Отцы и дети в прозе 1950-2000-х годов

Светлана Твердохлебова

 

Недавно в нашумевшем сериале «Школа» промелькнул такой диалог между девятиклассниками. Будилова, измученная ссорами с матерью, спрашивает своего приятеля: «Что мне делать? Может, книжка какая-нибудь есть про отцов и детей?» - «Есть. Тургенев, «Отцы и дети» называется» - усмехнувшись, ответил ей Епифанов. Неужели с того времени конфликты поколений не исследовались в нашей литературе? Быть этого не может. Все мы читали в школе роман Н.Тургенева «Отцы и дети» и знаем о нем почти все. А что мы знаем о нынешних отцах и детях? Как проблему их взаимоотношений рассматривает отечественная литература? Ведь данный конфликт кажется вечным, неисчерпаемым и через двести с лишним лет должен получить другое звучание, отразить новые «болезни века», обрасти деталями и подробностями?

Задавшись целью исследовать проблемы современных отцов и детей, я еще не знала, каких произведений коснусь. Думала, что мои поиски могут быть бесплодны. Как-то нет на слуху книг, основанных на идейном столкновении поколений, о которых можно было бы сказать – вот документ эпохи, сколько-то равный бессмертному роману Тургенева. Да и не столь давно русские писатели начали обращаться к частной жизни

героев. Отшумели новаторские 20-е годы, в которых героями были масса и ее лидеры. Канули в Лету различные идеологии и мифологии, а с ними и упрощенные литературные схемы жизни. Новые поколения писателей теперь интересуются стихийным, неорганизованным потоком повседневного бытия. Герой – совсем уж не лидер, он может не блистать успехами и быть вполне себе заурядным. И, наконец, семья, «ячейка общества», выдвинулась на передний план. Этот процесс движения от общего к частному начался уже в 50-е годы и длится до наших дней.

Конечно, писание неторопливых семейных саг не свойственно нашей литературе, как, например, французской. Оказалось, однако, сюжеты, в основе которых разлад родителей и их чад, - не редкость и у нас. В 60-е годы о семейных конфликтах говорится вскользь, в 70-е – уже подробно (писатели буквально бьют набат, говорят о проблемах поколений честно и с тревогой), начиная с 80-х до наших дней произведения данного ряда вызывают чувство безнадежности и растерянности.

Есть существенные различия в изображении семейных конфликтов у нас и на западе. Если во французской литературе конфликт поколений воспринимается героями обыденно, как данность, как норма жизни (книги Эрве Базена, Симоны де Бевуар, Франсуа Мориака и др.), то в нашей литературе зачастую он становится причиной душеболения героев и выступает мерилом их совести, ни больше ни меньше. Такой конфликт изначально носит нравственный характер.

А распри описаны порой нешуточные, все более напоминают хронику необъявленной войны. Войны, в которой нет победителей, а только - проигравшие. В этом смысле символично название романа последнего десятилетия – «Взятие Измаила» Михаила Шишкина. Об известном историческом событии, вопреки ожиданиям, в нем ни слова. Зато есть несколько историй, никак не связанных друг с другом сюжетно, из разных временных пластов (….) Возникает вопрос: для чего автор объединил их между собой, да еще под столь странным названием? Ответ, очевидно, и следует искать в названии. (Кстати, прием Михаила Шишкина - собрать в одном произведении под единым символическим названием не связанные меж собой истории, так же разделенные временем, - не совсем нов. Подобное решение столь эффектно было продемонстрировано в великом немом фильме – «Нетерпимость» У.Гриффита. Роман Михаила Шишкина, как и фильм Гриффита, содержит в себе громадную силу обобщений). Что такое взятие Измаила в истории? Знаменитая битва. Но в названии романа – метафора. В действительности в основе всех историй романа, столь непохожих друг на друга, - та или иная житейская, не военная, битва. И в семейной линии, в которой супруги, сойдясь без особой любви и почти случайно, люто ненавидят друг друга и думают лишь о том, как вновь, еще больнее уязвить другого. Закономерным, даже символичным, становится рождение у них умственно неполноценной дочери. В связи с похожим обстоятельством вспоминается роман «Прощай, оружие!» Эрнеста Хемингуэя, где из-за недостаточной любви родителей рождается слабое, больное дитя. Видимо, только в любви появляется здоровое «семечко».Как же чувствуют себя стороны в извечной битве, о которой нам известно еще по афоризмам античных времен?

Итак, хроники…

Дети 50-60-х годов.

Середина 50-х годов отмечена расцветом так называемой исповедальной прозы. Ее еще называют «молодежной», так как в центре внимания авторов - молодой человек в период становления личности. В этом жанре блистали такие имена, как В.Аксенов, А.Кузнецов, А.Гладилин, В.Лихоносов. Повествование, как правило, ведется от лица молодого героя или с его точки зрения. Поэтому избранная форма – дневник или хроника. Одна из повестей этого направления так и называется – «Хроники времен Виктора Подгурского» Анатолия Гладилина. Молодой человек только готовится вступить во взрослую жизнь. Его внутренний мир полон светлых ожиданий и радостных открытий: первой любви, общения с друзьями, подготовки в институт. Но его преследуют неудачи одна за другой: в институт он проваливается, а любимая девушка предпочитает более зрелого, твердо стоящего на ногах, но и более примитивного партнера.

Фабулы некоторых произведений «молодежной прозы» тех лет столь просты и похожи между собой, что можно говорить о схеме. Молодой герой от всех неурядиц и разочарований находит спасение… в труде на производстве! Здесь герой обретает себя, открывает в себе небывалые жизненные силы, понимает свое предназначение. Так, Виктор Подгурский, получив рабочую специальность, переоценивает свои ценности и уже свысока смотрит на свою бывшую ветреную подругу, позже независимо отвергает ее притязания.

Стремление же к независимости этих героев и является их движущей силой. Конфликт с родителями в данной прозе еще не играет в жизни главных героев решающей роли. Они лишь испытывают недовольство подавлением со стороны родителей. И родительское воспитание здесь носит формальный характер, воспринимается героями как помеха на их жизненном пути. Герои же чувствуют себя взрослыми и вполне самостоятельными, более всего их интересует только собственная любовная интрига.

Отношения Виктора с матерью изначально нарушены. «Вообще самыми близкими людьми для Виктора были школьные товарищи. С мамой он почти никогда не советовался, а все свои удачи и неудачи нес к ребятам». Мама его, что называется, «пилит» за гулянья и провал в институте, а он думает только о том, как поскорее уйти из дома.

«…Виктор дословно знал очередное выступление матери. Он схватил плащ и уже на пороге сказал:

- Я приду тогда, когда ты кончишь.

- Витя!

Виктор успел заметить, что мама как-то съежилась, побледнела. И он остался.

- Почему ты бежишь от меня? Я же не желаю тебе зла. Нет никого у меня больше. Я же мечтала, что мой Виктор, сын официантки столовой, станет инженером, станет человеком. Тебя не заставляют работать. Тебя только просят: учись! Я говорила на работе: вот, мой сын – отличник, идет на медаль. А сын Ксении Петровны учился плохо. Но он готовился к экзаменам, и он поступил» и т.д. В конце концов, сынок не выдерживает критики и убегает из дома. Впоследствии он ни разу не вспомнит ни этого унижения матери, которая просит остаться, ни ее жертв, ни своего плохого поведения. Такова авторская оценка поступков юноши.

Здесь воплощается одна советская мифологема. Наряду с романтизацией труда в «молодежных» повестях существует новая интерпретация мифа о Христе, который призывал оставить дом свой, отца и мать, и идти за ним. Но то что в Евангелии записано аллегорически, в социалистической мифологии рисуется буквально, только следовать, конечно, необходимо не за Христом, а за коммунистическим идеалом.

Главный герой пьесы Виктора Розова, также одного из открывателей «молодежного» направления в литературе, - выпускник школы Андрей Аверин, только готовящийся вступить в «большую» жизнь. Нравственная проблематика пьесы ясно выражена в его словах: «Ну разве это самое важное, кем я буду? Каким буду – вот главное!»

Вопреки настояниям любящей матери, считающей, что сын должен «думать и об аспирантуре, и о профессорском звании», Андрей уезжает со своим двоюродным братом Алексеем в Сибирь, в Иркутскую область – в поисках призвания, самостоятельности, смысла жизни.

Автор вроде бы избегает напрямую давать оценки происходящему, но зрителю тем не менее вполне очевидны его симпатии. Они на стороне молодых героев, которые обладают чувством собственного достоинства, не желают начинать жизнь «с черного хода», приспосабливаться и лгать. Авторское отношение легко прочитывается и в самом названии пьесы, и в финальной напутственной реплике отца Андрея, профессора Аверина: «Ничего! Пусть поищет!»

А у героя Анатолия Кузнецова «Продолжение легенды», стоящего на пороге взрослой жизни, есть множество неотвеченных вопросов, которые не дают ему покоя. Как же на них ответить, если послушаешь взрослых, и услышишь иной раз и такую «правду», как, например, от отца приятеля Витьки:

«- Современная жизнь, молодые люди, - это дикий лес, в котором кишат гады. Кто кому скорее перегрызет горло, тот и прав. Красивые идеи только в книгах, они для внешнего пользования.

Да! Мы запоем читали «Как закалялась сталь» и «Два капитана». Это книги о других временах. Живи мы с Павлом Корчагиным, мы бы дрались с белыми. Ух, как бы мы дрались! Живи мы с Олегом Кошевым, мы бы били фашистов. Но сейчас? Кто же опровергнет Витькиного отца? Мать говорила мне:

- Все мы, пока молодые, куда-то рвемся, ищем правду, а потом привыкаем… Самое верное: найди себе тихий уголок и живи скромно, мирно. Бог с ними, с чинами и деньгами. Жизнь такая жестокая, не лезь, не ищи справедливости. Не найдешь!»

И еще наставления Витькиного отца:

«- Милые мои, - смеясь, говорил, - посмотрите вокруг: деловым людям наплевать на вашего Корчагина. Это вы, пока маленькие, забавляетесь, читаете разные книжки, волнуетесь, а у людей заботы о деньгах, о пальто, о квартире; кто поумнее да похитрее, тот продвигается, - глядишь, уже ездит в собственном автомобиле. Зубы точите, зубы!»

Сегодня рассуждения Витькиного отца как никогда нашли бы понимание в массах. Не мудрено и нашему герою запутаться, когда взрослые так наставляют. Но он чувствует внутренний протест: «Не хочу!» и находит в себе силы уехать в Сибирь, на строительство Иркутской ГЭС. Правда, отправляясь туда, он все же мечтает поначалу о том, как заработает на красивую одежду и автомобиль, и тогда и Витька, и прекрасная девушка Юна будут им сражены.

Но уже на месте он работает в славной компании, бок о бок с ребятами, влюбляется в Тоню, восхищается размахом строительства Сибири и ее просторами. В трудной работе выковывается характер. Он чувствует свою значительность, вырастает в собственных глазах: «Я настоящий рабочий. Что ж, если хотите, да, из той армии, которая делала революцию, уничтожала рабство, строила социализм…»

А Витька кое-как пристроился в торговый техникум и радуется. Гоняется за модной музыкой и шлет письма нашему герою, мол, какой тот дурак. А тот уже забыл и Витьку, и свою высокомерную Юну из обеспеченной семьи.

Правда, его порой одолевают сомнения: «А может, мы только материал для туманного будущего?» - точно догадка мелькает в его голове. Но хороший друг Миша негодует на его реплики. И Москва Мише не нужна, потому что «Сибирь – неоткрытая планета». Герой слушает сказки про красавицу Ангару, про Седой Байкал и богатыря Енисея. И наконец утверждается в единственной правде: «…работать, нести с собой радость, свет и тепло – это и есть самое-самое большое, самое-самое великое счастье на земле» В конце повести он разражается гневным филиппиком в адрес Витьки и ему подобным: «Жизнь, она не принадлежит вам, клопы и трусы. Жизнь принадлежит людям, которые строят не только собственное благополучие. Они – соль и гордость земли. Без них вы пропали бы в двадцать четыре часа. Эти руки сумеют построить удивительную жизнь, и ее приход никто, ничто, никогда не остановит!»

Остается вспомнить еще повесть «Звездный билет» Виктора Аксенова. Основной мотив повести – осознание молодыми героями своего права на личную свободу, на свободу духа и творчества. Вот что рассказывает Виктор Денисов о своем младшем брате Димке, который во многом считается его антагонистом (родители постоянно допекают Димку сравнениями в пользу старшего брата). «У него аттестат сплошь в тройках. О чем он думает? Мы, Денисовы, интеллигентная семья. Папа – доцент, а мама знает два языка. Димка прочел все, что полагается прочесть мальчику из «приличной» семьи, и умеет вести себя за столом, когда приходят гости. Но воспитали его «Барселона», и наша улица, и наша станция метро. В какой-то мере стадион, в какой-то танцевальная веранда в Малаховке, в какой-то мере школа». В этот момент появляется мама его любимой девушки Гали, инспектор роно, и демонстративно, на виду всего двора, отчитывает дочь за то, что та красит губы, стирает помаду с ее лица и предсказывает Гале, что та пойдет на панель.

После этой сцены Димке вдруг захотелось уехать на взморье, никуда не поступать, делать, что хочется, от родителей не зависеть и вообще стать свободным человеком. Он предлагает двум своим друзьям и Гале «бежать» из семей путешествовать и находит согласие. На попытку Виктора втолковать ему, что поступить в институт Димке необходимо, тот возражает: «Да не хочу я этого! К черту! Думаешь, я мечтаю пойти по твоим стопам, думаешь, твоя жизнь для меня идеал? Ведь твоя жизнь, Виктор, придумана папой и мамой, еще когда ты лежал в колыбели. Отличник в школе, отличник в институте, аспирант, младший научный сотрудник, кандидат, старший научный сотрудник, доктор, академик… дальше кто там? Всеми уважаемый покойник? Ведь ты ни разу в жизни не принял по-настоящему серьезного решения, ни разу не пошел на риск. К черту! Мы еще не успеем родиться, а за нас уже все продумано, уже наше будущее решено. Дудки! Лучше быть бродягой и терпеть неудачи, чем всю жизнь быть мальчиком, выполняющим чужие решения». Позднее Виктору пример брата поможет отстоять истину. А что Димка? Его бунт окажется исчерпан бунтом. Димка не знает своего призвания. Он остается до конца романтиком: в равной степени готов заниматься разными вещами – ему нравится ходить в море, нравится посещать шумные компании, жить «на полную». «Есть несколько вещей, которыми я хотел заниматься: бить ломом старые стены, которые никому не нужны, перекрашивать то, что красили скучные люди, идти на спасение, варить обеды ребятам (сейчас все жрут с удовольствием), танцевать, шататься из ресторана в ресторан, любить Галку и никому не давать ее в обиду (никогда больше не дам ее в обиду!), много еще разных вещей я хотел бы делать, но все ведь это не жизненная программа. Стихийность какая-то, самотек…» - признается он сам себе. Однако, не зная, что именно он хочет делать, герой очень хорошо знает, как он это хочет делать. «Звездный билет» написан под влиянием очень популярных в 60-е годы писателей – Э.Хемингуэя и Дж. Сэлинджера.

В потоке литературы, в которой главный герой не нуждается в родителях, особняком стоит повесть Виктора Лихоносова «На долгую память». В ней герой с болью и теплотой смотрит на роль матери в его становлении. Ведь кто он был по существу? Часто он жил, как «паразит», неблагодарный сын. Подрастая, он смотрел на мать высокомерно, ведь она не столь развита и образованна, как он. Уехав на учебу, он тянул из матери последние деньги. И лишь с годами приходит раскаяние и стыд. Герой пересматривает свою жизнь и во всем чувствует свою вину перед матерью: то он отчима не принимал поначалу, обвинял ее в предательстве отца, а отчим оказался неплохим человеком; то он винит ее в убийстве любимой им, но разбушевавшейся собаки. А вот мать продает корову, для того чтобы сын мог продолжать учебу в городе.

И с какой болью он пишет о годах, проведенных в разлуке с матерью, когда все передумал, пересмотрел: «Так странно; несет тебя все дальше от матери, и ты ходишь среди посторонних людей, участвуешь в чьей-то судьбе, а та, которая не спала над тобой, будто еще двести лет просторожит твой родной дом, и ты увидишь ее, еще не поздно. Да так ли? Ведь все единственное и кровное умирает раньше тебя, и перенести это потом невозможно. Голос твой звучит для другого, дум ее ты не знаешь, походки, лица не видишь. Она в стороне, далеко, и как будто нет ее, потому что никакое воображение не заменит живого. Пробудишься ночью и думаешь: она, может, тоже не спит, а если встала по сибирскому времени, уже подумала о тебе, и дума была грустной, жалеющей: что ей одной и что ей письма, в которых дети всегда утешают и обещают, лишь бы не плакали».