Языковая и культурная гегемония

Любая форма подавления культуры противоречит ст.27 Международного пакта о гражданских и политических правах, которая гласит: “В тех государствах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой... или пользоваться родным языком”.

В ряде стран языковое и культурное доминирование этнических и лингвистических групп осуществляется с помощью цензуры и путем ущемления права на пользования родным языком. Это может привести к разрушению целостности отдельных языковых и культурных общин. В некоторых странах сокращается преподавание языков и диалектов и этническим группам отказывается в доступе к средствам массовой информации. В Турции пользование курдским языком может рассматриваться как уголовно наказуемое деяние; турецкие власти в свое время клеймили Болгарию за принудительную “болгаризацию” турок, доходившую до лишения их права на национальное самоопределение и замены их имен болгарскими. Официальная история, изучаемая в школах, может игнорировать требование таких групп на собственную ее интерпретацию. Исследование книжной цензуры, введенной израильскими властями на оккупированных территориях, показало, что запрещению подвергались те книги, которые воспитывают в палестинцах национальные чувства и традиции.

Необъективность средств массовой информации. Сознательное манипулирование новостями и информацией в интересах правительства, расовой группы, идеологии или конкретного лица может проявляться в ограничении доступа к средствам массовой информации для политических, социальных или этнических групп; в перестановке акцентов, призванной подчеркнуть либо затушевать определенные события или факторы; в давлении на журналистов, которое создает угрозу беспристрастности в освещении событий. Мишенью для нападок часто избирается телевизионный показ событий, поскольку телевидение является, с одной стороны, наиболее доступным средством массовой информации, а с другой — наиболее мощным орудием, которое позволяет правительству с помощью цензуры манипулировать общественным мнением, избегая при этом нежелательной огласки. В то же время многие правительства проявляют особую чувствительность в тех случаях, когда освещению взглядов оппозиции отводится слишком много эфирного времени.

В Великобритании в соответствии с законом о радиовещании 1981 г. государственное радио обязано обеспечивать “должную беспристрастность со стороны лиц, ведущих программы, при освещении спорных политических вопросов и вопросов текущей политики”. Впрочем, большинство средств массовой информации не связаны основанным на законе обязательством быть беспристрастными.

В Испании в 1987 г. особое негодование вызвало недостоверное освещение государственным телевидением референдума о вступлении страны в НАТО. В Ирландии оппозиционная партия Шин Фейн лишена доступа к радиовещанию из-за своих связей с Ирландской республиканской армией (ИРА) под тем предлогом, что появление в эфире представителей этой партии может побудить к насилию.

На международном уровне страны часто обвиняют зарубежные радиостанции в несбалансированном освещении событий. Так, правительство Малайзии потребовало, чтобы его агентство новостей — единственный распространитель новостей, поступающих от иностранных агентств, исправляло новости, поступившие из развитых стран, и “необъективные” отчеты о событиях в третьем мире. Те же соображения легли в основу запрещения властями Сингапура журналов Time и Asian Wallstreet Journal в 1986 и 1987 гг.