Православие в Московском царстве

На севере, в одном из дальних уголков православной ойкумены, церковно связанной с Византией, в этот период складывается парадоксальная ситуация. Один православный народ -- русские -- отказывается признать Флорентийскую унию, низлагает и арестовывает вернувшегося с Флорентийского собора митрополита Исидора, намеревавшегося обратить русских в униатство. Таким образом, русские, бывшие некогда периферией православного мира, остаются единственным островком, который сохраняет основные пропорции христианской догматики и христианской политики в неповрежденном состоянии.

Константинополь падает, и униатство этому не противостоит. В скором времени греки возвращаются к православию, в том числе и потому, что уния не дает политических результатов. Но восстановленное православие греков уже не совсем то, что было в Византии в предшествующее тысячелетие. Это православие редуцированное, лишенное политической составляющей, раз нет катехона-василевса и симфонии властей (предполагающей гармоничное сочетание двух полюсов -- православной церкви и православного императора).

В Московском царстве православные пропорции соотношения церкви и политики сохранились и после падения Константинополя. В этом царстве присутствуют все основные элементы православного строя, где наряду с непоколебимой религиозной догматикой (жесткий отказ от униатства и, соответственно, ослабление связей с греками) утверждается и политическая независимость – православный великий князь (позже царь).

Великое Княжество Московское оказывается в уникальном положении: "тысячелетнее царство" заканчивается повсюду, кроме Руси, где этот цикл продолжается еще два столетия. Таким образом, в некотором секторе православной ойкумены пришествие "сына погибели" и наступление последнего "отпадения" ("апостасии", по-гречески, дословно --"отступничество") несколько откладывается.

Самосознание русских как народа, воспринявшего эстафету религиозно-политического византизма, складывается постепенно и поэтапно. Возникает теория "Москвы-Третьего Рима", сформулированная псковским старцем Филофеем. От Константинополя (Нового Рима) эстафета передается Москве. Великий князь московский помазуется уже как царь, т.е. из представителя светской власти превращается в "катехона", "православного императора". Позже митрополит московский становится Патриархом всея Руси, и Московское царство окончательно оформляется как империя. Это отныне новая Византия, ядро православной ойкумены, сменившая собой греков.

На Стоглавом Соборе в 1551 году основные пункты этого учения оформляются. Московский царь подобно византийским императорам, задает церковным иерархам важные вероучительные вопросы, на которые получает соборные ответы, ложащиеся в основу русской религиозно-политической теории.

Русь становится святой в полном смысле, и эта святость концептуализируется в ряде документальных религиозно-правовых уложений.

Все что было сказано о специфике православного понимания Политического применительно к византизму после падения Константинополя применимо именно к Московскому Царству, к Святой Руси. Здесь следует искать истоки глубинного цивилизационного противостояния Руси и Европы. Русь приняла на себя ответственность за православие перед всем человечеством, и, в первую очередь, перед католической Европой. Так как религиозно-политическая идентичность православных в значительной мере формировалось в полемике с католицизмом, Русь, принявшая эстафету Царьграда, унаследовала и миссию сохранения и отстаивания этой идентичности. Причем, в отличие от греков после XV века это затрагивало не только религиозные догматы, но и нормативы православной политики, со всеми основными категориями – "катехон", "симфония властей", гармония "двух градов", "тысячелетнее царство" и т.д.

Это продолжалось до середины XVII века. На Руси "тысячелетнее царство" получило двухсотлетнее приращение.