Остается ли место наказанию?

Я утверждал, что наказание не должно находиться в фокусе правосудия. Но есть ли в восстановительной модели место во­обще для каких-либо форм наказания? Конечно же, такие ва­рианты, как возмещение ущерба, некоторыми будут восприни­маться как наказание, хотя и более логичное и заслуженное. Так, например, в одном важном исследовании, проведенном VORP, преступники говорили о вынесенном решении как о наказании, но все же более справедливом, чем традиционное. Возможно, слово «наказание» употреблялось за неимением другого (хотя некоторые для описания правосудия использовали термин «вос­становление справедливости»). Однако принять на себя ответственность не легко, и необходимость принять ее многими бу­дет восприниматься как часть наказания. Точно так же и изоляция особо опасных преступников — даже и в самых лучших ус­ловиях — всегда является тяжелым испытанием.

Следовательно, вопрос не в том, будет ли преступник вос­принимать некоторые элементы восстановительного правосу­дии как наказание, но в том, должно ли целью наказания быть именно наказание. Кристи говорит, что, если страдание — целенаправленно — применяется, то, по крайней мере, оно не дол­жно ставить перед собой какие-либо иные цели (21). Страдание должно иметь место исключительно как наказание, а не как путь к достижению иных целей, таких, как исправление или социальный контроль. Причинять страдания, исходя из каких-то утилитарных целей, значит вводить в заблуждение и использовать людей как вещи. Он проводит здесь аналогию со скорбью. Когда мы скорбим по умершему, мы скорбим ради самой скор­би, а не каких-либо иных целей. Кристи также настаивает на том, что, причиняя страдания, мы должны создавать условия для смягчения этого страдания.

Возможно, наказание нельзя полностью исключить из вос­становительного правосудия, но оно не должно быть нормой, а случаи его использования и цели должны быть строго оговоре­ны. Библейский пример показывает нам, что цель, характер и обстоятельства наказания имеют определяющее значение. В Библии обычно не ставится точка на наказании. Библейское правосудие вершится в духе любви. Цель его — в освобожде­нии и достижении жизни-в-шалом. В конце туннеля всегда све­тит возможность прощения и примирения. Наказание ограни­чено, тогда как любовь безгранична. Любить, а не наказывать — вот первейшая обязанность человека.

Если мы наказываем от имени общества, это должно быть справедливо. Наказание должно восприниматься как честное и легитимное, отмечает Игнатьев, что возможно лишь в том случае, если свершившееся мы приняли как опыт истинного правосудия. Чтобы наказание было признано честным, сам процесс и его результат должны быть непосредственно связа­ны с реальными событиями происшествия. Однако необхо­димо учитывать и социальный контекст, и это поднимает бо­лее широкие вопросы социальной, экономической и полити­ческой справедливости.

Если в восстановительной модели и есть место для наказа­ния, оно не центральное. Если наказание и будет применять­ся, то с ориентацией на минимизацию страдания и в условиях контроля; целью же наказания будет восстановление и исце­ление. Возможно, есть варианты «восстановительного нака­зания». Однако, сказав это, я тут же хочу оговориться, что это таит в себе большую опасность, поскольку условий для «разрушительного наказания» гораздо больше.

Две линзы

Я уже давал краткие характеристики карательных и восстановительных линз. Соответствующие подходы можно несколь­ко развернуть. В рамках карательной парадигмы: 1) преступле­ние является насилием над государством и его законами; 2) правосудие сосредоточивается на установлении виновности 3) с тем, чтобы отмерить долю страдания; 4) правосудие устроено как сво­его рода состязание между противниками, 5) в котором преступ­ник сталкивается с государством; 6) правила и намерения име­ют перевес над результатом, одна сторона побеждает, другая про­игрывает.

В соответствии с восстановительной парадигмой: 1) преступ­ление является насилием над людьми и отношениями; 2) цель правосудия состоит в выявлении потребностей и обязанностей 3) с тем, чтобы восстановить нарушенный порядок вещей; 4) правосудие содействует диалогу и взаимному согласию, 5) выдвигает преступника и пострадавшего на главные роли; 6) оценивает­ся с точки зрения того, в какой мере преступник взял на себя от­ветственность, насколько удовлетворены потребности и оказано содействие исцелению (конкретных людей и отношений).

Правосудие, которое стремится в первую очередь удовлетворить потребности и восстановить нарушенный порядок ве­щей, выглядит совсем иначе, нежели правосудие, в центре которого стоит осуждение и страдание. В следующей таблице я попытаюсь сравнить некоторые характеристики и понятия об­суждаемых подходов к правосудию.

Понимание правосудия

Карательные линзы

Восстановительные линзы

В центре внимания — уста­новление виновности Акцент на прошлом Потребности второстепенны Состязательная модель Культивируются различия Нормой считается причине­ние страдания Одна социальная несправед­ливость добавляется к другой Ущерб, причиненный пре­ступником, уравновешивает­ся ущербом, причиняемым преступнику В центре внимания преступ­ник, пострадавший игнорируется Главные действующие лица — государство и преступник Пострадавшие лишены ин­формации Возмещение ущерба применяется редко Правда пострадавших играет второстепенную роль Страдания пострадавших иг­норируются   Государство активно, преступник пассивен Государство единолично решает, как ответить на преступление Преступник не несет никакой ответственности за принятое судом решение Решения суда поощряют безответственность преступника Ритуалы обличения и отвер­жения   Обличение преступника Связь преступника с общиной ослабевает Личность преступника рассматривается фрагментарно, определяющим фактором является преступление Нарушенное право восстанав­ливается через возмездие Равновесие восстанавлива­ется за счет унижения преступника Правосудие оценивается по декларируемым намерениям и процедуре Правосудие — это надлежа­щая правовая процедура Отношения преступника с по­страдавшим не принимаются во внимание Процесс отчуждает Решение суда основывается на прошлом — на преступном поведении обвиняемого Раскаяние и прощение не по­ощряются Уполномоченные профессио­налы занимают ключевые по­зиции Поощряются ценности кон­куренции и индивидуализма Социальный, экономичес­кий, нравственный контексты поведения игнорируются Предполагается такой исход, при котором один выигрывает, другой проигрывает

В центре внимания — реше­ние проблемы   Акцент на будущем Потребности на первом месте Диалогическая модель Ищутся точки соприкоснове­ния Нормой считается восстанов­ление и исправление зла Акцент на исправлении соци­альной несправедливости Ущерб, причиненный пре­ступником, возмещается са­мим преступником В центре внимания потребно­сти пострадавшего Главные действующие лица — пострадавший и преступник Пострадавшим предоставля­ется информация Возмещение ущерба — норма Пострадавшим предоставля­ется возможность высказать «свою правду» Страдания пострадавших признаются, им сочувствуют Преступнику предоставлена возможность участвовать в ре­шении своей судьбы Пострадавший, преступники община активно участвуют в принятии решения Преступник несет ответствен­ность за решение, в принятии которого участвовал Поощряется ответственное поведение преступника Ритуалы скорби и жизненно­го переопределения Обличение преступления Связь преступника с общиной становится более тесной Личность преступника рас­сматривается целостно Нарушенное право восстанав­ливается через возмещение ущерба Равновесие восстанавлива­ется за счет признания лич­ности пострадавшего и пре­ступника Правосудие оценивается по «плодам» Правосудие — это надлежа­щие отношения Отношения преступника с пострадавшим в центре внимания Процесс преследует цель при­мирения Решение основывается на последующих действиях пре­ступника по возмещению ущерба Раскаяние и прощение поощ­ряются Пострадавший и преступник уполномочены принимать решения, профессиональная помощь в их распоряжении Поощряются согласие и вза­имодействие Все контексты существенны Обеспечивается возмож­ность решений, при которых обе стороны оказываются в выигрыше

Карательное правосудие, восстановительное правосудие. Через эти линзы мир выгладит по-разному. Карательное правосудие — это то, что мы имеем. Возможно, оно не делает того, что должно делаться, или даже того, что декларируется, но оно «работает» в том смысле, что здесь известно, как надо действовать. Но что же можно сказать о более расплывчатой перспек­тиве, которую я назвал восстановительным правосудием? Куда мы можем двинуться отсюда? Что же дальше?

Примечения:

(1) См. М. Kay Harris, «Strategics, Values and the Emerging Generation of Alternatives to Incarceration», New York University Review of Law and Social Change,XII, No. 1 (1983-4), 141-170, «Observations of a 'Friend of the Court' on the Future of Probation and Parole», Federal Probation, LI, No.4 (December 1987), pp. 12-21.

(2) См., например, вышеупомянутые работы Люка Халсмана. См. также John R. Blad, Hans van Mastrigt, and Niels A. Uldriks, eds., The Criminal Justice System as a Social Problem: An Abolitionist Perspective (Rotterdam, Netherlands: Erasmus Universiteit, 1987).

(3) К этой проблеме Мэри Форчун привлекла внимание участников консультаций по восстановительному правосудию и сложным случаям в Гвельфе, Онтарио, в 1986 г.

(4) Сравни «Critical Criminology and Concept of Crime», Contemporary Crises: Law, Crime and Social Polity, 10 (1986), pp. 63-80.

(5) Ron Kraybill, «From Head to Heart: The Cycle of Reconciliation», Mennonite Conciliation Service Conciliation Quarterly, 7, No. 4 (Fall, 1988), p. 2.

(6) Ron Klaassen and Howard Zehr, VORP Organizing: A Foundation in the Church (Elkhart, Indiana: Mennonite Central Committee, 1988), p.5

(7) Мэри Маршалл Форчун предложила этот термин на консультациях в Гвельфе. Срав­ни Fortune, «Making Justice: Sources of Healing for Incest Survivors», Working Together, Summer, 1987, p.5; and «Justice-Making in the Aftermath of Woman-Battering», Domestic Violence on Trial, ed. Daniel Sonkin (New York: Springer Publishers, 1987), pp. 237-248.

(8) Wilma Derksen, «Have You Seen Candace?» (рабочее название). Рукопись готовится к публикации.

(8) Я благодарен Мэри Маршалл Форчун за этот термин.

(9) Morton MacCallum-Paterson, «Blood Cries: Lament, Wrath and the Mercy of God», Touchstone, May 1987, p.19.

(10) John Lampen, Mending Hurts (London: Quaker Home Service, 1987), p. 57.

(11) Сравни Jeffrie G. Murphy and Jean Hampton, Forgiveness and Mercy (Cambridge, England: Cambridge University Press, 1988).

(12) См., например, Russ lmmarigeon, «Surveys Reveal Broad Support for Alternative Sentencing», National Prison Project Journal, No. 9 (Fall, 1986), pp. 1-4.

(13) «Mediation», (FIRM) 5, No. 2 (March 1989), p. 7.

(14) Martin Wright, «From Retribution to Restoration: A New Model for Criminal Justice», New Life: The Prison Service Chaplaincy Review, 5 (1988), p. 49.

(15) Dennis A. Challeen, Making It Right: Common Sense Approach to Crime (Aberdeen, South Dakota: Mielius and Peterson Publishing, 1986).

(16) См. «Mediation», June 1988; и Martin Wright, Making Good: Prisons, Punishment and Beyond (Landon: Burnett Books, 1982), pp. 246ff.

(17) Mark Umbreit, Victim Understanding a Fairness: Burglary Victims in Victim Offender Mediation (Minneapolis: Minnesota Citizens Council on Crime and Justice, 1988), pp. 25ff.

(18) Claassen and Zehr, VORP Organizing, pp. 24-25.

(19) См., например, Gilles Launay and Peter Murray, «Victim/Offender Groups», Mediation and Criminal Justice, ed. Wright and Galaway, pp. 113-131.

(20) Walter H. Bera, «А Three Stage Sex Offender/Victim Reconciliation Model with a Systemic and Attributional Analysis». Неопубликованный доклад, подготовленный для целевой рабочей группы по восстановительному правосудию, 30 октября — 2 ноября 1986, Гвельф, Онтарио.

(21) См. работы, упомянутые выше.