Ховард зер восстановительное правосудие: новый взгляд на преступление и наказание Howard Zehr changing lenses a New focus for Crime and Justice

Ховард Зер Восстановительное правосудие: Новый взгляд на преступление и наказание Howard Zehr Changing Lenses A NEW FOCUS FOR CRIME AND JUSTICE

ЧАСТЬ IV Новые линзы

Глава 10

Восстановительные линзы

В данную минуту, размышляя над этой главой, я собираюсь идти в суд. Молодому человеку восемнадцати лет, моему сосе­ду, будет вынесен приговор. Он признал себя виновным в том, что преследовал домогательствами соседскую девочку. Ее мать обратилась ко мне за помощью. Она не хочет, чтобы юношу отправили в тюрьму, где он сам может оказаться жертвой, но хочет, чтобы он изменил свое поведение. «Если бы это был кто- нибудь другой, я, наверное, была бы готова его повесить. Но Тед нуждается в помощи», — сказала она мне.

Тед и до этого приставал к детям, включая и одну из моих дочерей.

«На какое-то время я отложу вынесение приговора, — ска­чал судья. — Честно говоря, не знаю, что делать. Ховард, может быть, вы поможете?»

С чего же следует начинать в таком деле? Я начал размыш­лять об этом случае вполне традиционно. Юноша нарушил за­кон. Что из этого следует по закону? Какое решение примет суд? Как следует суду поступить с ним? Затем я вспомнил о том, что является предметом данной книги, и понял, что нужно сменить рамку размышлений.

Рамка — вот что делает возможным новый взгляд. Как мы интерпретируем то, что произошло? Какие факторы здесь наи­более значимы? Какие действия с нашей стороны возможны и уместны? Линзы, через которые мы смотрим, определяют то, как мы ставим задачу и, соответственно, как решаем ее. Эта книга — о таких линзах.

Много лет я занимался фотографией. Одно из моих откры­тий состояло в том, насколько принципиально линзы, через которые я смотрю, определяют конечный результат. От выбора линз зависят условия работы и то, как я вижу. Если я выбираю «слабые» линзы (с низкой светосилой), изображение будет тус­клым, и при недостаточном освещении довольно трудно полу­чить фотографии хорошего качества.

Фокусное расстояние линзы тоже играет определенную роль. Широкоугольная линза обеспечивает большой обзор, включает в кадр много предметов. Но при этом может постра­дать изображение, и пропорции будут нарушены: близлежащие предметы увеличатся, а те, что находятся на заднем плане, уменьшатся. Изменятся и формы предметов, расположенных по краям кадра. Например, круглые предметы примут форму эллипсов.

Длиннофокусные линзы позволяют увидеть в кадре мень­ше предметов и тоже искажают изображение, но иначе, чем широкоугольные: предметы кажутся больше, зато расстояния сокращаются — предметы кажутся расположенными ближе, чем на самом деле, и к камере, и друг к другу.

Следовательно, выбор линз предопределяет то, что попадет в кадр, а также пропорции и расположение попавших в кадр предметов. Подобным же образом «линзы», которые мы исполь­зуем для рассмотрения таких явлений, как преступление и правосудие, влияют на то, «какие предметы попадают в кадр» и что мы в них выделяем, а также, какой результат кажется нам наи­более приемлемым.

Мы смотрим на преступление через «карательные линзы». Уголовное судопроизводство, где используются эти линзы, не в состоянии учитывать значительную часть потребностей жертв и преступников. Жертвы оказываются вне процесса, но при этом не достигается и декларируемая цель, которая со­стоит в том, чтобы заставить преступников отвечать за соде­янное и страхом наказания предотвратить дальнейшие пре­ступления.

Такие дефекты привели к широко распространенному в наше время ощущению кризиса. Неоднократно предпринима­лись попытки реформ. Такие модные затеи, как установление электронного мониторинга и постоянного контроля, представ­ляют собой лишь последние новшества из длинного ряда таких «решений». И однако, система уголовной юстиции показала удивительную сопротивляемость всяким положительным но­вовведениям, сводя на нет любые попытки реформ. Похоже, правду говорит французская пословица: «Чем больше вещи ме­няются, тем больше они остаются теми же».

Я уверен, что причина таких неудач лежит в нашем выборе линз — в исходных представлениях о преступлении и правосу­дии. Эти представления, которые определяют нашу реакцию на совершенное зло, идут вразрез не только с реальными пробле­мами преступления, но и с нашими христианскими корнями, и даже с историей Запада. Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, нам следует обратить свой взор за пределы псевдо­решений типа альтернативных наказаний и даже альтернатив самим наказаниям. Следует обратиться к альтернативному видению самой проблемы, а отсюда — и ее решений. Профессор Кэй Харрис, специализирующаяся на исследованиях по при­говорам, напоминает нам, что вопрос стоит о смене ценнос­тей, а не о смене технологии наказания (1).

Наши неудачи свидетельствуют о неисправности всей сис­темы, требующей перемен. Но есть и указатели, задающие на­правления поиска: проблемы, порожденные переживаниями и нуждами пострадавших и преступников; принципы правосу­дия, предложенные нам Библией; исторический опыт общин­ного правосудия; а также более близкий нам опыт, полученный на «экспериментальных площадках», — все это источники новых подходов. Возможно, на основе этих подходов мы сможем создать новые линзы.

Но, может быть, вместе с новыми линзами зародится и новая парадигма? Парадигма — это больше, чем просто ви­дение или проект. Она возникает тогда, когда есть четко сфор­мулированная теория в сочетании с последовательной «грам­матикой» и способами реализации, а также некоторая сте­пень единодушия. В задачи парадигмы не входит решение всех проблем, но она должна решить самые насущные и ука­зать направление движения. Сомневаюсь, что мы уже к это­му пришли.

На нынешнем этапе более реалистичны альтернативные концепции, базирующиеся одновременно на принципе и опы­те, которые могли бы помочь нам в поисках выхода из совре­менного кризиса. Мы можем прибегнуть к помощи новых линз, даже если они и не представляют собой законченной парадиг­мы. Новое видение может стать вектором, указывающим направление, в котором следует двигаться, экспериментируя и открывая новые горизонты.

В этом поиске нам предстоит сформировать понимание, какими должны быть нормы; мы не стремимся охватить все ситуации, речь идет именно о стандарте, а не о том, как дей­ствовать в каждом конкретном случае. При использовании ка­рательных линз в поле зрения попадают необычные, экстра­ординарные случаи, а процедуры, необходимые для решения таких дел, стали нормой и для «обычных» дел. Действитель­но, некоторые преступники настолько опасны от рождения, что их необходимо как-то обуздать; и кто-то должен принять соответствующее меры, руководствуясь особыми правилами. Некоторые преступления настолько ужасны, что требуют ис­ключительных решений. Но не этими, особыми, ситуациями должны определяться нормы. Поэтому, в первую очередь, нам следует установить содержание понятия преступления и то, каким должен быть ответ на него, учитывая при этом и воз­можность исключений из правил. Таким образом, пока преж­девременно замахиваться на охват всего спектра реальных си­туаций, скорее, следует подумать о том, что должно стать нор­мой.

Одна из возможностей начать поиск — спустить преступ­ление с высоты абстракции. Это значит понять его так, как учит Библия и как мы сами переживаем его в своем опыте: как оскорбление, как насилие над человеком и отношения­ми. Следовательно, правосудие должно сосредоточить свое внимание на восстановлении справедливости, правильного порядка вещей.

Попробуем кратко охарактеризовать два противоположных взгляда на правосудие, обусловленных применением соответ­ствующих линз.

Карательное правосудие.

Преступление — это насилие над государством и определяется как ви­новное нарушение закона. Правосудие устанавливает виновность и на­кладывает наказание в ходе регулируемого определенными правилами со­стязания между преступником и государством.

Восстановительное правосудие.

Преступление — это насилие над людьми и отношениями. Оно по­рождает обязательства восстановить правильный порядок вещей. Пра­восудие, привлекая к участию пострадавшего, преступника и общину, пы­тается найти решение, которое способствовало бы возмещению ущерба, примирению и восстановлению доверия.

Вопрос ответственности

Потребности и обязанности сводятся к вопросу об ответственности. Если совершается преступление, преступник дол­жен отвечать за свои действия, причем так, чтобы это соответствовало реальным последствиям его действий. Такая ответ­ственность подразумевает, во-первых, понимание и признание преступником нанесенного вреда и, во-вторых, обязанность предпринять шаги по возмещению этого вреда.

Существует еще и третий, промежуточный, вариант: участие преступника в принятии решения о том, что следует пред­принять по поводу случившегося. Судья Чэллин говорит об ответственном участии преступника в определении наказания (15).

Поскольку поведение преступника часто есть результат его безответственности, то просто сообщить ему о назначенном наказании — значит позволить уйти от ответственности, поощ­ряя дальнейшую безответственность. Поэтому в суде Чэллин предлагает преступникам дать свои варианты возможного ре­шения дела. Он выдвигает перед ними определенные требова­ния, которыми следует при этом руководствоваться, и велит им принести готовые предложения по возможным действиям, на­правленным на реализацию этих требований, по способам ис­полнения приговора и контроля за его исполнением. VORP ра­ботает над решением проблемы ответственности преступников, поощряя их к переговорам и согласию на возмещение ущерба.

По условиям нового эксперимента по исправлению несо­вершеннолетних, проводимого Центром Общинного Правосу­дия в штате Индиана, молодые правонарушители должны при­ходить в нашу Программу до вынесения «приговора». Здесь им стараются объяснить, что их поведение наносит вред: 1) их жер­тве, 2) всей общине, 3) им самим. Наши сотрудники работают с ними, помогая им найти такую форму «приговора», которая удовлетворила бы потребности всех сторон. Так, например, че­рез VORP они могут узнать о нуждах пострадавшего и пойти на возмещение ущерба. Обратившись в общинные службы, могут попытаться выплатить долг общине. С помощью опекунских советов, психотерапии и других форм помощи они могут най­ти то, в чем нуждаются сами. Пока еще не ясно, насколько этот эксперимент окажется удачным, но смысл его в том, что ре­альная возможность предпринять конкретные шаги по возме­щению причиненного вреда, будет способствовать развитию об­щего чувства ответственности. При этом необходимо серьезно отнестись ко всем трем уровням обязательств: перед пострадав­шим, перед общиной, перед преступником.

Преступники обязаны нести ответственность, но то же мож­но сказать и об обществе. Общество должно быть в ответе пе­ред пострадавшими, помогая им выявить и удовлетворить их потребности. Точно так же общество должно уделить внима­ние и потребностям преступника, стремясь не только исцелить, но и изменить его. Тем самым ответственность многоаспектна и несет в себе преобразующее начало.

Понимание ответственности

Карательные линзы

Восстановительные линзы

Преступление порождает ви­новность Виновность абсолютна (либо есть, либо нет) Вина неизгладима   Долг преступника абстрактен Долг оплачивается наказа­нием Преступник в долгу перед обществом   Нести ответственность значит принять приговор суда («принять лекарство») Считается, что поступки являются результатом свободного выбора   Свободная воля или социальный детерминизм

Преступление порождает обя­зательства и обязанности Есть разные степени ответ­ственности Вину можно искупить раска­янием и возмещением причи­ненного вреда Долг преступника конкретен Долг оплачивается возмеще­нием ущерба Преступник в долгу, прежде всего, перед пострадавшим Нести ответственность значит осознать свой долг и возмес­тить вред Признается, что существует разница между потенциаль­ной и реальной свободой человека Признается необходимость личной ответственности и принимается во внимание роль среды

Две линзы

Я уже давал краткие характеристики карательных и восстановительных линз. Соответствующие подходы можно несколь­ко развернуть. В рамках карательной парадигмы: 1) преступле­ние является насилием над государством и его законами; 2) правосудие сосредоточивается на установлении виновности 3) с тем, чтобы отмерить долю страдания; 4) правосудие устроено как сво­его рода состязание между противниками, 5) в котором преступ­ник сталкивается с государством; 6) правила и намерения име­ют перевес над результатом, одна сторона побеждает, другая про­игрывает.

В соответствии с восстановительной парадигмой: 1) преступ­ление является насилием над людьми и отношениями; 2) цель правосудия состоит в выявлении потребностей и обязанностей 3) с тем, чтобы восстановить нарушенный порядок вещей; 4) правосудие содействует диалогу и взаимному согласию, 5) выдвигает преступника и пострадавшего на главные роли; 6) оценивает­ся с точки зрения того, в какой мере преступник взял на себя от­ветственность, насколько удовлетворены потребности и оказано содействие исцелению (конкретных людей и отношений).

Правосудие, которое стремится в первую очередь удовлетворить потребности и восстановить нарушенный порядок ве­щей, выглядит совсем иначе, нежели правосудие, в центре которого стоит осуждение и страдание. В следующей таблице я попытаюсь сравнить некоторые характеристики и понятия об­суждаемых подходов к правосудию.

Понимание правосудия

Карательные линзы

Восстановительные линзы

В центре внимания — уста­новление виновности Акцент на прошлом Потребности второстепенны Состязательная модель Культивируются различия Нормой считается причине­ние страдания Одна социальная несправед­ливость добавляется к другой Ущерб, причиненный пре­ступником, уравновешивает­ся ущербом, причиняемым преступнику В центре внимания преступ­ник, пострадавший игнорируется Главные действующие лица — государство и преступник Пострадавшие лишены ин­формации Возмещение ущерба применяется редко Правда пострадавших играет второстепенную роль Страдания пострадавших иг­норируются   Государство активно, преступник пассивен Государство единолично решает, как ответить на преступление Преступник не несет никакой ответственности за принятое судом решение Решения суда поощряют безответственность преступника Ритуалы обличения и отвер­жения   Обличение преступника Связь преступника с общиной ослабевает Личность преступника рассматривается фрагментарно, определяющим фактором является преступление Нарушенное право восстанав­ливается через возмездие Равновесие восстанавлива­ется за счет унижения преступника Правосудие оценивается по декларируемым намерениям и процедуре Правосудие — это надлежа­щая правовая процедура Отношения преступника с по­страдавшим не принимаются во внимание Процесс отчуждает Решение суда основывается на прошлом — на преступном поведении обвиняемого Раскаяние и прощение не по­ощряются Уполномоченные профессио­налы занимают ключевые по­зиции Поощряются ценности кон­куренции и индивидуализма Социальный, экономичес­кий, нравственный контексты поведения игнорируются Предполагается такой исход, при котором один выигрывает, другой проигрывает

В центре внимания — реше­ние проблемы   Акцент на будущем Потребности на первом месте Диалогическая модель Ищутся точки соприкоснове­ния Нормой считается восстанов­ление и исправление зла Акцент на исправлении соци­альной несправедливости Ущерб, причиненный пре­ступником, возмещается са­мим преступником В центре внимания потребно­сти пострадавшего Главные действующие лица — пострадавший и преступник Пострадавшим предоставля­ется информация Возмещение ущерба — норма Пострадавшим предоставля­ется возможность высказать «свою правду» Страдания пострадавших признаются, им сочувствуют Преступнику предоставлена возможность участвовать в ре­шении своей судьбы Пострадавший, преступники община активно участвуют в принятии решения Преступник несет ответствен­ность за решение, в принятии которого участвовал Поощряется ответственное поведение преступника Ритуалы скорби и жизненно­го переопределения Обличение преступления Связь преступника с общиной становится более тесной Личность преступника рас­сматривается целостно Нарушенное право восстанав­ливается через возмещение ущерба Равновесие восстанавлива­ется за счет признания лич­ности пострадавшего и пре­ступника Правосудие оценивается по «плодам» Правосудие — это надлежа­щие отношения Отношения преступника с пострадавшим в центре внимания Процесс преследует цель при­мирения Решение основывается на последующих действиях пре­ступника по возмещению ущерба Раскаяние и прощение поощ­ряются Пострадавший и преступник уполномочены принимать решения, профессиональная помощь в их распоряжении Поощряются согласие и вза­имодействие Все контексты существенны Обеспечивается возмож­ность решений, при которых обе стороны оказываются в выигрыше

Карательное правосудие, восстановительное правосудие. Через эти линзы мир выгладит по-разному. Карательное правосудие — это то, что мы имеем. Возможно, оно не делает того, что должно делаться, или даже того, что декларируется, но оно «работает» в том смысле, что здесь известно, как надо действовать. Но что же можно сказать о более расплывчатой перспек­тиве, которую я назвал восстановительным правосудием? Куда мы можем двинуться отсюда? Что же дальше?

Примечения:

(1) См. М. Kay Harris, «Strategics, Values and the Emerging Generation of Alternatives to Incarceration», New York University Review of Law and Social Change,XII, No. 1 (1983-4), 141-170, «Observations of a 'Friend of the Court' on the Future of Probation and Parole», Federal Probation, LI, No.4 (December 1987), pp. 12-21.

(2) См., например, вышеупомянутые работы Люка Халсмана. См. также John R. Blad, Hans van Mastrigt, and Niels A. Uldriks, eds., The Criminal Justice System as a Social Problem: An Abolitionist Perspective (Rotterdam, Netherlands: Erasmus Universiteit, 1987).

(3) К этой проблеме Мэри Форчун привлекла внимание участников консультаций по восстановительному правосудию и сложным случаям в Гвельфе, Онтарио, в 1986 г.

(4) Сравни «Critical Criminology and Concept of Crime», Contemporary Crises: Law, Crime and Social Polity, 10 (1986), pp. 63-80.

(5) Ron Kraybill, «From Head to Heart: The Cycle of Reconciliation», Mennonite Conciliation Service Conciliation Quarterly, 7, No. 4 (Fall, 1988), p. 2.

(6) Ron Klaassen and Howard Zehr, VORP Organizing: A Foundation in the Church (Elkhart, Indiana: Mennonite Central Committee, 1988), p.5

(7) Мэри Маршалл Форчун предложила этот термин на консультациях в Гвельфе. Срав­ни Fortune, «Making Justice: Sources of Healing for Incest Survivors», Working Together, Summer, 1987, p.5; and «Justice-Making in the Aftermath of Woman-Battering», Domestic Violence on Trial, ed. Daniel Sonkin (New York: Springer Publishers, 1987), pp. 237-248.

(8) Wilma Derksen, «Have You Seen Candace?» (рабочее название). Рукопись готовится к публикации.

(8) Я благодарен Мэри Маршалл Форчун за этот термин.

(9) Morton MacCallum-Paterson, «Blood Cries: Lament, Wrath and the Mercy of God», Touchstone, May 1987, p.19.

(10) John Lampen, Mending Hurts (London: Quaker Home Service, 1987), p. 57.

(11) Сравни Jeffrie G. Murphy and Jean Hampton, Forgiveness and Mercy (Cambridge, England: Cambridge University Press, 1988).

(12) См., например, Russ lmmarigeon, «Surveys Reveal Broad Support for Alternative Sentencing», National Prison Project Journal, No. 9 (Fall, 1986), pp. 1-4.

(13) «Mediation», (FIRM) 5, No. 2 (March 1989), p. 7.

(14) Martin Wright, «From Retribution to Restoration: A New Model for Criminal Justice», New Life: The Prison Service Chaplaincy Review, 5 (1988), p. 49.

(15) Dennis A. Challeen, Making It Right: Common Sense Approach to Crime (Aberdeen, South Dakota: Mielius and Peterson Publishing, 1986).

(16) См. «Mediation», June 1988; и Martin Wright, Making Good: Prisons, Punishment and Beyond (Landon: Burnett Books, 1982), pp. 246ff.

(17) Mark Umbreit, Victim Understanding a Fairness: Burglary Victims in Victim Offender Mediation (Minneapolis: Minnesota Citizens Council on Crime and Justice, 1988), pp. 25ff.

(18) Claassen and Zehr, VORP Organizing, pp. 24-25.

(19) См., например, Gilles Launay and Peter Murray, «Victim/Offender Groups», Mediation and Criminal Justice, ed. Wright and Galaway, pp. 113-131.

(20) Walter H. Bera, «А Three Stage Sex Offender/Victim Reconciliation Model with a Systemic and Attributional Analysis». Неопубликованный доклад, подготовленный для целевой рабочей группы по восстановительному правосудию, 30 октября — 2 ноября 1986, Гвельф, Онтарио.

(21) См. работы, упомянутые выше.

Ховард Зер Восстановительное правосудие: Новый взгляд на преступление и наказание Howard Zehr Changing Lenses A NEW FOCUS FOR CRIME AND JUSTICE

ЧАСТЬ IV Новые линзы

Глава 10

Восстановительные линзы

В данную минуту, размышляя над этой главой, я собираюсь идти в суд. Молодому человеку восемнадцати лет, моему сосе­ду, будет вынесен приговор. Он признал себя виновным в том, что преследовал домогательствами соседскую девочку. Ее мать обратилась ко мне за помощью. Она не хочет, чтобы юношу отправили в тюрьму, где он сам может оказаться жертвой, но хочет, чтобы он изменил свое поведение. «Если бы это был кто- нибудь другой, я, наверное, была бы готова его повесить. Но Тед нуждается в помощи», — сказала она мне.

Тед и до этого приставал к детям, включая и одну из моих дочерей.

«На какое-то время я отложу вынесение приговора, — ска­чал судья. — Честно говоря, не знаю, что делать. Ховард, может быть, вы поможете?»

С чего же следует начинать в таком деле? Я начал размыш­лять об этом случае вполне традиционно. Юноша нарушил за­кон. Что из этого следует по закону? Какое решение примет суд? Как следует суду поступить с ним? Затем я вспомнил о том, что является предметом данной книги, и понял, что нужно сменить рамку размышлений.

Рамка — вот что делает возможным новый взгляд. Как мы интерпретируем то, что произошло? Какие факторы здесь наи­более значимы? Какие действия с нашей стороны возможны и уместны? Линзы, через которые мы смотрим, определяют то, как мы ставим задачу и, соответственно, как решаем ее. Эта книга — о таких линзах.

Много лет я занимался фотографией. Одно из моих откры­тий состояло в том, насколько принципиально линзы, через которые я смотрю, определяют конечный результат. От выбора линз зависят условия работы и то, как я вижу. Если я выбираю «слабые» линзы (с низкой светосилой), изображение будет тус­клым, и при недостаточном освещении довольно трудно полу­чить фотографии хорошего качества.

Фокусное расстояние линзы тоже играет определенную роль. Широкоугольная линза обеспечивает большой обзор, включает в кадр много предметов. Но при этом может постра­дать изображение, и пропорции будут нарушены: близлежащие предметы увеличатся, а те, что находятся на заднем плане, уменьшатся. Изменятся и формы предметов, расположенных по краям кадра. Например, круглые предметы примут форму эллипсов.

Длиннофокусные линзы позволяют увидеть в кадре мень­ше предметов и тоже искажают изображение, но иначе, чем широкоугольные: предметы кажутся больше, зато расстояния сокращаются — предметы кажутся расположенными ближе, чем на самом деле, и к камере, и друг к другу.

Следовательно, выбор линз предопределяет то, что попадет в кадр, а также пропорции и расположение попавших в кадр предметов. Подобным же образом «линзы», которые мы исполь­зуем для рассмотрения таких явлений, как преступление и правосудие, влияют на то, «какие предметы попадают в кадр» и что мы в них выделяем, а также, какой результат кажется нам наи­более приемлемым.

Мы смотрим на преступление через «карательные линзы». Уголовное судопроизводство, где используются эти линзы, не в состоянии учитывать значительную часть потребностей жертв и преступников. Жертвы оказываются вне процесса, но при этом не достигается и декларируемая цель, которая со­стоит в том, чтобы заставить преступников отвечать за соде­янное и страхом наказания предотвратить дальнейшие пре­ступления.

Такие дефекты привели к широко распространенному в наше время ощущению кризиса. Неоднократно предпринима­лись попытки реформ. Такие модные затеи, как установление электронного мониторинга и постоянного контроля, представ­ляют собой лишь последние новшества из длинного ряда таких «решений». И однако, система уголовной юстиции показала удивительную сопротивляемость всяким положительным но­вовведениям, сводя на нет любые попытки реформ. Похоже, правду говорит французская пословица: «Чем больше вещи ме­няются, тем больше они остаются теми же».

Я уверен, что причина таких неудач лежит в нашем выборе линз — в исходных представлениях о преступлении и правосу­дии. Эти представления, которые определяют нашу реакцию на совершенное зло, идут вразрез не только с реальными пробле­мами преступления, но и с нашими христианскими корнями, и даже с историей Запада. Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, нам следует обратить свой взор за пределы псевдо­решений типа альтернативных наказаний и даже альтернатив самим наказаниям. Следует обратиться к альтернативному видению самой проблемы, а отсюда — и ее решений. Профессор Кэй Харрис, специализирующаяся на исследованиях по при­говорам, напоминает нам, что вопрос стоит о смене ценнос­тей, а не о смене технологии наказания (1).

Наши неудачи свидетельствуют о неисправности всей сис­темы, требующей перемен. Но есть и указатели, задающие на­правления поиска: проблемы, порожденные переживаниями и нуждами пострадавших и преступников; принципы правосу­дия, предложенные нам Библией; исторический опыт общин­ного правосудия; а также более близкий нам опыт, полученный на «экспериментальных площадках», — все это источники новых подходов. Возможно, на основе этих подходов мы сможем создать новые линзы.

Но, может быть, вместе с новыми линзами зародится и новая парадигма? Парадигма — это больше, чем просто ви­дение или проект. Она возникает тогда, когда есть четко сфор­мулированная теория в сочетании с последовательной «грам­матикой» и способами реализации, а также некоторая сте­пень единодушия. В задачи парадигмы не входит решение всех проблем, но она должна решить самые насущные и ука­зать направление движения. Сомневаюсь, что мы уже к это­му пришли.

На нынешнем этапе более реалистичны альтернативные концепции, базирующиеся одновременно на принципе и опы­те, которые могли бы помочь нам в поисках выхода из совре­менного кризиса. Мы можем прибегнуть к помощи новых линз, даже если они и не представляют собой законченной парадиг­мы. Новое видение может стать вектором, указывающим направление, в котором следует двигаться, экспериментируя и открывая новые горизонты.

В этом поиске нам предстоит сформировать понимание, какими должны быть нормы; мы не стремимся охватить все ситуации, речь идет именно о стандарте, а не о том, как дей­ствовать в каждом конкретном случае. При использовании ка­рательных линз в поле зрения попадают необычные, экстра­ординарные случаи, а процедуры, необходимые для решения таких дел, стали нормой и для «обычных» дел. Действитель­но, некоторые преступники настолько опасны от рождения, что их необходимо как-то обуздать; и кто-то должен принять соответствующее меры, руководствуясь особыми правилами. Некоторые преступления настолько ужасны, что требуют ис­ключительных решений. Но не этими, особыми, ситуациями должны определяться нормы. Поэтому, в первую очередь, нам следует установить содержание понятия преступления и то, каким должен быть ответ на него, учитывая при этом и воз­можность исключений из правил. Таким образом, пока преж­девременно замахиваться на охват всего спектра реальных си­туаций, скорее, следует подумать о том, что должно стать нор­мой.

Одна из возможностей начать поиск — спустить преступ­ление с высоты абстракции. Это значит понять его так, как учит Библия и как мы сами переживаем его в своем опыте: как оскорбление, как насилие над человеком и отношения­ми. Следовательно, правосудие должно сосредоточить свое внимание на восстановлении справедливости, правильного порядка вещей.

Попробуем кратко охарактеризовать два противоположных взгляда на правосудие, обусловленных применением соответ­ствующих линз.

Карательное правосудие.

Преступление — это насилие над государством и определяется как ви­новное нарушение закона. Правосудие устанавливает виновность и на­кладывает наказание в ходе регулируемого определенными правилами со­стязания между преступником и государством.

Восстановительное правосудие.

Преступление — это насилие над людьми и отношениями. Оно по­рождает обязательства восстановить правильный порядок вещей. Пра­восудие, привлекая к участию пострадавшего, преступника и общину, пы­тается найти решение, которое способствовало бы возмещению ущерба, примирению и восстановлению доверия.