III. Восстановление личности

Тайна Богочеловека Христа

   Проблема реинтеграции (­ восстановления) личности исчерпывается проблемой освобождения от греха, так же как и проблема дезинтеграции исчерпывается проблемой поражения грехом. Решение проблемы сводится к устранению причины дезинтеграции — к устранению греха. Счистить налет греха с метафизической сущности личности, с «образа Божия»; разрушить, сбросить твердые струпья греха и извлечь нежное, богообразное зерно личности — значит возвратить человека в его целостное состояние до грехопадения, восстановить троичное богообразие (­ серб. «Бого-ликость») его естества и Бого-человеческий порядок, значит отроичить все содержание его личности. Существенно понятая проблема личности получает свое полное, окончательное решение в Святой Троице. В силу троичного богообразия («Бого-ликости») своего существа человеческая личность стремится к Святой Троице. Вся природа, сущность, все силы личности обусловлены Троичностью. Тайна личности имеет своим источником тайну Святой Троицы, поэтому реинтеграция личности — дело Святой Троицы. Пришествие Христа — это многозначительное доказательство того, что жизнь и целостность человеческой личности онтологически невозможны без личного участия одного Лица Триипостасного Божества.
   Погруженный в грандиозную тайну человеческой личности, преподобный Макарий Великий своей многоочитой душой благодатно созерцает укорененность ее троичного богообразия в тайне Троичного Божества. Пришествие Христа имеет целью возвращение человека к Святой Троице, дарование «человеческому естеству достоинства первозданного Адама»³⁷⁷. Через Святую Троицу человек возвращается к себе, находит себя, ибо смысл Христова пришествия — «возвращение нашей природы к себе (к первозданному состоянию) и восстановление»³⁷⁸. Во Христе человеку дана вся психофизическая реальность совершенной личности; в Лице Богочеловека человек зрит безгрешный оригинал своей души, зрит христообразную сущность своей личности, созданной «по Его образу»³⁷⁹ и обретает себя совершенным. «В Себе... Господь показал каждому из нас именно его самого, в его нетленной первообразной красоте; как в чистом зеркале Он дал увидеть каждому святость его собственного непоруганного образа Божия. В “Человеке” или “Сыне Человеческом” явлена каждому вся полнота его собственной личности»³⁸⁰. Христос — «образ первозданной красоты... неизменный Образ»³⁸¹, в Котором каждое человеческое существо имеет свой первозданный и безгрешный образ (­ лик), свою собственную личность освященной и обоженной; в Котором каждому человеку дано быть общником превечного Образа Божия, чтобы каждый мог непоколебимо уверовать в троичное богообразие своей души и в то, что «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего»³⁸².
   Исключительное совершенство, красота и чистота Личности Христа делает Ее абсолютным и незаменимым идеалом для каждой личности вообще. Только Он — воплотившаяся Абсолютная Чистота; смысл Его пришествия сосредоточивается «вокруг чистоты»³⁸³, «ибо все люди — и евреи, и эллины — любят чистоту, но не могут очиститься»³⁸⁴. Бесконечное, идеальное совершенство личности как душевная и телесная реальность дана в Богочеловеке Христе³⁸⁵. До Христа Бог воздействовал на душевную часть личности; начиная с Христа Он постепенно соединяется со всем человеком: и с душевной, и с телесной частью его личности³⁸⁶. Для того чтобы обожить и телесное содержание человеческой личности, Христос «собственный образ неизреченного света Божества Своего положил в теле ее»³⁸⁷, во плоти, «воспринятой от Девы»³⁸⁸. Ипостасное единство Бога и человека в Лиде Иисуса Христа и есть «единственное новое под солнцем»³⁸⁹. Личность Христова воплощает в Себе абсолютное равновесие между Божиим и человеческим, между естеством Божиим и естеством человеческим, ибо Христос единственное Лицо, единосущное с Богом Отцом и Богом Духом Святым и единосущное с человеком, т. е. Он — истинный Бог и истинный Человек, совершенный Бог и совершенный Человек, Он — Богочеловек. В Богочеловеке вся полнота Божества телесно ³⁹⁰ — и вся полнота человечества; в Нем человек стал Человеком и достиг конечной широты, долготы, глубины и высоты своей (до того времени) полностью разрушенной личности и стал Личностью. В Лице Богочеловека открыто Божие устроение и порядок личности, согласно которому вся жизнь личности протекает от Бога к человеку, но никак не наоборот, никак не «по человеку». До явления Богочеловека идея личности могла быть предугадываема как некая возможность; начиная с Него она — определенно данная реальность, бесконечная реальность и реальная бесконечность.
   Над-умная, непостижимая тайна Христовой Личности своей бесконечной реальностью всегда была «камнем претыкания и камнем соблазна»³⁹¹, о который спотыкались все еретики. По существу все ереси прямо или косвенно представляют собой своего рода регистр человеческих соблазнов о Лице Христовом. Эти соблазны проистекали и проистекают из онтологической невозможности человеческого познания определить существенное отношение Христа к Богу Отцу и Богу Духу Святому и к человеческой сущности. Ибо все ереси покушаются и стремятся человеческим мышлением до-мыслить Того, Кто есть «Мудрость недомыслимая»³⁹²; ибо все они измеряют досточудное Лицо Богочеловека мерилом не богочеловеческим, а человеческим — «по человеку», и тем самым нарушают это единое равновесие Лица. Они либо чрезмерно выделяют Божественное естество Богочеловека либо человеческое, или отождествляют Его с тварью (­ прелагают в тварь), или делают трансцендентным. Единственным хранителем, ведающим Лицо Богочеловека Христа, является Православная Церковь, которая своим духоводимым вселенским умом и вселенской совестью глаголет чрез Вселенские Соборы и дает единственный правильный критерий для различения истинного Богочеловека Христа и христов ложных.
   Христология наученного Богом Макария Великого основывается на церковной христологии. Своей благодатно-мистической душой он проникает в недостижимые глубины Лица Христова, переживает там Его бесконечную мистику и создает свою опытную христологию. Его христология по своей чистоте и глубине представляет собой исключительный образец мистическо-опытного оправдания церковной христологии.
   По святому Макарию Великому, «образ света несказанного»³⁹³, бесконечно таинственный в Своем бесконечном Лице, «бесконечный, неприступный и несотворенный Бог»³⁹⁴, непостижимым действием воплощения делает Себя доступным, видимым, телесным³⁹⁵. Христолюбивая душа святого Макария молитвенно и радостно созерцает доброту «неизреченной красоты... Лица Христова»³⁹⁶, всецело погружается в тайне Его Лица и проникает до Его богочеловеческой сущности, до средоточия Его таинственной Ипостаси, до богочеловеческой безгрешности. Безгрешность, ставшая реальностью, воплощенная в сфере душевных и телесных категорий и возможностей, — это то единственно новое, которое своей неодолимой силой привлекает людей к Лицу Богочеловека Христа. «Тело новое и безгрешное не являлось в мире до Господня (Христова) пришествия»³⁹⁷.
   Появление безгрешного тела в мире тварей означает первый онтологический переход и мост между духовной сущностью Бога и сущностью тварей..Явление безгрешного Богочеловека — это явление первой всецелой Личности, в Которой метафизическое и физическое соединяются до нераздельности, в Которой тайна Троичного Божества проявляет себя в сфере (в свете) физического, телесного, человеческого и человеческое — в сфере Божества. Богочеловек первый преодолел вырытую грехом пропасть между Богом и человеком, метафизическим и физическим, ибо по Своему Божественному естеству Он единосущен Отцу, по человечеству единосущен с нами. Через Него тварь существенно приступила к Творцу без посредства греха и безгрешным познанием познала Бога. Безгрешная сущность проникает все содержание Личности Богочеловека Христа, все Ее способности познания и тем самым делает Христа единственным средоточием и идеалом безгрешного познания.
   В Лице Иисуса Христа тайна физического и метафизического становится святой тайной, становится благовестием. Здесь нет пропасти между этим и тем светом, между Богом и человеком, ибо в Нем осуществлено единство (монизм) личности, а тем самым — единство жизни и познания, абсолютная гармония телесного и душевного, идеальное равновесие духовного и материального. Оправдание и осмысление (наполнение смыслом) телесного, тварного, человеческого (­ людского) дано в безгрешном теле Богочеловека, а также и примирение материального с духовным. Поэтому оправдать себя и тварь — значит соделать себя и тварь безгрешными, устранить грех из себя и вокруг себя. Но сделать это можно лишь Единому Безгрешному³⁹⁸.
   Именно безгрешное тело (­ телесность) Христа преподобный Макарий Египетский исключительно выделяет в качестве христологического центра и выводит из него все прочие категории. Из него он выводит и всю сотериологию, которая для него — не что иное, как личное и опытное усвоение и переживание безгрешной сущности Христовой Личности.
   Безгрешное тело есть Христово непобедимое спасительное оружие, которым Он побеждает сатану³⁹⁹. Всю спасительную мощь и все аргументы в борьбе с сатаной Христос выводит из факта Своей безгрешности, безгрешности Своего распятого тела, ибо в Нем — «жизнь, искупление, святость»⁴⁰⁰. Мертвый змей, которого воздвиг в пустыне Моисей и который победил живых, — это прообраз тела Господня. Ибо тело, воспринятое Господом от Девы Марии, пригвожденное ко кресту и воздвигнутое, умершее на кресте — победило змия, живущего и гнездящегося в сердце человечества⁴⁰¹.
   Таинство (тайна) спасения сводится к победе воплощенной Безгрешности над олицетворенным грехом и злом. Вся икономия спасения сводится к безгрешному телу Богочеловека, Который Своим распятым, мертвым, но безгрешным телом побеждает смерть ­ змия греха ­ сатану, и тем самым возводит тайну спасения к парадоксальной антиномии: «мертвое тело победило живого змия»⁴⁰². Эта над-умная антиномия и есть «θαῦμα μέγιστον» — «чудо величайшее»⁴⁰³, через которое человеческая плоть (­ тело) приобретает безгрешность, становясь неразрывной частью Личности Богочеловека⁴⁰⁴. «И сие чудо для евреев соблазн, а еллинам безумие»⁴⁰⁵. Распятый Христос — Победитель смерти, — измеренный зараженными грехом гносеологическими мерилами евреев и еллинов, становится скандальной⁴⁰⁶ и безумной антиномией, которую можно принять лишь подвигом над-рациональной веры, ибо вера — это единственное гносеологическое око, которое может объять бесконечную тайну распятого Христа и ясно узреть, что Он поистине — Божия премудрость и Божия сила ⁴⁰⁷. Будучи Богочеловеческой и безгрешной «Премудростью Божией» Христос является мерилом мудрости и светом, освещающим пределы жизни и смерти; но будучи и безгрешной Силой Божией, — Он есть «жизнь и искупление»; и Он — Жизнь — повелевает сатане «освободить души из ада и возвратить их Ему»⁴⁰⁸.
   Искупительный подвиг Христов бесконечно таинствен в своей драматичности, ибо для нас он представляет собой личную встречу и диалог воплощенной Безгрешности с олицетворенной все-греховностью, Христа с сатаной. Услышав повеление Христа вывести души из ада, сатана приходит в величайшее возбуждение, он «приходит к служителям своим, собирает все силы, затем приносит рукописания и говорит: “Сии вот повиновались слову моему, и вот как поклонялись мне люди!” Но Бог, праведный Судия, и здесь показывает правду Свою и говорит ему: “Повиновался тебе Адам, и овладел ты всеми сердцами его (т. е. потомством его. — Примеч. ред.); повиновалось тебе человечество. Что же делает здесь тело Мое? Оно безгрешно. Тело первого Адама стало должным тебе, и по праву ты удерживаешь его рукописания. О Мне же все свидетельствуют, что Я не согрешил; ничем тебе не должен. Все свидетельствуют о Мне, что Божий Я Сын... Посему искупаю тело, проданное тебе первым Адамом, уничтожаю твои рукописания; Я отдал долг Адамов тем, что распят и снисшел во ад. И повелеваю тебе, ад, тьма и смерть, исторгни заключенные души Адама”. И таким образом, лукавые силы, вострепетав, отдают заключенного Адама»⁴⁰⁹.
   Искупление зараженного грехом человечества, причастного смерти Адама, определено безгрешным Лицом Богочеловека. Адам олицетворяет подпавшее под грех человечество, Христос — освобожденное от греха. Все содержание и все человеческие силы содержатся в Богочеловеке, в Его Богочеловеческой безгрешности. Все человеческое (­ людское), весь мир тварей, все духовное и весь мир духов — представлены в Лице Иисуса Христа как бы в миниатюре, в зародыше и в органическом соединении, так как «πάντα ἐν αὐτῷ συνέστηκε» (­ «все в Нем существует»)⁴¹⁰, ибо Он один синтезирует все тварное и духовное, все видимое и невидимое⁴¹¹. Отсюда следует, что осмысление и оправдание чего бы то ни было духовного или тварного зависит от их участия в безгрешной Личности Богочеловека Христа. Только Безгрешный освобождает от греха, и тем самым спасает, оправдывает и искупает. В Едином Безгрешном все содержание человеческого естества: весь ум, все сердце, вся воля, все тело, вся душа, — восходят к безгрешности, к обожению.
   Безгрешность Личности Христа доказывают три свидетельства: Божие⁴¹², человеческое⁴¹³ и сатаны⁴¹⁴. В отравленной грехом атмосфере человечества Богочеловек сохраняет Свою безгрешность Божественностью, ибо Он «бесстрастен и все содержит»⁴¹⁵, ибо Он — Абсолютное Добро (Благо), «а Благо не оскверняется и не помрачается»⁴¹⁶, так как тьма не может объять Бога, ибо Бог вездесущ, и зло не может осквернить Богочеловеческой Чистоты⁴¹⁷.
   Христос — это первая бесстрастная по природе Личность⁴¹⁸, в Которой страсти не являются посредниками между Богом и человеком, но Бог непосредственно соединяется с человеком до ипостасного единства. В Нем вечный идеал личности осуществлен телесно, вечный идеал и вечный смысл. Всецелостью Своей Личности Он спасает всю личность человека, ибо Господь един по существу (κατ ῾ οὐσίαν), а многоименитым (πολυώνυμος) Он стал для спасения человеческого⁴¹⁹. Христос означает спасение через освобождение от греха, потому что без Него никто не может спастись⁴²⁰; и «ни в ком другом люди не находят спасения и упокоения»⁴²¹. Богочеловек содержит в Себе все человеческое (людское) без остатка, содержит как одно из естеств Своего Лица; и любой человеческий поиск смысла, умного покоя, оправдания чего бы то ни было человеческого — тяготеет к Нему; любое всеусердное желание разрешить роковую проблему человеческой личности всей природой своего бытия устремляется к Нему. Своей богообразной Личностью Христос привлекает богообразную сущность человеческой личности; Своей безгрешной Богочеловеческой душой привлекает зараженную грехом богообразную человеческую душу; Своим умом привлекает подпавший под грех ум; Своей волей привлекает рабствующую греху волю; Своим безгрешным телом привлекает погрязшее во грехе тело человеческое. Для полноты спасения, для спасения не отдельных фрагментов, а всей личности, воплощение Слова становится самой насущной необходимостью в икономии спасения⁴²². Через воплощение Слова Святая Троица открывает миру домостроительство спасения. «Слово было послано и воплотилось; и, сокрыв Божество Свое, чтобы подобным спасти подобное, положило душу Свою на кресте»⁴²³. Слово воплощается, чтобы Своим богообразием спасти от греха богообразную душу человека, чтобы отделить ее от греха, ибо «один Бог может отъять от нас грех»⁴²⁴, чтобы ее очистить, чтобы соделать безгрешной. Только безгрешная душа велика пред Богом⁴²⁵. Но освободить душу от греха, «искоренить грех и присущее ему зло — может быть совершено только Божиего силою. Ибо не дано (οὐκ ἔξεστι ­ “не в состоянии”) и невозможно человеку искоренить грех собственною своею силою. Бороться с ним, противиться, наносить и принимать язвы — в твоих это силах; а искоренить — Божие дело»⁴²⁶.
   Христос и пришел ради этого⁴²⁷, так как ясная цель воплощения Христова — это освободить богообразную человеческую душу от греха, соединить Христо-образную сущность человеческой личности со Христом, чтобы «подобное подобным спасти», обожить, о-Богочеловечить. «Беспредельный, неприступный и несозданный Бог воплотился по бесконечной и недомыслимой благости Своей... чтобы можно Ему было войти в единение с видимыми Своими тварями, как, например, с душами святых и Ангелов, чтобы они возмогли быть причастными жизни Божества»⁴²⁸. Цель воплощения — обожение человека через соединение человеческого Божиего образа с Богом, через восстановление человеческой личности путем ее личного участия в Божием естестве, через соединение подобного с подобным⁴²⁹. Акт воплощения Второго Лица Святой Троицы — это абсолютное личное свойство Бога Сына⁴³⁰; но сам факт ипостасного единства Бога с человеком в Лице Богочеловека Христа абсолютизирует, делает всеобщим принцип воплощения, соделывает его средством всеобщего спасения, спасения личного и соборного. Боговоплощение приобретает соборный характер, переносится в тайну спасения каждой личности; спасение обусловливается воплощением Бога в естестве каждого отдельного человека; спасение становится не чем иным, как личным со-воплощением Богочеловеку Христу, срастанием всего содержания личности с Личностью воплощенного Бога⁴³¹; спасение означает со-образование Христу, со-воплощение Христу, переживание Боговоплощения в себе.
   Спасительная значимость Боговоплощения является мистической и опытной истиной для святого Макария. «Беспредельный и недомыслимый Бог по благости Своей умалил Себя, облекся в члены тела сего и укрыл Себя от неприступной славы; и по снисхождению и человеколюбию преображаясь, плототворит Себя, входит в единение и восприемлет святые, благоугодившие и верные души и... бывает с ними един дух — как говорится, душа в душу, и ипостась в ипостась (­ сущность в сущность), чтобы душа... могла жить в обновлении и ощущать бессмертную жизнь, и соделалась причастницею нетленной славы»⁴³². «Христос воплощается в душах верных, срастворяется с ними, срастворяются душа с душой, сущность с сущностью и становятся одним духом»⁴³³. Умаляя Себя, воплощаясь, бесконечный Бог «уподобляет Себя святым и достойным верным душам... чтобы Невидимый был для них видим и Неосязаемый был осязаем»⁴³⁴.
   Таким образом, воплощение от Святой Девы представляется фактом, из которого проистекает и разрастается непрестанное воплощение Сына Божия в душах верных и святых⁴³⁵. Процесс восстановления личности совершается путем постепенного вочленения в живое, вечно живое Богочеловеческое Тело Христа Спасителя, до полного со-воплощения Христу, до полного соединения со Святой Троицей, до полного о-троичения. При этом возрастание личности от обладаемого грехом солипсизма до безгрешного Христо-образия, до безгрешного о-троичения, до личного единства с Единым Безгрешным совершается путем всецелого усвоения и переживания веры, любви и надежды как этической триады (тройства). Сформированная, устроенная, возращенная всемогущей благодатной силой единосущной этической триады человеческая личность удостаивается наконец обрести решение своей мучительной проблемы в Святой Божественной Троице, удостаивается войти туда, «идеже празднующих глас непрестанный и неизреченная сладость»⁴³⁶, и вечно жить, созерцая несказанную красоту Единосущной Божественной Троицы.

2. Усвоение этической триады (тройства)

    а) Вера и надежда
   Реальное усвоение этической триады как устроителя, восстановителя личности обусловлено сознанием полного банкротства всех зараженных грехом компонентов личности. Вся деятельность разъеденного грехом, дезинтегрированного ума, воли, души и тела сливается в неудержимое чувство абсолютной расслабленности и ужасающего, отчаянного бессилия. Все объятое грехом самосознание захвачено и порабощено страшным, неумолимым сознанием того, что человек онтологически и душевно немощен спасти себя самим собой, воскресить себя из гроба своего пораженного грехом самосознания. Отчаяние особенно усиливается, усугубляется неуклонным сознанием того, что все называемое человеком и человечеством — абсолютно бессильно, вследствие своей греховности, найти спасение от греха и его роковых последствий. Сжигаемый огнем этого ужасного сознания человек чувствует, что должен — в силу самой природы своей изуродованной богообразной личности — следовать устремлениям богообразного зерна своей души, выводящей его из отравленной грехом атмосферы и вводящей в сферу незримой безгрешной действительности, в сферу веры, в сферу этического тройства.
   Через веру человек приходит в соприкосновение с новой действительностью, с новым образом и порядком жизни. Отрицательный момент веры состоит в весьма живом чувстве своего абсолютного банкротства, своей крайней духовной нищеты, а положительный момент заключается в бесконечной любви к единому Богатому, к Богу. Ибо что есть вера в сущности?⁴³⁷«Сущность веры — это нищета духовная и бесконечная любовь к Богу»⁴³⁸. Нищета духом — это «основа пути, ведущего к Богу»⁴³⁹, «царского пути», ведущего в Царство Небесное⁴⁴⁰. Будучи сущностью веры, она постоянно осуществляет, делает осязаемой веру и все ее проявления, все ее возрастание от зерна горчичного до конечной зрелости. Нищета духом объединяет в себе сильнейшее чувство всеобщности греха и гнетущее сознание всеобщей болезненности, расслабленности, уязвленности грехом. «Та душа есть нищая духом, которая познает язвы свои, познает и окружающую ее тьму страстей и всегда просит избавления у Господа, переносит и труды, но не радуется ни о каком земном благе, полагается же на одного только прекрасного Врача и на Его врачевание»⁴⁴¹. Вера — это око, которым душа зрит свою нищету и видит, как она по причине греха «нага и лишена общения Духа»⁴⁴² и как, «будучи под страшным окаянством греха, не может ничего, хотя истинно желает произвести плод правды Духа»⁴⁴³. Такая душа постоянно вопиет к Господу и усердно молит Его удостоить и ее истинной жизни⁴⁴⁴.
   Как сущность веры нищета духовная необходима в икономии спасения греховного человеческого естества, и преподобный Макарий Египетский особо это подчеркивает. «Необходимо понудить себя» — к нищете духом, к постоянному чувству своего падения. «Необходимо понудить себя, хотя бы сердце этого и не хотело»⁴⁴⁵, — это становится путем веры и всех прочих добродетелен⁴⁴⁶. «Надобно всегда понуждать себя, даже против желания сердца»⁴⁴⁷. Человек должен принудить себя приступать ко Христу; но для того чтобы стать «обителью Христовой» и исполниться Духом Святым, «должно прежде всего крепко уверовать в Господа и всецело предать себя вещаниям заповедей Его и во всем отречься от мира»⁴⁴⁸.
   Подвигом веры человек без остатка предает себя Христу, всего себя поверяет Христу, а не себе самому⁴⁴⁹, отрекается от всего своего телесного и душевного содержания и формы, отвергается от себя, от самой своей души. Отвержение себя — это по существу внутренний акт, непосредственно личный, субъективный акт, который объективно проявляется как акт отречения от мира⁴⁵⁰. Это двойное отречение составляет начало и проявление веры. Уверовать — значит отречься от своей души; а отречься от своей души — значит «ни в чем не искать своей воли»⁴⁵¹. Подвигом веры «душа... отрешается от себя и воле ума своего не повинуется... но всю себя предает Господу»⁴⁵². Вера — это личная встреча со Христом, первая личная встреча грешника с Безгрешным, встреча, которая необходимо означает отвержение себя (уязвленного грехом). Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя ⁴⁵³. Отвержение себя, отрицание себя является результатом существенного самопознания, познания полной зараженности грехом своего самосознания — результатом жгучего сознания того, что самосознание стало грехо-сознанием, что мое я срастворено с грехом, что мое я — это «я» греха.
   Разумеется, это лишь перевод на философский язык мистического опыта и ведения преподобного Макария, ибо, как он свидетельствует, змей ­ сатана ­ грех стал «второй душой с душой человека»⁴⁵⁴. Эта «вторая душа — ἑτέρα ψυχὴ», эта грехообразная душа помрачила, потеснила и почти заменила собой богообразную человеческую душу, выступила в качестве центра самосознания, центра личности, стала «его» собственной, стала живой сущностью его существа, стала его я, его «ἑαυτόν» (им самим). Поэтому, по учению преподобного Макария, Господь Иисус Христос прежде всего и самым решительным образом требует от человека, чтобы тот «ἀρνεῖται ἑαυτον» (отвергся себя), чтобы «возненавидел душу свою»: «Всякий, кто не отвергнется себя и не возненавидит душу свою, несть Мой ученик»⁴⁵⁵. Грех срастворился с душой, сросся с душой, «стал ее частью»⁴⁵⁶; и любить душу — значит любить грех, который неминуемо порождает смерть. Любящий душу свою погубит её ⁴⁵⁷. Ненавидеть свою грешную душу, ненавидеть себя, свое греховное «себя» — единственный путь для человека спасти (истинного) себя. «Самое главное оружие для борца и подвижника состоит в том, чтобы, вошедши в сердце, сотворил он брань с сатаною, возненавидел себя самого, отрекся от души своей, гневался на нее, укорял ее»⁴⁵⁸.
   Вера и есть бесконечная ненависть к «себе», к своей грехообразной душе, ко «второй душе» и бесконечная любовь к Богу. Подвигом веры уничтожается грехо-центризм личности, уничтожается «вторая душа» как центр личности, уничтожается грехообразное я, и центр личности переносится в Бога «Невидимого»⁴⁵⁹. Другими словами, уверовать — значит отвергнуться жизни лишь по своему естеству и перенести себя в естество Божие, «в вышний мир Божества»⁴⁶⁰, перенести себя в жизнь Божества; выйти из себя и войти в Божество, выйти из своего «я» и войти в «не-я», в «Ты». Вера — это победа над эгоизмом и эгоцентризмом, так как подвигом веры побеждается греховный закон личности «я ­ я», закон жизни собой. «Душе, истинно во Христа верующей, должно из нынешнего порочного состояния перейти в состояние иное, доброе, и нынешнее уничиженное естество изменить в естество иное, божественное, и соделаться естеством новым, при содействующей силе Святого Духа»⁴⁶¹. «Душам нашим должно из настоящего состояния перейти в другое состояние и измениться — в божественное естество»⁴⁶².
   Подвигом веры человек исходит из своего подверженного греху, плененного грехом естества и входит в естество Божие; он заменяет Христом свое грехообразное «я», получает силу для преображения и изменения, силу стать «новой тварью во Христе»⁴⁶³. По богоданной икономии жизни ни тело, ни душа не живут своим собственным естеством, но Бог «устроил, чтобы они всю икономию жизни имели извне»; ибо, сотворив тело, Бог дал ему жить не собой и не от себя, а от того, что вне его, за его пределами, в природе⁴⁶⁴. «Если же ограничивается оно тем, что в его естестве, не заимствуя ничего отвне, то разрушается и гибнет. Таким же образом и душа, не имеющая в себе Божия света, сотворенная же по Божию образу... не из собственного своего естества, но от Божества Его, от собственного Духа Его, от собственного света Его восприемлет духовную пищу, и духовное питие, и небесные одеяния, что и составляет истинную жизнь души»⁴⁶⁵. «Горе телу, когда оно останавливается на своей природе, потому что разрушается и умирает. Горе и душе, если останавливается на своей природе... не имея общения с Божественным Духом; потому что умирает, не сподобившись вечной Божественной жизни»⁴⁶⁶.
   Вера — это истинное вложение, внесение себя в естество Божие, не феноменалистическое прикосновение к Божеству, а существенный акт; она — мост между человеческим и Божиим, между временным и Вечным. «Через веру» человек «общается с Богом»⁴⁶⁷, «через веру» он и удостоивается «принять познание тайн Божественных»⁴⁶⁸. Подвигом веры человеческое естество (духовно) субстанциализируется, обогащается, ибо «человеческая природа, если бы оставалась обнаженною, какова она в себе, и не прияла в себя срастворения и общения природы небесной, то не совершала бы ничего хорошего, но пребывала бы по своей природе обнаженною и достойною укоризны за великую нечистоту»⁴⁶⁹. Для спасения от адского солипсизма человеческое естество должно оставить свое эгоцентрическое безумие и приступить с верой к Богу, чтобы принять от Него «некое чуждое своей природе добро», которое есть не что иное, как «сила Духа Святого» и «жизнь божественная»⁴⁷⁰. Поэтому для преподобного Макария Египетского мудрые — это те пять дев (в Евангелии), которые ищут и принимают «Странника своего естества», т. е. «подаваемую Свыше благодать Духа»⁴⁷¹, «освящение Духа»⁴⁷², а юродивые — это те другие пять, «оставшиеся при собственном своем естестве»⁴⁷³.
   Только подвигом веры побеждается то человеко-центричное безумие, когда человек остается, упорно остается (только) при своей природе, то сатанинское «я я». Только подвигом веры человек может «переселиться из греховной тьмы во свет Христов»⁴⁷⁴ и «облечься и принять в душу Духа Небесного»⁴⁷⁵. Без веры и прежде веры человек угасает и умирает в ядовитом солипсизме; с верой он поверяет себя Богу, и Бог дарует ему «небесную веру, и человек делается сугубым человеком»⁴⁷⁶. Через веру человек усугубляет (удваивает. — Примеч. ред.) себя, связует себя с Богом; совершается таинственный процесс о-Бого-человечивания; подобное соединяется с подобным; путем новым и живым ⁴⁷⁷, путем «Крови» входит человек в святилище Лица Христова, входит в жизнь Троичного Божества (ср.: Евр. 10:19—22). Как человек приносит Богу части своего естества, так и Бог подобные Свои части срастворяет (­ соединяет) с душой человеческой, чтобы человек мог все чисто творить, и любить, и молиться⁴⁷⁸. «Через веру и усердие» каждый удостаивается стать «причастником (общником) Святого Духа»⁴⁷⁹, общником Троичного Божества.
   Будучи первой в этической триаде (тройстве), вера о-троичивает каждого, кто войдет в ее благодать. Подвигом веры человек сеет зерно своей личности в естество Триипостасного Божества; и в его глубинах совершается таинственный процесс освобождения, очищения богообразного зерна личности от струпьев и окаменелых слоев греха, совершается освобождение первоначальной, исконной, богообразной души от «второй души», от души греха. Верой человек обретает себя, богообразную сущность своей личности, троичный характер своей природы. Как? — Себя-сеянием, себя-погружением, себя-погублением Христа ради, ибо кто хочет душу свою сберечь, то потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее ⁴⁸⁰. Душа, верой предав себя «истинному Архиерею — Христу, должна быть от Него закланною и умереть для своего мудрования и для худой жизни, какою жила, то есть для греха; и как жизнь оставляет жертву, должно оставить ее лукавство страстей. Как тело, когда из него выйдет душа, умирает и не живет уже тою жизнию, какою жило, не слышит, не ходит: так, когда небесный Архиерей — Христос — благодатию силы Своей предаст закланию и умертвит в душе жизнь для мира, умирает она для той лукавой жизни, какою жила, и уже не слышит, не говорит, не живет в греховной тьме; потому что лукавство страстей, как душа ее, по благодати выходит из нее»⁴⁸¹. «Душа, желающая жить у Бога в вечном упокоении и свете должна приступить к истинному Архиерею Христу, претерпеть заклание и умереть для мира и для прежней жизни лукавой тьмы, преставиться же в иную жизнь для божественного воспитания»⁴⁸².
   Ибо что есть вера в сущности? — Не что иное, как троичный подвиг абсолютного предания себя, крещения себя во имя Отца и Сына и Святого Духа; сораспятие Христу, спогребение, крещение в Его смерть⁴⁸³.
   Вера — это начало о-троичения, залог восстановления изуродованного грехом троичного богообразия человеческой личности. Крестный путь и вера суть синонимы. Само-распятие, само-отрицание, само-пригвождение ко кресту Христову составляет путь спасения⁴⁸⁴. Вера как крестный путь, как само-распятие миру и распятие мира себе составляет содержание жизни апостола Павла⁴⁸⁵. Это же самое является и содержанием подвига веры каждого христианина⁴⁸⁶. «Страдать со Христом и спрославиться (принадлежит) лишь тем, которые распяли себя для вещей мира сего и носят на своем собственном теле язвы Господни»⁴⁸⁷. Сораспятие Христу, смиренное несение креста является «самым великим делом (подвигом) любомудрия (философии)»⁴⁸⁸, философии благодатной, молитвенной, приобретенной долгими и трудными подвигами. Крест — это «оружие» Христово, которым Христос возделывает «запустевшую душу», счищает с нее «терния и волчцы лукавых духов и исторгает плевелы греха»⁴⁸⁹. Через само-распятие верой и крестное умирание человек оживляет себя, воскрешает себя. Через смерть в жизнь — такова над-умная антиномия подвига веры. «Если хочешь спасти себя, стань мертвым»⁴⁹⁰. Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно: а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12:24)⁴⁹¹.
   Подвигом веры брошенное в землю Божества зерно человеческой личности умирает, растворяется. Бог таинственно сбрасывает с него кору греха, отделяет богообразное от диаволо-образного, и оно постепенно возрастает, и достигает «в мужа совершенного»⁴⁹², и приносит много Богочеловеческих плодов.
   По православному пониманию вера не есть ни исключительно действие воли, ни исключительно действие ума или сердца, а действие всей личности, действие­личность. Вера охватывает весь ум, всю волю, все сердце, все телесные и душевные составы личности, но ни ум, ни какая-либо иная часть личности не может объять всю веру. Ум — это часть веры, но вера никогда не является (лишь) частью ума. Ум может быть без веры, но вера никогда не может быть без ума (вне ума). Верующий должен веровать и умом; не верующий умом, но думающий, что он верует, прельщает сам себя губительной ложью. Ибо хотеть веровать вне ума, без ума и есть величайшее без-умие. Отношение веры к уму отличается своей специальностью и именуется термином «метания, μετάνοια», т. е. перенесение ума (νοῦς) в потустороннее, изменение ума; ум меняет атмосферу, изменяет и самого себя.
   Начало веры и все ее возрастание органически связано и обусловлено «метанией, μετάνοια» (­ покаянием). «Μετανοεῖται» (­ покайтесь), — этим словом Иисус начал проповедовать и говорить (Мф. 4:17; Мк. 1:15)⁴⁹³: «Μετανοεῖται», т. е. измените νοῦς, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4:17)⁴⁹⁴; измените обладаемый грехом, земной νοῦς, чтобы реально почувствовать и познать приближающееся Небесное Царство. Без этого Царство Небесное является (для человека) неосуществимым метафизическим сном; без этого начало веры невозможно, ибо это — путь, переданный Иисусом, «Начальником и Совершителем веры»⁴⁹⁵. Μετανοεῖται и веруйте в Евангелие ⁴⁹⁶, ибо вера в Евангелие невозможна без покаяния.
   Необходимость «метании» в подвиге веры доказывает то, что центральный момент веры