Объяснения и понимания истории

Помимо конкретных методов получения, систематизации и проверки (верификации) знаний о прошлом, любая наука, включая историческую, опирается на определенные мировоззренческие и ценностные установки, доминирующие в общественном и научном сознании каждой конкретной эпохи или культурной общности (эпоха – буквальный перевод с греческого – остановка: промежуток времени в развитии природы, общества, науки и т.д., имеющий какие-либо характерные особенности). На этой основе формируется совокупность устойчивых и общезначимых норм, теорий, методов, схем научной деятельности, предполагающая единство в толковании теории, в организации эмпирических исследований и интерпретации научных исследований, которую известный философ науки Томас Кун обозначил термином «парадигма». По лаконичному определению А.С. Панарина, парадигма – это определенная модель постановки и решения познавательных задач, принятая в научном сообществе.

Например, в истории философии можно выделить две доминирующие и конкурирующие парадигмы – материализм и идеализм. В соответствии с материалистической моделью миропонимания сознание человека и общества детерминируется объективными условиями бытия, является производным от него. Следовательно, адекватное, достоверное объяснение состояния и перспектив развития общества должно быть основано на познании прежде всего общественного бытия, а не общественного сознания. Таким образом, теоретическое (научное) решение задачи «улучшения общества» неизбежно предполагает поиск оптимальных путей преобразования общественного бытия, например, замены одного типа производственных отношений другим (Маркс).

Наоборот, идеалистическая парадигма отводит определяющую роль сознанию, идеям. Соответственно, преобразование общества, его улучшение должно осуществляться на основе трансформации общественного сознания, генерирования и распространения новых прогрессивных идей. Так, представители идейного течения «Просвещение» в Западной Европе XVIII в. (Дж. Локк, Вольтер, Ж.Ж. Руссо, Ш. Монтескье и др.) предполагали усовершенствовать общество путем установления «царства разума» и массового распространения знаний, будучи убежденными, что «идеи правят миром».

Применительно к историческому познанию, парадигму или подход можно определить как общее объяснение принципов устроения общества и закономерностей его развития (Сравнительное изучение цивилизаций. М.: Аспект Пресс, 1998. С. 8).

В центре любой исторической парадигмы всегда стоят проблемы: В чем заключается объяснительный потенциал исторического познания, каковы актуальные познавательные и социально-практические проблемы, которые можно решить с его помощью? Какое концептуальное видение исторического процесса и каким образом позволяет наиболее адекватно реконструировать прошлое, объяснить его связь с настоящим и будущим?

Ценность любой парадигмы (подхода) определяется по двум основным критериям: познавательной и социально-практической продуктивности. Познавательная продуктивность отражает объяснительный потенциал какой-либо теории, концепции, т.е. способность производить новые достоверные знания, уровень приближения к объективной истине. Понятие социально-практической продуктивности выражает способность какой-либо парадигмы (подхода) способствовать положительному решению насущных практических задач, стоящих перед обществом. Иначе говоря, социально-практическая продуктивность указывает на прикладные возможности той или иной науки, ее практическую применимость и полезность. Например, важнейшей практической проблемой современной России является переход к либерально-демократическому социальному порядку. Какова же здесь практическая роль исторической науки? Она должна дать объективные ответы на вопросы: В силу каких исторических обстоятельств социальная модернизация западного типа в нашей стране оказалась «запаздывающей», т.е., что конкретно в устройстве и менталитете нашего общества отторгало западную модель развития? Каким образом наше историческое наследие соотносится с целями современных реформ? Какие новые исторические обстоятельства способствуют или препятствуют успешной модернизации России? Понятно, что без ответов на эти и другие фундаментальные вопросы социальное реформирование окажется малоэффективным, похожим на систему действий методом проб и ошибок (О последствиях такой «слепой» реформаторской стратегии подробнее см.: Согрин В. Взлет и крушение российских утопий // Общественные науки и современность. 1995. № 3. С. 5-16).