Перерастая психиатрическое попечение

ВВЕДЕНИЕ

Мариус Ромм

В этой главе пятеро англичан и одна голландка с обширными историями психиатрического попечения рассказывают о своих переживаниях слышания голосов и о том, как они учились справляться с ними. Эти шестеро представляют поразительный подбор людей, которые нашли собственные способы овладения голосами и другими необычными переживаниями. Ранее все они были постоянными психиатрическими клиентами и проводили много времени в стационарах. Всем, по крайней мере однажды, ставился диагноз шизофрении, и с точки зрения психиатрии, их следует и сейчас считать серьезно больными. Однако несмотря на то, что они продолжают слышать голоса или имеют другие исключительные переживания, все они нашли возможности эффективно работать в своих социальных сферах. Все шестеро признают, что иногда еще испытывают трудности, и тогда им нужна поддержка. Действительно, их успех в создании для себя независимой жизни обусловлен, по крайней мере частично, тем, что им повезло иметь партнеров, семьи и друзей, готовых признать присутствие голосов и других необычных переживаний.

Все шестеро считают важным солидаризоваться со своими голосами, чтобы контролировать и удерживать их от несвоевременного вмешательства в достижение социального положения и выполнение задач. К сожалению, это вынуждает их отдалиться, иногда полностью, от психиатрии, которая не готова позволить слышащему солидаризоваться со своими голосами. Ортодоксальное отношение к этому феномену терпит неудачу при рассмотрении современного опыта, и поэтому слишком мало внимания уделяется решению социальных проблем и проблем отношений, которые могут быть связаны с этим опытом.

Эти шестеро проявили незаурядное мужество и энергию в борьбе за достижение контроля над своими жизнями. Встретиться и работать с ними было большим удовольствием для нас, и мы благодарим их за полное энтузиазма сотрудничество в этом проекте.

ВОСЬМОЕ СООБЩЕНИЕ (М.L.)

Сорокалетняя чернокожая женщина, мать троих детей и бабушка, впервые услышала голоса в 12 лет, но стала слышать их регулярно в 1984 году после расовых разногласий на работе. В течение следующих двух лет она была дважды госпитализирована, а также разведена. Миссис M.L. растафарианка; она описывает это как образ жизни, хотя другие называют это религией.

Я была сексуально обесчещена намного старшим кузеном, когда мне было, наверное, года три, а ему – 12. Мне он казался тогда очень большим. В то время моя семья жила в Доминике. Мы переехали в Англию, когда мне было семь лет, и это оказалось для меня потрясением. Старые люди, которых меня научили уважать, при встрече на улице говорили мне: "Грязная негритянка" или "Убирайся домой, обезьяна". Я была в шоке. Мои родители не позволяли мне играть на улице. Когда же они почувствовали себя увереннее, они разрешили мне выходить, но мне не с кем было играть, и это было ужасно.

Еще раз я была сексуально обесчещена, когда мне было девять. Мы жили в паевом доме. Наверху жил мужчина с семьей. Он делал это не только со мной; я видела, как он это делал со своими дочерьми. Он предупредил меня: "Не говори родителям", – и я молчала. Когда он выехал, я пожаловалась матери, и она обратилась в полицию. Но там ее предупредили, что я должна буду дать показания в суде. Трудность состояла в том, что несмотря на мои переживания, вероятно, было бы сказано, будто я провоцировала поведение этого мужчины.

Когда мне было 12, мы переехали в квартиру в очень старом доме. Это было ночью накануне Дня всех святых. Насколько я знаю, в эту ночь пугают почтенных людей. В ту ночь я услышала ужасный смех, доносившийся из сада. Сад был длиной не менее 50 футов, а голоса доносились из его угла. Я молилась Богу; я так сильно просила его в ту ночь прекратить этот шум! Это был мой первый опыт слышания голосов в моей голове. В ответ Бог дал мне понять, что это только мой страх и что я должна перестать бояться темноты.

В 12 лет я встретила моего будущего мужа. Он был моим первым настоящим возлюбленным. До 16 лет я беременела дважды и оба раза теряла ребенка. Мать решила, что я не собираюсь иметь детей. Она сказала, чтобы я спринцевалась, и я ее послушалась. Во второй раз я потеряла много крови и вышла на лестницу, чтобы позвать мать. Лишившись чувств, я ударилась головой о дверной косяк. Когда я теряла сознание, то увидела, что отец бежит вверх по лестнице, и почувствовала, что он подхватил меня. В ту ночь моя душа покинула тело. Я думала, что умерла, если сказать правду. Когда же я была между небом и землей, то спросила императора Хайле Селассие*: "Я приду к тебе?". Увидев большой пузырь воздуха, я взвилась в него, как ребенок. Хотя я соответствовала этой капсуле, как часть картинки-загадки в детской игре, но все же спросила, не должна ли вернуться. На что Хайле Селассие ответил: "Ты возвратишься, потому что у тебя будут близнецы". Я сказала: "О, ради них я вернусь", – и поплыла обратно к своему телу. Потом я вспомнила о своей смерти, но увидев двух детей в коляске, решила вернуться. Очнувшись, я сказала матери, что у меня будет двойня. Она думала, что я брежу.

* Хайле Селасси – император Эфиопии в 1930- 1974 гг. – Прим. переводчика.

В 18 лет у меня родились близнецы. Когда я забеременела, то не была еще замужем. Но на сей раз я хотела родить и не послушалась матери. Я вышла замуж в 20 и захотела родить еще ребенка. Хотя мы с мужем иногда и ссорились, мое решение было твердым. Я молила Бога о рождении дочери Сэм и о том, чтобы муж согласился на это.

Когда Сэм исполнилось три года, у меня возникли осложнения на работе. Я работник по уходу за детьми. Одна из медсестер пыталась доказать, что я агрессивна, и остальной персонал принял ее сторону. Мне казалось, что я обращаюсь к стене. А они считали, что во всем виновата я. Когда я разговаривала, они думали, что я слишком эмоциональна. Когда же я молчала, они тоже были недовольны, и это очень злило меня. Я чувствовала, что должна искать другое место.

Мне пришлось уйти от мужа. Не то чтобы он был таким ужасным, но я слишком страдала. Я ушла потому, что во мне было слишком много гнева. Вопрос стоял так: либо выговориться и пожинать плоды этого, либо побороть себя и удержать все в себе. И я выбрала второе, но это потребовало времени.

Добиваясь большего контроля

Я снова начала работать, но через год у меня возникли прежние заботы: расовые проблемы. Я начала защищаться. Я должна была прекратить работу, потому что они хотели, чтобы я ответила на оскорбительное письмо (это вызвало первый срыв). В то же время я получила развод.

Когда я начала болеть, то сказала себе: "На сей раз ты должна пройти через все это". Время поджимало. Я знала, что должна стать лучше из-за оскорбительного письма, на которое должна была ответить, чтобы снова начать работать. Мой мудрый кузен помог мне. Я прислушалась к его совету. На работе письмо было принято и понято. Они решили организовать курс расовых знаний. После этого курса я вернулась на работу. Ситуация изменилась, и я чувствовала себя более приемлемой для моих коллег.

Я хотела жить одна, чтобы дети не видели меня во время следующего периода болезни, так как они уже достаточно выстрадали. Была и другая причина. Я хотела доказать матери, что не так больна, как все думают. Мне хотелось одиночества. Я никогда не жила одна. У меня не было никакой мебели, только моя кровать.

Я ложилась в больницу дважды, после того как мать вызывала карету "скорой помощи". Однажды мать была очень обеспокоена тем, что я ее не впускала. Я читала ее мысли и думала, будто она собирается сделать мне инъекцию, чтобы убить меня.

Второй период болезни был дольше первого. С февраля по ноябрь мне было очень плохо. После того как я разбила окна, меня изолировали на 28 дней. Я слышала голоса повсюду. Я слышала свои мысли вне головы. Прием лекарств не приносил психологического облегчения. Психиатр беседовал со мной, но я ему не доверяла. Все же лечение избавило меня от чувства страха. В таком состоянии я уже могла разобраться в происходящем, не теряя душевного равновесия. Наихудшим было то, что я теперь постоянно слышала звон разбивающегося стекла.

Мысленно я летела в Эфиопию, чтобы рассказать все императору, но он сказал: "Я знаю", – и вручил мне детскую книгу. Я обнаружила, что она черная с белыми страницами, и сказала: "В ней ничего нет", а он ответил: "Ты должна написать в ней сама собственную историю".

Это происходило некоторое время тому назад. Я все еще слышу голоса. Я все еще слышу голос Бога. Это не произнесенное слово, а интуиция. Мои голоса дают мне хорошие указания, такие как "Будь внимательна, переходя дорогу". Мой голос сказал: "Нет, ты можешь сама сделать это хорошо". Слышание голосов вне моей головы – вот моя болезнь. Нормально я слышу свои мысли внутри головы. Когда я больна, то слышу мои мысли вне головы. Я все еще лечусь: принимаю одну таблетку каждые две или три недели.

Когда я заболевала, в обоих случаях конфликт состоял в том, что я живу в стране, которая не принимает чернокожих людей. Сознаете ли вы, что многое из нашей "черной" истории выпущено? Марокканцы и египтяне пришли из Африки. Все белые люди говорят о нас как о рабах. Моя проблема в том, что я не могла жить в стране, которая не принимает чернокожих людей. Но благодаря голосам я обрела себя – мою личность, имеющую отношение к моей расовой истории и к моему прошлому. Память о насилии надо мной оставалась. Я научилась отрезать ее. Я знаю теперь, что в опасной ситуации я выключаюсь. Я также знаю, что память об этой ситуации остается.

Как я прошла сквозь эти испытания? Потому что я полностью доверяла императору. Сейчас все мои мысли внутри моей головы.

ДЕВЯТОЕ СООБЩЕНИЕ (A.G.)

36-летняя женщина, мать четырехлетнего ребенка, начала слышать голоса, когда ее отношения не сложились так, как она надеялась. Она лечилась в больнице пять раз и теперь регулярно принимает лекарства. Со времени рождения сына она чувствует, что ей удается больше контролировать свою жизнь.

Мой опыт слышания голосов начался в 1980 году, когда мне было 25 лет. Я экспериментировала с телепатией. У меня была идея, что возможно, я смогу заставить людей делать то, о чем буду думать. Вскоре я стала слышать голоса. Я думала, что это соседи говорят обо мне. Я сидела в своей комнате и слышала обычно голоса через стенку. Я думала, что действительно слышу кого-то. Я не понимала, что слышала голоса в своей голове; я думала, что это реальные голоса. Я ничего не знала о проблемах психического здоровья. Я просто думала, что люди не любят меня и обсуждают за моей спиной.

Это был период моей подавленности, невозможности сконцентрироваться на работе, потому что я чувствовала, будто все против меня. В Кембридже я жила со студентом четыре года. Он унижал меня, критиковал мою манеру одеваться. Но я думала, что если у меня с ним не получится, то я никогда не встречу никого другого и останусь одна навсегда. А к 60 годам я буду одинокая и бездетная. Все же я решила постараться не поддаваться его влиянию.

Когда я обратилась к врачу своей компании, он направил меня к терапевту, а тот – к психиатру. Я не рассказала ему, что слышу голоса, потому что не хотела обсуждать то, что голоса говорили обо мне, на случай, если бы это были голоса реальных людей. Поэтому я пожаловалась только на депрессию и на то, что много плачу, так как это было правдой.

По совету моих друзей я отправилась на уикэнд в родительский дом в Болтоне. Я чувствовала себя физически разбитой, как я предполагала, из-за таблеток, прописанных психиатром. Я совершенно утратила контроль над своими чувствами. Я думала, что умираю, и испытывала непреодолимое чувство вины. Я думала, что убила кого-то, хотя не знала кого. По моей просьбе родители пригласили врача. Во вторник меня поместили в больницу. Никто не объяснил мне, где я оказалась и я не понизала, что это психиатрическая палата. Я ненавидела свое пребывание в этом очень старом доме, где располагалась эта палата. Я продолжала думать, что нахожусь в каком-то спортивном лагере. Я думала, что правительство спрятало меня, чтобы предотвратить мой плохой поступок. У меня действительно было чувство, будто я втянута в какой-то заговор и должна выполнить какую-то миссию.

Этот первый период пребывания в больнице остался немного в тумане. Я мало что могу припомнить, за исключением того, что все время пыталась убежать. Через три недели меня выписали и поместили в дневной центр. Я все еще не имела ни малейшего представления о своей психической болезни. Я не знала, что слышание голосов – симптом шизофрении. Я принимала довольно большие дозы лекарств. Я все еще думала, что меня лечат от депрессии.

После семи месяцев лечения в дневном центре я получила во Франции работу на строительстве стоянки, однако снова стала слышать, как люди говорят обо мне. Я могла слышать голоса двух знакомых людей, говоривших: "Поступай правильно". Я думала, что они хотят, чтобы я уничтожила себя ради спасения Англии от атомной атаки, поэтому и направила огонь на себя. После этой суицидальной попытки я вернулась в Англию ради операции по пересадке кожи, а затем провела три месяца в палате для психически больных.

Пребывая в больнице на сей раз и принимая внушительную дозу хлорпромазина, я проводила большую часть дня в сверхъестественных грезах, о которых рассказывала психиатру. Она не очень хорошо понимала английский, так что, наверное, удивлялась тому, что со мной происходило. От хлорпромазина у меня были даже зрительные галлюцинации, чего у меня никогда прежде не было. Со временем лекарство заменили на депиксол, и я начала выходить из психотического состояния, в котором пребывала, принимая хлорпромазин.

Выписавшись из больницы, я снова посещала дневной центр, но мне было очень трудно вылезать из постели, особенно в те дни, когда я не ходила туда. Затем я окончила курс в Салфордском техническом колледже, а после этого год работала в фирме спортивной одежды. В то время у меня опять наладилась нормальная жизнь, но теперь с клеймом бывшей больной. Половина проблемы психической болезни – справиться с этим фактом, независимо от того, как она протекает. Несмотря на болезнь, я старалась поддерживать отношения с друзьями, и большинство из них отвечали мне взаимностью.

Не считая двух недель в больнице, я была в порядке до 31 года. Тогда мне встретился человек, которым я очень увлеклась. Давайте назовем его Том. После нескольких месяцев дружбы, когда у нас не было физической близости, а только поцелуи в щечку, я влюбилась в него. Я отослала ему много писем, но когда узнала, что он их не читал, то покинула Болтон и поехала на время пожить к своему брату на юг Англии. Во время короткой любовной связи там я забеременела и, слыша в голове голос Тома, думала, что беременна от него.

Снова голоса, и среди них голос Тома, говорили ужасные вещи о Томе и о других людях. Из-за того что я не смогла справиться с этим, я пыталась принять слишком большую дозу лекарств. Меня снова поместили в больницу на пару недель, но из-за беременности прием лекарств был сведен к минимуму.

Во все время беременности мне хотелось отыскать Тома. Я слышала голоса целыми днями. Я думала, что нахожусь в телепатической связи с Томом. Мне казалось, что он рассказывает мне в моей голове обо всем, что происходит в его жизни. Иногда это заставляло меня громко выкрикивать ответ, даже несмотря на чье-нибудь присутствие в комнате.

Добиваясь большего контроля

После рождения сына моя жизнь действительно изменилась. Я должна была взять себя в руки, чтобы делать все необходимое для ребенка. Хотя я все еще слышала голоса, но стала обращать на них меньше внимания. Я думала, что если не смогу ухаживать за моим ребенком, то его отнимут и, возможно, отдадут на усыновление, и я навсегда потеряю его.

После четырех месяцев добровольного пребывания в больнице (добровольного в том смысле, что меня не принуждали к этому, но на самом деле не добровольного, потому что если бы я не отправилась в больницу, то никогда бы не увидела больше ребенка) мы наконец возвратились домой 17 октября 1988 года. Он по-прежнему со мной, а мое лечение – всего 20 мг депиксола раз в четыре недели.

Я слышу голоса ушами, но они внутри моей головы, не снаружи. Теперь нужно усилие, чтобы слушать их. Я не слышу их, если чем-то занята, например, смотрю телевизор. Это своего рода общество (в известном смысле). Я думаю, что меня используют просто для настройки, как при включении радиоприемника. Я думаю, они мне немного помогают обдумывать дела. Это похоже на голоса людей, рассуждающих за вас в вашей голове. Часто они успокаивающие и полезные, но иногда я вынуждена ждать, пока они успокоятся, прежде чем смогу выключить их и идти спать. Они обычно только делают замечания, но не критикуют. Даже когда они говорят что-нибудь вроде "Делай правильно", я могу сама выбирать, как делать. Они никогда не говорили что-нибудь наподобие: "Иди посмотри, все ли в порядке с твоим сыном".

Наиболее подходящее объяснение, которое есть у меня для голосов, – это телепатия. Это единственное объяснение, с которым все же легче жить, чем с безумием. Телепатия с живыми человеческими существами или с умершими. Иногда я слышу голос моей умершей бабушки: у нее такое же чувство юмора, как и при жизни. Иногда голоса говорят о том, что должно случиться. Они не всегда правы. У меня был странный случай на днях. Я слышала, как моя подруга и ее муж говорили о том, что хотят иметь ребенка, а два дня спустя она действительно позвонила мне и сказала, что ждет ребенка. Иногда голоса могут говорить вещи, расстраивающие меня, критикуя неприятным образом и давая почувствовать, что люди за моей спиной говорят обо мне неприятные вещи. Например, сомневаются в моей сексуальности или в моей морали.

Недавно я снова слышала в моей голове голос Тома, и он сказал, что вроде вернется ко мне, или напишет, или позвонит. Но он этого не делает. Я полагаю, что сутью моей проблемы еще никто не занимался, а на самом деле – это моя любовь к Тому, которую он отверг. Однажды, когда я упомянула о своих чувствах к Тому, мой социальный работник немедленно сказала: "Не заболеваете ли вы снова?"

Теперь я даже полагаю, что психиатрическое состояние часто представляет проблему, которую пациент не в состоянии решить и которая проявляется в его ненормальном поведении. Я думаю, что психиатры должны больше делать для того, чтобы выяснить эти проблемы и помочь пациенту решить их. Тогда, я полагаю, быстро последовало бы излечение психического заболевания.

Каждый раз, когда проходит месяц, и постепенно уменьшается доза лекарства, я становлюсь более уверенной в своей способности справляться со слышанием голосов. Я только надеюсь, что психиатры научатся быть более сдержанными в приписывании лекарств и будут стараться сводить их к минимуму, даже когда пациент находится в больнице.

ДЕСЯТОЕ СООБЩЕНИЕ (А. В.)

34-летний одинокий мужчина с ребенком. Он человек свободной профессии, изготовляет и продает ювелирные изделия, преподает t'ai chi* в колледжах и в центрах обучения для взрослых.

* T'ai chi – китайская гимнастика. – Прим. переводчика.

После окончания средней школы я не хотел работать, поэтому поступил в колледж и стал изучать социальную географию. Окончив его, я не нашел ничего такого, что действительно хотел бы делать. Я стал выполнять случайную работу, например, перевозить ковры. Занимаясь этим пять дней в неделю, я подумал о более подходящей работе. Так я стал работать в газете в Оксфорде.

Я понял, что мне не нравится моя жизнь, и отправился в путешествие за границу. Возвратившись, я поехал к своему брату в Манчестер и остался там, устроившись на работу в службе здравоохранения. В то время я относился ко всему весьма негативно и был смущен ходом моей жизни. Я не относил себя к очень преуспевающим. У меня не всегда ладилось то, что я делал.

Через девять месяцев я стал слышать голоса. Когда это исключительное переживание случилось впервые, я, помнится, был в комнате и почувствовал проникновение незнакомой энергии. Я вступил в связь с силой, направленной против смерти, против сущностей. Я неожиданно обнаружил совершенно новое измерение вещей. Кое-что, о чем я читал в разных источниках, вдруг подтвердилось этим новым опытом. Я чувствовал себя так хорошо! Я был счастлив испытывать это.

При первом моем психотическом состоянии я ощущал, будто разделен на части. Моей матери сообщили, что у меня параноидная шизофрения. Мне было 24 года. Через несколько дней я стал слышать голоса. Это было для меня только одним из целого ряда феноменов, которые я испытал во время того, что психиатрия называла психотическими эпизодами. Последние поражают меня в течение последних десяти лет. Эти феномены включают слышание голосов (переживаемое как мысли, по- видимому, проецирующиеся в мое сознание из внешнего источника), зрительные галлюцинации, манию величия, параноидные и другие бредовые идеи, депрессию и т.д. Хотя эти переживания не исключают друг друга, я расскажу о них поочередно.

Слышание голосов

Эти внутренние голоса исходили, вероятно, из внешних источников. Часто это был неизвестный источник, но иногда я мог предположить, что голоса исходят (или они говорили мне, что исходят) из известного источника. Источники включали разных людей, живущих и умерших (австралийский абориген, американский индеец, люди различных религий, оккультные фигуры, животные, растения, чужестранцы, прародители, мифологические личности, Вельзевул, души на небесах и в аду, другие пациенты в больнице, случайные люди, которых я встречал). Большинство из этих голосов были добрыми. Иногда общение было обоюдным, и я мог участвовать в разговоре, иногда – нет.

Один голос неизвестного происхождения находится со мной постоянно. Этот голос прерывает мои мысли замечаниями и советами, такими как "да, нет, может быть, хорошо, плохо, замечательно, будь внимателен, правильно, неверно" и другими. Я не желаю выполнять эти советы и часто делаю то, что они запрещают, без каких-либо ужасных последствий. Иногда я могу общаться с этим голосом, хотя часто это оказывается трудным и напрасным. Иногда он меня забавляет. Довольно часто он говорит: "Не беспокойся. Все будет хорошо". Это может служить утешением, хотя в напряженной ситуации я не могу не сомневаться в его искренности.

Случаются голоса темные и злые, и тогда переживание становится пугающим, в особенности когда я чувствую присутствие владельца голоса. В ином случае я позволяю голосам разговаривать через меня, и это вызывает довольно тревожные чувства, если они говорят ужасные вещи. Изредка желание позволить голосам разговаривать через меня было таким сильным, что я не мог сопротивляться и должен был прикрывать рот, чтобы спрятать от прохожих мои шевелящиеся губы. В некоторых случаях это был единственный способ. Подобное я пережил во время войны в Персидском заливе, когда голос, высказавшийся в довольно злобном тоне и казавшийся исходившим из недоброжелательного источника, говорил о том, что это кровавое время и что он предвидел его. Другим способом общения были вопросы и ответы да/нет, сопровождающиеся кивком головы. Это также может вызвать некоторый испуг, потому что похоже на своего рода одержимость. Некоторые из этих опытов были невольными, хотя мне было интересно, что скажут голоса. Таким образом я исследовал этот феномен.

Галлюцинации

Галлюцинации могут быть хорошими или плохими. Мир как по сигналу превращается в рай или в ад. Самый обычный тип галлюцинаций, который я испытываю, затрагивает людей, внезапно получающих мерзкие характеристики. Кажется, это случается чаще всего, когда вокруг много людей, например, в центре города. Несмотря на то, что эти случаи довольно странные и жуткие, но они происходят так часто, что к ним привыкаешь. Я легко могу игнорировать их, зная, что они прекратятся. Их положительная сторона состоит в том, что определенные яркие моменты превращают прогулку по парку (или в другом месте) в прогулку по раю.

Оба вида галлюцинаций являются измененными состояниями восприятия. Они возникают спонтанно, часто во время психотических эпизодов. Тогда я вижу и слышу о вещах, которых не существует, но в этот момент они для меня реальны. Теперь же я знаю, что они нереальны. Например, однажды я обнаружил в своей комнате пластинку. На ее обложке были изображены портреты моих друзей в виде группы. Я был уверен, что это они сделали альбом. Я вынул пластинку и поставил ее проигрывать. Я не грезил, я проигрывал ее. В другом случае я обнаружил письмо, но когда проверил – его не было. Я и теперь проверяю себя, но более внимательно, чтобы не раздражать людей или не вызывать у них подозрения. Так, я могу сказать кому-нибудь: "Мне кажется, что я вижу кого-то, стоящего у двери". Потом я наблюдаю за реакцией. Если человек, с которым я говорю, думает, что это мое видение, я больше не говорю об этом. Если же он говорит, что около двери действительно кто- то есть, я знаю, что это реальность.