Истина, заблуждение, правда, ложь, дезинформация

Вопрос об истине и способах её достижения неизменно интересовал философов и учёных, которых нередко называют рыцарями истины. Истина всегда признавалась главной ценностью науки и одной из основных ценностей общества. В истории философии оформилось несколько концепций истины. Концепция корреспонденции (от лат. корреспонденция – соответствие), называемая классической, основывается на принципе соответствия, её представители считают истиной знание, соответствующее действительности. Начало этой концепции идёт от Аристотеля. Это направление было продолжено Фомой Аквинским, Ф.Бэконом, Р.Декартом. Последний писал, что «истина…означает соответствие мысли предмету». В дальнейшем эта точка зрения разделялась многими философами как материалистической, так и идеалистической ориентаций, в том числе большинством отечественных философов ХХ века. Формулировки определения истины в рамках данного подхода были различными, но во всех их сохранялся принцип соответствия знания объекту.

К неклассическим концепциям относится концепция когеренции (от лат. когеренция – связь, сцепление), которая в качестве истины понимает знание, которое согласовано с другим знанием. Это учение разработано австрийским философом О.Нейратом (1882-1945) и немецким философом Р.Карнапом (1891-1970). С их точки зрения, истинность заключается в согласованности предложений в системе знания. Любое новое предложение истинно, если оно может быть введено в систему, не нарушая её внутренней непротиворечивости. Истинность – это самосогласованность знания. Быть истинным – значит быть элементом непротиворечивой системы знания.

Как следует из содержания второй концепции, она описывает не сущность истины (не отвечает на вопрос «что есть истина?»), а такие её важные характеристики, как логическая непротиворечивость, системность, целостность. Поэтому если устранить претензии этой концепции на объяснение сущности истины, её результаты при правильной их интерпретации можно считать не альтернативными, как полагают некоторые авторы, а дополнительными к классической концепции. Учёт согласованности знания имеет значение для развития познания. Если какое-либо гипотетическое знание (например, предположение, что конструируемая машина будет функционировать) логически непротиворечиво согласуется с уже удостоверенным (истинным знанием), выводится из последнего (в нашем примере из законов физики), то можно предположить, что оно тоже истинно. Если возникает несколько гипотез, то выбор между альтернативными гипотезами делается в пользу тех, которые в большей мере совместимы с данным базисным знанием. На принципе когерентности знания основан логический критерий истины (см.§5 данной главы).

К неклассическим учениям об истине относятся ещё прагматистская и конвенционалистская концепции. Но и в них не раскрывается сущность истины, а последняя неоправданно отождествляется с критерием истины. Мы скажем об этих концепциях в параграфе, посвящённом критериям истины. На вопрос о том, что есть истина, отвечает только первая концепция. Истина всегда есть истина о чём-то, о своём предмете, а не просто истина. Без соотнесённости с предметом понятие истины не имеет смысла, беспредметной истины, истины ни о чём, не бывает.

Поэтому весьма странными представляются высказывания в учебной литературе о том, что «к слабой стороне классической трактовки истины следует отнести и тот факт, что она практически не применима в гуманитарных науках, также как и к оценке самих философских доктрин» (24,с.241). И ещё: «Большинство философских утверждений нельзя оценивать как истинные или ложные» (24,с.4); «Очевидно, что классическое понимание истины, говорящее о соответствии знания действительности, не согласуется со спецификой предмета гуманитарной науки» (24,с.268).

По мнению цитированных авторов, «философия исследует Универсум, т.е. то, что в каждой вещи универсально» (24,с.10). Если классическая концепция истины к философии неприменима, то, следовательно, всё содержание философии «Универсуму» (или другому предмету философии) не соответствует. Возникает вопрос: зачем же нужна философия и гуманитарные дисциплины (науками их уже, по-видимому, нельзя назвать), если они ничего из действительности не описывают и не объясняют, если между реальностью и гуманитарными построениями нет соответствия? По нашему мнению, распространение положений, подобных только что цитированным, - вызванный постмодернизмом результат растерянности и потери здоровой критичности к агностическим концепциям в условиях возникшего сейчас безбрежного плюрализма мнений.

Цитированные авторы учитывают аргумент Канта о том, что мы знаем только наши восприятия и не знаем, что такое объект сам по себе, вне восприятия (24,с.241). Английский философ Д.Юм (1711-76) ещё полагал, что из-за этого нельзя сказать, существуют ли объекты вообще, возможно, их и нет. Но приведённый аргумент не опровергает концепцию соответствия. Юм, Кант и многие агностики и скептики были правы в том, что человеку непосредственно даны ощущения и восприятия, но не сами объекты. Правы они и в том, что наше знание невозможно непосредственно, т.е. прямо, сопоставить с объектом. Но они не приняли во внимание того, что у человека есть для этого опосредованный практикой, косвенный способ, заключающийся в сравнении двух образов. Субъект изучает объект и формирует о нём знание. Пока не известно, истинно ли оно. Путём оперирования с этим знанием по законам логики субъект выводит из него следствия и формирует модель ожидаемых явлений, т.е. представление о них. Затем либо в эксперименте, направленном на вопроизведение этих явлений, либо в наблюдении за естественным ходом событий (когда эксперимент невозможен или не нужен) он сравнивает свою модель ожидаемых явлений с восприятием действительных явлений. Если они совпадают, то можно предполагать, что знание, из которого выведены ожидаемые следствия, истинно, т.е. соответствует объекту.

Например, астроном П.Ловелл, изучая орбиты планет и обнаружив на основе математических расчётов возмущения в движении Урана, пришёл к выводу, что в Солнечной системе должна быть девятая, неизвестная до этого, планета, и указал район, где её следует наблюдать. Впоследствии другой астроном К.Томбо с помощью телескопа обнаружил эту новую планету, которая была названа Плутоном. Ещё пример: Д.И.Менделеев, изучая свойства химических элементов, открыл периодический закон. На основе этого закона он предсказал существование неизвестных до этого элементов галлия, германия, скандия и их свойства. В последствии эти предсказанные элементы действительно были обнаружены. Чем объяснить совпадение образа ожидаемых явлений с образом действительных явлений? Очевидно тем, что у Ловелла и Менделеева были знания, соответствующие действительности. А раз знания верны, то существуют и объекты этих знаний. Таким образом, совпадение умственно моделируемых результатов и результатов практики подтверждает как истинность знания, так и объективное существование внешнего мира.

Для достоверности в науке используют, конечно, не одну, а множество проверок. Развитие науки – непрерывная цепь гипотез и проверок, в ходе которых знание по своему содержанию всё больше приближается к объекту. Что же касается чувственных восприятий, служащих единственным непосредственным каналом связи сознания с внешним миром и непременно участвующих в проверке истинности знаний, то их адекватность (образный, информативный, характер) подтверждается фактом успешной ориентировки человека в окружающей среде как элементарной формы практики. Если бы восприятия были неадекватными, то человек бы натыкался на предметы, попадал под машины, падал в ямы, съедал несвежие продукты, обжигался о горячие предметы и т.п. В определённых условиях восприятия могут стать и неадекватными (иллюзиями и галлюцинациями). Об этом становится известно тоже из практики по нарушению ориентировки, чем занимается психиатрия.

Возвращаясь к вопросу об истине, отметим, что она существует во всех науках – естественных, математических, технических, социальных, гуманитарных, философских. Существует также художественная истина, т.е. истина произведений искусства, если они реалистичны. Разве Пушкин, Лермонтов, Достоевский не дали нам истинных произведений? И везде истина – соответствие знания объекту, т.е. фрагменту действительности, с которым субъект взаимодействует. В гуманитарных и философских науках, а также и в искусстве, объекты, предметы познания и истина имеют свои особенности, в частности, объекты их обладают высокой степенью уникальности (хотя везде объекты уникальны), весьма сложны, изменчивы, содержат в себе субъективную реальность, не обладающую физическими свойствами. Эти особенности необходимо учитывать, не впадая в панику и не отказываясь от понимания истины как соответствия.

Итак, истина – это соответствие знания действительности. Но это положение нуждается в уточнении. Соответствует действительности любое знание, поскольку оно есть отражение. Даже заблуждение, например, чувственная или умственная иллюзия, в чём-то соответствует объекту. Истинное знание соответствует сущности объекта, а неистинное – только каким-то его внешним сторонам и проявлениям. В связи с тем, что некоторые философы под соответствием понимали тождество, совпадение (Гегель), а под действительностью – только духовный мир (Платон, Беркли), то, чтобы избежать этих необоснованных моментов, а также учесть, что истина не просто соответствие, а соответствие знания сущности объекта, следует определить истину как адекватное отражение объекта в сознании субъекта, воспроизводящее объект таким, каким он существует сам по себе, вне сознания.

В большинстве учебников пишут, что важнейшая, неотъемлемая характеристика истины – объективность. Это неточно. Объективность - это характеристика любого знания, даже неистинного, поскольку оно всё равно в чём-то соответствует своему объекту. Атрибутивной характеристикой истины служит адекватность – соответствие сущности объекта (от лат. адекватный – полностью соответствующий).

Ещё одна характеристика истины – конкретность. Она состоит в указании условий и пределов, в которых то или иное положение истинно. Например, положение «атом неделим» является не истинным и не ложным, а неопределённым. Истинным будут положения «атом неделим при химических реакциях» и «атом делим при ядерных реакциях». Таким образом, абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Истина конкретизируется в отношении состояний объекта, условий времени, пространства, типов взаимодействия между элементами объекта и между объектом и средой.

Положение о том, что мир познаваем до уровня сущностей, не означает, что истина даётся человеку в готовом и законченном виде. Постижение истины есть процесс. Для его понимания необходимо рассмотреть понятия абсолютной и относительной истины, которые характеризуют знание по степени его соответствия объекту. Абсолютная истина – это совершенно полное и точное, исчерпывающее знание об объекте, знание, адекватное на сто процентов. В силу того, что любой объект неисчерпаем, такая истина никогда не достижима, хотя человечество всегда стремится к ней как к некоему пределу.

Реально люди всегда имеют дело с относительной истиной, под которой понимается знание, характеризующееся определённой неполнотой и неточностью. Примером относительной истины может служить любая научная теория. В познании мира заключён глубокий парадокс: хотя непознаваемых вещей нет, но знания на каждом историческом этапе развития общества ограничены. В актах взаимодействия с субъектом отображаются не все характеристики объекта, а только определённые. Те свойства, которые отображаются, воспроизводятся не с абсолютной, а лишь с относительной точностью. Таким образом, ограниченность знания (относительность истины) состоит в определённой неполноте и определённой неточности.

Важно, однако, отметить, что в любой относительной истине содержатся моменты абсолютной истины – такие элементы знания, которые совершенно адекватно отражают соответствующие стороны объекта и сохраняются в процессе дальнейшего развития познания. К ним относятся даты событий, научные факты и те теоретические положения, которые не опровергаются в дальнейшем. Например, долгое время считалось, что Солнце и планеты вращаются вокруг Земли. Потом эта теория была оставлена. Однако положение о том, что небесные тела движутся друг относительно друга, было совершенно правильным, и оно вошло в теорию Коперника, по которой планеты вращаются вокруг Солнца по окружностям. Однако и эта теория была неточной. Кеплер показал, что планеты движутся не по окружностям, а по эллипсам. А сейчас орбиты планет определяются ещё точнее. Таким образом, правильные положения прежних теорий переходят в новые теории. Благодаря этому удельный вес моментов абсолютной истины в совокупном знании непрерывно возрастает, происходит переход от знания менее полного и менее точного к знанию более полному и более точному, научная картина объекта и мира в целом становится всё более адекватной. Познание – бесконечный процесс приближения содержания знания к объекту.

В случае хорошо формализованных и математизированных теорий преемственность в их развитии выражается в том, что старая теория включается в новую как частный случай последней. Например, классическая механика вошла в теорию относительности как частный случай последней (в условиях малых скоростей). В подобном же отношении находятся сменявшие друг друга теории безусловных рефлексов И.М.Сеченова, условных рефлексов И.П.Павлова, функциональных систем П.К.Анохина. Историческая ограниченность, существующая на данном этапе познания, снимается последующим этапом, но на нём возникает своя ограниченность, которая преодолевается на следующем этапе и т.д.

Итак, истина есть процесс, и он представляет собой единство абсолютного и относительного, устойчивого и изменчивого. Если в силу каких-либо причин преувеличиваются моменты абсолютного в знании, то формируется догматизм, накладывается запрет на критику и пересмотр знания. Науке, критичной по своей сути, догматизм присущ в малой степени. Он характерен для религии, объявляющей вероучения абсолютными истинами, и идеологии тоталитарных режимов, выдающих свои положения за «единственно правильные».

Преувеличение же относительности знания приводит к релятивизму, о котором уже говорилось в §1 главы 3. Он представляет развитие познания как смену разных учений, которые не имеют ничего общего между собой. То, что вчера принималось за истину, - говорят релятивисты, - сегодня считается заблуждением, следовательно, истиной никогда нельзя обладать. Учёные – только искатели истины, но не её обладатели. Релятивисты подменяют верное положение «Знание содержит момент относительного», неверным «Знание только относительно». В конечном счёте релятивизм приводит к отрицанию объективности знания и, следовательно, к агностицизму. И догматики и релятивисты под истиной понимают абсолютно адекватное знание. Отличие между ними в том, что первые признают возможность достижения такого знания, а вторые – нет. Поскольку вторые не знают другой истины, кроме абсолютной, то они отрицают достижимость истины вообще.

Противоположностью истины является заблуждение, под которым понимается содержание сознания, не соответствующее реальности, но принимаемое за истинное. История науки показывает, что заблуждения – неотъемлемый компонент познания. Выдвижение гипотез, в форме которых возникает новое знание, всегда происходит в условиях неопределённости, недостаточных опытных и теоретических данных. Поэтому при попытке проникнуть в неведомое всегда возникает несколько гипотез. Одни из них могут быть истинными, другие ложными, т.е. заблуждениями. Сами по себе заблуждения не опасны, они отсеиваются наукой в ходе дискуссий, опытных проверок и по-своему даже стимулируют познание. Заблуждение становится опасным тогда, когда какая-либо социальная группа монополизирует право на истину, выдаёт полезное ей заблуждение за истину и подавляет инакомыслящих. Поэтому свобода творчества и дискуссий – условие нормального развития всех видов познания.

Кроме понятия истины используется понятие правды. Эти понятия нетождественны, хотя иногда могут быть взаимозаменяемыми. Понятие правды имеет два смысла. Во-первых, под правдой понимается соответствие высказываний субъекта объекту. В этом смысле понятие правды близко к понятию истины. Только если понятие истины используют по отношению к любым высказываниям (но преимущественно научным), то понятие правды - применительно к утверждениям, касающимся экономических, политических, нравственных, художественных процессов и явлений. Например, говорят: «Правда в том, что эта программа выражает интересы народа», «Истина в том, что эта программа выражает интересы народа» и т.п.; и не говорят: «Физик в своей статье раскрыл правду об элементарных частицах». Понятие правды используется для характеристики тех знаний, в которых так или иначе выражаются интересы людей и их взаимоотношения. Поскольку показ правды нередко связан с опасностью, то в понятии правды имеется не только гносеологический, но и эмоционально-оценочный компонент: в нём фиксируется как момент совпадения высказываний с реальностью, так и нравственная и эстетическая оценка этой реальности, а также одобрение акта мужества лица, говорящего правду.

Во-вторых, под правдой понимается соответствие высказываний субъекта тому, что он думает, знает, переживает, т.е. собственному знанию об объекте (напомним, что истина – это соответствие знания объекту). Правда – это передача субъектом знания, принимаемого им за истинное, как истинного и принимаемого им за ложное как ложного. Если противоположностью истины выступает заблуждение, то противоположностью правды – ложь.

Более широким понятием, чем ложь, служит понятие дезинформации. Дезинформация – это передача ложного знания как истинного или истинного знания как ложного. Дезинформация бывает намеренной и ненамеренной. Например, преподаватель, разделяющий ложную концепцию (т.е. находящийся в плену заблуждения), преподаёт её студентам как истинную и вводит их в заблуждение. Это ненамеренная дезинформация. Намеренная же дезинформация есть ложь, или обман – передача ложного знания как истинного или наоборот. Если заблуждение нравственно нейтрально, то ложь безнравственна (за исключением некоторых случаев в медицине, педагогике и в работе спецслужб). В науке ложь встречается сравнительно редко, гораздо шире она распространена в личной жизни, экономике и политике. Ложь вырастает на тщеславии, малодушии, на потребности в благополучии, успехе, прибыли, в получении и расширении власти и др.

В зависимости от побуждений выделяют ложь прикрывающую (предательство, измену, халтуру и др.), посягающую (ради денег, славы, любви, власти и др.), разрушающую (авторитеты, ценности, идеалы), косметическую (приукрашивающую события, поступки, достоинства и др.), добродетельную (ради блага других людей). Обстоятельно этот вопрос разработан Ф.А.Селивановым (25,с.20-26).

Наряду с чистой ложью в политике большое распространение получил «обман умолчанием» или манипулированием информационными потоками. Социальные системы, как известно, особенно сложны и противоречивы. Если при характеристике такой системы всё время сообщать об одних её сторонах, скажем негативных, и умалчивать о других, то даже без прямой лжи в общественном мнении возникнет совершенно искажённый образ этой системы. Например, НАТО ещё до начала войны против Югославии в 1999 г. путём умелого манипулирования работой СМИ создало в общественном мнении западных стран такой негативный образ Югославии, что их население в целом одобрило последующую агрессию, хотя та объективно была грубейшим нарушением норм международного права и принципов гуманизма.

Как справедливо отмечается Д.И.Дубровским, обман составляет пока атрибутивную черту человеческой коммуникации. Он имеет место как в личных взаимоотношениях, так и в социальных процессах. За исключением сравнительно немногочисленных случаев так называемого добродетельного обмана обман – это безнравственная форма защиты и реализации интересов отдельных личностей, групп, классов, народов, государств. На всех исторических этапах нашей цивилизации обман служил оправданию эксплуатации, подчинению одной социальной группы другой, одних людей другим. Обман – непременное средство борьбы за власть, орудие амбиций, честолюбия, корысти (26, с.6-20).

Обман служит для поддержания стабильности существующей системы политической власти или социальных отношений. Эта стабилизирующая функция обмана широко используется государственными органами и СМИ в форме тщательно продуманной дезинформации (хорошо застрахованной от разоблачения), тонких манипулятивных действий над общественным сознанием. Одной из целей социального обмана служит поддержание авторитета правителя, правящей группы или системы правления. В целом обман выступает как способ консервации негативных сторон социального и личного бытия. Поэтому гуманизация общества невозможна без основательного изучения многоликих форм обмана, способов его разоблачения и сужения сферы его действия. Одно из необходимых условий этого – полная, неурезанная гласность.

Некоторые авторы, справедливо отмечая наличие сознательного обмана, или лжи, во всех сферах общественной и личной жизни, упускают из виду тот существенный момент, что ложь способствует сохранению не любых, а именно негативных сторон бытия. В результате этого ложь расценивается почти как положительный фактор жизни. Надо пояснить, что ложь, как и другие безнравственные поступки, а также и преступления, может быть более полезной, чем правда, для отдельных лиц или их группы. Для общества же в целом полезна только правда. Поэтому правда наряду с добром, красотой, любовью, справедливостью всегда относилась к высшим ценностям человечества. И это положение не теряет свою силу из-за существования благонамеренной лжи. Как справедливо отмечает Ф.А.Селиванов, сознательный обман не всегда может быть оправдан даже при достижении результата, являющегося добром. «Он может быть оправдан лишь в условиях так называемой «крайней необходимости», т.е. когда он единственное средство совершить доброе дело» (25,с.15).

Благонамеренная ложь имеет свои границы и должна сменяться правдой. Например, педагогу допустимо в отдельном случае несколько преувеличить результаты ученика для воодушевления последнего, но так нельзя поступать постоянно. Нельзя без конца скрывать от тяжело больного или умирающего человека диагноз заболевания и степень его тяжести. Если такой пациент испытывает панику, то сообщать диагноз ему смертельно опасно, и в этом случае ложь – единственное психологическое средство помощи больному. Но, подготовив пациента психологически, врач должен сообщить ему правду, которая необходима больному для мобилизации всех его сил на борьбу с болезнью или требуется умирающему человеку для завершения его земных дел и подготовки к достойной смерти. В противном случае между больным и остальными людьми устанавливается фальш. Вспомним, какие мучения в условиях такой фальши испытывал герой повести Л.Н.Толстого «Смерть Ивана Ильича».

Ложь в социальных структурах и органах власти способствует сохранению коррупции, воровства, беззакония, безответственности, некомпетентности, недобросовестной работы, измены интересам народа, провалов социальных программ и других негативных факторов. Тем самым ложь – тормоз общественного прогресса, соответственно правда – стимул прогресса. Ложь может стабилизировать общество, но только в таких его состояниях, которые невыгодны народу, а выгодны обладающим властью лжецам. Вспомним, кому была выгодна тотальная ложь гитлеровского и сталинского режимов.

Правда действительно может разрушить социальную систему, но только в том случае, если эта система была построена на лжи и не была демократической. Например, правда о сталинском режиме существенно способствовала распаду СССР. Ложь имеет цепной характер: одна ложь вызывает другую, та – третью и т.д. Все негативные части бытия имеют шанс сохраниться только с помощью лжи: если о них замалчивается или же если они выдаются за позитивные. Так, сталинские репрессии преподносились народу как справедливая борьба с его, народом, врагами. Если ложь достигнет критической массы, то последующая правда может взорвать такую систему. Таким образом, правда опасна только для недемократических режимов. Для демократического же общества правда не только не опасна, но, напротив, служит необходимым условием его дальнейшего совершенствования. Вместе с тем правда служит и противодействием возникновению авторитарного или тоталитарного режимов. Вот почему так важно существование независимых от государства средств массовой информации.

Иногда говорят, что ложь оправдана в работе спецслужб по отношению к другим государствам или врагу. Для лгущей стороны это так. Но для человечества в целом ложь всё равно зло, а не добро. Ложь в международных отношениях – свидетельство недоверия, недоброжелательности или даже вражды в несовершенном обществе. В подлинно гуманном обществе её быть бы не должно, так же как и в счастливой семье.

 

 

Проблема критерия истины

 

Можно ли отличить истину от заблуждения, а правду от лжи? Существует ли критерий (от греч.«критерион» – мерило) истинности? Античные философы-скептики Пиррон, Аркесилай и другие полагали, что такого критерия нет, и верное знание никак нельзя отличить от неверного. Большинство же философов полагало, что критерий истины существует. Вопрос о том, что является критерием истины, следует отличать от вопроса о том, что такое истина.

В качестве критерия истины философы-рационалисты Декарт, Спиноза, Лейбниц предлагали считать ясность и отчётливость мысли, её очевидность. Декарт утверждал, что все вещи, познаваемые нами ясно и отчётливо, и на самом деле таковы, как мы их познаём; истинно то, в чём невозможно усомниться, что кажется истинным с очевидностью. Признавая, что ясность и отчётливость – ценные качества мышления (в противоположность туманности и запутанности), нельзя всё же считать их критерием истинности. Некоторые заблуждения тоже могут быть ясными и отчётливыми, например, иллюзия движения Солнца вокруг Земли, в отношении которого миллионы людей не сомневались веками. В ясной и отчётливой форме может быть представлена и искусная дезинформация, например, «легенда» разведчика.

Представители прагматизма (от греч.«прагма - дело) американские философы Ч.Пирс, У.Джемс критерием истины провозгласили пользу. С их точки зрения, истинно то знание, которое полезно субъекту, которое обеспечивает ему успех в делах, карьере, общественной деятельности. Джемс писал, в частности, что следует признать бытие Бога, если религиозные идеи полезны и помогают людям в их жизни. Прагматизм выражал узкий практицизм американской буржуазии конца XIX в., который исключал какие-либо бескорыстные отношения между людьми. Конечно, истинное знание может быть полезно человеку, однако и ложь может быть кому-то полезной (поэтому, кстати, она и существует). Вместе с тем истинное знание реакционными силами может быть использовано во вред другим людям. Трагический пример этому – атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки. Знание само по себе ни полезно, ни вредно, таковым его делает применение – либо во благо людям, либо во зло. Поэтому пользу нельзя признать критерием истины.

Представители конвенционализма (от лат. «конвенцио» - соглашение), основателем которого был французский учёный А.Пуанкаре, критерием истины считали соглашение учёных; истина – то, что учёные договорились считать истиной из-за соображений удобства, простоты, привычности. Конвенционализм приводил к релятивистскому пониманию познания, признанию исключительно субъективного характера знания, отрицанию объективности истины. В действительности соглашение учёных признаком истинности не является: бывали случаи, когда большинство учёных разделяло ошибочную идею, и наоборот, признавало неверной правильную идею. Соглашение не является и причиной истинности. Такой причиной служит соответствие знания объекту. А когда учёные убеждаются в наличии этого соответствия, то тогда и возникает их согласие по поводу истинности данного знания.

Вместе с тем некоторые моменты в науке имеют конвенциональный характер, т.е. принимаются по соглашению (научная терминология и символика, единицы измерения, правила оформления результатов). Однако содержание теорий – результат не соглашения, а логики её развития, отражающей объект. Когда новая теория выдвигается, то она может не приниматься большинством учёных, хотя и является истинной, например, так было с теорией Коперника о вращении Земли вокруг Солнца. Но рано или поздно она завоёвывает признание, т.е. становится общезначимой для всех учёных. Не истинность – результат соглашения, а наоборот – соглашение есть следствие истинности. Соглашение задним числом фиксирует истинность знания.

Близкий к конвенционалистскому критерий истины отстаивали русский философ А.Богданов и другие представители концепции общезначимости: истинно то, что соответствует мнению большинства. Однако общезначимость, как и соглашение учёных, является одним из следствий истинности знания, но не её критерием. Ещё Декарт справедливо отмечал, что вопрос об истинности не решается большинством голосов. Конечно, если многие убеждены в правильности какого-либо положения, то это заставляет нас предполагать его достоверность, но не может ещё служить гарантией этой достоверности. Истина в момент её выдвижения чаще всего разделяется немногими лицами и только потом становится общезначимой.

Деятели тех сфер духовной жизни, в которых сильны элементы догматизма, в качестве критерия истины часто используют свидетельство авторитета. К таким сферам относится религия и политическая идеология недемократических режимов. Здесь истинными считаются положения, согласующиеся с религиозными текстами, цитатами из программных документов, высказываниями лидеров. Последним неофициально, а иногда и официально, приписывается качество непогрешимости. Так, в католицизме действует догмат о непогрешимости папы римского. Авторитетом обычно обладают люди компетентные, способные и благородные, поэтому учёт их мнений бывает, конечно, важен, особенно для молодёжи. Однако носитель авторитета, как и любой человек, может заблуждаться. Поэтому его мнение критерием истинности быть не может. В современных условиях с помощью СМИ и нечестных журналистов часто создаются «дутые» авторитеты, доверие к которым может нанести экономический и политический ущерб людям.

Итак, ни ясность и отчётливость мысли, ни польза, ни соглашение учёных, ни мнение большинства, ни свидетельство авторитета не могут быть признаны критерием истины. Анализ истории познания, особенно развития науки, показывает, что таким критерием служит практика как деятельность по преобразованию бытия. Это положение разрабатывали Бэкон, Локк, Маркс и большинство отечественных философов XX в., считавших себя сторонниками диалектического материализма. Для каждого вида познания характерны свои виды практики как критерия истины. Для естественных наук – это проверочные эксперименты (специфический вид), промышленность, техника, сельское хозяйство (общие виды); для медицины – клиническая практика и частично эксперимент; для социальных наук – естественный социально-политический процесс; для философии – вся совокупная человеческая практика.

Чтобы понять, как функционирует практика в качестве критерия истины, нужно рассмотреть полный познавательный цикл, включающий в себя проблему, гипотезу и теорию. Научное познание начинается с постановки проблемы. Проблема – это задача, требующая решения. Она стимулирует научный поиск и представляет собой знание о незнании, совокупность вопросов о том, что надо познать на основе уже имеющегося знания. Проблемы возникают либо в результате столкновения старой теории с наблюдением или новыми экспериментальными данными, либо при столкновении двух различных теорий, либо как следствие противоречия в отдельной теории.

Попытки решить проблему приводят к возникновению гипотезы – системы предположений, сформулированных на основе имеющихся фактов и теоретических знаний. Когда гипотеза формулируется на основе осмысления новых эмпирических фактов, то такой процесс называется абдукцией. К признакам состоятельности гипотезы относятся непротиворечивость, принципиальная эмпирическая проверяемость, предсказательные возможности. Невозможность проверки гипотезы делает её несостоятельной. Не является состоятельной и гипотеза, объясняющая только те факты, которые были связаны с постановкой проблемы. Гипотеза должна предсказывать нечто ранее неизвестное.

Гипотетическое знание носит вероятностный, а не достоверный характер и требует проверки, обоснования. Из гипотезы путём умозаключений выводятся следствия – ожидаемые результаты, возможные факты. В дальнейшем эти ожидаемые следствия сравниваются с результатами практики, построенной на основе данной гипотезы. Если ожидаемые следствия и результаты практики совпадают, то гипотеза признаётся истинной и приобретает статус научной теории. Таким образом, практическая проверка, выполняя функцию критерия истины, превращает гипотезу в научную теорию, наиболее развитую форму знания, дающую целостное отображение существенных связей определённой области действительности.

Если же практические результаты находятся в резком противоречии с ожидаемыми, то гипотеза отвергается как ошибочная и впоследствии заменяется другой. Чаще же практическая проверка в чём-то подтверждает гипотезу, а в чём-то нет. Тогда гипотеза модифицируется и вновь подвергается проверке. При этом необходимо учитывать не отдельные, а все имеющиеся на данном историческом этапе результаты практики. Использование ограниченной или устаревшей практики может послужить причиной заблуждения. Если выдвигается несколько гипотез, то более достоверной считается та из них, которая предсказала больше фактов, обнаруженных в реальности. Практика корректирует гипотезу до тех пор, пока она не даст удовлетворительного объяснения всей совокупности имеющихся фактов. В целом доказательство истинности гипотезы, как отмечалось в §5 главы 10, протекает в форме логической цепи рассуждений, отдельные звенья которой проверяются на практике.

Некоторые авторы неоправданно отождествляют критерий практической полезности с критерием практики и на этом основании объединяют позиции прагматизма и диалектического материализма. На самом же деле это различные факторы, и критерием истинности является лишь практика. Совпадение результата, предсказанного гипотезой, с практическим результатом подтверждает гипотезу независимо от того, о полезных или вредных явлениях идёт речь в этой гипотезе. Например, клиническая практика подтвердила предсказанное медициной в начале 90-х годов ХХ века возрастание заболеваемости туберкулёзом в нашей стране, хотя такое возрастание вредно для общества.

Некоторые авторы справедливо полагают, что практика – это ведущий критерий истины. А помимо него имеются другие критерии. Один из них – эвристичность - успешность применения данного знания в дальнейшем познавательном процессе (27,с.29). Имеется в виду, что знание можно признать истинным, если оно позволяет успешно решать новые познавательные проблемы. Такое знание характеризуется опережающим теоретическим ростом по сравнению с ростом эмпирических данных. Критерий выбраковывает тривиальные идеи, не обеспечивающие прироста информации. К последним относится, например, идея «непознаваемой жизненной силы» (энте