О отвержении мира и пострижении преподобнаго Григория

О отвержении мира и пострижении преподобнаго Григория

Бе же близъ монастыря святаго Стефана, яко далее единого поприща живыи мужъ христолюбивъ именемъ Григорие, измлада навыче божественному писанию, часто же приходя в монастырь ко преподобному Стефану. Глаголаша же неции о немъ, яко имети ему от юности его телесную чистоту и незлобие. Яко же и даетъ той Григорие селитву свою с насеянными нивами въ монастырь преподобному Стефану и молитъ его, да сотворитъ его инока. Стефанъ же разуме, яко хощет в немъ сосудъ быти святому духу, еже и бысть, поучивъ его о ползе душевней, и постриже. И вельми подвизався къ добродетелимъ той Григорие и во всемъ наставника своего послушаше, смирение же имея, и любовь нелицемерну ко всемъ, во дни на службу монастырьскую исходя, в нощи же почитая божественыя книги, в нихже обрете Божию благодать, темже и посылается от святаго Стефана ко архиерею божественому Алексию, да совершитъ его презвитера.

Архиерей же божественый Алексий священьству того сподобляетъ, яко достойну ему сущу, и паки посылаетъ его в монастырь к Стефану. Он же болми подвизася в монастыри и труды ко трудомъ прилагая. Стефан же смирение и безмолвие паче всего любляше, поминая во святомъ Евангелии реченое, яко «всякъ смиряяся вознесется» (Мф 23:12, Лк 14:11, Лк 18:14).

Искони же ненавидя добра роду человечю дияволъ, видя себе от святаго побеждаема смирениемъ и терпениемъ, пострекает лукавыя человеки на святаго близъ живущихъ монастыря Алексея глаголю и Феодора, Ивана же и Петра, иже глаголются Юрцевские, часто прихожаху в монастырь и поносяще святому, и которующе. и смертию претяще, аще не отидетъ от монастыря. Видяху бо святаго почитаема от человекъ, паче же от самаго самодержца и великаго князя Димитрия и мняху себе, яко имать владети селомъ ихъ и нивами. Святый же кротостию и тихостию отвещаетъ имъ: «Бог да простит вы, чада, не вы бо сие творите, но лукавыи дияволъ». Они же паче излиха устремляются на святаго, дышаще убийством. Преподобный же Стефанъ призываетъ старейшаго во обители священника Илию именем, соверьшена в добродетели, и сему поручает пасти словесное стадо Христово, «дондеже возвращуся», глаголя. Сам же творяшеся недалече негде ити неякия ради потребы.

О приходе преподобнаго Стефана со ученикомъ его Григориемъ в приделы града Вологды.

Нощи же наставши, отходит преподобныи, никомуже ведущу, съ предпомянутымъ послушникомъ Григориемъ ученикомъ своимъ и устремляется к севернымъ странам прямо моря акияна в пределы града Вологды и многия дебри и блата преходятъ и вселяются во внутренюю пустыню близъ реки Сухоны при потоце, еже глаголются Юриевъ. И возълюби место оно, и сотворивъ молитву, и рече: «Се удалихся бегая и водворихся в пустыни, чаяхъ Бога спасающаго мя» (Пс 54:8). И начаша дело, и посекоша древеса и устроиша место и крест водрузиша. Потомъ же по днехъ некихъ церкви поставляютъ в славу святыя живоначалныя Троица и рече: «Господи, призри на храм сеи, и сотвори в немъ обитель себе, и услыши молитву рабъ своихъ». Днемъ же многимъ минувшимъ, и другую церковь поставляютъ во имя святаго великомученика Христова Георгия. И по благословению архиерея освящают церкви, тако же устраяетъ трапезу и келия братиям по чину. Елицы же близъ монастыря живуще мужие. слышавше еже по Бозе добродетелное его житие, придяще к нему, постризахуся, хотяще жительствовати с нимъ и подражати, еже по Бозе, доброму житию его и собравъшеся к нему братии числомъ немало.

Чюдо 1-е о Гавриле

Бысть же в лета 7032-го в веси онои преди помянутеи Авнезе человек некии имянемъ Гаврилъ на томъ месте, идеже ныне монастырь стоит, посече лесъ и многа древеса, яко ту селитву себе сотворит. Егда убо сему бывшу лесу посечену и иссохшу и тако хврастие оно огнемъ запаливъ тои Гаврилъ, всему же хврастию окрест места оного, идеже святии лежаху, згоревшу, и, аже на томъ месте, идеже бысть древле цекрви и мощи святыхъ, ту хврастие от огня весма неопалимо пребываше.

Тои же Гаврил собираше множество хврастия и сотвори грамаду велию и запалити начинаше толико, яко онъ убо, елико запаляше, тогда бо паче грамада угасаше. Егда же нощи приспевши, отходитъ тои Гаврилъ на ложе свое опочивати. Во утрии же пришедъ и виде грамаду разметану и удивлься, не разумеяше, что хощетъ убо быти, но тако отребивъ и оставшая хврастия, и раломъ взоравъ, и нивы насеявше, и храмины себе постави близъ места оного. Не по мнозе же времени паки иньде отходитъ жити той Гаврилъ и во свое место оставляетъ жительствовати некоего человека имянем Феодора. Живущу же тому Феодору на ономъ месте неколико время, абие виде по вся нощи, и вечери, и утро свеща горяща, идеже мощи святыхъ лежаху.

На мнозе же сему бывающу, начатъ Феодор той дивитися сему, мняше бо привидение и мечтание хощетъ быти или сокоровищу некоему ту быти сокровену от древнихъ неверныхъ человекъ. Сице бо есть сему обычаи быти. Феодоръ же той удивися велми тому чюдеси и, от всехъ своихъ ему нощию отшедшу, и начатъ копати землю на ономъ месте, идеже свеща являхуся. Егда же окопавшу ему, обрете ту два гроба, убояся зело и паки покры ихъ землею.

И иде в домъ свой, и возлеже на одръ свой, да почиетъ. Спящу же ему, да явися во сне мужъ средним возрастомъ, русъ власы, широку имея браду, священническая ризы нося, глагола: «Иди днесь, Феодоре, в надлежащу весь близъ наю ко церкви святыя живоначалныя Троица, ко игумену Мисайлу и приставнику благовернаго князя Симеона Ивану по реклому Рылу. И во вторую неделю иди ко церкви святаго Николы священнику Ерофею и приставнику благовернаго князя <нрзб> Ивану же имянемъ. И в третию неделю иди ко церкви святаго пророка Ильи, такоже священнику Никите и всемъ людемъ онехъ церквей и рцы имъ, да поставятъ церковь надъ нами святаго великомученика Христова Георгия, иже бе и прежде была пришествия безбожныхъ татаръ». Феодору же вопросивше о имени его: «Кто ты еси, Господи, повеждь ми имя свое». Той же Григория себе поведа именемъ. И абие Феодоръ возбнувъ от сна в себе, велми глаголя, что убо хощет быти сие. Размышляше же видение в трие недели ити поведати трема церквамъ и людемъ сего ради, яко растояние некое местное имутъ далече негде оны церкви межу собою и обычай есть селяномъ и земледельцемъ в неделю приходити ко церкви. В прочая же дни всея седмица на обычное свое дело в домохъ своихъ упражнятися.

По сихъ же Феодору, якоже речеся, шедшу и поведавшу онема священникома и людемъ всемъ, ониже не яша веры ему. Прежде помянутыи же князи господие веси оноя князь Симеонъ и Петръ, в то время не бе ихъ въ домохъ своихъ. Посихъ же приидоша, и поведано имъ бысть сие. Князи же Петръ и Симеон идяста тамо, идеже святии лежаху, и повелеша предъ собою копати землю Феодору оному. И видеша князи такоже два гроба целы и нерушимы. Во гробехъ же убояхся смотрити и паки повелеша покрыти землею и пети над ними молебная иереови. Сами же отидоша в домы своя, и паки оба князи они Симеонъ и Петръ отидоша противо поганыхъ на брань.

Потом же явишася во сне прежепомянутому Ивану Рылу приставнику княжу два мужа, то же слово рекоста ему, якоже и Феодору прежде глаголано бысть, яко «триехъ онехъ церквей люди вкупе поставят церковь над нами, не можемъ на месте пусте пребывати», рекуще. Той же Иванъ отвеща имъ глаголя: «Господие мои, како можемъ сие дело сотворити, понеже господие наши князии не суть в домохъ своихъ. Мы же кроме ихъ повеления ничтоже можемъ сотворити». Она же рекоста ему: «Аще сего не сотворите, то поне малу кущу сотворите над гробы нашими и, освятивше водою, и покропите место окрестъ наю. Верую, яко не имать Богъ оставити места сего, но имать ту монастырь. Прежде бо, егда ту лесъ бяше, тогда волцы, и лисицы, и инии зверие жилище имеяху. И сего ради освятивше воду, покропите место».

Иванъ же возбнувше от сна и удивлеся вельми, по сихже виденое ко ни во что же положиша и забывъ, и тако начаша ему очи зелне болети, на многа времена до толика, яко весма ему немощи и возрети очима своима. И едва прииде ему во умъ, еже о поставлении гробницы и еже священными речено отцема к нему. И абие повеле вести себе ко игумену Мисаилу святыя живоначальныя Троица и поведа ему, еже прежде явльшееся ему видение святыхъ и еже о поставлении гробницы и освященнии, и кроплении святыя воды все по ряду. Игумену же Мисайлу тому тогда вельми глава боляше зело на много время, но обаче повелеваетъ людемъ поставити гробницу над мощьми святыхъ. Единем же днемъ поставлене бывше от гробницы и того же дне отверзошася очи Иваннови и бе от дни неделя в той день.

Во вторую же неделю игуменъ Мисаил, святивъ воду и кропивъ гробницу над мощми святыхъ и окрест гробницы, якоже бысть ему сказано от Иванна явльшееся во сне, таже по семъ по отшедъ в домъ свой и иде во свою келию. И ни ястъ, ни пиетъ в той день ради бывшия ему зелныя болезни главы его. Но тако пришедъ возлеже на одръ свой и успе. Спящу же ему, и се предста ему мужъ во мнишескомъ чину одеянъ, высокъ возрастомъ, русъ власы, скудну имея браду. Имяше же в рукахъ своихъ блюдо со святою водою. И глагола ему: «Болезнуеши, Мисаиле?» Онже отвеща: «Ей, господи мой, болю, никтоже поможетъ ми». Святый же рече ему: «Исцеляетъ тя святый великомученикъ Христовъ Геории и преподобныи Григорие. Игумен же вопросивше его: «Ты кто еси, господи мой?» Он же Касияна рече имя быти, «клевретъ оного Григория, придох, -- рече, -- посетити себе». И нача его кропити святою водою, иже бе в руце его, и повеле ему сняти скуфью со главы своея, и возлия на главу его святую воду. И Мисаилъ же, содрогнувся и возбнувъ от сна и бысть здравъ, яко николиже болевъ, воздавъ славу Богу, прославльше святыя угодники его.

Чюдо 3-е о слепой жене

И иже и сие в забвение положим или молчаниемъ удержим, но да явлено скажемъ и среду изнесемъ. Жена некая именемъ Ксения от веси, глаголемыя Шеипохты, боляше очима своима зело и на трилетное время весьма чювьственаго сего света конечно лишена бысть. Но обаче мысленаго света не лишися, весма всегда видитъ, возводитъ очи сердечнеи к живущему на небеси и призываетъ седящаго и призирающаго на смиренныя. И во единъ убо от дни приводима бываетъ ко гробу святыхъ и точит слезы от очию и призываетъ молитвами святыхъ отецъ, еже ихъ ради молитвы Богу быти ей. Священнику же совершающи молебная о неи, и, егда начатъ чести святое Евангелие, и абие в тои часъ прозре, и все ясно зряше и радостное свое прозрение вскоре всемъ радостию поведа и с веселиемъ ко гробу святыхъ припадая и благодать возда всесилному Богу и его угодникомъ Григорию и Касьяну.

Чюдо 4-ое о иступившем ума

Ненавидя искони добра роду человеческому дияволъ, вложи в сердце некоему человеку Гавриилу именемъ по реклому же Ушакъ, еже не бы слышатися чюдесемъ, бываемымъ от гроба святыхъ. Бе бо село свое имея близъ святыхъ чюдотворцевъ Григория и Касьяна, помышляше же в себе глаголя, яко «аще не престанутъ чюдеса от гроба святыхъ и паче умножитися имать место оно, распространитися и строитися монастырь, и вселятся ту мниси, и азъ не токмо место оно себе наследую, но и села своего отщетитися имамъ», еже и бысть последиже, тако Богу извольшу.

И призываетъ той Гавриилъ къ себе Глушицкаго игумена Иоакима и старца Иринарха именемъ того же монастыря, саном суща священника. И сотвори на нихъ учрежение велие и с ними о себе сотвори и дары почте ихъ, даде игумену кожу медвежью священнику оному сто сребреникъ. И поимъ ихъ с собою, идеже святии лежаху, обьюродевша пьяньством, паче завистию и несытъствомъ, разориша гробницу, иже над мощми святыхъ, и святыя иконы, иже в ней, на землю поверьгше. И тако отидоша.

Богъ же, «не хотя смерти грешнику, но еже обратитися и живу быти ему» (Иез 18:23, 1 Кор 15:56), «показуя, -- рече, -- наказа мя Господь, смерти же не предастъ мя» (Пс 117:18). Не по многихъ днехъ возмятеся умомъ своимъ той Гавриилъ, и нападе нань страхъ и ужасъ, и во иступлении ума хожаше по чащамъ леса, якоже дивии зверь. И тако ему стражуще десять месяц, и едва в себе пришедъ, и позна свое согрешение, пришед, припадая и моляся со слезами ко гробу святыхъ, прощения прошаше о нихже содея. И тако с телеснымъ здравиемъ и душевное обрете, отходитъ в домъ свои, бе бо исповедаяся даже до конца, моляся Господу Богу, и Пречистеи Его Матери, и святыхъ его угодниковъ на помощь призывая живота своего. Мисаил же игуменъ живоначалныя Троица и Иванъ приставникъ благовернаго князя Симеона, о нихже прежде помянухомъ, шедше в монастырь святаго Димитрия, иже есть на Прилуце, и поведа игумену Мисаилу тоя же обители, како разорена бысть гробница и святыя иконы на землю повержены. Бе в то время не бе епископа во граде Вологде, игуменъ же Мисаилъ поставити паки повелевает гробницу над мощми святыхъ и паки внести святыя иконы и, святивше воду, покропити место, якоже и прежде над гробы святыхъ отец Григория и Касьяна.

Чюдо 8 о Василие некоемъ

Василеи некто именемъ от града Шуйскаго, боляше сердцемъ зело, и утроба его болезнено надымашеся, и проходъ его неистовне испражняшеся, оному же спящу, иногда же ходящу. И симъ недугомъ страдаше время немало, и слыша о бываемыхъ чюдесехъ, иже от гроба святыхъ. И той верою влеком, прииде, идеже святыхъ чюдотворна гроба, якоже прежде бывшихъ исцеления приемших, молившимся тепле святым, и той Василей подобно первым с верою притекъ, помолися. Темже надежда не погреши и абие отходитъ здравъ во свояси, якоже николиже болевъ. И оттуду даждь до отшествия своего, еже от жития сего, по вся лета приходитъ ко гробу святыхъ и благодать воздая святым его.

Чюдо 10 о слепой девице

Человекъ некий именемъ Феодоръ от веси прежде реченныя Шилехоцкия, той имея дщерь именемъ Марину и та боляше зело очима своима. От тоя болезни на десять летъ лишена бысть света сего чювьственаго, но светъ мысленыи всегда во сердцы своемъ имяше, никогдаже оставляше еже сердечныма очима на небесехъ живущаго зрети же и призывати. Темже прошения ея, еже от веры непрезримо бываетъ. Во единъ убо от дний повелеваетъ себе привести к чюдотворному гробу святыхъ и молитву свою проливаетъ вкупе с теплыми слезами. Сице же и молитве бывшей о ней от иерея ту сущаго и от нищихъ. Егда священнику молебная поющи, якоже есть обычай, и в той часъ внезапу прозре и ясно всехъ зрети и всеми зрима бысть, вельми радующися и веселящися, восвояси возвращается и преславное Божие благоутробие всемъ исповедая, святыхъ его преславная чюдеса бываемая о ней. Вси же ту сущии видеша таковое преславное бывше чюдо и с веселиемъ воздаваху славу Богу, глаголющи: «Дивен Бог во святых своих, Богъ Израилевъ» (Пс 67:36).

О жене немой чюдо 11

Прежде помянутого же князя Симеона, егоже и прежде сказахомъ, едина от рабынь его Елена именемъ, жена слуги княжа Феодора именемъ по реклому же Медведь, страдаша огненым недугомъ зело. И от зелнаго огня жжения связа языкъ ея и не могуща проглаголати ей отнюдъ словесе ни единого же 6 месяцъ, во уме же своемъ и въ сердцы безпрестани моляся Богу, и Пречистей Его Матери, и преподобныхъ отецъ Григория и Касьяна молитвами на помощь призывая. И тако внезапу отверзошася уста ея и языкомъ своимъ ясно, якоже и прежде иногда, начатъ глаголати, благодаряще Бога и прославляя святыхъ его.

Чюдо 13 о слепой жене

Потом же некая жена именемъ Мария приводима бываетъ от веси некия, еяже прежде сказахомъ Шейбохты. Бе бо слепа и ничтоже видя отнюдъ очима своима, и тако простираетъ молитвы своя ко всемогущему Богу и святыхъ отецъ Григория и Касияна такоже на молитву призываетъ, яко да молитвами ихъ святыхъ от Бога милость получитъ и прозритъ очима своима, еже и бысть вскоре прозрение, ясно зря очима своима и все видя и с веселием в дом свой отиде, славя Бога и угодниковъ его

Чюдо 14 о исстипившем (так!) ума

Человекъ некий Иванъ имя ему от веси тоя же Авнеги, ея же выше рехомъ села некоего глаголемаго Просилова, приводимъ бываетъ ко святымъ от домашнихъ своихъ. Бе бо преже мало время боляше ему вельми огненымъ недугомъ и от зелныя болезни изступившу ему ума своего, яко ближнихъ ему соседъ не познати. И тако помольшеся онем о немъ (так!) тепле и призвавши святыхъ отецъ на помощь, и отходитъ в домъ свой здравъ и смысленъ, яко николиже болевъ.

Чюдо 18 о Тимофее немомъ

Близъ же веси великия Авнеги место некое, зовомо Косово, в немже человекъ некто Тимофей именем сынъ Тереньтиевъ, боляше огневицею тяжце. И от тяжкаго недуга зелнаго огня связася языкъ его и тако ему бывшу безгласну на едино лето и отнюдъ ничтоже могий провещати и бысть немъ. Приходитъ же той Тимофей ко гробу святыхъ чюдотворцевъ и, помолився тепле у гроба, и абие же в той часъ напрасная болезнь отпаде от него и паче надежда проглагола и начатъ глаголати все, якоже и прежде, благодаря Бога и славя прославльшаго святыхъ своихъ.

Чюдо 31 о Василие некоемъ

И паки отрокъ некий Василие именемъ такоже приведенъ бысть, сущу ему летъ 15 от ближнихъ весей. Растяше же утроба его, якоже нечто животно хождаше в немъ во чреве его. Симъ вельми боляше время немало, и явишася ему святии в видении нощномъ в дому его, спящу ему и решаему, яко да велитъ иконописцу написати образъ святаго великомученика Христова Георгия, и принесетъ в церковь, и поставитъ над гробомъ ихъ, и здравие получитъ. Сему же бывшу, повелевает той Василие написати образъ святаго великомученика Георгия, и приноситъ въ церковь, и поставляетъ верху гроба святыхъ и помолився со слезами глаголя: «Помолитеся о мне, святии, Богу, якоже обещаетеся здравие подати ми, яко да вашими молитва (так) милость Божию получю и здравие прииму». И абие от того часа бысть здравъ, благодаря Бога и прославляя святыхъ его. И отиде в домъ свой и оттоле часто приходитъ в монастырь. Видевъ же сия епископъ своима очима Божию благодать, бываемую от гроба святыхъ, елика Богъ творитъ преславная знамения и чюдеса молитвами ихъ, и о семъ удивися и прослави Бога, и отписа к преосвященному митрополиту Макарию. Онъ же и сия чюдеса повеле написати къ прежде бывшим, яко же и с прочими и ти на память святыхъ почитаются въ славу Богу и святыхъ угодниковъ его.

Чюдо 33 о Захарии болномъ

Человекъ некий именемъ Захария предипомянутыя веси Авнеги близъ монастыря святыхъ, ему же боляше зело вся левая страна его, и не владяше нимало рукою своею и ногою, и повелеваетъ вести себе ко гробомъ святыхъ. И трикраты приводимъ бываетъ той Захария, и здравъ въ домъ свой отходитъ.

Чюдо 34 о вдовице глухой

По сихъ же малымъ днемъ прешедшимъ, приходитъ некая жена вдовица именемъ Мария, глаголемая Добрынина, от града, зовомаго Топма, отстоя от монастыря яко 200 поприщь. Нимало слыша очима своима лето едино и вяще, яко затвористася ей слуха. И начатъ творити милостыня и молити Бога и святыхъ его преподобныхъ отецъ Григория и Касьяна, яко да молитвами ихъ отверзутся слуха ея. И обещася по вся лета приходити в монастырь на память преподобныхъ, и молитися у гроба ихъ, и милостыня творити. И тако услыша Богъ молитву ея преподобныхъ ради своихъ Григория и Касьяна. В той часъ отверзошася уши ея и, возставъ в тои часъ, ничтоже ей умедлитъ, вземъ потребная на учрежения братии и сущимъ в монастыри, и иде тамо. Бога благодаряше и святыхъ его чюдеса ясно всемъ исповедая и, молитвовавши доволно у гроба святыхъ, и братию учреди и милостыню доволну подаваше, возвращается в дом свой, славя Бога, ему же слава ныне, и присно, и во веки векомъ. Аминь.

О отвержении мира и пострижении преподобнаго Григория

Бе же близъ монастыря святаго Стефана, яко далее единого поприща живыи мужъ христолюбивъ именемъ Григорие, измлада навыче божественному писанию, часто же приходя в монастырь ко преподобному Стефану. Глаголаша же неции о немъ, яко имети ему от юности его телесную чистоту и незлобие. Яко же и даетъ той Григорие селитву свою с насеянными нивами въ монастырь преподобному Стефану и молитъ его, да сотворитъ его инока. Стефанъ же разуме, яко хощет в немъ сосудъ быти святому духу, еже и бысть, поучивъ его о ползе душевней, и постриже. И вельми подвизався къ добродетелимъ той Григорие и во всемъ наставника своего послушаше, смирение же имея, и любовь нелицемерну ко всемъ, во дни на службу монастырьскую исходя, в нощи же почитая божественыя книги, в нихже обрете Божию благодать, темже и посылается от святаго Стефана ко архиерею божественому Алексию, да совершитъ его презвитера.

Архиерей же божественый Алексий священьству того сподобляетъ, яко достойну ему сущу, и паки посылаетъ его в монастырь к Стефану. Он же болми подвизася в монастыри и труды ко трудомъ прилагая. Стефан же смирение и безмолвие паче всего любляше, поминая во святомъ Евангелии реченое, яко «всякъ смиряяся вознесется» (Мф 23:12, Лк 14:11, Лк 18:14).

Искони же ненавидя добра роду человечю дияволъ, видя себе от святаго побеждаема смирениемъ и терпениемъ, пострекает лукавыя человеки на святаго близъ живущихъ монастыря Алексея глаголю и Феодора, Ивана же и Петра, иже глаголются Юрцевские, часто прихожаху в монастырь и поносяще святому, и которующе. и смертию претяще, аще не отидетъ от монастыря. Видяху бо святаго почитаема от человекъ, паче же от самаго самодержца и великаго князя Димитрия и мняху себе, яко имать владети селомъ ихъ и нивами. Святый же кротостию и тихостию отвещаетъ имъ: «Бог да простит вы, чада, не вы бо сие творите, но лукавыи дияволъ». Они же паче излиха устремляются на святаго, дышаще убийством. Преподобный же Стефанъ призываетъ старейшаго во обители священника Илию именем, соверьшена в добродетели, и сему поручает пасти словесное стадо Христово, «дондеже возвращуся», глаголя. Сам же творяшеся недалече негде ити неякия ради потребы.