Соматический язык как «поток конверсии»

Чрезвычайно плодотворными оказались попытки Феликса Дейча (1922, 1924, 1926, 1933, 1939, 1949, 1953, 1959) расширить концепцию истерической конверсии в рамках психоаналитического учения о неврозах. На основе «наблюдений у постели органического больного», которые Дейч (1924) смог сделать в качестве интерниста одной из венских клиник, он пришел к представлению о том, что процессы конверсии «ни в коем случае не ограничиваются неврозами». Процессы конверсии «могут наблюдаться и при заболеваниях, сопровождаемых не только функциональными, но главным образом органическими нарушениями». Исследованием этих процессов он надеялся разъяснить «возможность... загадочного прыжка из психики в соматику». При этом он, однако, подчеркивал, что такое исследование «интересно скорее для интерниста, чем для психоаналитика». Психоанализ же, с его точки зрения, «не может ожидать более глубокого понимания симптомообразования» от этих исследований.

В своих работах он нигде не выходил за рамки психоаналитического учения о неврозах. Однако он внес существенный вклад в дифференцирование психоаналитического понимания генеза и динамики психосоматических заболеваний. Дейч (Deutsch, 1924) понимает процесс конверсии как постоянный, действующий в течение всей жизни, движимый общим непроизвольным стремлением к подавлению инстинктов, сопряженному с необходимостью постоянного сброса излишней инстинктивной энергии. Он утверждает, что «конверсии в определенных границах представляют собой необходимые формы психического выражения, ставшие необходимыми благодаря культуральным требованиям к человеку». В этом смысле процессы конверсии представляют собой необходимые формы реакций, направленных для поддержания здоровья и самочувствия.

В качестве примеров Дейч приводит, среди прочего, гиперемию лица, транзиторные цефалгии, потливость при возбуждении и типичные двигательные проявления, полагая, что все эти процессы конверсии, которые он называет «языком органики», служат «лишь для сброса застойного либидо, обломков аффекта, накопление которых отягощает бессознательное». Нарушения этого постоянного процесса конверсии происходят тогда, когда вытесненные инстинктивные импульсы ведут к стойкой перегрузке органа или системы органов, отличающихся наименьшей сопротивляемостью в каждом конкретном случае или повышенной готовностью к заболеванию вследствие бессознательной идентификации со значимым лицом, имеющим заболевание этого органа. При этом Дейч (Deutsch, 1926) считал вероятным, что такая чрезмерная загрузка органа энергией возбуждения вытесненного инстинкта происходит еще до манифестации соматических симптомов.

Сходным представляется ему механизм связи с органической симптоматикой при актуальном неврозе. Он предполагает, что чрезмерная загрузка органов вытесненным либидо должна, наконец, вести к тому, что либидо отводится за счет сброса тревоги: «Высвобождение слишком большого количества тревоги сопровождается острыми расстройствами нагруженных либидо органов». В результате этого возникают приступообразные соматические расстройства. У здорового человека, напротив, постоянный процесс конверсии, который Дейч называет также «конверсионным потоком», обеспечивает «постоянное дробное разрушение тревоги, чрезвычайно необходимое» для поддержания здоровья.

Так, Дейч приходит к концепции «соматического языка», являющегося при здоровье и болезни выражением специфической конфигурации инстинкта и защиты Я и проявляющегося также в постоянном «конверсионном потоке». Но в то время, как в норме соматические симптомы «органического языка» являются «форпостами предсознания» и лишь «первыми признаками легко вербализуемого содержания сознания», в патологии «экспрессивная тенденция» соматических процессов отрезана от сознания для защиты от чрезмерно сильных вытесненных инстинктивных побуждений (Deutsch, 1926). С' точки зрения концепции постоянного «конверсионного потока» органические симптомы предстают выражением невротических конфликтов так же, как и другие формы психических заболеваний. «В каждой органической болезни в малом масштабе разыгрывается невроз», - пишет он (Deutsch, 1933).

Тот факт, что место постоянной «дробной конверсии» занимает «внезапная» конверсия, он объясняет недостаточным вытеснением отраженных инстинктивных импульсов. При этом он предполагает, что «переход в соматику происходит потому, что расход психической энергии здесь менее значителен, чем при формировании невротических, неорганических симптомов» (Deutsch, 1922). Органические симптомы следует в целом понимать как предохранительные клапаны, обслуживающие защиту и сброс вытесненных инстинктивных побуждений.

«Можно даже утверждать, - полагает Дейч (Deutsch 1924), - что если бы не существовало органической патологии, то людям в гораздо большей степени стали бы угрожать неврозы. Ибо в ней поток конверсии находит свой бессознательный выход, преграждаемый в здоровые времена какими-то препятствиями. Чем сильнее врывается поток конверсии в заболевание, тем тяжелее оно будет протекать».

Глобальное расширение модели конверсии на все органические симптомы ведет к смещению акцентов при постановке проблемы. Вопрос теперь не в том, почему психический конфликт предстает в форме органического расстройства, а в том, почему он проявляется по большей части не в форме органических заболеваний. Дейч снова и снова указывал на то, что каждая форма психического заболевания сопровождается специфическими изменениями соматического языка. Он считал, что в каждом анализе рано или поздно «соматика каким-то образом берет слово», и что «пациент всегда говорит на двойном языке - вербальном и соматическом» (Deutsch, 1926).

Он глубоко изучал этот соматический язык и его нарушения в целом ряде работ (Deutsch, 1949). При этом он понимает специфическую позу человека как отражение бессознательной картины его тела, основные черты которой приобретены в самом раннем детстве, то есть до начала развития речи ее форма обусловлена компромиссом между инстинктивными потребностями и защитой Я. Он указывает на то, что и в терапии невербальная экспрессия может выступать вместо вербального выражения конфликта, иногда предшествуя ему. При этом для Дейча соматический язык, в конечном счете, всегда является языком инстинкта. Роль Я в языке он ограничивает функцией защиты от инстинктивных проявлений. И позднее, подчеркивая аспект психологии Я в соматическом языке и генезе органических заболеваний, он придерживается этой точки зрения. Нарушения соматического языка, проявляющиеся в органическом симптоме, он сводит к тому, что вследствие органического повреждения, полученного в самом раннем детстве, возможно уже в пренатальном периоде, ослабляется и психическое представительство соматики, телесное Я, что приводит к недостаточной защите от инстинктов и создает предрасположенность затронутой системы органов к повышенной ранимости (Deutsch, 1953).

Позднее он предпринял попытку разработки функционального аспекта своей концепции «конверсионного потока». Он создал для этого теорию «символизации» как ступени формирования всех процессов конверсии (Deutsch, 1959). Термином «символизация» он обозначает при этом два связанных между собой процесса. Вместе с Фрейдом он предполагает, что чувство реальности является результатом проекции сенсорных телесных ощущений на внешние объекты. Этот процесс происходит тогда, когда ребенок воспринимает эти объекты как утраченные части собственного тела. Либидинозно загруженные объекты вновь соединяются с телом благодаря «процессу ретроекции», а именно в форме либидинозной загрузки тех сенсорных восприятий собственного тела, которые первично были связаны с объектом. Формирование конверсионного симптома происходит, когда инстинктивные побуждения, в картине тела связанные с символизируемым объектом путем ретроекции, становятся слишком сильными и нарушают гармонию сил Оно, Я и Сверх-Я. При этом он предполагает, что обоим основным инстинктам, которые он вместе с Фрейдом (Freud, 1926) называет либидо и инстинкт смерти, должен соответствовать специфический для каждого конверсионный процесс. Саморазрушающую динамику психосоматического заболевания он объясняет в этом смысле инстинктивной деструкцией, направленной против собственного тела.

Приведенный здесь эскиз концепции Дейча может, с моей точки зрения, восприниматься в качестве парадигмы понимания соматического языка в рамках классической модели неврозов, а его нарушения - как выражения невротического конфликта между инстинктом и защитой Я. Органический симптом психосоматического заболевания предстает при этом так же, как невротический, главным образом как выражение специфической судьбы инстинктов, его общая основа - неизбежное стремление к подавлению инстинктов, а особая форма проявления определяется соматической предрасположенностью, заложенной органическим нарушением в самом раннем детстве или пренатальном периоде. Эта концепция, с моей точки зрения, в действительности лишь перемещает, а не решает сформулированную Фрейдом проблему качественного различия психодинамики актуальных неврозов и конверсионной симптоматики. Дейчу, правда, удается с помощью его концепции соматического языка и «конверсионного потока» связать психодинамику соматики в целом со всеми формами ее нарушений. Вопрос о роли психических механизмов и структур в генезе симптомов остается все же неясным. Это в особенности заметно, когда ранние нарушения соматического Я, делающие возможной «психическую недостаточность» (Freud, 1895с) защиты от инстинкта и закладывающие предрасположенность к возникновению органического заболевания, он объясняет органическим заболеванием, возникновение которого содержит в себе всю проблему.

Относительно концепции символизированной конверсии, определяющей, с его точки зрения, самые ранние стадии психофизического развития, также остается неопределенным, какая инстанция психической структуры должна выполнять эту функцию. Он не исключает, что это - «рудиментарная функция Я», но не вполне уверен в этом (Deutsch, 1959).

Возникающая здесь проблема занимала еще Фрейда. При истерической конверсии он нашел вытесняющее Я и доступные формулированию представления, вытесненные в соматику. При актуальном же неврозе он не находил роли Я в появлении органического симптома, главным здесь, с его точки зрения, был недифференцированный, невыводимый из психики инстинкт. У Дейча это представление возвращается, поскольку он при органических заболеваниях также вводит психодинамически необъяснимую органическую причину и ограничивается психодинамическим исследованием ее последствий.

Однако в этом он решительным образом идет дальше Фрейда. Его концепция соматического языка, понимаемая им как континуум поведения и переживаний, включающий в себя весь опыт, полученный от собственного организма, преодолевает предпринятое Фрейдом проблематичное размежевание типов генеза органической симптоматики. Для Дейча не существует разделения органических симптомов на таковые с психическим значением и без него. Для него каждый соматический процесс всегда является и психическим, то есть он что-то говорит соматическим языком.

Эта концепция соматического языка, понимаемого как постоянный процесс, представляет, с моей точки зрения, решающий вклад, сделанный Дейчем. Он поднимает оба вопроса, которые имеют центральное значение для понимания и лечения психосоматических заболеваний: «кто говорит соматическим языком?» и «с кем говорит соматика?».

Хотя Дейч в своих ответах на эти вопросы, в конце концов, остается в индивидуально-психологических рамках традиционного психоанализа, все же своим указанием на значение расстройств соматического Я, теорией символизации и положением о роли невротизирующего окружения в генезе и фиксации симптомов он создал существенный задел для отхода от индивидуально-психологической модели конфликта между инстинктивным побуждением и защитой Я.