Решение Мерлином проблемы Грааля

В «Персевале», третьей части работы Робера де Борона (или его продолжателя) мы рассмотрим лишь роль Мерлина, поскольку остальное действие почти полностью совпадает с таковым у Кретьена де Труа и Вольфрама фон Эшенбаха (1). Но в отличие от этих версий, «Персеваль» де Борона начинается не с юности героя, а с коронации Артура – с того места, на котором заканчивается часть «Мерлин». Мерлин появляется во время праздника коронации, и его рекомендуют королю как советника. Он рассказывает Артуру о трех столах, и предсказывает, что король, как два принца Британии до него, станет королем Франции и императором Рима. Но прежде его усилиями должен достигнуть славы Круглый стол.

После этого вновь рассказывается история о Иосифе и Граале. Вдобавок упоминается, что Брон, Король-Рыбак, находится теперь в одном из самых красивых мест мира – — "en ces ties d'Irlande" («на тех Ирландских островах»). Однако дела его идут плохо, поскольку он поддался серьезной болезни. Несмотря на свой почтенный возраст, он не сможет умереть, пока рыцарю Круглого стола короля Артура не удастся найти дворец Короля-Рыбака. Если рыцарь спросит затем, для чего служил и ныне служит Грааль, больной король тут же исцелится и, передав рыцарю тайные слова, умрет. Тем самым будет сломано заклятие, лежащее на Британии.

Теперь рассказ переходит к судьбе Персеваля. При дворе Артура происходит событие, которое имеет особое значение, поскольку оно вновь подводит нас к проблеме siege perilleux. Задержавшись при дворе, Персеваль спрашивает за вечерней трапезой, что значит пустое место, и просит позволения самому сесть на него, угрожая отъездом, если это ему запретят. Наконец, король поддается его назойливости; но не успевает Персеваль сесть, как каменное сиденье раскалывается с таким ужасным грохотом, что каждый из присутствующих решает, что настал конец света. Наступает великая тьма, и голос порицает Артура за то, что он нарушил завет Мерлина. «Этот Персеваль, - говорит голос, - предпринял самое опасное начинание, на которое еще никто не осмеливался. Из него последуют самые трудные задачи, и для него, и для всех тех, что за Круглым столом». И лишь потому, что отец его и дед (Короли-рыбаки) нашли милость в очах Бога, Персеваля не поглотила земля, как поглотила она Мойса, который пожелал сесть на это место. Далее голос сообщает ему – как предсказал и Мерлин – что один из рыцарей Артура выбран судьбой найти Грааль, после чего вся компания отправляется на поиски обиталища Короля-Рыбака. Они отправляются и едут вместе до перекрестка; затем они расстаются, чтобы каждый из них сам мог искать Грааль.

Как мы уже видели, Мерлин уже давал совет Артуру по поводу основания Круглого стола; он также упоминал об Иуде и сказал, что пустое место, siege perilleux, впервые будет занято рыцарем, который нашел Грааль. Садясь на него до выполнения этой задачи, Персеваль не повиновался этому указанию Мерлина, и именно по этой причине камень раскалывается.

Как явствует из контекста, пустое место за столом, опасное место, напоминающее об Иуде, символизирует нерешенную проблему, вопрос без ответа в духовном мире христианского рыцарства. Этот нерешенный вопрос относится к проблеме зла и предательства Христа. Когда Персеваль садится на это место, он невольно помещает себя на место Иуды, чего, очевидно, не должно было быть. И хотя он должен решить вопрос, относящийся к объединению зла, он не должен был бессознательно попадать под его власть. Поэтому камень под ним раскололся, т.е. этот случай является чудесным предзнаменованием, которое говорит ему о том, что эта трещина угрожает владениям христианских рыцарей Круглого стола, и успокоить ее можно лишь освобождением области Грааля. Расколовшийся камень соответствует, так сказать, страдающему Королю Грааля (2) в качестве символа Самости, в котором противоположности больше не объединены. Но именно Мерлин осведомлен об этой задаче; именно он обладает новой целостностью мыслей и старается привести к ней Персеваля. В «Персевале», после того как герой искупил область Грааля, следует очень важный и странный эпилог (3), в котором Мерлин еще раз появляется, чтобы передать решающую информацию.

По этому случаю Артур сидит за Круглым столом со своими товарищами, когда их чрезвычайно пугает громкий треск. Камень, расколовшийся под Персевалем, теперь снова становится целым. Собравшиеся не знают, что это может означать, пока не появляется Мерлин и не объясняет это.

«Знай, Артур, что в твое время исполнилось самое возвышенное пророчество, что делалось когда-либо; ибо исцелен Король-Рыбак, разрушено заклятие, под которым томилась Британия, и Персеваль стал Властителем Грааля. С сего дня он откажется быть рыцарем и полностью отдастся на милость своего Создателя». Когда король и его рыцари услышали это, они зарыдали в один голос и стали молить Бога, чтобы Он привел дело к благоприятному заключению.

Рыцари обеспокоены, что чудеса и приключения теперь подошли к концу. Они чувствуют себя лишними; они считают, что нет смысла оставаться при дворе Артура; они скорее отправятся за море, чтобы вновь обрести там славу. Когда вспоминают о пророчестве, что Артуру суждено стать королем Франции и императором Рима, начинаются приготовления к крестовому походу во Францию, где нужно завоевать Нормандию, Бретань и другие области, для того чтобы впоследствии выступить против Рима. На время отсутствия короля регентом назначают племянника Артура Мордреда. Во время похода на Рим приходят новости о том, что Мордред захватил власть в свои руки, так же, как и королеву. Это, разумеется, вызывает большой испуг. Рыцарям приказано вернуться на родину и наказать предателя Мордреда, который объединился с саксами и готовит кровавую встречу возвращающимся войскам. В долгих и страшных битвах находит смерть каждый из рыцарей Круглого стола. Наконец, гибнет и Мордред. Артура, смертельно раненного, переносят на Авалон (4), где, как говорят, он был излечен своей сестрой Морганой, которая оказалась одной из фей этого острова.

От писателя Блеза, которому это рассказал Мерлин, Персеваль теперь узнает о гибели рыцарей Круглого стола. Это безмерно огорчает его, «ибо он очень любил их». Мерлин лично появляется в замке Грааля, чтобы попрощаться с Персевалем, поскольку воля Бога в том, что отныне он не покажется больше людям. Однако он не умрет до конца света, когда участью его будет вечная радость. Он готовит для себя скрытое обиталище, поблизости от лесного дома Персеваля. «Там буду я жить и пророчествовать то, на что Господь вдохновит меня, и тот, кто увидит мою обитель, назовет его «Мерлинов esplumeor» (5) Вместе с исчезновением Мерлина легенда о Граале также подходит к концу.

Значение слова esplumeor, или hapax legomenon, неясно. Оно может означать жилище мага, или то место, где он находится вне своей принятой формы. Согласно другой точке зрения, это слово взято, чтобы обозначить того, кто использует перо для письма. Джесси Уэстон (6) предполагает, что это слово может обозначать род птичьей клетки, в которой соколы находятся в период линьки; хотя это значение нигде не удостоверяется, оно, фактически, довольно неплохо подходит по смыслу. В этой связи это слово может быть взято для обозначения места, где Мерлин линял, т.е. претерпевал трансформацию. Параллель, если не источник, слова esplumeor, которое поражает своей значительностью, было найдено Хелен Адольф в некоей каббалистической литературе (7). Это мотив птичьего гнезда в Эдемском саду, в которое Мессия уходит во время Страшного суда. Душа Мессии сравнивается там с ласточкой в гнезде (8). Осеняющие крылья божественности, защищающая забота Бога о человечестве и Шехина также связаны с этим образом. Птичье гнездо, следовательно, это «обиталище Бога» на космическом древе. Согласно иным текстам, новый Мессия ожидает там своего времени, отдыхая на лоне Илии (9). Таким образом, сокрытие Мерлина напоминает сокрытие Мессии и, как у последнего, в конце времен ожидается возвращение Мерлина. Необходимое уединение Мерлина, которое он сам неоднократно подчеркивает, хорошо может быть увязано, говоря с психологических позиций, с фактом, что как principium individuationis, он представляет мистерию индивидуума, которая не может быть осознана коллективно, но которая, указывая путь и принося просветление, приходит время от времени на помощь другим отдельным индивидуумам. Как мы видели, Мерлин также является инкарнацией Deus absconditus и потому так же непостижим, как и последний.

Удивительно, что открытие Персевалем Грааля и обладание им приводит к такому печальному результату, как уничтожение Круглого стола (10). Особая черта этой формы рассказа в том, что Круглый стол считается третьим из трех столов, которые, взятые вместе, представляют Троицу. Тот, кто нашел Грааль – в данном случае Персеваль –является tierz horn, третьим стражем Грааля, и потому представителем Святого Духа, эра которого (согласно Иоахиму Флорскому) ожидалась в XIII столетии, а в нашей истории считалось, что она начнется с нахождением Грааля. Какой же тогда смысл в том, что первым результатом этого нахождения стало уничтожение третьего стола – Круглого стола?

Прежде всего, в качестве самого поверхностного объяснения, можно сказать, что рассвет новой эры в то же самое время означает и закат предыдущей. Круглый стол не только представлял наступающую эру Святого Духа, но также и существующий мир рыцарства. Он достиг своего расцвета, однако, в XII и XIII веках, даже, пожалуй, прошел его, поэтому в падении Круглого стола мы можем угадать предупреждение о приближающемся конце мира рыцарства, мира, который, с наступлением Возрождения, должен был уступить место буржуазному социальному строю.

Слава и идеальные качества Круглого стола, без сомнения, выросли из объединения светского аспекта с духовным – духовным в той степени, в какой деяния рыцарства служили высшей этической цели. Та же идея лежит также в рыцарских орденах, которые были учреждены в то время. Духовный аспект Круглого стола можно увидеть в том, что рыцари сделали своей обязанностью поиск Грааля. В нашей истории это особо подчеркнуто тем фактом, что Круглый стол был явно основан как «третий стол».

В то время Мерлин предсказал, что пустое место за этим столом когда-нибудь в будущем будет занято тем лучшим и самым добродетельным рыцарем, поиски Грааля которым увенчаются успехом. Наш автор, похоже, потерял эту идею из виду, поскольку он не возвращается к ней или не объясняет, почему пророчество не исполнилось. Вместо того, чтобы занять siege perilleux, Персеваль остается в Замке Грааля, сложив с себя звание рыцаря, чтобы полностью посвятить себя милости Божьей ("// a pris a le cavalerii congie, et se volra desormais tenir a le grasse do son Creator"). Таким образом, он стал святым; во многих версиях он даже покидает Замок Грааля, чтобы уйти в пустыню как отшельник.

Такое решение было вполне приемлемо в то время, хотя оно не находится в согласии с тенденциями, подчеркнутыми в начале истории, которые вызывали ожидание, что Персеваль займет это место и примет на себя роль земного представителя Святого Духа. Поскольку он это не делает, Круглый стол в некоторой степени лишается Духа. Следовательно, не удивительно, что рыцари плачут, слыша это; неизбежный результат этого – фатальное расхождение противоположностей духа и мира, которое стало так очевидно как раз в средневековье. Поскольку Персеваль полностью обращается к духовному, Круглый стол теперь становится целиком мирским. Поиск Грааля, которым мир, т.е. рыцарство, и дух, т.е. клятва Господу, были сведены воедино, теперь теряет свою цель и на ее месте появляется деструктивное стремление к чисто временной власти. Царство, которое хотел установить Артур, было ни царством Грааля, ни царством Святого Духа, но господство в материальном мире – тенденция, которую мы уже увидели в бесконечных странствиях Говейна.

Более того, любопытно, что буквальное царство Грааля упоминается лишь в германских версиях легенды. Во французских версиях нашедший Грааль на самом деле король, но он удаляется от мира, или в свой замок, или в пустыню как отшельник, и умирает, когда сам Грааль возносится на небо.

Лишь у Вольфрама фон Эшенбаха Король Грааля правит и невидимым, т.е. духовным, царством, и является правителем международного братства. Рыцари у Вольфрама называются templeise (возможно, в какой-то мере аллюзия на тамплиеров), и, когда люди достигают определенной степени власти, они вмешиваются в дела мира, когда это необходимо (11). Фейрефиц, сводный брат-язычник Персеваля, женившийся на Носительнице Грааля, послан в Индию, чтобы основать там другое королевство.

Это переносит нас к следующему важному моменту. Расходятся не только противоположности мирского и духовного, но также индивидуального и коллективного. Французский Персеваль не только отказывается от мира ради религии, но также отвергает коллективное в пользу индивидуального. Здесь тоже можно углядеть аллюзию на феномен эпохи, а именно подчеркнутость индивидуального, которая подобным же образом установилась в эпоху Возрождения с ростом сознания, чему историческим свидетельством является Реформация. Несмотря на странно выглядящий, добродетельный, средневеково-монашеский уход Персеваля, тот факт, что у него есть свой монастырь и своя церковь, т.е. Замок Грааля, для себя, так сказать, может обозначить аспект того, что с началом Реформации приобрело еще большую значимость – мысль о непосредственных отношениях человека с Богом.

Есть еще и другой аспект, который нужно принять во внимание. Как нечто круглое, Круглый стол выражает всеобъемлемость. Круг в самом деле описывается как наиболее полная из всех форм. В одном месте в Queste del Saint Graal утверждается, что Круглый стол обозначает круглость земли, звезд и планет (12). Таким образом, это опять всеобъемлемость, которая, к тому же, также выражается в интернациональном характере ее компании. Но за Круглым столом короля Артура место теперь пустует, для полноты чего-то не хватает (13).

Персеваль не занимает это место, поскольку, как святой человек, далекий от мира, он практически неспособен это сделать. Он бы занял это место только в том случае, если бы каким-либо образом сознательно принял на себя роль Иуды, чьим местом оно является, или если бы он объединил себя с последним. Как противоположность Христу, абсолютному Добру, Иуда воплощает принцип Зла. Однако, это не вопрос идентификации с одним из двух взаимоисключающих принципов; то, что следует искупить, это скрытый человек, Антропос. В этом Персеваль не достигает успеха, поскольку, при выборе святости вместо человечности, зло, как противоположность добра, образуется заново. Это сразу проявилось в предателе Мордреде (14), тоже в каком-то смысле Иуде, который приносит падение Артуру и его миру – и в то же время, безусловно, и свое собственное разрушение. Вольфрам находит лучшее, т.е. более психологичное, решение: в конце достигается примирение между Парцифалем и его языческим, черным и белым сводным братом. Противоположности здесь, конечно, не так явны, но изменены тем фактом, что Фейрефиц – не зло, а всего лишь язычник, и не является врагом Грааля (15). Очевидно, что лишь самый смелый и благородный из рыцарей мог занять siége perilleux. поскольку это исключительно трудное предприятие. Кто бы ни захотел совершить его, он должен был быть способным объединить добро и зло в единое целое. Он должен был совершить нечто подобное нисхождению Христа на землю, чтобы родиться в скромности человечества. Мысль о том, что Сын Божий приносит искупление мира таким образом, действительно показывает, что человек, в свою очередь, должен сделать то же самое, чтобы искупить еще неискупленного «Адама» - человека такого, каким он был замыслен, истинного человека.

Выражаясь психологически, это интеграция тени, в результате чего заполняется разрыв в круге и достигается его целостность. Пустое место Иуды – пустота имеет дальнейшее нуминозное значение – по этой причине исключительно опасно, потому что любой, кто занимает его бездумно и без должных полномочий, поглощается землей. Другими словами, тот, кто исследует зло слишком легкомысленно, становится его жертвой.

Принятие тени, разумеется, не означает, что нужно делать специальные усилия, чтобы творить зло; по большей части это будет случаться само по себе. Однако важно узнать зло как таковое. Это не всегда легко, ибо Дьявол редко встречает нас обряженным в рога и копыта или же в форме опасной змеи, которую охотно избегаешь, но в более безобидном, чтобы не сказать соблазнительном, аспекте. То, что считается особенно добрым, часто является втайне злым, и таким же образом нечто в основе доброе, или то, что ведет к добру, может временами казаться злым. Потому и невозможно характеризовать поведение человека как всегда хорошее или всегда плохое. Эта относительность концепции, однако, не включает стирание различий, поскольку в человеческой душе существует врожденное чувство правильного и неправильного, приговор которого неоспорим. В нашей истории Грааль представляет этот суд справедливости, который может быть описан как архетипическое чувство или ценностное суждение. То, что в человеке присутствуют противоположные тенденции, это факт, исходящий из опыта, формирующие и разрушающие силы работают в нем, так же, как они работают в природе, частью которой он является.

Интеграция тени состоит в принятии не только тенденций, соответствующих сознательным намерениям или желаниям, но также и тех, которые не находятся в согласии или даже могут быть прямо противоположными (16). На другом конце этой шкалы, идентификация со светлой стороной подразумевает столь же большую опасность. Тот, кто пойман полем притяжения солнца и притянут к нему слишком близко, тот сгорает. В этой связи нам напоминают апокрифическое высказывание Христа: «Кто близок ко мне, тот близок к огню». По этой причине Грааль также опасен и причиняет вред тем, кто не заботится о том, чтобы соблюдать предписанную дистанцию (17).

Важно, что Король Грааля, который займет место Иуды, также сидит и на месте Христа, ибо Христос сказал Иосифу: «Садись на мое место, где я сидел во время вечери». Таким образом, между двумя местами за столом существует определенная идентичность или близкая связь; именно по этой причине они размещаются рядом.

В нашей истории Персеваль со средневековым складом ума, который стремится только вверх, превращается в идеальную фигуру или в половину пары противоположностей и неспособен занять пустое место. Ожидаемое Третье царство, царство Святого Духа, подобным же образом становится неосуществленным идеалом. Тысячелетнее царство, которое на самом деле должно быть царством Бога на земле, не может быть осуществлено из-за отказа от мира и от жизни. Персеваль не должен был уходить в уединение Замка Грааля; для того, чтобы остаться в общей картине, он должен был принести Грааль на Круглый стол, так что вместо разъединения Духа и мира, мир был бы оплодотворен Духом.

¹ Hucher, Perceval ou la Quite du Saint Graal, d'apris le M. S. Didot; и Weston, The Legend of Sir Perceval.

² Поскольку – как мы пытались показать выше – Король Грааля расщеплен, т.е. не способен более удерживать противоположности вместе.

³ Как отдельный рассказ в расширенной форме она известна как "La Morte le Roi Artu" или, коротко, "Mort Artu", и составляет заключение цикла Lancelot Grail. Ср. J. Frappier, Etude sur le Mort le Roi Artu. С другой стороны, материал происходит или от Historia Гальфрида Монмутского или от ее французского перевода. См. Weston, op. cit., Vol. II, Ch. 12. Ср. Faral, La Ugende Arthurienne, Vol. Ill, pp. 274, где уход Артура на Авалон приписывается к 542 году.

⁴ По поводу Авалона ср. также Nitze, Perlesvaus, pp. 55-56.

⁵ Об этом слове ср. Zumthor, Merlin le Prophite, p. 166; и Helen Adolf, "The Esplumoir Merlin',' p. 173.

⁶ The Legend of Sir Perceval, Vol. II, Gh. 12, note 2.

⁷ "The Esplumoir Merlin»p. 173.

⁸ Ibid., p. 176.

⁹ Ibid., p. 182.

¹⁰ Только в представлении де Борона "Mort Artu" объединяется с рассказом о Персевале таким образом.

¹¹ Один из примеров - Лоэнгрин. Братство рыцарей Грааля, или Templeise наводит на мысли о Круглом солее Артура, за исключением того, что Артур – не Король Грааля.

¹² Pauphilet, p. 76: "Apres cele table fu la Table Reonde par le conseil Merlin, qui ne fu pas establie sanz grant senefiance, car ence qu'ele est apelee Table Reonde est entendue la reondece del monde et la circonstance des planetes et les elemenz el firmament; et es circonstances dou firmament voit len les estoiles et mainte autre chose; dont len puet dire que en la Table Reonde est li monde senefiez a droit" ("После того как был воздвигнут Круглый стол по совету Мерлина, и его основание было не без значительности, ибо он был назван Круглым столом, чтобы символизировать круглость мира. И расположение планет и элементов на небосводе, и в происходящем на небесах можно видеть звезды и много других вещей; так что можно сказать, что мир правильно обозначен Круглым столом").

¹³ Подобный образ круглой формы, в которой чего-то не хватает, появляется в видении блаженной Юлианы, настоятельницы монастыря Мон-Корнийон близ Льежа (умерла в 1258 году в Намюре). Она видела полную луну в ее блеске, но не хватало маленького кусочка ее диска. Это видение повторялось неоднократно, пока наконец Юлиана не решила, что, возможно, здесь содержится некое тайное знание, которое она должна понять. В ответ на ее молитвы ей было открыто, что луна символизирует Церковь, а темное место на диске показывает, что в годовом цикле не хватает одного праздника, а именно праздника Тела Христова, который должен отмечаться с этих пор для усиления веры. Праздник был действительно учрежден из-за силы этого видения. Из F. Browe, Die Verehrung der Eucharistie im Mittelalter, Ch. III. Мы интерпретировали бы это видение по-другому, скорее в смысле пустого места за столом Артура которое, как нам известно, представляет место, освобожденное Иудой.

¹⁴ Довольно интересно, что в дальнейшей формулировке истории Мерлина, принадлежащей к циклу Lancelot Grail, Мордред называется сыном Артура и его сводной сестры Морганы. Моргана, как жена оркнейского короля Лота, однажды посетила двор Артура, что привело к любовной связи между ними, не знавшими о своем родстве.

¹⁵ В версии де Борона эти противоположности едва ли появляются, их присутствие более неявно, т.е. добро – в Христе и в Хранителях Грааля, зло – в изгнанных грешниках, а также, можно предположить, в Иуде и в siege perilleux.

¹⁶ По поводу психологической концепции тени, см Psychology and Alchemy, par. 36; Toni Wolff, Einfuknmg in die Grimdlagen der komplexen Psychologie, p. 108; и Jolande Jacobi, The Psychology of С. G.Jung, p. 109.

¹⁷ Ср. Hucher, Le Saint Graal, Vol. II, p. 307, где Насьен слепнет, заглянув в сосуд Грааля, и Pauphilet, La Queste del Saint Graal, pp. 255-56, где то же самое происходит с Ланселотом.

Глава 24

Исчезновение Мерлина

Возможно, то, что Мерлин, как и Персеваль, также уходит от мира, является выражением этой нерешенной проблемы духа и материи. Как создание противоположных начал, снабженный и божественными, и демоническими качествами, он и в самом деле первочеловек, нуждающийся в искуплении – архетип Антропоса. Он или все глубже и глубже исчезает в глуши лесов, или позволяет себе, согласно бретонским сказаниям (не являющимся частью цикла Грааля), околдован Вивиан, феей, которая так захватывает его посредством его собственного любовного заклинания, что он не в состоянии вернуться в мир людей (1). Это заклинание – enserrement или entombement в башне или в могиле в скале, откуда дух Мерлина, невидимый, все еще часто говорит с отдельными героями (2). Позднее слово esplumeor, обозначающее его местопребывание или его могилу, было потеряно, и осталась единственная отсылка к камню Мерлина, с которым часто сталкиваются герои в процессе великих приключений (3). Последнее, что было слышно от Мерлина – когда он исчезает после заклятия феи – это ужасный, разрывающий сердце крик, которым он проклинает женщину и сожалеет о своей судьбе (4).

В некоторых вариантах истории, камень Мерлина позже заменен башней, в которой можно найти Meweilles del Graal (чудеса Грааля), или заколдованным ложем, которая вызывает безумие (5). Согласно Huth-Merlin, ложе – это могила Балейна (6). В качестве следующего чуда Мерлин строит в море вращающийся остров, сделанный из металлической стены и удерживаемый магнитом (7). Также предполагается, что он собрал монолиты Стоунхенджа (8). Позже он становится обобщенным архетипическим образом мага, который создает двух металлических драконов, воздвигает медные валы вокруг Кармартена, изобретает семимильные сапоги и так далее. Волшебные конструкции, особенно Стоунхендж, башня, камень и вращающийся остров, являются символами целостности, которые очень сильно напоминают символизм камня и мандалы в алхимии. Чудесное ложе, напоминающее ложе в приключениях Говейна, вновь подчеркивает отождествление человека с деревянными ногами с Мерлином (9). Понятие подобного чудесного ложа восходит к легенде о царе Соломоне, который, согласно Песни Песней (3:7-8) обладал таким ложем, которое затем стали отождествлять с его троном. Согласно поздним иудейским легендам, тот, кто беззаконно воссядет на этот трон, будет ранен львом (10). Трон описывается также как колесница или Minnebett (ложе любви). В алхимии (11) это ложе отождествляется с алхимическим сосудом и с Невестой Бога; оно символизирует место объединения, или unio mystica с божественным, место, которое также окружено бесконечной опасностью, где тот, у кого не хватает понимания, падает жертвой своих влечений и желаний (льва). Как создатель этого ложа, Мерлин отождествляется здесь с Соломоном (12).

Имеет особое значение, что могила Мерлина в поздних версиях сливается с волшебным ложем и с камнем, или заменяется домом из стекла, в котором Мерлин исчезает навеки (13). Дом из стекла явно напоминает о кельтской легенде о вращающемся стеклянном острове, острове с четырьмя рогами, который представляет страну мертвых или духов.

Эти поздние формулировки подтверждают то, что мы уже вывели в отношении довольно полно интерпретированных писаний Кретьена де Труа и де Борона. Мерлин – это содержимое Грааля (которое является также благодатью) или дух камня Грааля. Он является – на языке алхимиков – "духом" камня, т.е. Меркурием, или, в терминах психологии, principium individuationis. Голос Мерлина можно услышать исходящим из камня, который он воздвиг; это сам философский камень, и поиски Персеваля в действительности требуют нахождения его. При окончательном анализе, следовательно, Персеваль и Мерлин суть одно, хотя в Персевале воплощен ищущий христианин, в то время как в Мерлине – языческое побуждение, побуждающее к поискам, которые в о же время являются и целью. Тот факт, что Персеваль и Мерлин не слиты воедино полностью, обусловлен относительной несравнимостью духа христианства с духом алхимии, поскольку в Христе Бог становится человеком по Своей собственной воле, в то время как философский камень развивается в нового носителя света благодаря человеческому намерению и опыту (14). "В первом случае, – говорит Юнг, – чудо спасения человека осуществлено Богом; во втором спасение, или трансформация Вселенной совершается умом человека – 'Deo concedente', чего авторы никогда не забывают добавить. В одном случае человек признает "Я под Богом", в другом он утверждает "Бога под собой". Человек занимает место Создателя. Средневековая алхимия приготовила путь для величайшего вмешательства в божественный миропорядок, которое человек когда-либо осуществлял: алхимия была зарей научной эры, когда демон духа науки заставил силы природы служить человеку до степени, незнакомой до того" (15). Именно демонизм этого духа предназначил Мерлина на роль Антихриста. Однако он не принял этой роли, поскольку ушел от мира и его могущественной политики и рещил служить лишь Богу в своем "Калидоне". В Huth-Merlin он говорит: "Je voel mieus m'ame sauver que la terre!" ("Я скорее спасу свою душу чем [захвачу] мир" (16). Стремление человека к власти и его superbia – вот то, что делает опасным дух науки; сам по себе, если бы он остался, он был бы носителем света и утвердителем работы Христа по спасению. Легенда IX века об Александре говорит о камне, который излечивает жажду мирской власти. Александр находит камень у входа в рай и слышит слова: "Если ты захочешь узнать его природу и власть, тогда оставь все амбиции далеко позади". Мерлин нашел этот камень или сам превратился в него – по этой причине он отказывается от мира.

В более поздних описаниях характера Мерлина, его отказ от любой земной власти выражается не только изолированной жизнью в лесу, словно анахорет, то также и покорностью, вольной или невольной, принципу противоположной власти, силе Эроса. Здесь можно сослаться на любопытный мотив в британских легендах, когда Мерлин в конце своей жизни убаюкан с помощью магии, которой он сам обучил фею, и, воздействием заклинания, заточен на вечные времена в могилу в скале или в камень. В Vita Merlini фея Моргана – это сестра Артура и одна из девяти фей Insula Pomorum (Остров Яблок – Авалон) (17). Она злая колдунья, изничтожающая того, кто любит ее, наподобие Цирцеи в «Одиссее». В Lancelot (18) она создает Val sans Retour (Долину без возврата), в которой заключает своих любовников. Согдасно Vulgate Merlin, ее называют boine clergesse (доброй священницей) и она особо сведуща в астрономии и некромантии. Последней науке ее обучал сам Мерлин, поскольку он страстно влюблен в нее (19) и полностью попал под ее власть. Затем она оборачивает свои умения против него.

Легенды, центром которых является Мерлин, заканчиваются одним или двумя крайними решениями: согласно одним версиям (Гальфрида Монмутского и Робера де Борона) Мерлин полностью отвергает владения Венеры, в то время как согласно другим он навечно попадает во власть феи. Этот последний персонаж также называют la Dame du Lac (Владычица Озера) или Моргана – имя, которые большинство авторитетов возводят к кельтской богине вод Муирген. Фея в красном у продолжателей Кретьена также оказывается аналогичной фигурой, унаследовавшей свою волшебную шахматную доску от Морганы (20). Во многих версиях, фея налагает на Мерлина заклятие, потому что хочет охранить свою девственность – тот же мотив мы видели, когда мать Мерлина оставалась целомудренной, даже попав во власть дьявольского инкуба. В этих версиях Мерлин, соответственно, уступает фигуре, напоминающей его мать. И в самом деле, это всегда вопрос одинаковой персонификации образа матери-анимы в различных формах (21). В алхимии этот образ также сравнивался с Меркурием, который появляется там даже как «самая целомудренная девственница» (22). Мерлин и его фея – это на самом деле персонификации одного и того же Меркурия в женской и мужской форме (23). Может быть, именно поэтому, в одной из версий, фея завлекает Мерлина в пещеру, в которой лежит бальзамированная пара влюбленных, представляющая, так сказать, его собственную двойственность. Фея связана также с Афродитой пеннорожденной (24) и с Венерой, поскольку в более позднее время ее волшебные владения сравнивались с Горой Венеры (25). Ее британская сестра восходит к Диане, в то время как Муирген кажется, скорее, связанной с кельтской Эпоной. Очевидно, это связано с одним и тем же архетипом, в связи с которым фея получает то больше положительных, то больше отрицательных черт (26). Негативная оценка союза духа с Мерлином связана с христианским предрассудком по поводу царства Эроса, из чего следует, что мужское и женское способны противостоять друг другу лишь в борьбе за власть; это побуждает к интеллектуальному подавлению Эроса со стороны мужского, заточению собственничества со стороны женского. Отсутствует любовь в самом широком смысле этого слова. Этот предрассудок также способствовал, в более поздней литературе, к включению Мерлина в антифеминистские писания и его описание как жертвы злой женщины (27). Но даже так, финальный эпизод исчезновения Мерлина не может быть оценен как однозначно негативный. Генрих Циммер описывает это очень красиво:

Мечта о добродетели и здравом смысле – чтобы распутать ужасы и путаницу нити мира и соткать совершенство в ковер с идеальным узором – не может прийти на ум мудрому Мерлину, который видит грядущие годы раскрывающимися, словно нынешние, под его взглядом провидца. Он отдает свою силу понимания чистой глупости в мягко околдовывающие пальцы… знания Вивьен. Поскольку Мерлин сознательно поддается колдовству Вивьен, очарованию через искусство искушения, зная, что он передает ей, крупица за крупицей… он поднимается на спокойные неколебимые высоты индийского бога, который беззаботно уходит от мира в спокойствие Самости (28).

Об исчезновении Мерлина нам напоминает еще один пример из области восточной культуры. Перед смертью Лао-цзы, как говорит легенда, ушел в Западную гору с танцовщицей. И все же – какое отличие! В то время как нет впечатления, что Лао-цзы не свободен или находится под действием заклинания, исчезновение Мерлина – это несчастливая и трагическая судьба. Философия Лао-цзы была инструментом сознания и служила защитой от того, чтобы быть подавленным анимой, в то время как у Мерлина были лишь знания магии и некромантии, которые фея была способна украсть у него. Далеко простирающиеся, как и понимание западным человеком окружающего его внешнего мира, оно уравновешено сравнительно инфантильным и примитивным пониманием проблем анимы и тени и природы психики в целом. В средневековье это знание не переросло астрологических и алхимических идей, и открытие относящегося к нему психического содержания досталось психологии Юнга. Это знание требует также высокого духовного и этического сознания, чтобы оно вновь не упало в руки анимы и не регрессировало в магию. Общеизвестно, что после смерти Лао-цзы его учение в даосизме скатилось до чистой и простой магии. Современной психологии, без сомнения, придется бороться с похожей проблемой.

Образ Мелюзины также вновь появляется в алхимии, особенно у Парацельса, где она пребывает в человеческрй крови или "в подводном раю" и появляется как фантом или, согласно, Герхарду Дорну, как visio in mente apparens (видение, появляющееся в уме) (29). Как змей Меркурия, она обладает способностью излечивать болезни и изменять свой облик (30). Согласно последователю Парацельса Дорну, она "должна вернуться в стихию воды" (31). Анима подобным же образом вызывает иллюзии и всевозможные аберрации, и по этой причине адепт должен противостоять ей с мудростью и способностью различения. Юнг говорит: "Она [Мелюзина] не должна больше танцевать перед адептом, очаровывая своими жестами, но должна стать тем, чем была с самого начала: частью целостности" (32). Кажущееся противоречие между отвержением gesta Melosines (33) и ассимиляцией анимы проистекает из того факта, что gesta появляются в состоянии одержимости анимой, и по этой причине их нужно предотвратить. Таким образом анима вынуждена уйти во внутренний мир, где она служит посредником между эго и бессознательным" (34).