Миграция как переживание депривации и изоляции

Как уже упоминалось, самой адекватной стратегией ак­культурации мигрантов признается стратегия интеграции. Однако, ее успешность зависит не только от установок и личного выбора самих мигрантов. Стратегия интеграции мо­жет быть реализована лишь при условии открытости и при­знания со стороны группы большинства по отношению к людям другой расы, национальности, культуры. При этом мигрантам необходимо приспособиться к основным ценно­стям общества, а общество должно, в свою очередь, при­способить свои социальные институты к потребностям групп меньшинства. На практике этот процесс проходит крайне болезненно для мигрантов и чреват возникновением непро­стых экономических, социальных и психологических про­блем для принимающего населения. Поэтому в комплексе проблем, характерных для мигрантов, важное место занима­ют психологические последствия депривации и изоляции.

Термин «депривация» вошел в психологию благодаря ан­глийскому психоаналитику Джону Боулби, который считал, что результатами неудовлетворенных в раннем детстве по­требностей в материнской любви и заботе становятся задер­жки в эмоциональном, физическом и интеллектуальном раз-

Миграция как переживание депривации и изоляции

витии ребенка. В социологии и социальной психологии этот термин стал использоваться в сравнительных исследованиях различных социальных слоев общества. В современной науке можно выделить два аспекта исследования социальной деп­ривации, которые представляются очень важными для по­нимания психологических проблем вынужденных мигрантов. Первый связан непосредственно с понятием социальной изоляции как важной характеристики депривации. В этом случае социальная депривация определяется как недостаточ­ность контактов с окружающей средой, влияющая на пси­хическое состояние человека и определяющая нарушение уже сложившихся механизмов социальной адаптации, которые могут привести к депрессии, тяжелым неврозам и психозам. Многолетняя работа авторов с беженцами и вынужденными мигрантами показывает: чем выше их изоляция в новой со­циокультурной среде, тем более серьезными и менее подда­ющимися коррекции становятся их психические расстрой­ства, что находит самые разные подтверждения. Например, есть данные, что количество психиатрических диагнозов ра­стет в зависимости от длительности и характера изоляции мигрантов (Fumham, Bochner, 1986).

Второй аспект отражен в широко известной в социальных науках теории относительной депривации Т. Гурра. Ее суть состоит в придании решающего значения проблеме реализа­ции базовых потребностей человека и значимости субъек­тивного восприятия расхождений между ценностными ожи­даниями и нереализованными возможностями, между ожи­даемым удовлетворением потребностей и действительным их удовлетворением (Gun, 1993). Эмпирические исследования показывают, что для вынужденных мигрантов характерна высокая степень фрустрации как базовых потребностей, так и потребностей более высокого уровня, а также высокая сте­пень расхождения между ожиданиями и реальной ситуацией.

Степень депривации и изоляции, которую переживают мигранты, в большой степени зависит от социальных пара­метров принимающего общества. В изучении их взаимосвязи со стратегиями адаптации мигрантов западными учеными накоплен значительный опыт. Уже упоминалось, что на ус­пешность интеграции мигрантоБ существенно влияет сама 154

Встреча с новой культурой

миграционная политика принимающих стран. В последние десятилетия большинство иммигрантов и беженцев прибы­вают на Запад из стран Азии, Африки и Латинской Амери­ки, переживших колониализм, расизм и дискриминацию. Хотя официально современная западная идеология отверга­ет идею иерархии культур и цивилизаций и иммигранты от­крыто не оцениваются по национальным и расовым призна­кам, в основе политики некоторых стран лежит скрытый национализм и расизм.

В период всплеска расистских установок в США среди американских мигрантов второго поколения, чьи родители прибыли из разных частей мира, было проведено исследова­ние социальной дистанции. Его результаты показали, что в 77% случаев социальная дистанция устанавливалась на ос­новании расовых характеристик, в 17% — на основании про­фессиональной деятельности, в 15% — по национальному признаку и в 5% — на основании религиозной принадлеж­ности. Были выявлены существенные различия в том, какое значение уделялось этим факторам людьми из разных куль­тур. Мигранты второго поколения, чьи родители прибыли из Южной и Восточной Европы, по сравнению с теми, чьи родители прибыли из Северной и Западной Европы, больше значения придавали профессии и религии; последние боль­ше внимания уделяли расовому и национальному призна­кам (Triandis& Triandis, 1960).

Одной из важных причин этого может быть политика стран происхождения респондентов. Так, сравнение бри­танской и французской концепции иммиграции показало, что в Великобритании коренные жители и иммигранты де­лятся по расовому признаку, тогда как во Франции диффе­ренциация осуществляется на основе таких факторов, как религия и обычаи. Соответственно, различия между корен­ными жителями и иммигрантами во Франции менее значи­мы по сравнению с Великобританией (Al-Issa, 1995). Таким образом, концепции разных стран в отношении иммигра­ции могут способствовать и поддерживать ассимиляцию мигрантов, как, например, во Франции, или препятство­вать ей, сохраняя границы между этническими группами, как в Великобритании.

Миграция как переживание депривации и изоляции

Показано, что не только стратегии адаптации, но и со­стояние психического здоровья мигрантов зависит от поли­тики, проводимой в отношении иммиграции. В ряде иссле­дований сравнивалось психическое здоровье мигрантов в стра­нах, которые относительно давно придерживаются политики мультикультурализма (Великобритания и Канада), и в стра­нах, где долгое время придерживались политики ассимиля­ции (Франция и США). В частности, было обнаружено, что пакистанцы в Великобритании относительно редко страда­ют психическими расстройствами по сравнению с мусуль­манами из Северной Африки, оказавшимися во Франции в сходной ситуации (Rack, 1982; Vega & Rumbant, 1991).

Фернхем и Бочнер выделили еще два важных параметра \/ принимающего общества, облегчающих или затрудняющих адаптацию мигрантов (Furnham, Bochner, 1986). Это — культур­ная дистанция и отчетливость различительных признаков (раса, культура, язык, религия) между принимающим обществом и культурами мигрировавших этнических групп, степень внут­ренней гомогенности принимающего общества. Считается, что в культурно и этнически однородных обществах, например в \ странах типа Японии, которые состоят из людей, имеющих преимущественно одинаковую этническую идентичность, боль­ше препятствий для мигрантов на пути адаптации. В поликуль­турных странах, таких как, например, США, в которых этни­ческая мозаичность общества — его важная характеристика, и где у людей развивается высокая чувствительность к их соб­ственной и чужой культурной принадлежности, адаптация мигрантов проходит менее болезненно.

Исследования взаимоотношений между мигрантами и местным населением выявили еще ряд аспектов, проливаю­щих свет на проблему адаптации. Среди линий анализа наи­более актуальны следующие: ролевая и статусная структуры в контексте сценария «хозяева и гости», нацеленность на постоянное или, наоборот, временное взаимодействие; диф­фузное или компактное расселение мигрантов; численное соотношение меньшинств и большинства; степень включен­ности в общество (участник или наблюдатель) и наличие социальной ниши для мигрантов; степень распространенности мигрантофобии.

Встреча с новой культурой

Оказываясь в новой социокультурной среде, в процессе взаимодействия с принимающим населением мигранты все­гда испытывают затруднения, обусловленные различиями в традициях, обычаях, установках, поведении, ценностных ориентациях, сформировавшихся в разных условиях. У мест­ного населения непохожесть мигрантов вызывает непонима­ние и раздражение, приводя к возникновению взаимной нетерпимости и конфликтам. Всплеск миграционных процес­сов в последние годы в России способствовал тому, что в обществе распространилось новое негативное социальное явление, особая разновидность ксенофобии — мигрантофобия. Неприятие со стороны принимающего населения при­водит к возникновению у беженцев и вынужденных пересе­ленцев изоляционистских установок и ориентации на «сво­их». Объединение мигрантов в группы зачастую ускоряет и усиливает процесс их превращения в устойчивый объект не­гативных социальных установок.

Мигрантофобию в России нельзя назвать массовой и по­всеместной, тем не менее она достаточно заметна и высту­пает в качестве важного социально-психологического факто­ра, еще более интенсифицирующего процессы внугригруппо-вой мобилизации мигрантов и, как следствие, усиливающего социальную напряженность в обществе.

Существование на территории России различных катего­рий вынужденных мигрантов создает необходимость деталь­ного изучения и анализа их взаимоотношений с принимаю­щим населением, условий, в том числе психологических, для их адаптации, а также поиска путей принятия мигрантов местными жителями и установления между ними добросо­седских отношений.

Как показывают исследования и практика, проблемы во взаимооотношениях с местным населением возникают как у русских мигрантов, приезжающих в Россию из различных точек бывшего СССР, так и у беженцев из стран дальнего зарубежья, не знающих русского языка и русской культуры.

Известно, что в Москве беженцы из стран Центральной Азии и Африки, отличающиеся по внешнему виду от мест­ного населения, являются постоянным объектом негатив­ных высказываний и агрессивных действий. Межкультурное

Миграция как переживание депривации и изоляции

взаимодействие осложняется тем, что беженцы из дальнего зарубежья в большинстве своем находятся в полной соци­альной изоляции от местного населения. Имеющиеся кон­такты кратковременны и носят эпизодический характер, за­частую они ограничены общением с правоохранительными органами, представителями общественных организаций и покупателями на рынках, где беженцы подрабатывают. Только единицы имеют друзей и близких знакомых среди местного населения (как правило, те, кто преяде учился в Советском Союзе). Поэтому иностранные мигранты, даже после многих лет пребывания в России, практически не знают русского языка, не имеют представления о местных обычаях и тради­циях, не знакомы с правилами поведения, принятыми в стра­не пребывания. Продолжая следовать нормам собственной культуры, афганцы и африканцы вызывают непонимание и неприязнь у местного населения.

Исследования показали, что психологические проблемы, обусловленные депривацией и изоляцией, в большей степе­ни характерны для мигрантов, проживающих в компактных поселениях. Опросы, на основе которых был сделан этот вывод, проводились в поддерживаемых УВКБ ООН центрах временного размещения беженцев в подмосковных поселках Вербилки и Зеленоградский, а такж$ в Москве. Четыре цен­тра временного размещения были открыты в Московской области в 1993 году Управлением Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) для лиц, ищущих убежи­ща, из дальнего зарубежья на территории Российской Феде­рации. Предполагалось, что прожившие беженцев в центрах продлится до определения их правового статуса, когда Фе­деральная миграционная служба в соответствии с законом Российской Федерации решит вопрос о предоставлении им статуса беженца. К сожалению, этот процесс затянулся на многие годы, и УВКБ ООН постепенно приступило к зак­рытию центров временного размещения.

Помощь беженцам, живущим компактно в центрах вре­менного размещения, всегда связана с решением специфи­ческих проблем, и вопрос о том, насколько оправдано такое расселение, не имеет однозначного ответа. Поселение бежен­цев и лиц, ищущих убежища, компактным способом, бес-158

Встреча с новой культурой

спорно, имеет на первых порах ряд преимуществ для людей, оказавшихся в чужой стране, без средств к существованию, крыши над головой, без знания языка и культуры. Центры временного размещения предоставляют иностранным бежен­цам возможность жить среди людей из одной с ними стра­ны, говорящих на одном языке, соблюдающих одни обы­чаи, имеющих сходные судьбы и проблемы. В ряде исследо­ваний было показано, что наличие социальной поддержки со стороны общины снижает рост психических и психосома­тических заболеваний у мигрантов и облегчает адаптацию в новой среде (Fumham, Bochner, 1986,). Жизнь в таких центрах повышает у беженцев чувство защищенности и безопаснос­ти. Так, многие проблемы с милицией и местными властя­ми, возникающие у жителей центров, улаживаются через представителей ООН или сотрудников организаций, являю­щихся их партнерами. Наличие в центрах медицинского пер­сонала предоставляет возможность в любое время обратить­ся за первой медицинской помощью. Беженцам не нужно также решать проблемы, связанные с образованием детей, так как УВКБ ООН заботится о том, чтобы дети, прожива­ющие в центрах, посещали детский сад и школу. В каждом Центре есть социальный работник, к которому всегда мож­но обратиться с любой просьбой, и, кроме того, во главе каждой общины беженцев обычно стоят лидеры, доводящие необходимую информацию до представителей помогающих организаций. Таким образом, у рядовых членов общин нет необходимости решать многие вопросы самостоятельно, что частично снимает с них бремя забот.

Однако компактное расселение беженцев, несомненно, облегчающее их жизнь в первый период пребывания в чужой стране, в дальнейшем может привести к развитию целого ряда негативных последствий как для общины в целом, так и для отдельно взятой личности. Скопление в одном месте людей, находящихся в тяжелом положении, переживших множество страданий, неустроенных и обделенных, приво­дит к так называемому «эффекту гетто» (Бурдье, 1993). Он выражается в деградации личности, ухудшении взаимоотно­шений между людьми, росте иждивенческих настроений. Как показало наблюдение за ситуацией, сложившейся в одном

Миграция как переживание депривации и изоляции

из Центров временного размещения (Зеленоградский), су­ществующем уже много лет, негативными результатами про­живания среди своих стали, с одной стороны, замкнутость на общине, отсутствие контактов с местным населением, а с другой — проблемы внутри самой общины, где возникают ежедневные ссоры, скандалы, драки, формируются конф­ликтующие группировки. Беженцы живут в небольших ком­натах семьями до 10 человек. Практически полное отсутствие личностного пространства, теснота, скученность повышают агрессивность, конфликтность людей. Условия, в которых проживают беженцы, не позволяют считать их жилища до­мом в полном смысле слова, а ведь именно дом служит тер­риториальным ядром пространственного мира личности, предназначенным для удовлетворения особых потребностей человека (Голд, 1990).

Дом, помимо того, что дает крышу над головой, выпол­няет целый ряд важных функций в жизни человека, среди которых Дж. Портеус выделяет три. Первая функция состо­ит в обеспечении безопасности, физической неприкосно­венности его обитателей, что обычно гарантируется уста­новлением границ и правил, регулирующих способы про­никновения в дом. Вторая функция дома заключается в повышении тонуса человека, что достигается посредством свободного формирования и трансформации внутренней среды своего жилища и поддержания ее в должном порядке. Третья функция — обеспечение индивидуальности, кото­рая создается в процессе оформления и заполнения его зна­комыми и близкими человеку вещами. Индивидуальность, неповторимость обстановки важна для развития детей, она влияет на формирование личностных особенностей жите­лей дома (Porteous, 1976, 1977).

Комнаты, в которых в течение нескольких лет проживают беженцы в центрах временного размещения, не выполняют ни одного из перечисленных предназначений. В любой мо­мент туда может наведаться милиция, у жителей нет уверен­ности, что их не выселят независимо от их желания; тесно­та, маленькие размеры комнат не позволяют расположить в комнате вещи в нужном порядке. Практически у всех бежен­цев утеряны их реликвии, предметы, которые могли бы сде-160

Встреча с новой культурой

лать жилище индивидуальным, а отсутствие средств и не­определенность положения не позволяют обзавестись новы­ми. Такая ситуация, несмотря на наличие крыши над голо­вой, сближает беженцев, живущих в центрах временного раз­мещения, с бездомными, у которых «недостаток безопасности в сочетании со стрессом, вызываемым неполным удовлетво­рением жизненно важных потребностей, отчасти объясняет озлобленность и агрессивность» (Голд, 1990, с. 106).

Перекладывание на других чувства ответственности за свою жизнь и жизнь семьи приводит к тому, что у беженцев из центров временного размещения возникает эффект «вы­ученной беспомощности», вызываемый пассивностью по­ведения, потерей личного контроля над ситуацией. Этот эффект, характерный для людей, которые не в состоянии управлять своей жизнью (хронических больных, обитате­лей интернатов, домов для престарелых), способствует сни­жению жизненных сил, ослаблению здоровья, сокращению продолжительности жизни. Привычка к поддержке со сто­роны УВКБ ООН привела к тому, что активность бежен­цев, живущих в лагерях, направлена, в основном, на предъявление требований к помогающим организациям, а не на самостоятельный поиск возможных выходов из ситу­ации. Естественно, многие трудности иностранных вынуж­денных мигрантов связаны с неурегулированностью их пра­вового положения в России, однако сравнение беженцев, живущих в центрах временного размещения, с теми, кто находит жилье самостоятельно, показывает, что последние проявляют гораздо больше активности в решении собствен­ных проблем.

В любом случае, даже несмотря на негативные психологи­ческие последствия, временное размещение беженцев в спе­циальных центрах может быть оправдано уже тем, что ока­зывается единственной возможностью дать людям крышу над головой и позволяет им выжить физически. Но для того, что­бы человек выжил как личность, необходимы специальные действия помогающих организаций, которые бы стимулиро­вали силу собственного «Я» человека: поощрение активнос­ти беженцев, их участия в принятии решений, возможности влиять на жизненные события.

формы и методы культурно-ориентированной... помощи 161

Отношения русскоязычных вынужденных мигрантов с местным населением также складываются не лучшим обра­зом: не оправдываются надежды на теплый прием на исто­рической родине. Русские вынужденные мигранты характе­ризуют представителей местного населения в Центральной России как равнодушных, холодных, ленивых, завистливых, лицемерных, грубых, продажных, невнимательных. Лишь совсем немногие отмечают у местных жителей положитель­ные качества: отзывчивость, добродушие, порядочность. В свою очередь, в глазах местных жителей вынужденные пере­селенцы выглядят агрессивными, раздражительными, не­рвными, недоброжелательными, недоверчивыми, неуверен­ными, забитыми, приспособленцами, высокомерными, наглыми. Подобные представления отражают высокую сте­пень взаимного неприятия и обостряют отношения между мигрантами и местными жителями, являясь важнейшим фак­тором, осложняющим социокультурную адаптацию. Таким образом, высокий уровень относительной депривации у вы­нужденных мигрантов, определяемый резким несоответстви­ем между их потребностями и ожиданием их удовлетворе­ния, с одной стороны, и скудными возможностями реаль­ной жизненной ситуации, с другой, еще более повышается под влиянием ощущения социального вакуума, которое почти всегда возникает у данной категории лиц в новых социо­культурных условиях. Отсутствие полноценного общения и взаимодействия с местным населением приводит к возник­новению характерного для большинства мигрантов чувства отчужденности, ненужности и бесполезности.