Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Глава 11. Волан-де-морт – тот, кого нельзя называть
…Наступит время, когда нам придется выбирать между тем, что легко, и тем, что правильно. Альбус Дамблдор
Мы не умеем читать мысли других людей, но нам важно знать, о чем они думают, чтобы предвидеть их поведение. Наши догадки, основанные на наблюдениях, предшествующем опыте и контексте, превращаются в модели, с некоторой точностью описывающие разум наших друзей, знакомых и случайных встречных. Придя на вечеринку, мы автоматически отмечаем, кто с кем в паре, кому мы нравимся, а от кого лучше держаться подальше. Мы способны к многоуровневым погружениям в чужое сознание: “Я полагаю, он думает, что она поверила в искренность чувств, которые он испытывает к ней”. Нам это кажется естественным, и мы даже не задумываемся, насколько сложную задачу решает наш мозг, чтобы создать так называемую теорию разума (или модель психического состояния человека). Теория разума позволяет различать наши собственные знания о мире и представления других людей. Эта способность развивается по мере взросления. В классическом тесте детям показывают, как персонаж оставляет шарик в корзине и уходит. Затем кто-то другой перекладывает шарик из корзины в коробку. Обычно дети в возрасте трех-четырех лет говорят, что первый персонаж, вернувшись, будет искать шарик в месте, где он реально находится. Примерно половина детей от четырех до шести лет и большинство детей старше шести уже понимают, что персонаж не знает о перемещении шарика и поэтому будет безуспешно искать его в корзине[508]. Подобные эффекты воспроизводились и в более поздних исследованиях, но выяснилась одна любопытная деталь: словесные показания детей могут расходиться с их внутренними представлениями о мире. Признаки теории разума можно обнаружить и в более раннем возрасте, если не задавать вопросы, а следить за поведением малышей[509]. Так, в одном эксперименте дети должны были определить, с какой из двух горок скатится кукла, и подложить туда мат. У подножия каждой из горок стояла коробка, в одну из которых кукла положила мяч. Иногда другой персонаж втайне от первого перекладывал игрушку. Дети учитывали ложные убеждения куклы и подкладывали мат под ту горку, по которой она будет спускаться в поисках оставленного мяча. Они справлялись с практическим заданием лучше, чем со словесным[510].
Уже в полтора года многие дети в состоянии пройти другой тест на теорию разума. Сначала их обучают отпирать замки на двух ящиках. В один из них кладут игрушку, а затем перекладывают в другой. Экспериментатор пытается открыть ящик, где изначально лежала игрушка, но не справляется и просит помощи. Если экспериментатор видел, как игрушку перекладывали, то дети, как правило, помогали открыть выбранный им ящик. В противном случае дети открывали тот ящик, где на самом деле лежала игрушка[511]. То есть помощь оказывалась с учетом представлений о мыслях взрослого человека: если он знает, где спрятан предмет, значит, пытается открыть неправильный ящик по другим причинам. Недавно подобный тест на теорию разума успешно прошла группа приматов из обыкновенных шимпанзе, бонобо и орангутанов[512]. Макаки в экспериментах пока не продемонстрировали способности учитывать ложные убеждения других[513]. А вот у шимпанзе и орангутанов теория разума обнаруживалась и ранее[514]. Значит, можно осторожно предположить, что способность “читать мысли” появилась у наших предков пятнадцать – двадцать миллионов лет назад. Не все люди обладают одинаковой способностью судить о представлениях других. От недостатка этой способности страдают дети и взрослые при аутизме: они испытывают затруднения в социальных взаимодействиях, даже если обладают высокими показателями невербального интеллекта. Они находят других людей непредсказуемыми, а их мотивы и поступки непонятными. В 1985 году профессор Саймон Барон-Коэн и его коллеги повторили эксперимент с перепрятанными шариками на трех группах детей: с аутизмом, с синдромом Дауна и на обычных дошколятах. Испытуемые из всех трех групп хорошо справились с вопросами “Где на самом деле спрятан шарик?” и “Где был шарик вначале?”. 23 из 27 обычных детей и 12 из 14 детей с синдромом Дауна учли чужие заблуждения при ответе на вопрос “Где персонаж будет искать шарик?”. И только 4 из 20 детей с аутизмом справились с этим заданием, остальные указали, что персонаж будет искать шарик там, куда его перепрятали[515].
Позже Барон-Коэн разработал несколько собственных тестов на способность оценивать психические состояния других людей[516]. В одном нужно определять эмоции людей по фотографиям их глаз и части лица над глазами. Другой тест представляет собой опрос: например, испытуемый должен оценить, насколько легко ему представить себя кем-то другим или понять, что собеседнику скучно. Результаты обоих тестов, как правило, хорошо согласуются между собой. С ними плохо справляются люди как с аутизмом, так и с синдромом Аспергера – менее выраженным расстройством аутистического спектра.
Существует упрощенная версия теста на распознавание ложных суждений о местонахождении перепрятанного шарика, не требующая ни вербальной коммуникации, ни каких-либо действий. В ней используется автоматическое устройство, определяющее направление взгляда. Обычные дети старше двадцати пяти месяцев чаще концентрируют свое внимание на том ящике, где персонаж будет искать шарик. У детей и взрослых с синдромом Аспергера такой спонтанной реакции не наблюдается[517]. Есть основания полагать, что с этим упрощенным тестом справляются обыкновенные шимпанзе, бонобо и орангутаны. Животным показывали видеозаписи[518], на которых актер в костюме Кинг-Конга прятался от человека в одном из двух стогов сена. Человек уходил за палкой, возвращался и бил ею по тому укрытию, где в последний раз видел обезьяну. Но в некоторых видеороликах Кинг-Конг успевал убежать, а иногда перепрятывался. Оказалось, что приматы чаще смотрят на тот стог сена, в котором человек в последний раз видел обезьяну, – то есть они предугадывают место нанесения удара.
Выше мы обсудили одну крайность – аутизм. Непонимание чужих психических состояний можно назвать ошибкой второго рода. Симметричная ошибка первого рода – поиск разума там, где его нет, – встречается намного чаще. Позволительно даже сказать, что склонность совершать ее – своего рода норма. Большинство из нас легко распознают чувства, эмоции и желания у объектов, которые ими не обладают. Компания IKEA выпустила рекламный видеоролик, в котором женщина под грустную музыку выносит на улицу настольную лампу и оставляет рядом с мусорным ведром. Наступает ночь. Одинокая лампа стоит под проливным дождем, понуро “свесив голову”. Нам показывают окно в доме женщины, где в тепле и уюте светит новая лампа, ее любят и ценят. Затем мы снова видим улицу, дождь и светильник, от которого все отказались. Становится очень печально. И тогда в кадре появляется промокший человек и говорит: “Многие из вас грустят из-за этой лампы. Это потому, что вы чокнутые! У лампы нет чувств! И новая намного лучше!”[519] В фильме “Красный шар” французского режиссера Альбера Ламориса за мальчиком по имени Паскаль всюду следует воздушный шар. Когда бабушка Паскаля выталкивает шар из окна квартиры, тот пытается вернуться, прижимается к стеклу. В этот момент невозможно не представить, что шарик думает о человеческом друге и скучает по нему. Становится грустно, когда другие дети из зависти прокалывают шар. С давних времен люди одушевляли природу. В V веке до нашей эры армия персидского царя Ксеркса потерпела поражение в походе на Грецию. При подготовке к одному из сражений персы построили понтонный мост, но поднявшийся сильный ветер разрушил его. По легенде, царь приказал палачам высечь воду – наказать море. Я и сам становился жертвой подобных предрассудков: мне неоднократно приходилось подавлять интуитивное желание ударить кулаком по неработающему принтеру.
Движение одушевляет предметы в наших глазах. В 1944 году психологи Фриц Хайдер и Марианна Зиммель описали любопытную иллюзию. Они показывали испытуемым кино, в котором два треугольника (маленький и большой), а также круг перемещались рядом с большим прямоугольником, часть которого открывалась подобно двери. Фигуры ускорялись, сталкивались и по-всякому взаимодействовали[520]. Лишь один испытуемый описал увиденное исключительно в геометрических терминах. Остальные увидели на экране самые разные истории, в которых большой треугольник часто был агрессивным злодеем, маленький – храбрым героем, круг – стеснительной девушкой, а прямоугольник – домом. Люди воспринимали фигуры как персонажей, наделенных эмоциями и мотивами. Кто-то видел мужчин, дерущихся из-за женщины, кто-то – разозленную мать, пытающуюся наказать детей, или супружескую измену и последующую сцену ревности. При просмотре таких мультфильмов люди с аутизмом или синдромом Аспергера менее склонны видеть за движениями геометрических фигур социальные взаимодействия личностей, наделенных психологическими особенностями[521]. Структуры мозга, предположительно участвующие в создании теории разума, сильнее активируются при выполнении задания у обычных людей, чем у страдающих аутизмом<567>. В другом эксперименте психологи показывали испытуемым четыре видеоролика[522]:
1. Серый круг катится с постоянной скоростью, затем, не замедляясь, взбирается на холм и спускается с него. 2. Как 1, но круг замедляется, преодолевая препятствие. 3. Как 2, но другой серый круг, посветлее, обгоняет первый. 4. Как 3, но быстрый круг будто бы сталкивает медленный к подножию холма.
И снова испытуемые отождествляли геометрические фигуры с персонажами. Они преимущественно сочувствовали кругу, который столкнули вниз, а “агрессор” вызывал куда меньше симпатий. Чем больше препятствий встречалось на пути у геометрической фигуры, тем больше она нравилась зрителям. Психолог Роб Бразертон, автор книги “Недоверчивые умы: почему мы верим в теории заговора”[523], объясняет, что людям свойственно сопереживать герою, преодолевающему трудности в борьбе с более сильным соперником. Забавно, что это распространяется и на неживые объекты.
Воспринимаем ли мы объект как действующее лицо – зависит от контекста. Ученые показывали испытуемым нарисованный круг, который катился, пока не настигал другой круг. В этот момент первая геометрическая фигура останавливалась, а вторая начинала движение. Людям сложно не увидеть причинно-следственную связь: первый круг запустил движение второго. Хотя, казалось бы, раз сила действия равна силе противодействия, с тем же успехом можно утверждать, что второй круг остановил первый. Для испытуемых вторая интерпретация становится столь же правомерной, что и первая, если им показать, как незадолго до столкновения второй круг самостоятельно двигался, а потом остановился[524]. Тогда он воспринимается как равноправное действующее лицо. Объекты, которые будто преследуют кого-то или что-то, следят за чем-либо или двигаются самостоятельно, кажутся нам одушевленными и привлекают больше внимания[525]. Группа психологов из Йельского университета предлагала испытуемым сыграть в компьютерную игру, где нужно управлять зеленым диском (овцой) и спасаться от красного (волка). Кроме того, по экрану беспорядочно перемещались стреловидные объекты (волчья стая). Игровых сессий было три: когда волчья стая смотрела на овцу, на волка или в сторону. Оказалось, что испытуемые значительно успешнее убегают от волка, если стая не смотрит на диск, управляемый игроком[526]. В другой игре овца оказывалась в центре поля из четырех равных квадратов. Внутри каждого случайным образом перемещались три стреловидных волка, которых нужно было избегать. В двух квадратах волки смотрели на овцу, а в двух других – в сторону. Игроки проводили меньше времени во втором типе квадратов, хотя направление взгляда волков не влияло на их движение. Авторы исследования полагают, что испытуемые воспринимают стрелки, направленные на диск, как одушевленные объекты и отвлекаются от выполнения задания. Все это назвали эффектом волчьей стаи.
Ранее мы обсуждали, как в целом правильные принципы мышления иногда порождают ложные интуитивные представления о мире. Развитый навык распознавания лиц ведет к восприятию ликов святых на гренках. Принцип заражения делает правдоподобной контактную магию. Склонность распознавать причинно-следственные связи приводит к появлению предрассудков и бессмысленных ритуалов. Аналогично способность оценивать психические состояния других людей заставляет ошибочно приписывать неодушевленным объектам наличие эмоций и намерений. В одном исследовании люди, верящие в сверхъестественное, и скептики во время просмотра мультфильмов с перемещающимися геометрическими объектами находились в томографе. Иногда движение объектов было случайным, а иногда соответствовало некоторому сценарию. По сравнению со скептиками люди, верящие в сверхъестественное, были более склонны оценивать случайные перемещения как осмысленные. При наблюдении за случайными перемещениями на экране некоторые структуры мозга, участвующие в формировании теории разума[527], активировались у людей, верящих в сверхъестественное, сильнее, чем у скептиков[528].
В других работах изменение активности этих структур мозга наблюдалось у верующих, когда они молились Богу[529] или думали о том, гневается ли он или испытывает любовь[530]. Авторы одного из исследований заключили, что “молитва Богу – это межличностный опыт, сопоставимый с обычным взаимодействием между двумя людьми”. Антрополог Паскаль Буайе, автор книги “Объясняя религию: природа религиозного мышления”, в одной своей статье пишет[531]:
Религиозные концепции и религиозная деятельность захватывают наши когнитивные ресурсы подобно музыке, изобразительному и кулинарному искусству, политике, экономическим институтам и моде. Этот захват происходит просто потому, что религия обеспечивает некоторую форму того, что психологи назвали бы сверхнормальным стимулом. Как изобразительное искусство более симметрично и использует более насыщенные цвета, чем обычно встречаются в природе, персонажи религий – сильно упрощенные версии несуществующих людей… ‹…› …Мы знаем, что все типы религий основаны на очень похожих допущениях и что для того, чтобы представить сверхъестественных личностей, требуется лишь нормальный человеческий разум, обрабатывающий информацию самым естественным образом.
Позже психолог Уилл Жервей сформулировал ту же идею немного проще: “На психологическом уровне вера в богов принципиально ничем не отличается от веры в другие человеческие разумы”[532]. Я бы добавил “и в разумы ламп, моря и треугольников”. Многие ощущают, что Бог не только обладает разумом, но и следит за ними, выступая в роли блюстителя морали. Мы склонны преувеличивать внимание, которое нам уделяют. Часто думаем, что окружающие за нами следят. Это ощущение усиливается, когда информации о реальном направлении чужих взглядов не хватает. Например, если глаза других людей скрыты за темными очками или лица плохо различимы в темноте[533]. Мы не только автоматически выискиваем и анализируем чужой разум, но и интуитивно ожидаем, что он может оценивать нас. По-видимому, мы используем очень простые детекторы, чтобы понять, обращено ли на нас чье-либо внимание. Способность распознавать чужие взгляды – очень древняя и присуща не только людям. У многих видов бабочек рисунок на крыльях напоминает крупные глаза. Хищники замечают их и остерегаются нападать[534]. Разумеется, способность применять теорию разума не по прямому назначению – недостаточное условие для веры в привидения, духов умерших или богов. Я тоже владею подобной “телепатией” и грущу, глядя на печальную лампу из рекламы IKEA, однако я неверующий. Немногочисленные исследования связи религиозности и аутизма демонстрируют отрицательную корреляцию между ними[535], но ведь большинство неверующих не страдают аутизмом. Разобраться в причинах веры в нематериальные разумы нам помогут три очень простые задачи. Попробуйте решить их самостоятельно, потратив как можно меньше времени.
1. Мяч и бейсбольная бита вместе стоят один доллар десять центов. Бита на доллар дороже мяча. Сколько стоит мяч? 2. 5 машин делают 5 деталей за 5 минут. За сколько минут 100 машин сделают 100 деталей? 3. В озере растут лилии. Каждый день их число удваивается. За 48 дней озеро зарастет полностью. За сколько дней зарастет половина озера?
Так выглядит тест на когнитивную рефлексию (способность задумываться о правильности собственных мыслей), разработанный в 2005 году Фредериком Шейном[536]. Как и Дэниел Канеман, Шейн считает, что наше мышление можно условно разделить на две системы. Первая срабатывает автоматически, легко, интуитивно, не требует внимания, многое упрощает и потому часто ошибается. Вторая способна исправлять ошибки, сделанные первой, но часто мы ленимся ее задействовать. Мы автоматически распознаем лицо подруги, когда она выходит нам навстречу, – это заслуга первой системы. А вот если нужно найти квадратный корень из числа 443 556, то автоматически это сделать не получится. Решение проблемы откладывается или перепоручается второй системе. Люди на удивление часто совершают ошибки в тесте на когнитивную рефлексию. Правильные ответы на все три предложенные задачи дали только 48 % студентов престижнейшего Массачусетского технологического института, 20 % студентов Гарвардского университета и 5 % студентов Университета Толедо. Остальные чрезмерно доверились интуитивной первой системе. Правильные ответы таковы: пять центов (а не десять, как может показаться); 5 минут (а вовсе не 100); 47 дней (а не 24, как часто думают). Верующие хуже справляются с тестами на когнитивную рефлексию по сравнению с неверующими[537]. Выходит, верующие не только более склонны приписывать психические состояния неживым объектам, но и больше доверяют интуиции[538]. Люди, склонные к аналитическому мышлению, реже объясняют необычный личный опыт паранормальными явлениями[539]. Например, они чаще интерпретируют сбывшиеся сны просто как совпадения и не находят в этом доказательств своего ясновидения. Стоит ли говорить, что вера в Бога и вера во всякого рода сверхъестественное (ясновидение, колдовство, астрологию, магические амулеты и так далее) хорошо коррелированы, ведь за ними стоят одни и те же особенности мышления[540]. Данные немногочисленных социологических исследований, проведенных в России, свидетельствуют в пользу того, что верующие чаще серьезно относятся к астрологии, приметам, НЛО внеземного происхождения, телепатии, экстрасенсам и переселению душ[541]. Вопреки официальному учению Церкви! Патриарх Алексий II говорил, что “Православная церковь принципиально отвергает астрологию, гадание и другие подобные лжепророчества”, а патриарх Кирилл утверждал, что “и оккультизм, и магия, астрология суть язычество сегодняшнего дня. И как тогда через языческий культ люди соприкасались с темной силой, так и сегодня через оккультизм и прочее и прочее люди соприкасаются с темной силой. А это соприкосновение никогда не бывает нейтральным, безразличным. Тем более оно по существу, по определению, не может быть для человека полезным”[542]. Впрочем, в последней фразе мы видим не отрицание магии, а указание на ее вредоносный характер. Разумеется, изложенная мною картина неполна. Исследователи рассматривают самые разные психологические факторы, связанные с религиозностью. Например, ошибочное целеполагание, встречающееся как у детей (“Тучки существуют, чтобы лить дождик”), так и у взрослых (“Земляные черви роют норы, чтобы снабжать почву кислородом”). Это называется неразборчивой телеологией[543], а вдобавок – плохое понимание физического мира, склонность к антропоморфизму, конформизму, вера в то, что камни или растения могут что-то знать (онтологическая путаница), а молитвы – лечить[544]. Если бы молитвы работали, это служило бы весомым аргументом в пользу существования высшей силы. Во всяком случае, такой аргумент мог бы меня убедить. Для проверки силы молитв проводились масштабные эксперименты. Например, в одном исследовании людей, переживших операцию на сердце, случайным образом разбили на три группы. Пациентам из первой сообщили, что за них будут молиться, и выполнили обещание. Пациентам из второй и третьей групп сказали, что за них, возможно, будут молиться. На самом деле за вторую группу молились, а за третью – нет. По количеству осложнений разницы между второй и третьей группами не обнаружилось[545]. Чуть больше осложнений было в первой группе. Одно из возможных объяснений – эффект ноцебо, противоположный эффекту плацебо. Я бы тоже нервничал, если бы лежал в больнице, а за меня пообещали молиться. Увы, научных подтверждений целительной силы молитв до сих пор нет. Некоторые люди приводят примеры чудес, якобы виденных лично, однако мы знаем, что такой опыт ненадежен: бывают ложные диагнозы, ремиссии, ошибки при построении причинно-следственных связей, да и свидетельским показаниям тяжело доверять. Даже самые маловероятные события в силу так называемого закона больших чисел неизбежно происходят. Иными словами, существуют более правдоподобные объяснения “срабатыванию” молитв. Вот если бы у человека выросла ампутированная конечность… Но подобные случаи науке неизвестны. Восстановлением конечностей занимается медицина. В 2013 году исполнительница бальных танцев Адрианна Хаслет-Дэвис потеряла левую ногу в теракте, организованном религиозными фанатиками на Бостонском марафоне. Она боялась, что больше никогда не сможет танцевать. Специалист по роботизированным протезам Хью Герр сделал ей бионическую ногу с подвижной стопой. В 2014 году Адрианна станцевала с партнером на лекционной площадке TED Talks [546]. Кто-то скажет, что ученого послал девушке Бог. Но тогда Хью Герру Бог, видимо, послал его же самого: исследователь ходит на двух протезах собственного изготовления. И не только ходит, но и бегает и занимается скалолазанием, для чего использует специальные сменные ноги. Существуют и другие высокотехнологичные протезы, частично восстанавливающие людям функции, утраченные с потерей конечности. Однажды мне посчастливилось пожать руку Найджелу Экланду. Кибернетическую руку. Ее питает аккумулятор, а сигналы к движению она получает от датчиков, подключенных к сохранившимся мышцам у локтя. Увы, я не питаю иллюзий, что подобные аргументы разом кого-то переубедят, и на это есть причина. Группа психологов из Рочестерского университета провела серию из трех экспериментов[547]. В каждом из них верующим и неверующим предлагалось ознакомиться с историей о том, как ученые для решения одной и той же задачи проверяли эффективность молитвы и научного подхода. В первом случае речь шла о лечении пациентов. Во втором – о предугадывании результатов при подбрасывании монетки. В третьем – об установлении виновности подозреваемых в суде. Испытуемых спрашивали, сколько раз, по их мнению, ученым нужно воспроизвести положительный результат, чтобы убедиться в действенности научной методики или молитвы. Неверующие требовали примерно одинакового количества воспроизведений для обоих методов. А вот верующие были столь же придирчивы к научной методике, однако существенно занижали требования к доказательству эффективности молитвы.
В третьей главе “Приключений Незнайки и его друзей” Николая Носова главный герой рисовал своих приятелей из Цветочного города. Все смеялись, разглядывая чужие нелепые портреты, а натыкаясь на собственное изображение, возмущались и требовали от Незнайки снять картину. Я назвал такое поведение “эффектом Пилюлькина” – в честь доктора, который, угрожая касторкой, заставил горе-художника избавиться от ненавистного портрета. Мы смеемся над странными идеями других людей, не замечая, что некоторые наши взгляды ничуть не лучше. Антрополог Паскаль Буайе начинает книгу “Объясняя религию: природа религиозного мышления” следующим перечислением:
Сосед по деревне советует мне носить оберег от колдунов, ведь они мечут невидимые дротики, которые проникают в вены и отравляют кровь. Шаман поджигает табачные листья перед выстроенными в ряд статуэтками и обращается к ним с речью: им предстоит отправиться в далекое небесное селение и вызволить чей-то рассудок, который удерживают там невидимые духи. ‹…› Собрание священнослужителей находит оскорбительным утверждение определенной категории людей о событиях многовековой давности, согласно которым непорочная дева в дальнем краю произвела на свет ребенка. ‹…› ‹…› Моим знакомым предлагается ходить в церковь или иное уединенное место и обращаться к незримому субъекту, одновременно присутствующему повсюду. Причем этот невидимый слушатель заранее знает, что ему скажут, ведь Он знает все[548].
Удачное начало книги о религии. Сложно предложить справедливый принцип, согласно которому часть перечисленных идей мы могли бы признать обоснованными, а другую часть – нет. А ведь этот список можно дополнить массой других заявлений о сверхъестественном. В Евангелии от Матфея, глава 7, написано: “Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего”. Если бы я верил без убедительных доказательств в какого-либо бога или в чудеса, описанные в священном тексте, то непонятно, почему я не должен верить людям, которые утверждают, что похищались инопланетянами, помнят свои прошлые жизни, читают мысли, заряжают предметы, гадают по звездам, встречаются с духами предков или добиваются расположения богини плодородия с помощью жертвоприношений. Никто не доказал, что перечисленное невозможно. Как сказал Ричард Докинз: “Мы все являемся атеистами по отношению к большинству богов, в которых когда-либо верило человечество. Некоторые из нас просто исключили еще одного бога”. Выявление двойных стандартов собственного мышления – хороший способ проверять адекватность своих представлений о том, какая аргументация достаточно убедительна. Если я замечаю, что два утверждения обоснованы одинаково, однако в одно я верю, а в другое – нет, значит, я что-то делаю не так. Однажды, когда я был еще маленьким, мы с родителями поехали на Новый год к друзьям. Прежде чем выйти из квартиры, я заглянул под елку и убедился, что подарков там нет. Вернувшись, я первым делом побежал проверить, не принес ли мне что-нибудь Дед Мороз. Подарки лежали под елкой. На ум приходят три потенциальных объяснения этой истории:
1. Родители меня перехитрили. 2. Я стал жертвой ложной памяти. 3. Дед Мороз существует.
Думаю, большинство взрослых предпочли бы одно из двух естественных объяснений сверхъестественному. Но стоит немного изменить сценарий – и предпочтение отдается “магии”. Ложной памятью, конечно, не объяснить схождение Благодатного огня, зато химической реакцией, которую каждому по силам провести дома, – вполне. В Новом Завете приведены свидетельства о воскрешениях Лазаря и Иисуса. Однако они ничем не лучше показаний гаитян, принимающих незнакомцев за воскрешенных магией родственников и путающих смерть с летаргическим сном. Утверждения о непорочном зачатии объясняются желанием обойти деликатные подробности личной жизни. Мне даже не надо обвинять рассказчиков в неискренности. Моя история о спонтанном “подаркогенезе” ничуть не хуже. Концепция Бога как творца чудес не имеет научных подтверждений. Закон сохранения импульса сделал ненужной и концепцию Бога как источника движения, а теория эволюции предложила более правдоподобную альтернативу концепции разумного создателя. Бог как источник морали утратил свою актуальность, когда стало ясно, что, во-первых, представления о морали меняются, а во-вторых, существует много сценариев, при которых способность к кооперации дает эволюционное преимущество. Рациональность веры в Бога как в существо, организующее жизнь после смерти, пытался аргументировать французский математик Блез Паскаль. Он размышлял так: либо Бог есть, либо его нет. Если его нет, то неважно, верим мы в него или не верим. Если же он есть, то лучше в него верить, тем самым выбирая вечную жизнь в раю, а не в аду. Даже если вероятность существования Бога ничтожно мала, рациональному человеку следует выполнять предписания Священного Писания. Поскольку речь идет о вечной посмертной жизни, то небольшая, но ненулевая вероятность существования Бога дает математическое ожидание бесконечного блаженства для верующего человека и бесконечных мук для грешника за неверие. На мой взгляд, лучший ответ на эти рассуждения представлен в десятой серии четвертого сезона мультсериала “Южный Парк”. Директор ада встречает новых обитателей. Они практиковали разные религии и один за другим удивляются тому, куда попали. Всем по очереди объясняют, что они выбрали неправильную религию. На вопрос, какая же религия правильная, директор ада отвечает: “Правы были мормоны”. А может, и это неверно, а в рай попадают только атеисты, поэтому великодушный Творец так старательно скрывает свое существование? Я не буду касаться утверждений “Бог – это Вселенная”, “Бог – это законы природы”, “Бог – это чувство внутри меня”, “Бог есть любовь”. Но один аргумент заслуживает внимания, будучи последним рубежом “обороны” религии, – что вера не требует доказательств.
Английский математик Томас Байес описал общий подход, позволяющий уточнять картину мира в свете новой информации. Он проделал мысленный эксперимент. Ассистент кидает мячик на стол, стоящий за спиной математика, в случайное место. Задача Байеса – не подглядывая, узнать, где находится мячик. Для этого он просит помощника случайным образом кинуть еще один мячик и сообщить его положение относительно первого. Записывает результат и просит повторить процедуру снова и снова. Байес пришел к выводу, что этим методом можно обновлять представление о том, где находится первый мячик, до любой заданной точности. Абсолютной уверенности в его местонахождении достигнуть невозможно, но с каждой итерацией положение искомого объекта становится все более ясным. Познание похоже на такой мысленный эксперимент. О какой бы теории ни шла речь, мы никогда не можем быть уверены в ее абсолютной правоте. Даже хорошо известные факты порой оказываются плодом нашего воображения. Однако мы в силах уточнять наши взгляды, изучая окружающий мир. Представьте, что по результатам некоего теста вам сказали, что у вас туберкулез. Предположим, вероятность выявить это заболевание в данном тесте у настоящего больного равна 0,9, а вероятность напрасно напугать здорового человека – 0,01 (ошибки нет: сумма этих вероятностей не обязана равняться единице). Пока кажется, что данные не в вашу пользу. Допустим, нам известно, что доля больных туберкулезом равна 0,001. Больны вы или здоровы? Похожую задачу мы решали в четвертой главе. На 100 000 человек, прошедших тест, приходится 100 больных. У 90 из них результат теста будет положительным, а у 10 – ложным отрицательным. Среди 99 900 здоровых у 999 человек тест даст ложный положительный результат, а у 98 901 человека – отрицательный. Итак, среди 1089 человек с положительным результатом теста только 90 по-настоящему больны. До прохождения теста ваша вероятность оказаться больным была 0,001, а после – около 0,083 (90/1089). Обратите внимание, что апостериорная вероятность (0,083) хоть и больше априорной (0,001), но все равно очень мала и далека от единицы. Так что, скорее всего, вы здоровы, а не больны. Байес сформулировал теорему, которая позволяет точнее определить вероятность одного события при условии, что произошло другое, статистически взаимозависимое с первым, взяв в расчет как ранее известную информацию, так и данные новых наблюдений. В нашем примере с туберкулезом, если вы пройдете еще один независимый и столь же надежный тест и снова получите положительный результат, то в расчетах на место априорной вероятности мы поставим не 0,001, а апостериорную вероятность предыдущей проверки – 0,083. Апостериорная вероятность того, что вы больны туберкулезом, при положительных результатах двух тестов приблизительно равна 0,891. Эта вероятность все еще не достигла единицы, но достаточно близка к ней, чтобы рекомендовать лечение. Если мы будем проходить тест за тестом и получать одинаковый результат, наша уверенность в его правильности будет приближаться к единице, но никогда ее не достигнет. Мы сами решаем, когда стоит остановиться и признать, что нечто доказано вне разумных сомнений. Описанное выше – сердце научного метода и вообще познания. Хорошая новость заключается в том, что, даже если наши представления об априорных вероятностях неточны, мы все равно сумеем приблизиться к истине. Просто нам потребуется больше проверок. Однако существует ситуация, когда познание становится невозможным, – байесовская ловушка. Представьте: вы решили, что вероятность какой-то гипотезы равна нулю, единице или просто не поддается корректировке. Тогда с этой точки невозможно сдвинуться. Философ Карл Поппер в свое время предложил критерий, согласно которому теория научна, если существует методологическая возможность ее опровергнуть. Идея хороша, но, как вы уже понимаете, “опровержение” – слишком громкое слово. Сложно опровергнуть что-то окончательно. Предлагаю симметричный критерий: гипотеза помогает познавать мир, только если мы признаем, что ее априорная вероятность больше нуля и меньше единицы и что существует принципиальная возможность последовательно уточнять вероятность того, что гипотеза верна или ложна. Наша картина мира продолжит уточняться, если мы будем честны: не станем игнорировать неугодные нам данные и постараемся учесть известные источники ошибок. Таким образом, знание – не то, что доказано с математической точностью, а то, что наиболее вероятно в свете имеющихся данных. Получается, объект веры тех, кто “верует, ибо абсурдно”, “верит фактам вопреки” и считает, что “вера не нуждается в проверке или аргументации”, представляет интерес только для психолога, социолога или исследователя культуры. Такие верующие сами загнали себя в ловушку. А может, и не сами: многие религии приспособились и поощряют отказ от сомнений. Для меня единственная последовательная позиция такова: мы много чего не знаем, однако это не повод принимать на веру любую фантазию. Если кто-то успешно пройдет испытания Премии имени Гарри Гудини, если кто-то докажет, что молитвы работают, или приведет иной убедительный (и не имеющий более простого объяснения) аргумент в пользу существования высшей силы – я готов изменить свою точку зрения и усомниться в собственном неверии. Подводя итог, отметим, что неверующие бывают разными[549]. Некоторым концепция бога непонятна просто на интуитивном уровне – это атеизм, слепой к чужому разуму. Другие, выросшие в светском обществе, не подвергались значительному воздействию религиозной культуры и не испытывали социального давления со стороны верующих родственников и друзей (как в эксперименте про черные и белые пирамидки, описанном в третьей главе). А кто-то склонен к аналитическому мышлению: понимает, что интуиции не всегда можно доверять, и отвергает идею Бога за отсутствием убедительных доказательств его существования, независимо от религиозности окружения.
В книге Джоан Роулинг последняя битва между Гарри Поттером и Тем, Кого Нельзя Называть не показалась мне особенно впечатляющей. Темный Лорд заключил свою душу в семь магических артефактов (крестражей), дарующих ему бессмертие. Когда их один за другим уничтожили, от его могущества мало что осталось. Религии – это комплексы мемов, использующие нас для своего распространения. За время своего существования религии эволюционировали и приспособились к особенностям нашего мышления – выработали собственные крестражи.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2019-08-19; просмотров: 143; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.146.105.194 (0.072 с.) |