Анализ дореформенной системы судопроизводства

С принятием Судебных Уставов в нашей стране были образованы новые правовые основы для судопроизводства. Для того, чтобы понять суть обновлений, которые были внесены реформой, надо проанализировать состояние судебной системы России в дореформенный период.

Так, вся российская судебная система представляла собой печальное зрелище до 1864 г. Она совершенно не могла удовлетворить те задачи и требования, которые предъявлялись к судебным учреждениям в XVIII и XIX вв. Такая отсталость юстиции негативно сказывалась и на все сферы общественной и политической жизни страны. В это же время контроль над судопроизводством оставался в руках губернаторов, т.е. местной администрации. Рассмотрение уголовных и гражданских дел проходило по принципу формальных доказательств, который сложился еще во времена правления Петра I. Материалы для такого дела собирались полицией. Для судебного процесса до реформы 1864 г., как писал А.Ф. Кони, характерен «произвол, лишение свободы, напрасное производство обысков, отсутствие ясного сознания о действительном составе преступления, неумелость и нередко желание «покормиться», «выслужиться» или отличиться»[2]. Также характерной чертой судопроизводства дореформенного периода была волокита. Поэтому производства некоторых дел растягивались порой даже на десятки лет. А.Ф. Кони в своей работе утверждал, что «отсутствие корыстных или иных личных видов при судебном разбирательстве составляло скорее исключение, чем общее правило»[3]. До Судебной реформы все суды были определены к соответствующей администрации, т.е. система строилась по административно-территориальному принципу.

Конечно же, и при старой судебной системе существовал институт прокуратуры, но он не столько помогал судопроизводству, сколько создавал для него дополнительные трудности. Адвокатуры же как института вообще не существовало, поэтому функцию защиты выполняли неквалифицированные ходатаи. В общем, вся судебная система дореформенного периода представляла собой организованные административно-полицейские органы. Многие судьи служили осознанно не делу правосудия, а личным интересам. А.Ф. Кони называл такой суд «печальным памятником бессудия и бесправия»[4].

Словом, картина правосудия была очень неприглядной, и система требовала глубоких изменений. Даже чиновники указывали на то, что почти никто не уважает закон и повсеместно его нарушают. Поэтому само правительство чувствовало всю необходимость судебно-правовых преобразований.

Введение в действие Судебных Уставов привило к полному разрушению судопроизводства старого образца и утвердило судебную систему совершенно нового. Усовершенствованная система судопроизводства имела явные преимущества, которые сразу же оценили современники. Влияние взяточничества и канцелярии устранил принцип гласности суда, а принцип состязательности привел к развитию «более энергичной деятельности сторон в процессе»[5]. Принцип же состязательности действовал в российском судопроизводстве по французскому образцу. Таким образом, он исходил из того, что в каждом деле должна установиться истина, а судья, который рассматривает дела, прежде всего, руководствуется интересами правосудия.

Также реформа устраняла формальную теорию доказательств и защищала таким образом общество от более опасных преступников. Теперь разбирательство уголовных дел ускорялось, т.к. проходило в двух инстанциях, а иногда даже в одной. Успех же новой судебной системы в первую очередь связан с отделением суда от административной власти. С вступлением в силу Уставов в России начинает стремительно развиваться юридическое образование. Появляются юридические общества, которые раньше в нашей стране не существовали.

 

Подготовка к проведению реформы

В апреле 1859 г. после рассмотрения отчета министра внутренних дел за 1857 г. Александр II дает распоряжение передать рассуждения комиссии о недостатках нынешней судебной системы по делам о маловажных преступлениях во второе отделение собственной Его Величества канцелярии, для составления нового проекта устава уголовного судопроизводства.

В то же время создается комиссия при министерстве внутренних дел, основной обязанностью которой была разработка нового устройства губернских и уездных учреждений. Главным принципом, вокруг которого создавался данный проект, был принцип разделения судебной власти от власти исполнительной, которая должна была ограничиться только полицейскими функциями.

В октябре 1859 г. одним из членов комиссия вносится предложение выделить из уложения о наказаниях 1845 г. все статьи, относящиеся к проступкам и преступлениям, «подведомым судебно-полицейскому разбирательству»[6]. После этого требовалось составить их этих статей общий устав для мировых судей. В итоге из уложения было извлечено 652 статьи, которые вошли в приложение к проекту комиссии об уездных учреждениях для рассмотрения государственным советом.

Уже через год графом Д.Н. Блудовым, главно-управляющим вторым отделением, была подана докладная записка о судебно-полицейском уставе. В данной записке даются пояснения о различии преступлений и полицейских проступков. Так, первые относились к ведомству уголовных судов, а вторые относились к ведомству административных и полицейских учреждений. «Такое существование особых полицейских кодексов представляет большие практические удобства»[7]. Ведь еще сам граф М.М. Сперанский признавал необходимость создания отдельного судебно-полицейского устава, проект которого он даже вносил на рассмотрение в государственный совет. Но это так и осталось нереализованным проектом.

Извлечение из уложения 1845 г. вышло в свет под названием «Материалы для составления проекта устава судебно-полицейского». На основании этого был составлен в особой комиссии при втором отделении Его Величества канцелярии проект «Устава о взысканиях за проступки, подведомые мировым судьям». Он был составлен гг. А.М. Александровичем, Ф.А. Бруном, Ф.С. Малеским и переделан по замечаниям других членов комиссии: гг. Г.А. Поретца, А.Н. Попова и Д.М. Сольскато. Проект включал в себя 16 глав и 240 статей. По составлению он был разослан на рассмотрение «различных лиц»[8]. После чего был передан второму отделению вместе с указаниями, сделанными на проекте графом М.А. Корфом, главноуправляющим вторым отделением. В окончательном, переработанном виде материалы были внесены в государственный совет 15 мая 1864 г.

Государственный совет рассматривал этот проект вместе с замечаниями отельных министров. Причем были сделаны изменения, касающиеся как содержания, так и редакции отдельных статей. И, наконец, окончательный вариант данного проекта был высочайше утвержден 20 ноября 1864 г[9].

В это же время утверждаются другие Судебные уставы, которые И.Я. Фойницкий называет «самым ценным украшением великого освободительного царствования»[10]. Так, с составлением проекта Уголовного уложения начинаются подготовительные работы по улучшению гражданского процесса. В середине девятнадцатого столетия граф Д.Н. Блудов дал сильный толчок для развития реформы, когда внес в государственный совет Устав гражданского судопроизводства, Положение о присяжных поверенных, Устав уголовного судопроизводства и Устав судоустройства. Данные проекты разительно отличались от предложений, которые вносились гр. Блудовым ранее, т.к. в Уставах были намечены довольно радикальные изменения сообразно требованиям начал «юридических наук»[11].

В числе таких начал, на которые указывал граф Блудов, были: «отделение судебной власти от административной, уничтожение канцелярской тайны и введение гласности и устности, введение состязательного процесса и учреждение сословия присяжных поверенных, решение дел по существу только в двух инстанциях…»[12]. В уголовном же процессе предлагалось устранить полицию от производства следствия и упразднить следственные начала. Вместе с этим вводился институт защиты и устанавливался принцип состязательности.

Новый шаг в развитии Судебной реформы происходит в 1861 г., когда издаётся акт об освобождении крестьян от крепостной зависимости. В большей степени именно он и повлиял на дальнейшее преобразование судебной системы. С.И. Зарудный пишет, что «если бы в 1861 г. не состоялось, по воле Самодержца Всероссийского, освобождение крестьян с землею, то ни в коем случае не были бы утверждены 20 ноября 1864 г. Судебные уставы»[13]. Ведь при крепостном строе, в сущности, не было надобности в справедливом суде. Тогда настоящими судьями были помещики, которые распоряжались жизнями своих крепостных. После же 19 февраля 1861 г. большинство высокопоставленных чиновников осознало всю необходимость создания суда справедливого. Государственный совет отмечает, что все недостатки старого строя «должны быть устранены с уничтожением причины, оправдывавшей прежний порядок»[14].

 

Содержание реформы

Учреждение судебных установлений

Составители Судебных уставов пытались воплотить в реальность одну простую истину, при которой какие бы совершенные судопроизводственные правила ни были представлены в распоряжение суда, правосудия не будет при неудовлетворительном устройстве суда. Таким образом, без соответствующей судебной системы и самая совершенная форма судопроизводства оставалась бы без исполнения.

Стало очевидно, что судоустройство является основным вопросом в судебном деле. Поэтому учреждение судебных установлений должно быть признано самой важной частью Судебных уставов 20 ноября 1864 г.

Так, на чем же основывалось устройство суда по Судебным уставам? Новое судоустройство, принявшее для дел меньшей важности единоличную судебную систему, а для дел большей важности – коллегиальную систему с подчинением всех судов юридической проверке и надзором единого кассационного суда. Такие обновления ввели у нас романский, а точнее говоря, французский судебный строй. Но это вовсе не разрешает спор о том, переняли ли Судебные уставы иноземные судебные порядки или нет. Для его решения важно выяснить, «какое содержание влито в шаблон, который является господствующим для устройства судебной части»[15]. По существу его даже не стоит называть французским, ведь то случайное обстоятельство, что он раньше других государств получил наиболее яркое выражение во Франции, не имеет особого значения. И прав был С.И. Зарудный, что «не допускать в одном государстве доказанных в другом общих начал усовершенствования только потому, что они иностранные, а не национальные, значило бы почти то же, что не допускать введения железных дорог или телеграфов в государствах, жители которых не имели случая дойти до подобного общенародного изобретения»[16].

Прежде всего, составители Судебных уставов при их написании руководствовались «особенностями нашего отечества, которое развивается под иными условиями, нежели западные государства»[17]. Во-первых, существенно отличалось устройство российских судебных установлений. Как утверждали сами составители Уставов, это утверждение «вполне самобытное»[18]. Предполагаемые у нас мировые судьи и их съезды имели мало общего с французскими и английскими учреждениями, т.е. наши судебные учреждения не имеют образца из Западной Европы, с которым их можно было бы сравнить. Во-вторых, установление института присяжных заседателей существенно отличалось от данного же института в других странах. В Европе это учреждение считалось сугубо политическим, а в России же оно было чисто правовым, т.е. судебным. Наоборот составители наших Судебных уставов признавали крайнюю необходимость, при которой этот институт не мог бы иметь никакого политического характера.

В целом на мировой суд и на институт присяжных заседателей смотрели, как на проявление в судебном устройстве существовавшего у нас выборного начала. По Уставам наше новое судоустройство имело основание, по которому, с одной стороны, мировые судьи должны были разбирать дела, оставшиеся почти вне круга действий судебных мест. С другой же стороны, важное участие в решении судебных тяжб должны были принимать присяжные заседатели. Главной целью образования данного института было дарование нашим сословиям выборного права. Ведь с предоставлением присяжным заседателям окончательного определения вины или невиновности подсудимых в важных уголовных делах, выборное начало получило правильное направление и полное развитие. А в порядке суда именно данное право важнее всех остальных, взятых в совокупности. Главная чертой, которая отличала наши Судебные уставы от западных законодательств, была возможность судебной палаты при участии сословных представителей рассматривать дела о государственных преступлениях.

Наверное, самыми главными заимствованиями из французской судебной практики являются судебные следователи и кассационные департаменты Правительствующего Сената. Но и здесь явно прослеживается самобытность нашего законодательства. Должность судебного следователя в России была более самостоятельной, нежели во Франции, в особенности относительно прокурорского надзора. А кассационный суд был поставлен «под одну крышу с Петровским Сенатом»[19], т.е. Кассационные Департаменты были соединены с административными департаментами, что придало ему особую устойчивость и авторитетность.

Прокурорский надзор также ошибочно считать полностью заимствованным институтом из французских законодательств. Так, в нашем учреждении не существовало вмешательства прокурора во внутреннюю жизнь судов, доминирования над судами или начальственного надзора над целым рядом лиц судебного ведомства. Также надо отметить, что нашей прокуратуре не было предоставлено излишне широкого участия в гражданских делах и политического характера ее действий.

В целом, введение Судебных установлений в 1864 г. привело к разделению суда от законодательной власти, что привело к расширению его полномочий по толкованию законов. Правда, составители уставов сосредоточили управление судебной частью в ведении Министерства Юстиции, т.е. признали нужным образование для судебных установлений особого ведомства и поставили судейскую неприкосновенность на высокий уровень. При всем этом они не подчинили суд прокуратуре, но ограничили гражданскую, дисциплинарную и уголовную ответственность судей разумными рамками. Но, с другой стороны, составители оставили волостные суды вне судебной организации и в ведении администрации такие чисто судебные полномочия, как возбуждение преследования и предание суду за преступления по службе.

Быть может, тот громадный переворот, который произошел с введением Судебных Уставов в нашем судебном деле, и надо было ограничить известными рамками, не сильно затрагивая административную власть, но говорят, не доделать иногда лучше, чем переделать. В любом случае, сделанное велико, и свидетельствует только о высоких достоинствах проводимой реформы.

 

Реформа Окружного Суда

По новым Уставам производство дела в Окружных Судах являлось последней стадией, которая заканчивалась постановлением решения о виновности и наказании.

Это – важнейшая стадия процесса, почему в ней и получают наибольшее развитие и наиболее полное выражение все гарантии правосудия; в частности, основные, главные начала уголовного процесса, т.е. состязательность, гласность, устность, равноправие сторон находят применение только в этой стадии.

В самом Уставе уголовного судопроизводства, а точнее в IV разделе о производстве в Окружных Судах содержится 12 глав. Из них почти каждая охватывает известный самостоятельный момент производства дела, как, например, гл. I о порядке начатия дел в Окружных Судах, гл. II – о приготовительных к суду распоряжениях, гл. III – о составе присутствия и т.п.

Так, в главе о порядке «начатия дел в Окружных Судах»[20] имеется, с одной стороны, вводный характер; также там указаны поводы для возбуждения дела и рассмотрения его в суде. Под порядком начатия дела в Окружном Суде Устав понимает те поводы, в силу которых Окружной Суд обязан приступить к производству дела. Например, ст. 543 указывает три таких повода. Во-первых, определение Судебной Палаты о предании обвиняемого суду. Во-вторых, обвинительный акт прокурора, предложенный Окружному Суду. В-третьих, сама жалоба частного обвинителя. Значение же этих поводов заключается в том, что в зависимости от повода разбирательства дела устанавливаются пределы судебной власти в разрешении вопросов о дальнейшем порядке производства. Ведь если производство дела в Окружном Суде началось в силу определения Судебной Палаты, то Окружному Суду остается выполнять, главным образом, техническую сторону подготовки дела к слушанию, так как все главные вопросы, как вопрос о подсудности, о лицах и о квалификации их деяния уже решены обвинительной камерой Судебной Палаты. Но если дело поступало по обвинительному акту прокурора или по жалобе частного лица, то Окружной Суд обязан был сам разрешить все указанные вопросы и, таким образом, выполнить обязанности обвинительной камеры.

По обвинительному акту прокурора или по частной жалобе дело могло поступить в Окружной Суд лишь в случае, если оно не касается преступного деяния, влекущего за собой лишение всех прав состояния или лишение преимуществ. Помимо этого в Окружной Суд по определению Судебной Палаты могут поступить и дела о преступных деяниях, которые влекут за собой лишение или ограничение прав, также и дела о преступных деяниях менее важных, если Окружной Суд не согласится с мнением прокурора о прекращении дела[21].

Еще одним важным моментом, который надо отметить, является ст. 546 и ст. 545. Данные статьи указывают на случаи, в которых производство предварительного следствия не обязательно. Основаниями для этого являлись несложность «обстоятельств дела и представление при самом возбуждении обвинения надлежащих доказательств»[22]. Но как показала судебная практика, ст. 545 Устава должна была применяться исключительно для ускорения производства дела.

Также для производства следствия практиковалась передача Окружными Судами дел судебным следователям. Как указано в ст. 546, она встречалось при причинении телесных повреждений и основательном медицинском освидетельствовании потерпевшего, а также в тех случаях, когда жалобы частного обвинителя настолько неясны, что суд не может установить признаков преступного деяния вовсе. Но в виду того, что производство предварительного следствия по делу зависит от свойств данного деяния, его тяжести и сложности, а не от свойств самого виновника преступления, то ст. 545 и ст. 546 сохраняют свою силу и в делах о преступлениях против несовершеннолетних.

Еще одним весьма важным пунктом, который был прописан в Уставе уголовного судопроизводства составителями, являлась часть «О приготовительных в судах распоряжениях». Основная мысль, которая заложена в этой главе, была прописана в общих замечаниях к данной части Устава. В частности там говорилось, что любое дело, которое поступает в суд, требует особой подготовки для окончательного производства. Размер такой подготовки зависел в первую очередь от сложности самого дела, поступившего на рассмотрение.

В этот процесс входили вызов участвующих лиц, а также сбор справок о судимости и возрасте обвиняемого. Подготовкой дела занимались и в местных судебных учреждениях, но только в Окружных судах она образовала самостоятельный период производства. Под приготовительными к суду распоряжениями подразумевалась совокупность всех распоряжений, которые исходили от судебных коллегий или председателя суда.

В период приготовительных к суду распоряжений процесс приобретает состязательный характер, так как наряду с самостоятельной деятельностью самого суда, который принимает меры по своей инициативе, здесь уже проявляется и самодеятельность сторон, представленных на заседании. Так, подсудимому предоставлялось право избрать своего защитника, также ходатайствовать о вызове свидетелей и о пополнении списка свидетелей и т.д.

Также здесь дается описание видов распоряжений для судебных заседаний. Так, отдельные приготовительные распоряжения к суду могут касаться, как подсудности дела, так и порядка производства самого дела или составления служебного или сессионного списка присяжных заседателей, а также вручения подсудимому обвинительного акта или жалобы частного обвинителя и списка лиц, которых предполагают вызвать в суд. Кроме того они могут затрагивать вопрос о назначении защитника, пополнении доказательств по делу при помощи приглашения свидетелей, сведущих людей, также в распоряжениях сообщалось подсудимым назначение места и времени заседания и оглашался именной список предполагаемого состава присутствия.

Кроме всего выше перечисленного, также могут быть составлены распоряжения, относящиеся к другим вопросам, которые в законе не указаны, но они «вызываются интересами дела». Например, «о принятии или изменении мер пресечения способов уклоняться от суда, об обеспечении гражданского иска и др.»[23]. такие приготовленные к суду распоряжения могут быть обжалованы сторонами, но не иначе, как совместно с судебным приговором.

Наверное, все же наиболее важными во 2 отделении данной главы были ст.ст. 550 и 555, в которых был прописан порядок составления служебного списка присяжных заседателей. Статьи предусматривали сам процесс выбора присяжных и внесения их в сессионный список для присутствия на суде в течение всего ближайшего периода заседаний.

Первоначальная редакция данных статей была подвергнута изменениям. Так, к 1877 г. ст. 550 была дополнена примечанием относительно участия евреев в составе присяжных заседателей; в законе от 5 июня 1884 г. данное примечание получило новую редакцию[24], а по закону от 12 июня 1884 г. об отводе присяжных заседателей и некоторых изменениях в порядке составления списков таких заседателей, сам текст ст. 550 был дополнен правилом об исключении из очередного списка лиц, которые не могут являться присяжными заседателями на слушаниях. И, кроме того, была изменена ст. 551: вместо шести запасных присяжных, по закону от 12 июня 1884 г., избирается только три[25].

Служебный же список присяжных заседателей должен был составляться в открытом заседании суда для устранения всякого сомнения в беспристрастии: по закону от 12 июня 1884 г., его составлению предшествует проверка и исключение из списка лиц, которые не имеют права быть присяжными. Особо важным является установленное в ст. 550 правило об участии в составе присяжных заседателей евреев, которое относится только к составлению этого служебного списка, а отнюдь не может распространяемо на образование присутствия присяжных заседателей.

Судейская же компетентность присяжных заседателей, которые вошли в состав служебного списка, не ограничивается конечным числом периода или сессии, которая назначалась судом, так как окончание рассматриваемого дела может замедлиться часто от совершенно случайных и непредвиденных обстоятельств. Вот поэтому присяжные должны быть признаны компетентными для рассмотрения всех дел на период сессии, назначенных на этот период и не отложенных слушанием. Продолжение заседания присяжных заседателей может быть признано нарушением прав подсудимого только в том случае, если такое продолжение сопровождалось отступлением от установленных в законах правил назначения к слушанию дел, или же порядка призыва присяжных поверенных для исполнения их обязанностей.

Из-за того, что председатель не стеснен законом в призвании некоторых случаев сомнительными, пределы судебных полномочий значительно расширялись. Так, ст. 575 четко указывает на то, что ходатайство о вызове новых свидетелей по делу председатель предоставляет на разрешение суда; то же самое относится и к сведущим людям.

Что касается прокурора, то он, давая свои заключения по поводу всех вопросов о приготовительных действиях, выступает, как представитель законности, а не как представитель обвинения. В связи с этим по Уставу его заключение должно быть выслушано, даже если дело велось в порядке частного обвинения.

Еще одной не менее важной частью данного раздела являлось разъяснение о форме и времени вызова к судебному заседанию всех нужных лиц. Так, ст. 581 указывала общий порядок их вызова, но через пять лет она была дополнена двумя важными примечаниями: «1) о лицах, освобождаемых в силу своего положения от обязанности личной явки в суд, и 2) о порядке вызова служащих на железной дороге»[26]. По Закону же 1894 г. эта статья была дополнена требованием указывать в повестках подсудимым и частным обвинителям время привода присяжных заседателей к присяге[27]. Также данная статья предусматривала установление извещения родителей несовершеннолетних подсудимых или лиц, которые находятся на их попечении, проживающих в округе суда, о дне самого слушания, с правом требовать личной явки вышеуказанных лиц, если виновному грозит наказание не ниже тюремного заключения.

Однако закон не устанавливает четкого срока для рассылки повестки о дне заседания. Хотя закон и говорит о повестках, как об обычном способе вызова, но применение и другой формы не рассматривалось как грубое нарушение процесса судопроизводства, если оно не противоречило течению дела. Так, с точки зрения закона вполне допускался вызов свидетелей через словесное требование. Во всяком случае, приоритетным действием являлся сам вызов, т.е. было необходимо его действительно совершить. Поэтому в случае требования сторон об отсрочке заседания за неявкой кого-либо из свидетелей по делу, суд не может постановить определение о продолжении заседания, если тому, кто не явился, не были посланы повестки. Однако в некоторых решениях через несколько десятков лет после начала действия Устава Сенат стал допускать отступление от строгого соблюдения правил, предусматривающих извещение лиц, присутствие которых на суде является необходимым. В то же время Сенат не признавал существенным нарушением «неизвещение» родителей несовершеннолетнего преступника о дне слушания дела в том случае, если они оказались осведомленными об этом[28]. Безусловно, такая практика стояла в резком противоречии с поправками к Закону от 2 июня 1897 г., которые признавали участие в судебном заседании родителей, опекунов и других лиц не только желательным, но и необходимым[29].

Еще одним важным пунктом, которому уделено особое внимание при составлении Устава, является часть, посвящённая понятиям частных обвинителей и гражданских истцов. Так, в ст. 585 разъясняется принцип состязательности уголовного процесса, при котором и частные обвинители, и гражданские истцы имеют право явиться в суд или лично или через поверенного.

Понятию частных обвинителей и гражданских истцов Устав дает вполне определенное значение. В свою очередь судебная практика допустила в уголовный процесс на основаниях с гражданскими истцами еще и «третьих лиц»[30], которые должны были быть обозначены в той же ст. 585. Таким образом, они могут, как и гражданские истцы являться в суд лично или через поверенного.

Также и понятию поверенных Устав придает особое значение. Так, ст.570 поясняет, кто может быть поверенным гражданского истца в уголовном процессе. Но лица эти не отождествляются с защитниками по уголовным делам. Под защитниками признавали таких лиц в общих судебных установлениях, которые приглашались для оказания помощи обвиняемым и назначались по их просьбе самим судом. В то время как поверенные являлись представителями частных обвинителей и гражданских истцов и рекрутировались из числа лиц, которым закон не воспрещал ведение других дел в судебных местах. Поэтому кандидаты на судебные должности не могли быть поверенными. Допускалось сразу участие нескольких поверенных. А для представления интересов гражданского истца выдавалась специальная доверенность, засвидетельствованная в установленном порядке. Нарушение данного порядка имеет кассационное значение в том случае, когда противная сторона на вопрос председателя не возражала против ее допущения. В частности Сенат разъяснил, что если в доверенности скзано, что уполномоченный допускается представителем, но в тот день заседание не состоялось, то данная доверенность должна быть признана действующей и для того заседния суда, где дело было разрешено.

Такая свобода явки в уголовный суд, которая предоставлялась гражданскому истцу, являлась только общим правилом с допускающимеся исключениями. Так, в обязательном порядке представляются поверенными гражданские истцы, если они недееспособны, т.е. являются душевнобольными, несовершеннолетними или страдающими физическими недугами людьми. Самым противоречивым был вопрос о возбуждении уголовного или гражданского иска несовершеннолетним лицом. Так, жалоба потерпевших при возбуждении дела уголовного являлалсь обязательным поводом для преследования, несмотря на малолетсвто преступника. Что же касается ражданского иска, то по таким делам малолетние преступники привлекались только по представительству[31].

Таким образом, окружному суду, который являлся судом первой инстанции, отходили все уголовные и гражданские дела. Здесь действовал такой совершенно новый институт, как суд присяжных заседателей. Он был задействован в окружных судах по уголвным делам. Такие нововведения значительно сказались на попюлярности Судебной реформы в обществе того времени, аоэтому ее продвигали и развивали самые видные политические деятели александровского времени.

 

Реформа Мирового Суда

Следующим главным этапом развития реформы в России было введение Мирового Суда. До Судебных Уставов местного суда как такового, который был бы отделен от других учреждений и близок к населению, не существовало. Ближайшим к народу таким учреждением были уездные суды, которые состояли из уездного судьи, выбиравшегося дворянством, и заседателей, двух по выбору от дворян и двух от поселян. Уездные суды не были местными судами ни по расстоянию от каждой местности уезда, ни по кругу подведомственных им дел. Однако такие суды являлись предшественниками мирового суда, т.к. ведали теми делами, которые впоследствии передались мировому суду. Например, в Москве до 1866 г. дела, перешедшие затем к мировым судебным установлениям, ведались семи различными учреждениями.

Возникновение же идеи мировых судов в России относится к первой четверти девятнадцатого столетия. При разборе бумаг Александра I в 1826 г. была найдена записка графа Качубея, в которой поднимался вопрос о создании в уездах института мировых судей. При вступлении же на престол Николая I было подано ходатайство о нуждах дворянского сословия, в котором также указывалось на важность установления мирового суда. Но Николай Павлович счел, что заявление коллективного ходатайства выходит за пределы полномочий, предоставленных дворянству. Таким образом, первоначальная идея о создании мирового суда не имела успеха.

Однако уже в 1859 г. в выработанном II Отделением Собственной Его Величества Канцелярии проекте положения о судоустройстве идея о создании института мирового судейства получила дальнейшее развитие. Так, граф Блудов предлагал предоставить дворянскому сословию избрание мировых судей. Подсудность таких судей ограничивалась в проекте узкими пределами. Без сомнения, прототипом для данного проекта послужила французская модель «juges de paix».

Проект II отделения был передан в Государственный Совет 15 апреля 1860 г. А в этот момент уже необходимость учреждения мировых судей не вызывала сомнения. Опасение недостатка людей для этого Государственный Совет не признал препятствием к введению мирового суда. Государственный Совет надеялся, что «значение столь важной должности, польза, которая должна произойти от усердного ее исполнения, и условия, в которые мировой судья должен быть поставлен в отношения к судебной власти, будут много содействовать тому, что у нас явится необходимое число желающих поступить на эти места из лиц, до сего времени удалявшихся от службы по разным причинам»[32].

Также за введение мирового суда высказывалась и Государственная Канцелярия, притом, как института, обособленного от других судебных учреждений. Таким образом, мировым судьям вверялась особая власть решать дела без участия коллегии. Идеи Государственной Канцелярии в скором времени перешли на рассмотрение в Соединенные Департаменты законов и гражданских дел. В журнале Соединенных Департаментов законов и гражданских дел о мировом суде говорится, как об органе, имеющем «великую важность в устройстве суда и судебного управления»[33]. Мировой суд нарекли первой ступенью к общественному порядку, т.к. в его лице предполагалось дать местным обывателям средство для устранения различных пререканий о праве в делах, которые требуют скорого решения на месте.

К ведомству мировых судей Соединенные Департаменты хотели отнести простые и несложные дела. Но по сравнению с проектом, который был представлен II отделением, ведомство мировых судей определялось Департаментами гораздо шире. Так, в качестве предельной цены гражданских исков, подсудных мировым судьям, намечается сумма в 500 руб.

Важный вопрос также состоял в том, на какое учреждение должна быть возложена жалоба по решению мировых судей. В Соединенных Департаментах по этой проблеме возникли разногласия. Так, восемь членов считали целесообразным вверить рассмотрение подобных жалоб на решения мировых судей окружным судам, три же члена решили, что мировые судьи должны собираться в назначенный срок вместе и составлять мировой съезд для неоконченного решения дел, подлежащих мировому разбирательству. Впоследствии именно мнение меньшинства и восторжествовало.

Особое же внимание вопросу об аппеляционной инстанции для пересмотра решений, принятых мировыми судьями, уделяло и Общее Собрание Государственного Совета, в которое поступил журнал Соединенных Департаментов Законов и Гражданских Дел. В Общем же Собрании голоса разделились поровну, поэтому вопрос был решен только резолюцией Государя Императора, который утвердил мнения тех членов Государственного Совета, которые полагали «рассмотрение апелляционных жалоб на решения мировых судей предоставить не окружным судам, но съездами мировых судей»[34].

Данные решения послужили хорошим материалом для разработки проекта учреждения судебных мест отделением судоустройства при государственной канцелярии комиссии. По ходу составления данного проекта начали возникать многочисленные вопросы по избирательным собраниям для осуществления выборов мировых судей, о размере имущественного ценза кандидатов в судьи и о сроке, на который должны быть избраны, о предоставлении звания почетных мировых судей некоторым должностным лицам.

Так, большинство членов комиссии признало земские собрания, как орган, объединяющий в себе представителей от всех сословий и пригодный для избрания мировых судей. А Соединенные Департаменты приняли за норму требуемого от кандидата в судьи ценза площадь земли вдвое больше против того, которое определено для непосредственного участия в избрании гласных в уездные земские собрания. А также прировнять к данному цензу и обладание недвижимым имуществом в уезде, цена которого не ниже 15 тыс. руб. Кроме звания участковых и почетных мировых судей, Соединенные Департаменты ввели еще звание почетного участкового мирового судьи[35].

Таким образом, список лиц, которые имели право быть избранными в мировые судьи, составлялся за три месяца до выборов, по каждому округу отдельно, уездным предводителем дворянства по соглашению с городским главой и местными мировыми судьями. Такой список предоставлялся губернатору для того, чтобы он сделал свои пометки относительно тех лиц, которые не могут совмещать в себе на посту судьи установленные законом качества.

Лица, уже избранные на пост мирового судьи, допускаются к исполнению своих обязанностей немедленно по избрании их и принесении ими присяги.