Вопрос 4. Церковное право на «востоке» и на «западе».

"Великое" разделение Церквей, или как некоторые называют "ве­ликая схизма", произошло в 1054 г. Именно с этого времени принято делить христианский мир на православный и католический. Здесь нет возможности, да и необходимости касаться причин этого разде­ления, а также всего комплекса его последствий. Однако можно ска­зать с уверенностью, что это разделение привело к формированию в христианском мире двух различных канонических и правовых тра­диций - православной и католической. Эти традиции различаются по многим основаниям: здесь и разные источники права, и различ­ный порядок совершения Таинств и возникновения иных юридических фактов. Наконец, это различные модели церковно-государственных отношений на Востоке и на Западе.

Корни различий в этих вопросах следует искать задолго до офи­циальной даты раскола, однако именно раскол способствовал углуб­лению различий между Православным Востоком и Римом.

Церковно - государственные отношения на Востоке IV- ХП вв. "Симфония" светской и духовной властей.

Постепенно на Востоке складывается система церковно-государственных отношений, называемая "симфонией".

Термин "симфония" получил свое легальное закрепление в 6-й новелле Юстиниана (VI в.). В соответствии с ней церковь и государ­ство суть два божественных дара человечеству, два порядка вещей, вытекающих из единого источника - из учредившей их воли Божией, а потому долженствующих быть в полном согласии, созвучии, т. е. симфонии.' "Когда и Церковь со всех сторон благоустроена, и госу­дарственное управление держится твердо путем законов, - говорится в 6-й новелле Юстиниана, - направляет жизнь народов к истинно благу, то возникает добрый и благотворный союз, столь вожделенный для человечества".' Кроме того, 6-я новелла дает государственную санкцию на применение церковных канонов наравне с государственными законами.

Классическое определение симфонии дается в "Эпанагоге" - византийском памятнике права второй половины IX в. "Мирская власть и священство относятся между собой, как тело и душа, необходим для государственного устройства так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства.

В IX - XIII вв. в Византии окончательно складывается тот классический тип церковно-государственных отношений, который и именуется симфонией. Он характеризуется следующими чертами:

1) Государственная санкция и обеспечение по отношению к церковным законам.

2) Право государства издавать свои правовые нормы по внутренним и внешним церковным делам.

3) Передача Церкви в лице епископов и священников некоторые функций и полномочий государства.

4) Признание государством церковной догматики и канонов в качестве безусловного нравственного и юридического авторитета длясебя и своих подданных.

Кратко рассмотрим каждую из указанных особенностей на конкретных исторических примерах.

Государственная санкционироеанностъ и обеспеченность церковных правил.

Как мы уже отмечали, почти сразу же после издания Миланскорго эдикта, в 319 г. Константин Великий санкционировал своим указе передачу любого гражданского спора между христианами на рассмотрение правящего епископа. Епископ же решал спор не на основане (не только на основании) норм римского права, а в соответствии с евангельской справедливостью и нормами церковного права. Таки образом, впервые церковное право получило государственную санкцию.

В дальнейшем государственные законы прямо признавали церковные каноны наравне с собой в качестве источников права. Так, 6-я новелла Юстиниана гласила: "Сему быти веруем, аще священых правил блюдение сохранится, их же праведно похваляеми самовидцы Божию Сыну предаша апостоли и святии отцы сохраниша же и заповедаша".

Право государства издавать свои нормы по внутренним и вне­шним церковным делам.

Это право основывалось на том, что Империя как бы совпадала с Церковью т. е. все подданные Империи одновременно были и чле­нами Церкви. Кроме того, здесь несомненно присутствуют остатки сознания предшествующего языческого периода, когда император был одновременно верховным жрецом - pontifix maximus.

Передача Церкви некоторых функций и полномочий государства.

Уже говорилось о юрисдикционных полномочиях епископов по гражданским делам христиан начиная с Константина Великого. Для передачи дела из гражданского суда на суд епископа первоначально требовалось волеизъявление одной из сторон; в этом случае согла­сие другой стороны уже не требовалось. Решением епископа по та­кому делу признавалось окончательным. "Безапелляционный епис­копский суд, наделенный официально-государственным статусом, - пишет прот. В.А.Цыпин, - по мере христианизации империи, с успе­хом стал конкурировать с юрисдикцией гражданских магистратов. Это привело к тому, что епископы оказались перегруженными мас­сой дел, весьма далеких от духовной области. Архиереи тяготились этим. И поэтому позднейшие императоры, чтобы сузить судебные права Церкви, обусловили компетенцию епископского суда в реше­нии гражданских тяжебных дел обоюдным согласием сторон".

Помимо тех случаев, когда епископский суд был факультативно-альтернативным институтом, существовала обязательная епископс­кая юрисдикция. Так, исключительно церковному суду подлежали гражданские тяжбы клириков (т. е. там, где истец и ответчик являют­ся духовными лицами и входят в клир соответствующей епархии). До Юстиниана гражданские дела клириков с мирянами рассматрива­лись как светскими, так и духовными судами. Юстиниан издал указ, по которому клирики отвечали по гражданским искам только перед своим архиереем. Если же одна из сторон была недовольна решени­ем епископа, то дело могло быть передано в гражданский суд. При расхождении первоначального решения епископа и решения гражданского суда, дело передавалось на апелляцию к митрополиту области или Патриарху, а также на Собор. Если же решение светского суда подтверждало решение епископа, то данное решение было окончательным и не подлежало обжалованию.

Брачные дела, связанные с нравственностью и действительностью брака имели духовную подсудность, тогда как имущественные вопросы, вытекающие из брачных дел, относились к компетенция светских судов.

Еще в языческом Риме религиозные правонарушения считались уголовными преступлениями. Это было перенесено и на христианскую Византию. Соответственно и уголовный процесс имел свои особенности и специфику.

Так, сын Константина Великого император Констанций изъял епископов из светской юрисдикции по любым делам. При Юстиниг - не уголовное судопроизводство над клириками могло производиться как светским, так и духовным судом. Император Ираклий в 625 полностью изъял клириков из светской юрисдикции, так что с этого времени любые уголовные преступления клириков подлежали рассмотрению исключительно в духовном суде (правящим епископом:

областным митрополитом или на соборе епископов). Если списков находил, что клирик подлежит не только духовному, но и светскому суду, он, по лишении виновного духовного сана, передавал его светскому судье. По мнению проф. М.Е. Красножена, в этом случае наказание, назначенное светским судьей выступало в качестве дополнительного по отношению к тому, что определил суд духовный.'

Еще одна сфера, где Церкви передавались функции государства - это регистрация актов гражданского состояния, и в особенности perламентирующие и юрисдикционные полномочия по семейно-брачным вопросам.

В I - III вв. христиане, как и все подданные империи, заключал браки в соответствии с нормами римского права. Однако, для заключения брака испрашивалось церковное благословение. Долгое вpeмя это была лишь внутренняя церковная норма, нарушение которой влекло лишь церковную санкцию и не обеспечивалось никакими госу­дарственными наказаниями.'

Императоры христианской эпохи в первые IV - V вв. в своих за­конах также не упоминают о церковном браковенчании, говоря лишь о гражданском браке.² Так, в 428 г. императоры Феодосии П и Ва-лентиниан указывали, что между свободными гражданами брак зак­лючается путем выражения согласия жениха и невесты, которое удо­стоверяется свидетелями. Император Юстиниан в своих новеллах определил, что браки, не сопровождаемые никакими формальностя­ми дозволительны только для низших классов. Лицам из средних классов предписывалось являться к церковному нотариусу (экдику) и заявлять пред ним о желании вступить в брак. Лицам из сенаторс­кого сословия предписывалось заключать письменные договоры о приданном и предбрачном даре. В Эклоге (740 г.) Льва Исавра и Кон­стантина Копронима церковный брак делается альтернативным бра­ку гражданскому, уравнивается с ним в правовых последствиях. Та­ким образом, церковный брак из чисто корпоративного обряда по­степенно становился альтернативным, а затем, и общеобязательным.

Общеобязательность церковного брака была законодательно зак­реплена в IX в. Император Лев Мудрый в своей 89-й Новелле пред­писал заключение брака только посредством церковного благосло­вения (венчания), однако эта норма не распространялась на рабов. Император Алексий Комнин (1081 -1118 гг.) распространил это пра­вило и на рабов, а император Андроник Палеолог в первой четверти XIV в. окончательно запретил браки без церковного благословения.

Признание государством церковной догматики, нравственности и канонов в качестве безусловного нравственного и юридического авторитета.

В идеале это - признание государством того, что христианская догматика и нравственность являются высшими ценностями для об­щества. Это также означает право Церкви в необходимых случаях корректировать действия государства (разумеется своими специфи­ческими средствами). Например, как сделал Амвросий Миланский по отношений к императору Феодосию, когда последний уничтожил несколько тысяч населения одного из мятежных городов, а затем был отлучен от Церкви Амвросием, и был вынужден понести моральную и политическую ответственность (что для римского самодержца -неслыханное унижение). Наконец, это предполагает неповиновение членов Церкви государственной власти в тех случаях, когда государ­ство пренебрегает догматикой и нравственностью (пример - протес­ты против иконоборчества, против различных Уний Константинопо­ля с Римом).

Однако реальность воплощения данного принципа была крайне противоречивой. Когда император Константин Великий разбирал разногласия между епископами и созывал Первый Вселенский Со­бор в 325 г., он вряд ли предполагал сделать христианскую догмати­ку официальной религиозной идеологией империи или заботился о чистоте и непогрешительности самой догматики. Побудительными мотивами здесь было скорее всего желание монарха утвердить поря­док и покой в своем государстве, и, коль скоро догматические и церковно-дисциплинарные раздоры в Церкви (напр. арианство или донатистский раскол) угрожали всему общественному спокойствию, то император решил взять разрешение этих разногласий "в свои руки".

Однако и правосознание, и объективные потребности империи требовали государственной религии, которая в отличие от язычества имела бы наднациональный, космический характер; это как бы под­черкивало универсализм самой империи.

Постепенно желание установить порядок у императоров перера­стало в нечто большее - в правотворческую деятельность по догма­тическим вопросам, что было обусловлено древнеримским язычес­ким осознанием власти императора как власти pontifix maximus (вер­ховного жреца). Достаточно вспомнить, что под оросами (определе­ниями) Вселенских Соборов стоят подписи императоров, придаю­щие догматическим определениям характер государственных зако­нов. Но этим императоры не ограничивались. Они сами, порой даже без наличия соответствующего соборного определения, издавали свои собственные официальные вероопределения, исповедание которых считалось обязанностью подданных по отношению к государству.

Теоретические и законодательные принципы, составляющие "сим­фонию", естественно не тождественны практическому воплощению этой модели. Это некий идеал, который никогда в полной мере не был осуществлен в действительности. В предмет настоящей работы не входит анализ практического воплощения "симфонии", однако кратко не сказать об этом нельзя. Как отмечал проф. М. В. Зызыкин, - "действительная жизнь Византии слишком часто представляла на­рушение высоких теорий, нашедших себе место не только в умах византийцев, но и в законах империи".' С особой силой эти наруше­ния проявились в эпоху иконоборчества в царствование династии Исавров, когда с мнением Церкви по догматико-каноническому воп­росу государственная власть сочла нужным не считаться. Однако были и частные нарушения, например, нарушения церковного брачного права императорами.

Симфония - это прежде всего продукт своего времени, сложный и неоднородный, порой противоречивый. Для понимания этого государственнно-правового явления в жизни византийского и русского общества надо иметь в виду следующие принципиальные моменты:

1. Одной из причин появления такой модели церковно-государ-ственных отношений является менталитет тогдашнего греко-римс­кого мира, его правосознание. Если в первые века христианства хри­стиане составляли довольно незначительную часть общества, то, на­чиная с IV века под влиянием благоприятных внешних обстоятельств в Церковь начали вливаться все новые и новые массы людей, кото­рым естественно трудно было отказаться от прежних стереотипов, в том числе и в отношении к государству, власти, праву, религии. Как писал проф.М.Э.Поснов, "римские язычники привыкли смотреть на государя как на высшего представителя не только в делах управле­ния, но и в религии. Кесарь был для римлян pontifix maximus; в его руках сосредотачивалась imperium et sacardotium. Это воззрение рим­ляне, делаясь христианами, переносили, так сказать, автоматически и на императора христиан; он для них по-прежнему объединял в себе высшую светскую и духовную власть".²

2. С другой стороны, у государства была объективная потребное в государственной религии, которая бы, во-первых, нравственно пре­образовывала бы это государство, а, во-вторых, в силу остатков пат­риархальности уклада жизни тогдашнего общества, смогла бы хоть в какой-то мере заменить прежний языческий культ выполнить хоть как-то функции последнего. Именно эта двойственность и характе­ризует "симфонию": здесь и нравственное преобразование государ­ства и общества, но здесь же и компромисс с государством и влас­тью.

3. "Симфония" возникает при переходе от раннеклассового и ра­бовладельческого общества к феодальному, сословному укладу. По­этому надо иметь в виду, что в этот период церковь выступает и как один из феодалов, владельцев земель и всех прав с этим связанных, и как во многом связующая нить для государства в целом. В Римской империи - это связь между Востоком и Западом, в Византии - между разными по национальному составу областями (напр. греками и сла­вянами), в России - между удельными княжествами.

4. Симфонические отношения оказали огромное влияние на фор­мирование и развитие всей государственно-правовой сферы Визан­тии, а через принятие христианства и России. Главное историческое значение "симфонии" состоит именно в том, что она самым непос­редственным образом влияла на становление отечественной право­вой системы и вообще правовой культуры, правового сознания об­щества. Поняв это, можно найти ключ к решению нынешних, совре­менных государственно-правовоых проблем.