Я вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Тут же в нее постучали. Я медленно ее открыла, хотя была совершенно уверена, что это Эдуард.

- Ты поедешь в клуб как моя гостья, просто подруга. Если вампы не будут знать, кто ты, они могут проявить беспечность и выболтать то, что для тебя будет иметь смысл, а для меня нет.

- А что, если меня разоблачат? Ее Божественность не спустит на тебя собак, что ты тайком привел с собой истребительницу?

- Я ей скажу, что ты хотела посмотреть лучшее в городе шоу, но я боялся, что они не захотят пускать истребительницу. И что ты здесь абсолютно не по истребительским делам.

- Ты так и скажешь - не по истребительским делам?

Он улыбнулся:

- Наверное. Она любит, чтобы мужчины были либо абсолютно серьезны, либо очень легкомысленны.

- Она. Ты вроде бы с ней знаком?

- Конечно. Тед ликвидирует только одичавших. И во многих гадючниках местных монстров ему рады.

- Великий актер Эдуард.

- Я хорошо работаю под прикрытием.

- Это я знаю, Эдуард.

- Но тебе всегда неуютно наблюдать меня за этой работой.

Я пожала плечами:

- Ты такой хороший актер, Эдуард, что иногда я начинаю задумываться, когда ты не играешь.

Он перестал улыбаться, и лицо его стало отрешенным, будто жизнь из него ушла.

- Собирайся, Анита.

Я закрыла дверь. Кое в чем я лучше понимала Эдуарда, чем любого из мужчин, с которыми встречалась. Зато в других вещах он был для меня самой большой загадкой. Я помотала головой, в буквальном смысле стряхивая эти мысли, и оглядела комнату. Если мы сюда придем на рассвете, я буду усталая, а значит, буду беспечная и расслабившаяся. Поэтому лучше кое-что поменять сейчас, на свежую голову.

Единственное кресло в комнате пойдет под дверную ручку, но лишь тогда, когда я приду ночевать. Миниатюрных куколок я переставила с комода на подоконник. Если кто-нибудь откроет окно, они упадут на пол. На стене висело, небольшое зеркальце в обрамлении оленьих рогов - его я положила на пол под окно на случай, если ни одна куколка не упадет. Чемодан я поставила рядом с дверью на случай, если кто-то сумеет открыть дверь, не перевернув кресло, - тогда Олаф споткнется о чемодан. Конечно, с тем же успехом об него могла споткнуться я, выходя из туалета. Стоило только подумать, как мне туда понадобилось. Ладно, при выходе зайду. Эдуард пока постоит у двери, чтобы Олаф не помешал.

Я покопалась в чемодане. Носить снаряжение для охоты на вампиров было бы противозаконно, не имея ордера суда на ликвидацию, - это приравнивалось к предумышленному убийству. Но некоторые дополнительные штучки никаким законом не запрещались. У меня были с собой два тоненьких флакона святой воды с резиновыми пробочками. Пробку поддеваешь большим пальцем, и она выскакивает - вроде ручной гранаты, но опасной только для вампиров. Она куда более "дружественна к пользователю", чем обычная граната.

Святую воду я рассовала по задним карманам, и на темной материи брюк флаконы были почти незаметны. Крест у меня уже был на шее, но случалось, что с меня кресты срывали, так что я взяла запасные. Простой серебряный крест с цепочкой я сунула в передний карман джинсов, а второй такой же - в карман черного пиджака. Потом открыла коробку с новыми патронами.

Мне почти два года назад пришлось съехать с квартиры. Когда я там жила, то заряжала пистолеты безопасными глейзеровскими патронами, чтобы шальная пуля не угодила в соседа. Глейзеры не пробивают стен, но, как сообщил мне Эдуард и кое-кто из моих друзей в полиции, мне везло. Они дробят кость, но не пробивают ее - примерно такая разница, как между выстрелом из винтовки и из дробовика. Эдуард даже приехал в город, чтобы свозить меня в тир и испытать боеприпасы. Он меня свозил в тир, расспросил о конкретных перестрелках, где я участвовала, и от него я узнала, что глейзеры делали то, что я от них хотела, поскольку почти каждый раз я стреляла почти в упор и на поражение. А нужно было как-то подстраховаться во время стрельбы с более безопасной дистанции, чем на расстоянии вытянутой руки. Это также объясняет, почему мне случалось попадать в старых вампов издали, а они не останавливались. А может, и не объясняет. Может, они просто были достаточно старыми, но... Эдуард был очень убедителен. Требуется что-то с большей пробивной способностью и убойной силой - патрон, предназначенный убивать, а не ранить. Посмотрим правде в глаза: когда я последний раз стреляла в противника, чтобы ранить? Намерение было - убить, а случайно получались ранения.

В общем, я остановилась на пистолетных патронах "Хорндей Кастом ХТР". Точнее говоря - 9 мм, "Люгер", 147 JHP/XTP, естественно, с серебряной оболочкой. Есть и другие виды пуль со срезанной головкой, расширяющиеся при ударе, но они вовсе не уходят так глубоко в массу тела. При работе с вампиром надо точно попадать в жизненно важные органы, а не делать просто большую дыру. Есть и пули с большей проникающей способностью, которые надежно пробивают тело навылет. Но все боеприпасы "Хорндей ХТР" рассчитаны на поражение цели, но не навылет, чтобы "не создавать риска". Последняя фраза - цитата из какого-то материала "Хорндей Мэнюфэкчеринг". Эти патроны отвечают требованиям ФБР к пробивной силе. Федералы даже больше чем я, лапушка, волнуются о том, что будет, когда пуля вылезет с той стороны плохого парня и полетит дальше. Вдруг она попадет в ребенка, в беременную женщину, в прогуливающуюся монахиню? Когда пуля попала в цель и вышла навылет, уже непонятно, где она остановится. Поэтому надо сделать так, чтобы она не вылетела из мишени, но чтобы и мишень уже не встала.

Конечно, у Эдуарда был свой рецепт, как убивать. Он брал Серебряные пули со срезанной головкой и заполнял кончик святой водой и ртутью, а потом заделывал воском. Я боялась было, что из-за воска пистолет может заклинить, но пули шли гладко, как сквозь шелк, - ровные и надежные, как сам Эдуард. Такая пуля устраивала чертовски впечатляющий спектакль - так говорил мне Эдуард. Я все же относилась к ним с опаской - не надо было Эдуарду говорить мне, что они - теоретически - могут заклинить ствол. А может, я бы все равно нервничала. Этой пулей, даже если попасть не в смертельную зону, не в голову, не в сердце, повреждения все равно будут. Святая вода и ртуть с серебром разлетаются по телу вампира, вызывая страшные ожоги. Святая вода проедает тело, как кислота. Этой дрянью можно ранить вампира в руку или в ногу, и он сразу потеряет всякое желание тебя убивать и будет хотеть только одного - прекратить боль.

Я долго смотрела на две коробки патронов и наконец зарядила "хорнади ХТР", оставив специальные боеприпасы Эдуарда в коробке. Если мне сегодня придется стрелять в вампиров, то это будет без ордера, а самодельные патроны свидетельствуют о преднамеренности действий. А умысел определяет разницу между убийством первой степени и убийством второй степени и даже непредумышленным убийством, если попадется хороший адвокат и сочувственные присяжные. Где-то сейчас в какой-нибудь тюрьме сидят люди за убийство вампира, и я не хочу пополнять их компанию. И вообще мы хотим только задать несколько вопросов, ничего больше. Так я сказала себе и закрыла чемодан, оставив дома патроны Эдуарда.

Но я лучше многих знала, что простое всегда становится сложным, если среди слагаемых есть вампир. А если это Принц города, любого города, то тогда ты просто не знаешь, во что лезешь. Я убила трех Принцев города: одну мечом, другую огнем, третьего - убив его слугу. Но чтобы так прямо стрелять, такого не было. Вообще-то я сегодня ни в кого стрелять не собиралась, но... Я зарядила патронами еще одну обойму. Они пойдут в ход, если я потрачу первую. Но если я разряжу тринадцать патронов ХТР, а тот, в кого я стреляю, не свалится, то дальше ловить нечего. Насчет обвинений в убийстве я подумаю потом, когда останусь в живых. Выжить - в первую очередь, не попасть за решетку - во вторую.