Это - объективный результат совместного социокультурного развития народов Евразии на протяжении нескольких столетий.

На основе духовных ценностей формируются общие для граждан России традиции, обычаи, культурные образцы. Рассмотрим, например, какое содержание приобретает в России культурный образец, связанный с жизненным и хозяйственным практицизмом. Практицизм в российской действительности приобретает иные критерии эффективности, нежели в западноевропейских культурах. В отличие от практицизма рационалистического толка (ориентация на расширение производства, достижение прибыли, индивидуальный успех и др.) практицизм народов Евразии вырастает из способности преодолевать суровые природно-климатические условия жизни и потенциальную катастрофичность окружающей среды; умножать корпоративные формы труда и досуга, вести скромный образ жизни при минимальном бытовом комфорте и т. п. В целом российская культура выступает симбиотической евразийской цивилизацией, заключая в себе разные этнические миры и духовные пространства. Она обладает свойствами как порождать масштабные конфликты, так и создавать возможности для их преодоления, в частности, через осуществление оригинального культурного синтеза. В рамках российской культуры не раз продуцировались мироустроительные идеи, приобретающие общечеловеческую значимость, вырабатывались сложные культурные формы, аналог которым невозможно встретить в других цивилизациях. Механизмы культурного синтеза действуют в российском обществе не по принципу «плавильного котла», а в режиме диалога, когда каждая этническая, региональная культура участвует во взаимодействии на равноправной основе. В результате формируется сообщество евразийских народов — российский суперэтнос.

Модернизация для российской культурно-цивилизационной системы становится серьезным испытанием. Масштабные преобразования способны стимулировать обновление культуры в целом, но наряду с креативным потенциалом преобразования заключают в себе аспекты, способные обернуться разрушением базовых качеств культуры. Российская модернизация в виде ряда реформаторских циклов, которые осуществлялись царским правительством в течение 200 лет, была ориентирована на выборочное заимствование технических достижений, социальных институтов и духовных принципов западноевропейской цивилизации. К 1917 г. удалось приблизить к современному состоянию западного типа лишь некоторые отрасли хозяйства и отдельные сегменты социальной практики.

Такая стратегия модернизации породила глубокий культурный раскол: российское общество оказалось разделенным на две группы, непропорциональные по численности и степени участия в обновлении культуры, — по-евронейски мыслящие высшие слои и основная часть населения, которая состояла из этнонациональных и региональных сообществ, продолжавших жить в основном традиционными укладами.

Социалистический способ обновления страны объективно приобрел для России разрешающее значение, хотя эти процессы сопровождались масштабными издержками гуманитарного и культурного плана. В рамках советской модели более последовательно, чем в дореволюционный период, стала преодолеваться хозяйственная многоукладность и социальная поляризация. Разнотипные культурно-цивилизационные ориентиры деятельности граждан удалось объединить общими духовными принципами развития. Эти процессы культурной консолидации базировались на действии целого ряда масштабных социальных институтов и структур. В стране действовала эффективная для своего времени система социализации молодежи и подготовки кадров для разных сфер деятельности В постсоветский период в нашем обществе вновь встает проблема выбора вектора развития, а следовательно, и стратегии преобразований. Попытка группы отечественных реформаторов реализовать в 90-х гг. либерально-рыночную модель модернизации привела лишь к углублению общесоциального и экономического кризиса. Такой результат обусловлен переоценкой возможностей реформ либерального типа на отечественной почве и недооценкой творческого потенциала российского общества