Субъект и объект. Сущность и возможности познания

Мышление и речь

 

Как наглядно-образное, так и понятийное мышление тесно связаны с речью. Речь – это деятельность, которая осуществляется с помощью языка, а язык – это система знаков, используемых для мышления и общения. Знак – это объект, который, не имея сходства с другим каким-либо объектом, представляет, или замещает, его в мышлении и общении. Знаки необходимы в связи с тем, что сами познаваемые объекты не могут входить в субъект или передаваться в процессе коммуникации. Примерами знаков служат буквы, слова (в том числе и имена), математические символы, цифры, триплеты азотистых оснований в ДНК и др. Объект может замещаться не только знаком, но и образом. От знака образ отличается тем, что сам по себе обладает сходством с объектом. К познавательным (психическим) образам относятся ощущения, восприятия, представления, понятия. Теории тоже есть сложные образы. Примерами материальных образов могут служить фотографии, картины, отпечатки, различные модели, чертежи, диаграммы. Впрочем, понятие образа более принято относить к психическим явлениям, а материальные предметы, воспроизводящие свойства и структуру других предметов, более принято именовать моделями.

Познавательный образ - это всякое явление сознания, которое находится в отношении любого подобия с отражаемым объектом. Подобие есть соответствие характеристик образа свойствам и структуре объекта. Благодаря подобию образы содержат определённую информацию об объектах. Информация – это адекватное отражение объектов, которое может быть использовано для создания моделей других объектов и различных процессов и их последующей реализации. Другими, помимо подобия, характеристиками познавательного образа служат идеальность его формы, наличие у него материального носителя (нейродинамической мозговой системы), предметность, или интенциональность (соотнесённость с отражаемым объектом), константность (относительная независимость содержания образа от условий познания).

Подобие образа оригиналу может иметь наглядный геометрический характер. Таким подобием обладают зрительные восприятия и представления. Здесь пространственные характеристики образа прямо соответствуют пространственным параметрам внешних объектов. Ощущения как образы обладают не геометрическим, а иным подобием: интенсивность (например, яркость, громкость), продолжительность и пространственная проекция ощущений соответствуют определённым свойствам отражаемых объектов. Поэтому нельзя признать верным распространившееся сейчас мнение о том, что ощущения к образам не относятся. Ощущения – это образы, поскольку как аналоги они содержат определённую информацию об объектах. Всё, что само по себе содержит какую-либо информацию о чём-либо, есть образ. Но ощущения – это не геометрический образ. Кстати, понятия и всё мышление тоже не относятся к геометрическим образам. Чувственное отражение есть аналоговое моделирование мира: в содержании чувственных образов имеются аналоги, которые непосредственно соответствуют свойствам и структуре внешних объектов. Мышление же - это не аналоговое, а дискретное моделирование мира. Понятие – это описание объекта с помощью множества слов (дискретных единиц), каждое из которых в свою очередь раскрывается посредством других слов и т.д. Множество таких описаний и создают мысленный образ объекта. Каким бы ни был характер подобия образа объекту, образ в отличие от знака содержит информацию об объекте.

Знаки могут участвовать в общении и передаче информации благодаря тому, что каждому знаку соответствуют предметное и смысловое значения; первое – это обозначенный знаком объект (денотат), второе – образ этого объекта, локализованный в субъекте. В процессе коммуникации с помощью знаков образы у передающего информацию человека выражаются вовне, а у воспринимающего её – актуализируются (пробуждаются). Мысли и другие психические образы от одного человека к другому не передаются (они неотделимы от мозга ), а вызываются у другого человека посредством воздействия на него знаков. Если человек значений слов не знает, например, при слушании речи на неизвестном ему языке, то он воспринимает слова просто как физические явления (как «пустой звук»).

Существует устная, письменная и внутренняя речь (когда человек говорит «про себя», беззвучно). Основные элементы речи – слово и предложение. Слова, как и любые знаки, могут передавать информацию благодаря тому, что они обладают значением. Посредством языка представления и мысли отдельных людей превращаются из их личного достояния в общественное, в духовное богатство всего общества. С помощью языковых знаков, составляющих различные тексты, мы можем приобщаться к мыслям и чувствам людей, которые жили до нас. Поэтому язык выполняет функцию механизма социальной наследственности: он служит способом сохранения и передачи духовных ценностей.

Некоторые авторы, например, немецкий философ Ф.Шлейермахер (1768-1834), полагали, что мышление и речь тождественны, что разум и есть язык. В действительности же мышление и речь едины, но не тождественны: мышление отражает бытие, а язык обозначает его и выражает мысли. В этом единстве определяющей стороной служит мышление, сознание. Будучи отражением действительности, мышление обусловливает структуру языка. Ясная и стройная мысль выражается в понятной и последовательной речи. «Кто ясно мыслит, тот ясно и говорит», - гласит народная мудрость. В свою очередь, речь воздействует на мышление: сложившиеся языковые структуры (правила речи) влияют на построение мысли. Поэтому ребёнок, стихийно овладевая речью, овладевает и правилами мышления, хотя и не изучает науку логику.

Ведущая роль мышления по отношению к речи заключается ещё в том, что содержание мышления всегда богаче содержания текущей речи. Есть основания полагать, что оригинальная (новая) мысль всегда зарождается во внесловесной форме как содержание мозговых кодов и часто в виде интуитивной догадки, а уже затем обретает словесную форму. На это указывает факт, который можно назвать «муками слова», когда, говоря словами поэта, «изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Если в процессе творчества происходит выбор подходящей словесной формы, то, следовательно, есть то, что управляет данным процессом. Этим управляющим фактором и является рождённая, но ещё внесловесная мысль. В процессе словесного оформления мысли происходит её дальнейшее уточнение и шлифовка. Поэтому правильным является совет: «Если вы хотите разобраться в своих мыслях, перескажите их кому-нибудь или, ещё лучше, изложите их в письменной форме». Иногда студент на экзамене говорит: «Всё знаю, но рассказать не могу, поставьте мне, пожалуйста, хорошую оценку». Правомерна ли эта просьба в свете сказанного о внесловесной мысли? Нет, во внесловесной форме зарождается новая, оригинальная мысль. А от студента не требуют научного открытия, от него требуют воспроизвести уже известные мысли, изложенные на лекциях и в учебниках. Но просьба студента будет иметь резон, если он отвечает на неродном языке, которым ещё полностью не владеет. Тогда он действительно может знать, но не иметь возможности выразить свои мысли.

Существуют ли принципиально невыразимые словами мысли? Некоторые полагали, что да. Крайним выражением этого мнения служит позиция, согласно которой, по словам поэта, «мысль изречённая есть ложь». Думается, однако, что это мнение неверно. Законы языка не противоречат законам мышления, а основываются на них. Человек не связан какими-либо принципиальными ограничениями в поиске правильного словесного выражения своих мыслей, хотя в силу относительной самостоятельности языка на этом пути могут быть и большие трудности.

 

 

Проблема критерия истины

 

Можно ли отличить истину от заблуждения, а правду от лжи? Существует ли критерий (от греч.«критерион» – мерило) истинности? Античные философы-скептики Пиррон, Аркесилай и другие полагали, что такого критерия нет, и верное знание никак нельзя отличить от неверного. Большинство же философов полагало, что критерий истины существует. Вопрос о том, что является критерием истины, следует отличать от вопроса о том, что такое истина.

В качестве критерия истины философы-рационалисты Декарт, Спиноза, Лейбниц предлагали считать ясность и отчётливость мысли, её очевидность. Декарт утверждал, что все вещи, познаваемые нами ясно и отчётливо, и на самом деле таковы, как мы их познаём; истинно то, в чём невозможно усомниться, что кажется истинным с очевидностью. Признавая, что ясность и отчётливость – ценные качества мышления (в противоположность туманности и запутанности), нельзя всё же считать их критерием истинности. Некоторые заблуждения тоже могут быть ясными и отчётливыми, например, иллюзия движения Солнца вокруг Земли, в отношении которого миллионы людей не сомневались веками. В ясной и отчётливой форме может быть представлена и искусная дезинформация, например, «легенда» разведчика.

Представители прагматизма (от греч.«прагма - дело) американские философы Ч.Пирс, У.Джемс критерием истины провозгласили пользу. С их точки зрения, истинно то знание, которое полезно субъекту, которое обеспечивает ему успех в делах, карьере, общественной деятельности. Джемс писал, в частности, что следует признать бытие Бога, если религиозные идеи полезны и помогают людям в их жизни. Прагматизм выражал узкий практицизм американской буржуазии конца XIX в., который исключал какие-либо бескорыстные отношения между людьми. Конечно, истинное знание может быть полезно человеку, однако и ложь может быть кому-то полезной (поэтому, кстати, она и существует). Вместе с тем истинное знание реакционными силами может быть использовано во вред другим людям. Трагический пример этому – атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки. Знание само по себе ни полезно, ни вредно, таковым его делает применение – либо во благо людям, либо во зло. Поэтому пользу нельзя признать критерием истины.

Представители конвенционализма (от лат. «конвенцио» - соглашение), основателем которого был французский учёный А.Пуанкаре, критерием истины считали соглашение учёных; истина – то, что учёные договорились считать истиной из-за соображений удобства, простоты, привычности. Конвенционализм приводил к релятивистскому пониманию познания, признанию исключительно субъективного характера знания, отрицанию объективности истины. В действительности соглашение учёных признаком истинности не является: бывали случаи, когда большинство учёных разделяло ошибочную идею, и наоборот, признавало неверной правильную идею. Соглашение не является и причиной истинности. Такой причиной служит соответствие знания объекту. А когда учёные убеждаются в наличии этого соответствия, то тогда и возникает их согласие по поводу истинности данного знания.

Вместе с тем некоторые моменты в науке имеют конвенциональный характер, т.е. принимаются по соглашению (научная терминология и символика, единицы измерения, правила оформления результатов). Однако содержание теорий – результат не соглашения, а логики её развития, отражающей объект. Когда новая теория выдвигается, то она может не приниматься большинством учёных, хотя и является истинной, например, так было с теорией Коперника о вращении Земли вокруг Солнца. Но рано или поздно она завоёвывает признание, т.е. становится общезначимой для всех учёных. Не истинность – результат соглашения, а наоборот – соглашение есть следствие истинности. Соглашение задним числом фиксирует истинность знания.

Близкий к конвенционалистскому критерий истины отстаивали русский философ А.Богданов и другие представители концепции общезначимости: истинно то, что соответствует мнению большинства. Однако общезначимость, как и соглашение учёных, является одним из следствий истинности знания, но не её критерием. Ещё Декарт справедливо отмечал, что вопрос об истинности не решается большинством голосов. Конечно, если многие убеждены в правильности какого-либо положения, то это заставляет нас предполагать его достоверность, но не может ещё служить гарантией этой достоверности. Истина в момент её выдвижения чаще всего разделяется немногими лицами и только потом становится общезначимой.

Деятели тех сфер духовной жизни, в которых сильны элементы догматизма, в качестве критерия истины часто используют свидетельство авторитета. К таким сферам относится религия и политическая идеология недемократических режимов. Здесь истинными считаются положения, согласующиеся с религиозными текстами, цитатами из программных документов, высказываниями лидеров. Последним неофициально, а иногда и официально, приписывается качество непогрешимости. Так, в католицизме действует догмат о непогрешимости папы римского. Авторитетом обычно обладают люди компетентные, способные и благородные, поэтому учёт их мнений бывает, конечно, важен, особенно для молодёжи. Однако носитель авторитета, как и любой человек, может заблуждаться. Поэтому его мнение критерием истинности быть не может. В современных условиях с помощью СМИ и нечестных журналистов часто создаются «дутые» авторитеты, доверие к которым может нанести экономический и политический ущерб людям.

Итак, ни ясность и отчётливость мысли, ни польза, ни соглашение учёных, ни мнение большинства, ни свидетельство авторитета не могут быть признаны критерием истины. Анализ истории познания, особенно развития науки, показывает, что таким критерием служит практика как деятельность по преобразованию бытия. Это положение разрабатывали Бэкон, Локк, Маркс и большинство отечественных философов XX в., считавших себя сторонниками диалектического материализма. Для каждого вида познания характерны свои виды практики как критерия истины. Для естественных наук – это проверочные эксперименты (специфический вид), промышленность, техника, сельское хозяйство (общие виды); для медицины – клиническая практика и частично эксперимент; для социальных наук – естественный социально-политический процесс; для философии – вся совокупная человеческая практика.

Чтобы понять, как функционирует практика в качестве критерия истины, нужно рассмотреть полный познавательный цикл, включающий в себя проблему, гипотезу и теорию. Научное познание начинается с постановки проблемы. Проблема – это задача, требующая решения. Она стимулирует научный поиск и представляет собой знание о незнании, совокупность вопросов о том, что надо познать на основе уже имеющегося знания. Проблемы возникают либо в результате столкновения старой теории с наблюдением или новыми экспериментальными данными, либо при столкновении двух различных теорий, либо как следствие противоречия в отдельной теории.

Попытки решить проблему приводят к возникновению гипотезы – системы предположений, сформулированных на основе имеющихся фактов и теоретических знаний. Когда гипотеза формулируется на основе осмысления новых эмпирических фактов, то такой процесс называется абдукцией. К признакам состоятельности гипотезы относятся непротиворечивость, принципиальная эмпирическая проверяемость, предсказательные возможности. Невозможность проверки гипотезы делает её несостоятельной. Не является состоятельной и гипотеза, объясняющая только те факты, которые были связаны с постановкой проблемы. Гипотеза должна предсказывать нечто ранее неизвестное.

Гипотетическое знание носит вероятностный, а не достоверный характер и требует проверки, обоснования. Из гипотезы путём умозаключений выводятся следствия – ожидаемые результаты, возможные факты. В дальнейшем эти ожидаемые следствия сравниваются с результатами практики, построенной на основе данной гипотезы. Если ожидаемые следствия и результаты практики совпадают, то гипотеза признаётся истинной и приобретает статус научной теории. Таким образом, практическая проверка, выполняя функцию критерия истины, превращает гипотезу в научную теорию, наиболее развитую форму знания, дающую целостное отображение существенных связей определённой области действительности.

Если же практические результаты находятся в резком противоречии с ожидаемыми, то гипотеза отвергается как ошибочная и впоследствии заменяется другой. Чаще же практическая проверка в чём-то подтверждает гипотезу, а в чём-то нет. Тогда гипотеза модифицируется и вновь подвергается проверке. При этом необходимо учитывать не отдельные, а все имеющиеся на данном историческом этапе результаты практики. Использование ограниченной или устаревшей практики может послужить причиной заблуждения. Если выдвигается несколько гипотез, то более достоверной считается та из них, которая предсказала больше фактов, обнаруженных в реальности. Практика корректирует гипотезу до тех пор, пока она не даст удовлетворительного объяснения всей совокупности имеющихся фактов. В целом доказательство истинности гипотезы, как отмечалось в §5 главы 10, протекает в форме логической цепи рассуждений, отдельные звенья которой проверяются на практике.

Некоторые авторы неоправданно отождествляют критерий практической полезности с критерием практики и на этом основании объединяют позиции прагматизма и диалектического материализма. На самом же деле это различные факторы, и критерием истинности является лишь практика. Совпадение результата, предсказанного гипотезой, с практическим результатом подтверждает гипотезу независимо от того, о полезных или вредных явлениях идёт речь в этой гипотезе. Например, клиническая практика подтвердила предсказанное медициной в начале 90-х годов ХХ века возрастание заболеваемости туберкулёзом в нашей стране, хотя такое возрастание вредно для общества.

Некоторые авторы справедливо полагают, что практика – это ведущий критерий истины. А помимо него имеются другие критерии. Один из них – эвристичность - успешность применения данного знания в дальнейшем познавательном процессе (27,с.29). Имеется в виду, что знание можно признать истинным, если оно позволяет успешно решать новые познавательные проблемы. Такое знание характеризуется опережающим теоретическим ростом по сравнению с ростом эмпирических данных. Критерий выбраковывает тривиальные идеи, не обеспечивающие прироста информации. К последним относится, например, идея «непознаваемой жизненной силы» (энтелехии) в биологии, идея «абсолютного начала Вселенной» (мирового разума) в космологии, которые не дают никакого прироста информации.

Ещё один критерий истины – логическая доказуемость. О действии логического критерия можно говорить тогда, когда для установления истинности к практике непосредственно не обращаются, а используют уже удостоверенное знание. Например, учёный производит экспертизу проекта какого-либо технического устройства, предложенного инженером. Здесь на основе данных физики и логических рассуждений учёный делает вполне обоснованное заключение о том, будет или нет функционировать это устройство. В дальнейшем чтобы избежать действия каких-либо неучтённых факторов одобренный проект всё же проверяют на опытном образце, и если он даёт ожидаемый эффект, то начинают серийное производство. Как видим, логический критерий является производным от практического в двух отношениях: 1)при логическом обосновании как исходные используются положения, ранее подтверждённые практикой, 2)итоговый результат снова проверяется на практике.

В тех случаях, когда практическая проверка пока недостаточна, отсутствует, либо невозможна, например, в некоторых разделах космологии, палеонтологии, геологии, в математике, то кроме логического обоснования используются такие критерии, как простота и красота. Они служат средством установления предпочтительности при выборе конкурирующих гипотез. Простота предполагает объяснение данной предметной области минимальным числом положений. Какая из альтернативных гипотез проще? Та, которая при объяснении нового эмпирического материала не обрастает новыми допущениями и уловками. Красота, или эстетический критерий, представляет характеристику знания со стороны её субъективной удовлетворённости и подразумевает гармонию, совершенство теории. Этот критерий даёт эффект, по-видимому, в результате того, что мир сам по себе красив, поэтому и картина мира, даваемая науками, тоже должна быть красивой. Исследователь интуитивно оценивает разные гипотезы и более гармоничную, стройную, изящную из них признаёт и более истинной. Два последних критерия не обладают высокой надёжностью и имеют вспомогательное значение по сравнению с практикой, которая служит определяющим и наиболее надёжным критерием истинности.

 

 

Познание и практика

 

Познание как деятельность по отражению бытия и практика как деятельность по его преобразованию развиваются в единстве и взаимодействии. Познание без практики было бы мёртвым, превратилось бы в пустое теоретизирование. В свою очередь, практика без познания стала бы слепой и малоэффективной. Познание, особенно научное, теоретически вооружает практику, создаёт программы деятельности, технологии, проекты изменения бытия, о чём уже говорилось в §14 главы 12. Познание может в одних направлениях опережать практику, создавая для неё теоретический задел, а в других направлениях отставать от неё, что нежелательно.

Помимо того, что практика служит ведущим критерием истины, она выполняет ещё три функции в отношении познания: а)движущей силы, б)основы, в)конечной цели познания. Первая из них состоит в том, что потребности практики – главная движущая сила развития познания (см. также §14 главы 12). Последнее развивается также в результате наличия внутренних противоречий (между познанным и непознанным, между различными учениями, между новыми экспериментальными данными и старой теорией и др.) и вследствие познавательного интереса, присущего деятелям духовной культуры. Среди мотивов познания могут быть также честолюбие и материальный интерес учёных. Однако главные импульсы, обусловливающие возникновение нового знания, исходят от запросов практики. Они определяют финансирование исследований, открытие новых научных учреждений, их оснащение материально-техническими средствами, подготовку научных кадров, что и определяет в главном развитие познания.

Как основа познания практика служит источником фактического материала, который подлежит обобщению и теоретической обработке. Тем самым практика питает познание, как почва дерево, не даёт ему оторваться от реальной жизни. Хотя в настоящее время большая часть знаний отдельными людьми приобретается из уже имеющейся духовной культуры, для человечества в целом знания в конечном счёте своим главным источником имеют практику. В естествознании это эксперимент, в социальных науках – общественно-политическая практика. Такие науки, как математика и логика, непосредственно к практике не обращаются и для получения нового знания используют лишь логические рассуждения. Но исходные их положения, или аксиомы, служат концентрированным отражением прошлой практики. Люди забывают о практических корнях аксиом и в результате этого иногда делают вывод, что данные науки – не отражение бытия, а чистые конструкции мышления.

Практика является основой познания и в том смысле, что она создаёт материально-техническое обеспечение процессу познания, поставляет приборы, аппараты, материалы, информационную технику, энергию и многое другое, необходимое для познания. Практика создаёт и материальные условия и средства для жизни людей, занимающихся познанием, ибо, прежде чем заниматься наукой, искусством, философией, религией, человек должен есть, пить, одеваться, иметь жилище, транспорт, средства связи, книги и многие другие материальные предметы.

И ещё одна функция практики состоит в том, что она служит конечной целью познания. Непосредственная цель познания – постижение истины, получение объективного знания, но само знание необходимо обществу для улучшения жизни. Если в данный момент какое-либо теоретическое знание не используется на практике, то рано или поздно наступает момент практической реализации этого знания. Чем более фундаментальной является теория, тем большее практическое применение она потом находит. Недаром учёные говорят: «Нет ничего практичнее, чем хорошая теория». Человечество во всех сферах своей жизни под действием практических потребностей движется от незнания к знанию, а от знания к преобразованию бытия.

 

 

Вера и знание

 

В управлении деятельностью человека участвуют не только достоверные знания, но и вера. Во время существования СССР отечественными философами роль веры в жизни людей недооценивалась, всякая вера нередко отождествлялась с религиозной, считалось, что вера в жизни людей несущественна, что людям достаточно просто знаний и убеждений. В настоящее время устанавливается представление о многообразии форм веры и её связи со знанием. Сейчас всё более выявляется, что вера, особенно разумная и истинная, - это необходимый, ничем незаменимый, элемент в структуре как познавательной, так и практической деятельности. Веру следует противопоставлять, с одной стороны, достоверному знанию (убеждению), а с другой стороны - неверию.

Вера – это заключение о существовании чего-либо в условиях недостатка знаний и отсутствия достаточного логического и опытного обоснования и соответственно признание утверждения об этом существовании истинным. Предметом веры могут быть явления настоящего, прошлого и будущего. Вера выполняет три взаимосвязанные функции: информационно-компенсаторную (восполняет недостаток знаний), смыслообразующую (даёт человеку основание жить ради осуществления того, во что он верит) и активирующую (мобилизует все силы человека для достижения жизненных целей).

Вера незримо присутствует во многих обычных познавательных и практических действиях. Когда студент, например, изучает учебник, то он не повторяет эксперименты учёных, на основе которых сделаны теоретические выводы, а просто верит в результаты этих экспериментов. Отдавая какие-то распоряжения своим детям, мы верим, что они их выполнят. Впрочем, если у человека в повседневной жизни возникают сомнения в предмете веры, то он сразу же прибегает к разным видам проверки («доверяй, но проверяй»).

Значение веры особенно заметно тогда, когда путь к цели не совсем ясен, имеется значительный риск, отсутствуют полные сведения о способах действий, ситуация в целом является неопределённой. Будучи интуитивной оценкой перспектив деятельности и жизни, вера компенсирует недостаток информации. Если бы существовала полная информированность, то необходимость в вере отпала бы. Поскольку же полная информированность недостижима (образ всегда беднее оригинала), то вера принципиально неустранима из структуры деятельности. Недостижимость абсолютного знания является постоянным условием существования веры.

Роль веры возрастает во всех случаях, когда увеличивается нестабильность и неопределённость ситуации, как это, например, произошло в последние десятилетия ХХ века в странах СНГ. Вера обеспечивает поддержание целевой установки, постоянного внутреннего напряжения, она питает энергию, волю. Неверие, разочарование, напротив, парализуют волю. Особенно существенна роль веры в наиболее трудных фазах творческой деятельности, а также в экстремальных условиях (в том числе и в условиях тяжёлой болезни), когда требуется максимальное напряжение духовных и физических сил чтобы преодолевать неопределённость, противоречия, разнообразные препятствия на пути к цели. В §9 главы 12 мы уже говорили о роли исцеляющей веры. Исключительная роль чувства веры в жизни человека обусловлена тем, что она интегрирует все другие психические процессы (волю, эмоции, знания, потребности) в единую ценностно-смысловую структуру, направленную на реализацию цели. Без веры нет счастья и смысла жизни.

Нередко приходится слышать, что людям для счастья необходимо во что-то верить. В действительности же им для этого необходимо верить не во что-то, а во многое: в доброту своих родителей, в благородство своего супруга, друзей и детей, порядочность коллег и соседей, в возможности науки и социальных преобразований, в гуманизацию международных отношений, искоренение насилия и предотвращение мировой войны и во много другое. Представим себе, каким бы нам показался мир, если бы мы вдруг лишились этих видов веры. Для религиозных людей определённую роль играет ещё вера в существования Бога и его помощь людям.

Особое место среди всех видов веры занимает вера в себя как способ самооценки своих качеств и возможностей. Вера в себя – неотъемлемая часть самосознания, она существенно влияет на активность человека и результативность его деятельность. Хорошо об этом сказано Л.Мартыновым:

 

Да будет твой путь неспокоен,

Но знай: побеждают в борьбе

Учёный, художник и воин,

Сумевшие верить себе.

Однако не всякая вера играет положительную роль в жизни. Вера имеет внешний и внутренний источники: знания о предмете веры и потребность в существовании этого предмета. В зависимости от того, какой из этих источников преобладает, вера бывает разумной и слепой. Разумная вера основывается главным образом на всестороннем анализе ситуации, сопоставлении различных мнений, на собственных размышлениях и интуиции. Такая вера способна к коррекции со стороны разума при наличии аргументов.

Слепая вера питается в основном эмоциями, вызванными потребностью в предмете веры: желаемое принимается за действительное. Даже если человек чувствует, что такая вера не имеет достаточных оснований, он хочет её иметь. Например, Цицерон писал: «Если я здесь заблуждаюсь, веря в бессмертие человеческой души, то заблуждаюсь я охотно и не хочу, чтобы меня лишали этого заблуждения, услаждающего меня, пока я жив».

Чем более выражена потребность и связанная с ней эмоция, тем сильнее слепая вера. Например, усиливающийся с возрастом страх перед смертью бессознательно склоняет человека к вере в бессмертие души. Раньше атеизм в нашей стране был обязательным, поэтому страх лишиться жизненных благ перевешивал страх перед смертью, и большинство наших обществоведов считали себя неверующими в существование Бога. Теперь обязательность атеизма снята, и многие наши обществоведы перешли на религиозные позиции. Разум здесь не сыграл никакой роли: не изменились способности и эрудиция этих обществоведов, не придумано за это время и новых «доказательств» существования Бога. Всё дело в изменении мотивационно-эмоциональной сферы. Процессу перехода бывших атеистов на религиозные позиции способствовали ещё другие факторы: 1) ситуация общей нестабильности в стране в 90-е годы, когда ни низы, ни верхи не были уверены в завтрашнем дне, и все уповали на Бога, 2) вакуум веры – крушение веры в гуманность социальных преобразований порождает веру в помощь Бога, поскольку без веры жизнь лишается смысла, 3) массовое внушение – когда большинство говорило, что Бога нет, то и другие верили этому, когда же теперь многие говорят, что Бог есть, то и другие начинают этому верить.

Слепая вера либо глуха к голосу разума, либо сильно избирательна к информации – приемлемые сведения принимает, неприемлемые – игнорирует. Она склонна к некритическому восприятию авторитета и формирования культа личности. Одно из отрицательных следствий такой веры состоит в том, что она снимает с верящего личную ответственность и перекладывает её на предмет веры (вспомним: «За солдата думает и отвечает фюрер»). В этих условиях могут наблюдаться массовые деструктивные явления, такие как терроризм и фашизм.

В зависимости от характера содержания – адекватного или неадекватного – вера бывает истинной или ложной (иллюзорной), хотя это выясняется лишь со временем, в конечном счёте посредством практической проверки. Причинами ложной веры могут быть чрезмерное влияние на неё потребности, односторонние знания и дезинформация. Например, беспрецедентная вера людей в мудрость и благородство Сталина была сформирована путём систематической многолетней дезинформации. Деление на истинную и ложную веру не совпадает с делением на разумную и слепую. Разумная вера обычно бывает истинной, хотя иногда может быть и ложной. Пример последнего – вера, которая оказалась научным заблуждением (вера в существование флогистона, теплорода, эфира и др.). Слепая вера чаще всего оказывается ложной, хотя в некоторых случаях бывает и истинной (например, вера ребёнка в доброту матери).

Когда человек, имевший истинную веру, получает достаточные знания о предмете веры, то его вера превращается в убеждение, т.е. знание, которое человек считает несомненно истинным. Поэтому, например, Коперник при выдвижении своей гипотезы мог говорить: «Я верю, что Земля вращается вокруг Солнца». Современный же астроном говорит: «Я убеждён, что Земля вращается вокруг Солнца». Но он имеет веру уже другого содержания, скажем, в пульсирующую Метагалактику. В процессе развития познания субъективно неопределённое знание, знание-сомнение (некоторая гипотеза) может переходить в знание-веру, а знание-вера – в знание-убеждение.

Отнесение знания к истинному осуществляется человеком посредством учёта объективного и субъективного оснований. Объективное основание включает в себя логические доказательства и эмпирические подтверждения. В субъективное основание входят ощущения согласованности данного знания с прежним опытом субъекта, со всем его мировоззрением, а также с его потребностями, идеалами, стремлениями, ожиданиями. Сомнение можно охарактеризовать как такое состояние, когда нет достаточного ни объективного, ни субъективного основания для признания чего-либо истинным. Вера – состояние, когда имеется достаточное субъективное, но недостаточное объективное основание для принятия истинности какого-либо положения. Наконец, убеждение – состояние при достаточном и объективном и субъективном основании. Само субъективное основание есть итог бессознательной и сознательной обработки предшествовавших объективных данных. Так, например, если вера касается другого человека, то её субъективное основание зависит от поведения последнего в прошлом: если ранее он всегда сообщал правильные сведения, т.е. не лгал и не ошибался, совершал поступки в соответствии со своими обещаниями, доводил порученные ему дела до конца и т.п., то степень веры в такого человека будут высокой. И наоборот, человек, ранее скомпрометировавший себя и имеющий плохую репутацию, веры не вызывает. Когда объективные сведения находятся в резком противоречии с субъективным основанием, а последнее сильно выражено, то эти сведения человеком могут игнорироваться. По этой причине, например, даже крупные учёные иногда не принимают вполне резонных аргументов представителей иного научного направления.

Если в процессе индивидуального творчества вера – необходимый элемент научного познания, то по-другому обстоит дело с научным сообществом. Последнее ничего не принимает на веру. Аргумент верой исключается нормами научного познания, которое требует логического доказательства и практического подтверждения выдвигаемых положений. В индивидуальной деятельности учёный может руководствоваться чем угодно, в том числе может опираться на веру. В науке же действует организованная критика, которая ставит жёсткий фильтр на пути общественного признания идей. Благодаря ей в науку не проникают произвольные, недостаточно обоснованные аргументами, положения.

Когда человек получает адекватное знание об объекте, которого касалась ложная вера, то наступает разочарование, и эта вера рушится, переходя в неверие, но упорно при этом сопротивляется, особенно если она была слепой. Чем более важные потребности личности затрагивает эта рухнувшая вера, тем более тяжёлыми будут для неё последствия потери веры. Крайним случаем может быть утрата смысла жизни и самоубийство. Истинная вера ведёт человека по правильному пути и не грозит разочарованием. С ложной верой дело обстоит прям<