного” цвета. У обычных людей подобных закономерностей в тестах выявлено не было.

Более поздние исследования показали, что существуют по крайней мере два типа подобной цветовой синестезии. Для кого-то это особенность именно зрительного восприятия – цвет будто бы накладывается на изображение цифры или буквы, хоть и не сливается с ним. Тогда люди быстрее реагируют на цвет, который они сами приписывают цифре, чем на тот, которым она действительно нарисована. Другие же люди утверждают, что испытывают ощущение цвета “где-то у себя в голове”, однако не проецируют его на изображение. Поэтому они сначала замечают реальный цвет цифры.

По-видимому, синестезия возникает, когда в силу особенностей нервной системы у человека усиливаются связи между отделами мозга, обрабатывающими сигналы разной модальности. Появляются нейроны, которые реагируют одновременно на какие-то цвета, звуки и даже абстрактные концепции (вроде цифр или букв). Ряд авторов отмечают, что синестезия может передаваться по наследству и часто мультимодальна, то есть у человека с одним типом синестезии часто обнаруживается и другой[417].

Гипотезу о том, что синестезия объясняет некоторые случаи, когда люди видят ауру, выдвинул в 2004 году психолог Джейми Уорд[418]. Он работал с девушкой, утверждавшей, что видит слово “любовь” розовым, поскольку оно позитивное. Розовым она видела также самого Джейми и его имя, потому что он ей нравился. На веселых вечеринках девушка ощущала, как пространство обретает красноватый оттенок. Она не интересовалась оккультизмом, но всю жизнь видела что-то вроде ауры, формировавшейся вокруг людей по мере того, как она их узнавала.