Самореферентные системы. Н. Луман

«Если такие науки, как биология, психология или социология рассматривать с дистанции безучастного наблюдателя, то можно прийти к мысли о том, что биология имеет дело с жизнью, психология — с душой или с сознанием, а социология — с обществом. Однако при ближайшем рассмотрении замечают, что эти дисциплины имеют характерные трудности с понятиями, которые должны обозначите единство их предмета. '*'...Проблема является скорее проблемой выдвижения теории, однако развитие в междисциплинарных и трансдисциплинарных науках, таких как: cognitive sciences или кибернетика, системная тоория, теория эволюции, теория информации, дает достаточно стимулов для ее решения».

(Н. Луман)

Для Никласа Лумана, одного из крупнейших социальных теоретиков современности, как и для других рассмотренных нами теоретиков, кризис современной теоретической социологии очевиден. Постулирование этого кризиса является исходной посылкой и вместе с тем источником его рассуждений. Он считает, что «эмпирические исследования, в целом действительно успешные, увеличили наши знания, но не привели к образованию единой социологической теории».¹⁸ Задача такой теории прежде всего состоит в упрощении бесконечной сложности реального мира. Такое упрощение может быть достигнуто только тогда, когда социологическая теория, восприняв лучшие достижения других наук, сможет достаточно адекватно концептуализировать свои основные понятия. Социологическая теория не должна, по мнению Н.Лумана, заниматься «метафизическими» вопросами прогресса и эволюции; она должна разрабатывать теоретические инструменты, пригодные для познания социального мира. Именно поэтому основной своей целью он видит разработку понятия и теории общества.

Понятие общества, по мнению Н. Лумана, являясь цетральным для социологического знания, в то же время выступает самым нечетким, размытым и неопределенным. Он выделяет три наиболее важных, на его взгляд, препятствия в определении этого понятия, с которыми сталкивается социологическая теория: «гуманистическое предубеждение», касающееся того, что общество состоит из людей и отношений между ними; допущение территориального многообразия обществ; разделение субъекта и объекта познания. Все три эти препятствия могут могут быть преодолены только в рамках новой парадигмы социологического знания. Такой парадигмой ему видится прежде всего системный подход: «Мое предложение: положить в основу понятие коммуникации и тем самым переформулировать социологическую теорию на базе понятия системы вместо понятия действия».¹⁹

Понятие «система» проникло в социологию в связи с необходимостью описать развитие социального мира как относительно самостоятельный процесс, в котором общество представляется некоторой целостностью, состоящей из взаимосвязанных и взаимозависимых частей. Подобная необходимость возникла из первоначальной интенции представить социологию естественной наукой, занимающейся проблемами, сходными с проблемами биологии и даже являющейся продолжением биологии, поскольку она занимается изучением развития и функционирования отдельного биологического вида — человека. Отсюда — широкое привлечение биологических аналогий, особенно на ранней стадии развития социологической мысли.

В развитии системного анализа в социологии можно выделить три этапа. На первом этапе общество воспринималось как некоторая данная целостность, аналогичная или даже равная биологическому организму. Основной акцент делался на том, что общество, как и организм, состоит из взаимосвязанных и взаимозависимых частей, и, следовательно, задачей социолога объявлялось изучение взаимосвязей и взаимозависимостей в этом целостном образовании.

Развитие общей теории систем оказало на социологию огромное воздействие. Все четче обозначилась мысль о том, что если общество и является системой, то оно вовсе не аналогично, и уж тем более не подобно организму. Акцент стал делаться на различиях между обществом, как социальной системой и организмом, как системой биологической. Сам же системный подход, постулировавший вначале, что система должна быть закрытой, а потому энтропийной, то есть стремящейся к гомеостазу в пределе своего развития, пришел к тому, что системы могут быть не только закрытыми, но и открытыми (с нечеткими границами). Введение таких систем привело к появлению новой науки — кибернетики, призванной изучать развитие открытых систем с обратной связью, предопределяющей их негэнтропийный характер.

На втором этапе развития системного подхода в социологии понятие «система» стало применяться уже лишь как удобная абстракция, отражающая поведение сложных образований, состоящих из взаимосвязанных частей. Акцент в теоретической социологии теперь сместился с рассмотрения взаимозависимости этих частей, к рассмотрению взаимодействия и взаимозависимости различных систем и подсистем, что нашло наибольшее выражение в теоретических построениях Т. Парсонса.

Развитие системного подхода в социологии на втором этапе привело к появлению ряда проблем, из которых наиболее значимыми оказались проблемы системных границ и эмерджентных свойств.²⁰ Если система является открытой и, следовательно, обладает подвижными границами, то каким же образом система утверждает эти границы и как она поддерживает их? Кроме того, система — это не просто совокупность элементов и связей между ними (структуры системы), система есть новая целостность, отличная от элементов и связей (структуры) и имеющая свои собственные особые системные (эмерджентные) свойства, не сводимые и не объяснимые с точки зрения элементов и структуры.

Теория самореферентных систем представляет собой третий этап в развитии системных представлений о социальном мире. Под системой здесь понимается нечто, способное отличать себя от внешней среды и воспроизводить эту границу. Н.Луман считает, что общество как раз и является примером такой самовоспроизводящейся и самореферентной системы. Общество постоянно производит различение себя и внешней среды, различение, дающее ему право именоваться системой. Эта система является самовоспроизводящейся (аутопойетической), в том смысле, что акт воспроизводства не предполагает воссоздаваемости и воспроизводимости причин и условий производства. Система имеет как внешние, так и внутренние причины воспроизводить себя, она также способна задать эти причины таким образом, чтобы различение было воссоздано. Общество выступает не только аутопойетической, но и самореферентной системой, что означает не только его способность воспроизводить себя, но и способность описывать себя, воспроизводя в этом описании самого себя. Такое рассмотрение общества, на первый взгляд, может показаться тавтологичным, если не принять во внимание кардинального отличия понятий элементов и структуры, вытекающих из определения системы.

Элементами социальной системы при таком понимании оказываются коммуникации, а не люди или их действия. Коммуникации разлагаются на действия; действия возникают для упрощения системой самой себя, для преодоления собственной сложности. Термин коммуникация также приобретает иной смысл. Он означает различение информации, сообщения и понимания. Коммуникация есть не просто передача информации — это смысловой, самореферентный процесс. Таким образом, система состоит из различений (коммуникаций), приводящих к другим различениям. Коммуникации производят и воспроизводят себя посредством самих себя, то есть элементы системы и системные операции — это одно и то же. Отсюда вытекает оперативная закрытость социальной системы. Она воспроизводит сама себя посредством собственных операций; не имеющих никакого отношения к внешнему миру, что и является основой фундаментальной характеристики системы саморазличения.

Поскольку элементами системы выступают коммуникации, разлагающиеся на действия (события), то структура не может быть отношением элементов. События не обладают временной протяженностью, они мгновенны. Поэтому структура, предстиленная как отношения событий, неустойчива. Структура самозоспроизводящейся системы «состоит в ограничении допустимых в системе отношений... это означает, что только благодаря ограничивающему структурированию система получает такое количество «внутреннего руководства», которое может сделать возможным воспроизводство».²¹ Структура перестает быть фактором устойчивости системы, она становится фактором _ее обновления. Среда выдвигает по отношению к системе все новые и новые требования, система посредством собственных операций воспроизводится, учитывая эти требования. Однако, такое самообновление системы невозможно без предшествующего разложения. Поскольку элементы системы — события, которые определены лишь тем, что произошло до них и что может произойти после них, то разложение системы — процесс постоянный, противостоять которому система может только структурированием. Упорядочить процесс разложения в системе, по мнению Н. Лумана, могут только ожидания: «структуры социальных систем состоят в ожиданиях...они суть структуры ожиданий...для социальных систем, поскольку те придают временной характер своим элементам как действиям-событиям, нет иной возможности для образования структур».²²

Н. Луман считает, что такое определение социальной системы способно устранить все препятствия для развития системного подхода в социологии и тем самым создать адекватный инструмент для описания социального мира. Границы системы, оставаясь подвижными (нечеткими), могут быть в то же время весьма определенными в силу оперативной закрытости системы и стремления системы воспроизводить свою границу. Оперативная закрытость решает и проблему эмерджентных свойств, поскольку системные операции остаются всегда внутри системы. Люди не являются частью общества (системы), они лишь часть его окружающей среды, отсюда и общество перестает быть каким бы то ни было организованным действием, взаимодействием и т. д. Проблемы интенции, цели, рациональности перестают быть проблемами социальной системы. Понятие территориальных границ обществ становится излишним. Социальная система — это совокупность коммуникаций, а потому пространственные границы отражают лишь внутреннее структурирование системы, ее внутреннюю дифференциацию, направленную на преодоление сложности ее самой и окружающей ее среды. Проблема субъекта и объекта легко разрешима, так как система создает описания самой себя, и каждая коммуникация предполагает самоописание.

Вводя новый терминологический язык, Н. Луман пытается создать концепцию общества, на его взгляд, максимально отражающую современный уровень представлений о нем. Понятия «аутопоейсиса», «оперативной закрытости», «структурного соединения» призваны разрушить «онтологическое предубеждение» о том, что системы существуют как объекты. В понимании Н. Луманр предметом теории систем является «не специальная объективная область систем, а присущее миру различение системы и окружающей среды».²³ Это различение производится и воспроизводится посредством одной его стороны — системы.

Три попытки интеграции, рассмотренные нами в этой главе, в общих чертах характеризуют сегодняшнее состояние социологической теории. Единство целей, существующее у авторов, соседствует с разноголосицей способов ее достижения. Хотя многие построения того или иного автора могут быть без существенных последствий переведены на терминологический язык другого, решение ими ключевого для социологии вопроса — проблемы институционализации и взаимоотношения действия и структуры — достаточно различно. Во многом разнится и понимание этих основных понятий.

П. Бурдье исходит из структурализма и его habitus направлен на показ того, как структура определяет поведение людей. Э. Гидденс создает сложную концепцию субъекта действия, решая остальные вопросы почти в духе структурного функционализма. Концепция Н. Лумана является воспроизведением идей старых биолого-органических аналогий, оформленных с помощью новейших достижений теории систем и теории информации. Теоретический разрыв остается прежним, каждая из теоретических моделей «имеет смысл. Каждая объясняет некоторые аспекты лучше, чем другие. В то же время очевидно, что в социологии еще не создано модели столь безупречного строения и столь глубокого охвата,! которая могла бы послужить основой для всеобъемлющей науки об обществе. Социология еще не достигла этой стадии развития».²⁴

 

Примечания

К предисловию

¹ Parsons Т. The Structure of Social Action. — New York: Free Press, 1937. Монтень М. Опыты. Книга третья. М.-Л., 1960. — с. 360. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб., 1994. — с.

См., например: Очерки по истории теоретической социологии XX столетия. От М. Вебера к Ю. Хабермасу, от Г. Зиммеля к постмодернизму//Под ред. Ю.Н. Давыдова. — М., 1994.

Громов И. А., Мацкевич А. Ю. О программе курса «История западной теоретической социологии» //Социологические исследования. — 1996. — N» 2, — С. 81—88.

Alexander J.C. Twenty lectures: Sociological Theory Since World War II. — New York: Columbia Univ. Press, cop., 1987; Craib I. Modern Social Theory.—New York: St. Martin's Press, 1984; Тернер Дж. Структура социологической теории. — М.: Прогресс, 1985; Overend Т. Social Idealism and The Problem o(Objectivity. — St. Lucia: Univ. of Queensland Press, cop., 1983; Barnes B. Scientific Knowledge and Sociological Theory. — London: Routlege & Kegan Paul, 1974; Walton J. Sociology and Critical Inquiry. Chicago: The Dorsey Press, cop., 1986; Johnson T. The Structure of Social Theory: Dilemmas and Strategies. — Basingstoke: Macmillan, 1984; Giddens A. Central Problems In Social Theory. — Berkeley: Univ. of California Press, 1979.