Коэффициенты корреляции Пирсона между субшкалами ШБУ и возрастом

Примечание: r – коэффициент корреляции Пирсона; p – уровень значимости.

 

Таблица 18

T-тест средних значений для сравнения характеристик базисных убеждений у мужчин и женщин

Примечание: T – значение критерия Стьюдента; р – уровень значимости.

 

В соответствии с тем, какое количество баллов присваивает испытуемый тому или иному утверждению, подсчет итоговых показателей ведется путем суммирования баллов по субшкалам – характеристикам базисных убеждений. Данные обрабатываются в соответствии с ключом:

 

• «Доброжелательность окружающего мира»: 5*, 10*, 13*, 15, 18 *, 19 *, 27 *, 31, 3 3*.

• «Справедливость»: 6*, 11, 21, 22, 29*, 34.

• «Образ Я»: 2*, 7*, 12, 17, 23, 35, 37*.

• «Удача»: 3, 8*, 14*, 20*, 25*, 28, 32, 36.

• «Убеждения о контроле»: 1, 4, 9, 16, 24*, 26*, 30.

 

Примечание: * – данные вопросы обрабатываются в соответствии с инвертированной шкалой; количество баллов вычисляется по формуле: 7 – х, где х – количество «сырых» баллов.

 

Таким образом, в процессе апробации модифицированного варианта «Шкалы базисных убеждений» было показано, что психометрические характеристики методики (валидность, надежность, дискриминативность) имеют достаточно высокие показатели. Стремление испытуемых к социальной желательности и их социально-демографические характеристики не оказывают значимого влияния на достоверность методики. Выполненная стандартизация позволяет использовать опросник как с исследовательскими целями, так и в индивидуальной работе.

 

 

Глава 4

Базисные убеждения и посттравматический стресс: эмпирические исследования

 

Участие в боевых действиях, онкологическое заболевание, вынужденная миграция: особенности травматизации

 

Исследование базисных убеждений в эмпирической части нашей работы проводилось на выборках людей, которые подвергались воздействию различных по происхождению и характеру травматических стрессоров: участие в военных действиях, опасное для жизни заболевание (рак молочной железы), вынужденная миграция. Рассмотрим коротко специфику этих травматических воздействий.

 

Участие в военных действиях

 

Военные действия являются «классическим» стрессором, отвечающим критерию А (наличие ситуации, в которой индивид испытал угрозу смерти, а также состояния интенсивного страха, ужаса и беспомощности) при диагностике ПТСР по DSM-IV (Diagnostic and Statistical Manual…, 1994).

Известно, что примерно 15,2 % ветеранов войны во Вьетнаме страдают ПТСР (Kulka et al., 1990). В исследовании ветеранов войны в Афганистане, проведенном сотрудниками лаборатории психологии посттравматического стресса ИП РАН, получены близкие к американским исследованиям результаты: 17 % «афганцев» страдают ПТСР (Зеленова и др., 1997; Тарабрина, 2009).

И. Б. Ушаков и Ю. А. Бубеев определяют боевой стресс как системную многоуровневую реакцию человека на воздействие комплекса факторов вооруженной борьбы и сопровождающих его социально-бытовых условий с реальным осознанием высокого риска гибели или серьезной утраты здоровья (Фастовцов, 2009).

В условиях современных локальных войн людям приходится сталкиваться с экстраординарными психотравмирующими факторами, к которым относятся: возможность внезапного обстрела или атаки, широкомасштабная минная война, неблагоприятные климато-географические условия, отсутствие (ограничение) контактов с семьей и близкими людьми, высокая ответственность за результаты выполнения служебно-боевых задач, неоднозначность общественно-политических оценок происходящих вооруженных конфликтов и мн. др. (Ксенофонтов и др., 2007; Фастовцов, 2009). Эмоциональный фон участников боевых действий формируется под воздействием перечисленных выше факторов и связан с чувством внутреннего беспокойства, с ощущением постоянной опасности для жизни и с ожиданием негативных событий (Ксенофонтов и др., 2007).

Анализируя структуру травматического опыта ветеранов Вьетнама и Афганистана, Е. О. Лазебная пишет, что «ведущим фактором повышенной травматичности <…> является фактор „агрессор – жертва“, связанный с межличностным взаимодействием нескольких субъектов данной ситуации, причем риск травматизации в таких ситуациях равновелик для всех ее участников. Например, с очевидностью первые места в рейтингах травматичности боевого опыта у ветеранов войны во Вьетнаме занимают ситуации, связанные с реальной опасностью им самим быть убитыми или ранеными, а также ситуации наблюдения сцен гибели или тяжелых ранений других людей и зрелища человеческих останков. Столь же травматичными могут оказаться и ситуации, связанные с гибелью солдат противника и насилием над мирным населением. Аналогичная иерархия травматичности факторов ситуаций, связанных с пребыванием в зоне боевых действий, была установлена и в структуре травматического опыта участников войны в Афганистане» (Лазебная, 2004, с. 375).

Таким образом, основное травматическое переживание участников военных действий – это непосредственная угроза жизни и физической целостности, а также контакт со смертью других людей.

 

Онкологическое заболевание

 

Определение травматического события, переживание которого может привести к развитию ПТСР, предполагает, что человек испытал угрозу смерти или нарушения физической целостности, а также эмоции страха, ужаса и беспомощности. В настоящее время угрожающие жизни болезни внесены в перечень травматических стрессоров, способных вызывать развитие ПТСР.

Ни одно из существующих заболеваний не несет в себе столь мощной стрессирующей нагрузки, как злокачественная опухоль. Летальность заболевания, необходимость хирургической операции, длительного и токсичного лечения, последующая инвалидизация – все эти факторы относят онкологическую патологию к разряду объективно тяжелых, как с медицинской, так и с психологической точки зрения (Green et al., 1997; Тарабрина и др., 2010).

Исследования ПТСР у онкологических больных ведутся в рамках психоонкологии – молодой, динамично развивающейся междисциплинарной научной области, существующей на стыке медицины, психологии и социальных наук. Ее появлению предшествовали исследования проблем психосоматики, психосоциальные исследования рака, развитие танатологии (науки о смерти), бихевиоральные исследования стилей жизни, увеличивающих риск онкологических заболеваний (Holland, 1998).

Анализ 116 работ по психоонкологии, выполненный на основе информации, содержащейся в различных базах данных, показывает, что у половины онкологических пациентов заболевание сопровождается переживанием значительного психологического дистресса (Levin, Kissane, 2006). Э. Бреслау с соавт. (Breslau et al., 2001) изучали частоту встречаемости психологического дистресса у 266 женщин, прооперированных по поводу рака молочной железы, а также социально-демографические и биомедицинские переменные, которые предположительно оказывают влияние на уровень дистресса. Анализ данных показал, что более чем четверть (27 %) опрошенных переживали состояние дистресса. По психопатологической симптоматике 23 % продемонстрировали обсессивно-компульсивные симптомы, 19 % – повышенную тревожность, 12 % – депрессивную симптоматику. Молодые женщины (до 50 лет) в большей степени проявляют обсессивно-компульсивную и депрессивную симптоматику.

Оценка симптоматики ПТСР дает важную клиническую информацию по поводу адаптации больных онкологическими заболеваниями после прохождения терапии, а также членов их семей (Smith et al., 1999). Психофизиологическое исследование Р. Питмана с соавт. (Pitman et al., 2001), проведенное на выборке больных раком молочной железы 1–3 стадии через 2 года после постановки диагноза, подтвердило мнение большинства ученых, что опасное для жизни заболевание может повлечь развитие ПТСР: из 37 испытуемых, принявших участие в исследовании, 5 пациентов страдали от ПТСР на момент исследования, а еще 8 имели этот диагноз в прошлом.

В исследовании К. Купмана с соавт. (Koopman et al., 2002) признаки посттравматического стресса у женщин с диагнозом «рак молочной железы» изучались в два этапа: сразу после постановки диагноза и спустя 6 месяцев. В анализ были включены также следующие переменные: возраст; материальное положение; стадия рака; особенности операции и постоперационного лечения; время, прошедшее после постановки диагноза; частота переживания боли; самоэффективность (мнение индивида о том, насколько эффективно он может справляться с возникающими в жизни трудностями); воздействие заболевания на жизнь в целом (изменения в семье, профессиональной деятельности и т. д.); настроение; качество жизни. Результаты показали, что наиболее связаны с выраженностью посттравматической симптоматики следующие переменные: возраст во время постановки диагноза (более молодые женщины демонстрируют более высокий уровень посттравматических симптомов), интенсивность постоперационного лечения, самоэффективность и воздействие заболевания на жизнь индивида в целом.

ПТСР у больных раком молочной железы также изучал Шелби с соавт. (Shelby, Golden-Kreutz, Andersen, 2008). Из 74 пациенток с этим диагнозом, в возрасте от 31 до 84 лет, наличие ПТСР показали 12 человек (16,2 %), наличие отдельных признаков, субсиндромов ПТСР продемонстрировали 15 человек (20,3 %), симптомы ПТСР отсутствовали у 47 человек (63,5 %).

В рамках онкопсихологии – нового научного направления в отечественной клинической психологии – Н. В. Тарабриной с соавт. (Тарабрина и др., 2010) было предпринято исследование посттравматического стресса у больных раком молочной железы. В исследуемой выборке (N = 75) у 65,3 % больных присутствовали отдельные признаки посттравматического стресса и у 24 % дистресс достигал значимого уровня, соответствующего клинической картине посттравматического стрессового расстройства. Было выявлено, что пациенты, демонстрирующие высокий уровень психологического дистресса (группа «ПТСР»), имеют более выраженное иммунодефицитное состояние, чем пациенты с отсутствием ПТСР-симптоматики: у них повышена концентрация катехоламинов, что подтверждает наличие выраженного стрессового состояния на нейроэндокринном уровне.

При изучении ПТСР у онкологических больных особые сложности представляет различение соматогенной и психогенной составляющей влияния болезни на психику (Николаева, 1987; Соколова, Николаева, 1995). Соматогенное влияние представляет собой воздействие на психику органических вредностей (в случае онкологических заболеваний это интоксикация, вызванная побочными явлениями постоперационной терапии). Психогенное влияние заболевания выражается в реакции личности на болезнь и последующих личностных изменениях.

Принято выделять следующие факторы, определяющие психологическую адаптацию человека к травмирующему воздействию онкологического заболевания:

 

1) социально-психологические (установки клиницистов на обсуждение диагноза с пациентом, социально-нормативное отношение к заболеваниям раком и знания о методах лечения и прогнозе);

2) индивидуально-психологические (личностные характеристики, стратегии совладания с психотравмирующими переживаниями, защитные механизмы и базисные убеждения о жизни);

3) микросоциальные (социальная поддержка и материальные ресурсы); факторы, обусловленные болезнью (стадия рака, локализация опухоли и особенности лечения) (Holland, 1998).

 

Можно отметить два основных отличия травмирующего воздействия опасных для жизни заболеваний от других видов стрессоров (Green et al., 1997). Во-первых, угроза, которую несет такое заболевание, исходит не из внешней среды, как при других травмах, а изнутри организма. Иначе говоря, невозможно разделить травмирующее событие и самого индивида. Второе отличие состоит в том, что опасное для жизни заболевание угрожает будущей жизни человека, в отличие от других видов травм, которые, как правило, являются событиями прошлого, запечатленными в памяти и влияющими на настоящее.

Рак молочной железы, по сравнению с другими онкологическими заболеваниями, также имеет свою специфику, которая состоит в исключительно «женском» характере заболевания и уродующих внешний вид последствиях. Особую сложность для исследований рака представляет комплексный характер травматического воздействия, состоящего из нескольких этапов: диагностирования, госпитализации, подготовки к операции, постоперационного периода, постоперационной (лучевой, гормональной, радиационной) терапии, выписки и адаптации к новому статусу. Таким образом, травматогенность каждого этапа для разных людей может быть различной, и исследователи затрудняются в ответе на вопрос о том, что в большей степени травмирует людей, больных раком: сам момент диагностирования; переживания, связанные с тяжелым процессом лечения; изменения образа тела или же беспокойство по поводу рецидива и вероятной смерти.

 

Вынужденная миграция

 

Ситуация, вынудившая человека к миграции, как правило, не возникает внезапно, а является кульминацией относительно растянутого во времени процесса преследования и притеснения. Экстремальными стрессорами для вынужденных мигрантов становятся самые разнообразные негативные воздействия до и во время бегства. Обобщая многолетний опыт работы с беженцами, голландский психиатр Г. Ван дер Вейер перечисляет следующие виды экстремального воздействия, которые мог пережить человек до вынужденной миграции:

 

• тюремное заключение, в результате которого человек оказался оторван от семьи, не мог участвовать в важнейших семейных событиях, например, таких, как рождение ребенка и смерть родителей, не мог выполнять свои обязанности по содержанию семьи и воспитанию детей;

• пытки; террор – систематическое насилие, направленное на определенные общины или этнические группы, когда убивают безоружных мирных жителей, берут в заложники членов семьи и друзей политически активных граждан;

• военные действия, участником или свидетелем которых был человек;

• потеря близких или отсутствие сведений о них вследствие войны или ареста;

• разлука с родственниками, друзьями;

• различные невзгоды (голод, тяжелые условия жизни) и резкие изменения, связанные с тем, что до событий, приведших к бегству, человек занимал высокое положение и привык к комфорту;

• изгнание, повлекшее за собой целый комплекс проблем: неопределенное социальное и юридическое положение в стране пребывания, беспокойство о получении статуса беженца, угроза депортации, тревога за развитие ситуации на Родине (Van der Veer, 1998).

 

Нарушения психического здоровья у вынужденных переселенцев носят обычно комплексный характер и затрагивают практически все сферы личности: эмоциональную, когнитивную, поведенческую, мотивационно-потребностную, коммуникативную. Нарушения эти, накладываясь одно на другое, могут привести к глобальным проблемам личности (кризис идентичности; психосоматические симптомы и расстройства разной степени тяжести).

Анализируя специфику стрессовых переживаний у вынужденных переселенцев, ряд исследователей отмечает, что в ситуации миграции граница между нормой и патологией становится менее определенной и размытой: то, что в обычных жизненных обстоятельствах следует трактовать как нарушения психического здоровья, в трагической и неординарной ситуации вынужденной миграции представляет нормальную реакцию на ненормальные обстоятельства (Солдатова, 2002; Соколова, 2001). Слово «вынужденный» сопровождает мигранта до и после переселения. Другая культура вынуждает его отказаться от прежнего образа жизни, принять иные социальные нормы, правила и способы поведения. Этот процесс носит название социокультурной адаптации.

Глубокое психологическое потрясение, которое испытывают мигранты при контакте с новой культурой, так называемый «культурный шок», традиционно изучался в рамках исследования этнических миграций. Однако последнее время этот термин все чаще употребляют применительно к описанию тех явлений, которые возникают при взаимодействии переселенцев из бывших союзных республик с этнически родственным для них населением принимающей территории (Степанов, Сусоколов, 1993; Филиппова, 1997). В исследованиях В. В. Гриценко убедительно показано, например, что, несмотря на принадлежность к общему материнскому этносу – русскому, между вынужденными мигрантами русской национальности и коренными жителями России все еще существует определенная социокультурная дистанция. Это обусловлено различиями в традициях, обычаях, установках, поведении, ценностных ориентациях, сформировавшихся в разных условиях. Среди основных составляющих культурного шока, в частности, отмечаются:

 

• чувство неполноценности от неспособности совладать с новой и непредсказуемой средой;

• тревога, возникающая при осознании культурных различий;

• напряжение в результате усилий, необходимых для достижения психологической адаптации;

• чувства и эмоции, чаще всего имеющие отрицательный оттенок и свидетельствующие об эмоциональном дискомфорте (Гриценко, 2000).

 

Для вынужденных мигрантов характерна высокая степень фрустрации как базовых потребностей, так и потребностей более высокого уровня, а также высокая степень расхождения между ожиданиями и реальной ситуацией (Gurr, 1993; Солдатова, Шайгерова, 2001). Степень депривации и изоляции, которую переживают мигранты, сильно зависит от социальных параметров принимающего общества: иммиграционной политики, степени внутренней гомогенности, культурной дистанции и отчетливости различительных признаков (раса, культура, язык, религия) (Furnham, 1986).

Всплеск миграционных процессов, наблюдающийся в последние годы в России, способствовал распространению в обществе нового негативного социального явления, особой разновидности ксенофобии – мигрантофобии (Солдатова, Шайгерова, 2001). Неприятие со стороны принимающего населения приводит к возникновению у беженцев и вынужденных переселенцев изоляционистских установок и ориентации на «своих». Объединение мигрантов в группы зачастую активизирует процесс их превращения в устойчивый объект негативных социальных установок, способствует распространению мигрантофобии среди принимающего населения.

В Хорватии в 1992 г. было проведено исследование различных групп боснийских беженцев. Все участвовавшие в нем (172 женщины и 159 мужчин) покинули свои дома, и больше чем для половины причиной бегства были физическое насилие или прямая угроза. Каждый третий потерял по крайней мере одного члена семьи. В этой группе обследованных признаки посттравматического стресса были выявлены у каждого второго, в равной степени у женщин и мужчин (Черепанова, 1997; Солдатова, 2002). Наибольшее влияние имели утрата дома, потеря членов семьи, присутствие при убийстве членов семьи и незнакомых людей, пребывание в концлагере, ранения, участие в военных событиях, изнасилование (Kozaric-Kovacic, 1993).

Травма вынужденной миграции часто имеет тяжелейшие последствия и представляет особый интерес для изучения в связи с комплексным характером: у вынужденных переселенцев в жизненной истории зачастую присутствует не только опыт пребывания в районе боевых действий, но и – вызывающая не меньший ди стресс – повторная травматизация в местах нового проживания (утрата дома, стресс аккультурации, культурный шок, мигрантофобия в обществе).

Итак, мы исследуем картину мира (систему базисных убеждений) людей, переживших три вида травматических стрессоров, которые отличаются друг от друга различными степенями угрозы жизни, структурой травматических воздействий, пространственно-временной организацией.