Конец мира, каким мы его знали.

Теперь, когда мы стоим на пороге экономики идей, а не предметов, не удивительно, что мы сохраняем многие привычки, сформированные в эпоху физической коммерции, и пытаемся применить их к информационной экономике. «Когда у тебя есть только молоток, все вокруг похоже на гвоздь», — говорит пословица, а у нас в общем-то и не было ничего, кроме молотков, с тех пор как полмиллиона лет назад один из нас подобрал камень и сообразил, что его можно использовать в качестве инструмента.

Но концептуальная структура, разработанная для физической экономики, может быть антипродуктивной для максимальной отдачи от информационной экономики. Позвольте мне описать те принципы информационной экономики, которые я считаю одними из основных, и противопоставить их вышеупомянутым характеристикам коммерческой деятельности вокруг предметов.

 

Есть ли жизнь в информации? Есть ли информация жизнь?

Информация — это небольшая разница, которая создает большую разницу.

Грегори Бейтсон

Перед тем как я попытаюсь дать определение понятию «информационная экономика», я должен совершить то, что может показаться безумным отступлением, — обратиться к самой Жизни. Я делаю это, потому что считаю, что для понимания сути информационной экономики мы сначала должны понять некоторые основные правила «экономики» Жизни, которая не просто похожа на информационную экономику, а буквально является информационной экономикой. Самыми релевантными из этих характеристик являются следующие.

· Жизнь бесконечно растет вопреки энтропии.

· Дефицит не имеет никакой ценности для Жизни.

· Разница — это энергия.

· Цепи положительных взаимных связей, существующих в реальном времени, — обычное явление.

· Хаос порождает порядок, но не предсказуемость.

Для многих читателей применимость этих биологических принципов к экономическим понятиям может показаться неочевидной, но они являются фундаментальными для понимания информационной экономики, и в ее рамках следование именно этим принципам создает самые благоприятные условия для процветания предприятия.

Сущность жизни.

Возможно, самое потрясающее свойство Жизни — это ее способность противостоять силе энтропии, естественной тенденции физической субстанции и энергетических потенциалов к рандомизации (т.е. случайному распределению, рассредоточению — прим. ред.), а ценности — к растрачиванию, по мере того как вселенная неумолимо направляется к своей «тепловой гибели».

Это может быть справедливо для Целого, если брать период 20 миллиардов лет или около того, но, очевидно, не очень применимо к локальным, кратковременным явлениям жизни. Девиз Жизни — «Больше!» Таким образом, Жизнь создает растущее усложнение, увеличение порядка, расширение себя самой. Она накладывает один филогенетический слой на другой.

Если взглянуть на человеческий геном, то в его основе все еще можно найти генетический код сине-зеленой водоросли, функционирующий так же, как и в докембрийский период. От этого простейшего фрагмента биологического программирования до невообразимо сложного программного обеспечения, необходимого для создания человека, — вот бесконечный континуум строительства Жизни.

И весь этот ассемблер создан благодаря комбинациям всего лишь четырех нуклеотидов, сложных цепей углерода и водорода, которые являются основными белками. Все разнообразие Жизни — это совокупность различий между этими комбинациями, закодированные последовательности, в которых нуклеотиды соединяются в цепи молекул ДНК. В самом деле, можно сказать, что Жизнь — это вид деятельности в информационном пространстве, формируемом элементами этого кода.

Информация, которая поддерживает и расширяет Жизнь, не поддается энтропийному распаду, поскольку информация не подчиняется тем же физическим и химическим законам, что и вещество. Энергия, заложенная в информации, не является энергией горения, которая при сгорании превращается в ничто. Она скорее подобна энергии бридерного реактора, который создает больше топлива, чем потребляет.

Этот же принцип вечного расширения применим к любой экономике, которая основана на сортировке и распределении информации, будь этот сортировочный механизм коралловым рифом или Нью-Йоркской фондовой биржей. Как и Жизнь, информационные обмены — это процессы, которые базируются на отличиях и создают еще больше отличий и, следовательно, возможностей для дальнейшего роста.

В каждом отличии (будь то разница в ценах на свинину в этом месяце и в следующем, соотношение доллара и йены в любую секунду или целая матрица отличий между культурами этносов) имеется информационная энергия, которая может быть превращена в стоимость.

Блага ума.

Давайте вернемся к тостеру, который я упоминал раньше. С момента, когда этот тостер покинул фабрику, он начал терять свою стоимость. Такой тостер может существовать в единственном экземпляре, и он не может ни самовоспроизводиться, ни спонтанно самосовершенствоваться в пространстве между производителем и покупателем. С момента своего изготовления он обречен рано или поздно попасть на свалку.

Продукты ума не таковы. Если у меня есть идея, и я вам ее продаю, я продолжаю ею владеть. Более того, тот факт, что мы оба ею владеем, не уменьшает ее стоимости, а скорее увеличивает ее (если это оригинальная и плодотворная идея).

Причина в том, что в дополнение к тому, что вы мне заплатили за сообщение вам этой идеи, мы можем создать добавленную стоимость, создав некий гибрид из наших слегка различных ее интерпретаций, с тем чтобы сформулировать уже третью идею, которая также может иметь этот потенциал различий между ею самой и ее предшественницами. Это описание применимо не только к идеям или изобретениям, но также к точкам зрения, пониманию, оценкам, мастерству и даже умениям.

Томас Джефферсон высказался об этом более элегантно: «Тот, кто получает от меня идею, получает инструкцию, которая не обесценивает моей; как тот, кто зажигает свечу от моей, получает свет, не затемняя моего».

Таким образом, человеческое знание строило само себя, расширяясь экспоненциально, как и сама Жизнь, с момента, когда мы впервые развили способность передавать друг другу больше информации, чем записано в биологических инструкциях по выживанию, которые генетически передаются при воспроизведении.

Сейчас, когда кривая коллективного знания людей пошла почти вертикально, знание больше не является средством для достижения экономических целей, оно само по себе становится экономикой. И если пристально приглядеться к тому, как создается львиная доля новой стоимости в мире, то становится ясно, что она возникает не из солнечного света и почвы, а из различий, которые может извлекать человеческий ум.

Экономика изобилия.

Процесс создания богатства в северном полушарии уже подошел очень близко к тому, чтобы получать прибыль из ничего. Или, точнее, из «нематерии». Это стоимость без осязаемости. В ироническом смысле предсказание Маркса о том, что «все, что твердо, станет воздухом», сбылось.

Принцип стоимости, возникающей из разницы в информационном потенциале, видимо, верен, так как помогает объяснить смещение фокуса американской экономики — системы, которая в наше время производит относительно мало таких вещей, как одежда, пища и кров, необходимых для поддержания плоти.

Результат — экономика изобилия, а не дефицита. Это хозяйство, которое увеличивает свою стоимость с каждым обменом. Это экономика, в которой делиться имеет больше практического смысла, чем утаивать, в которой преимущество за быстротой ума (и меньше значения придается местоположению и социальному статусу этого ума), в которой вещи становятся артефактами идей, а не наоборот.

Если я прав в предположении, что Жизнь и информационная экономика следуют одним и тем же правилам, то чего другого мы можем ожидать?