Казань: Отечество, 2000. – 55 с.

Ловчев В.М.

Пронаркотическое культурное поле:

структура и тенденции его развития. –

Казань: Отечество, 2000. – 55 с.

 

 

Предисловие

 

Как-то с год тому назад отправила меня жена на рынок купить средство для чистки раковин «Comet». Обойдя наш маленький рыночек, я увидел «Comett» раза два дешевле всех остальных и гордо принес выгодную покупку домой. Оказалось, что разница в одну букву «t» стоит куда больше сэкономленных денег. Отчищал «Кометт» на изумление плохо. Всем, кому только было можно, я рассказал о случившемся, осуществляя свою маленькую месть хитроумным негодяям. Результат был приятным. Ни один из моих собеседников не усомнился в правдивости моих слов, не выразил желания сначала самому попробовать Кометт, а потом уж решить, что лучше: Комет или Кометт. Эффективность моей антикометтовской пропаганды составила 100%! Есть от чего возгордиться. Тем более, что я не специалист по чистящим веществам, а мой опыт самостоятельной чистки домашних раковин ограничивается всего несколькими годами холостой жизни. Впрочем, я не обольщаюсь по поводу своих способностей убеждать других людей. Около 17 лет я веду жизнь свободную от алкоголя, табака и других наркотиков и почти 15 лет использую любую возможность – устную или письменную, индивидуальную или коллективную, научно аргументированную или эмоциональную, очную или заочную, - чтоб призвать людей не потреблять легальные и нелегальные наркотики. И если бы я знал, что после общения со мной перестал пить (или курить) один человек из сотни (или даже один из тысячи), то я был бы совершенно счастлив. Лавры стопроцентно-эффективной антикометтовской пропаганды на почве наркотиков мне не сыскать никогда, впрочем, их не несет на себе ни один специалист России или дальнего зарубежья. Их не добились бы и Цицерон с Демосфеном вместе взятые, если бы чудесная машина времени вернула их в наш грешный мир. Почему?

С Кометтом не связано и десятитысячной доли социально-обусловленных эмоций, похожих на те, какие порождают алкоголь табак и иже с ними. А эмоции и порождает ”пронаркотическое культурное поле ” (сокращенно ПКП). Термин ”поле” напомнит тебе, читатель, нечто из физики. Тебе знакомы поля электромагнитные, гравитационные. Когда я говорю о ПКП, я не имею в виду некую сущность вне конкретных памятников культуры. ПКП - это логическая абстракция, составляющая пронаркотическую смысловую нагрузку как шедевров, так и произведений массовой культуры. Однако ПКП не является чисто логической конструкцией, выдумкой. ПКП реально существует, воспроизводится, имеет тенденцию к расширению. Пронаркотическая система ценностей выражается в пронаркотическом поведении, в следовании алкогольным (курительным) и другим ритуалам. Внешне ПКП украшает себя пронаркотическими символами. Каждое следующее поколение воспринимает алкогольные, курительные и другие наркотические обычаи именно благодаря ПКП. Никто не начинает пить спиртное, чтоб сделаться завсегдатаем наркологических стационаров, никто не начинает курить, чтоб равномерно вымазать свои легкие табачным дегтем. Именно ПКП делает привлекательным пронаркотические (проалкогольные, протабачные и т.д.) поступки, готовит человека к физиологическим актам потребления тех или иных психоактивных веществ. И лишь потом, на смену доминанты ПКП приходит другая доминанта - ГНД или РНД.

Люди, как правило, замечают воздействие на них рекламы. Последняя изображает в привлекательных красках свойства товара – вина или табака. ПКП тонко формирует у наших сограждан представление о допустимости и безвредности употребления алкогольных и табачных изделий, а также о целесообразности их применения в повседневном быту и при социально значимых актах. Эффекты рекламы и ПКП образно можно сравнить с краткосрочной и долговременной памятью человека или оперативной памятью компьютера и памятью винчестера. Наглая физиономия Распутина, подмигивающая нам с телеэкрана, сильно раздражала многих россиян в середине 90-х годов. Спрос на водку в целом не упал. Сегодня крепкие спиртные рекламировать по телевизору нельзя. Проалкогольный настрой большинства наших сограждан оказался почти на прежнем уровне. ПКП давит и давит на разум и чувства россиян… Надо использовать любую, даже самую маленькую возможность, чтоб ограничить рекламу алкоголя и табака. А еще лучше – запретить их рекламу вообще. Но если мы оставим без воздействия ПКП, то при самом радикальном запрете рекламы легальных наркотиков подвижки к лучшему будут минимальны.

Рекламу табака увидеть очень просто. Стоит только выйти из дома. Осознать воздействие на себя пропаганды одурманивающих веществ значительно сложнее, хотя проалкогольное и протабачное программирование нас осуществляется ежедневно и ежечасно. А может быть и ежеминутно.

О том, что заметить трудно, а избежать чьего влияния невозможно, и пойдет в основном речь в данном разделе.

Для описания ПКП нами будут использоваться, в первую очередь, хрестоматийные фигуры, а не авторы суперпопулярных шлягеров-однодневок.

Почему?

1). Пока данная брошюра дойдет до читателя, и шлягеры, и некоторые их авторы канут в лету. И рассуждения об их творчестве будут столь же, актуальными, как диалог Маркса с Бруно Бауэром или критика Лениным Михайловского. В то же время в ближайшие десятилетия, к счастью для России, слова Пушкин, Толстой или Шукшин, Гомер, Пифагор или Шекспир не останутся для наших соотечественников пустым звуком.

2). На обозримое будущее нам предстоит жить в культуре постмодернизма. А постмодернисты очень любят художественный прием «римейк». Попросту говоря, нравится им создавать произведение не с чистого листа, а писать как бы по канве классического произведения, хорошо известного читателю (зрителю). Римейк может быть высококлассный (типа фильма «Тот самый Мюнхгаузен» М.Захарова) или паскудно-скабрезный (вроде, «Женьки Онегина», чьего авторства, я к счастью, даже не удержал в памяти), но прием этот мы встретим в жизни многократно. И очень полезно загодя знать, какими способами наращивается пронаркотическая нагрузка шедевров мировой культуры.

3). Главное: разговор об алкогольных эмоциях с подростком из группы риска или человеком средних лет, не понаслышке знакомым с наркологией, может состояться при единственном условии. Из безбрежного потока текущей жизни, из «прущей» со всех углов массовой культуры, будет избираться фигура, эмоционально очень значимая для самого ведущего разговор.

Поэтому после каждого раздела первой части, читатель, ты увидишь несколько пронумерованных пустых строчек. Если наша логика интеркультурального диалога тебя заинтересовала и ты захотел сохранить данную брошюру в своей библиотеке, ты сможешь регулярно пополнять мыслями, эмоциями и впечатлениями 2001, 2002, 2003 и т.д. года. А ты, иногородний читатель, обязательно пополни свою копилку аргументов материалами своего города и района.

 

Хайям

 

Приступая к анализу творчества великого восточного поэта, заметим, что позиция лирического героя автора и позиция самого автора - “две большие разницы”. В советское время были модны параллели: “в книге NN говорятся такие-то плохие вещи о нашей действительности, значит писатель недоволен советской властью”. Утверждение “Мы живем так, как советовал Хайям” - из той же оперы. Литературный герой может быть и отрицательным. Часто автор может выразить свою позицию по принципу “от противного”. Иначе, пришлось бы приписать Хайяму самые низкие качества.

Восхваление невежества

Тот, кто следует разуму, - доит быка.

Умник будет в убытке наверняка.

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня в цене чеснока.

Трусость

В этом мире глупцов, подлецов, торгашей

Уши, мудрый, заткни, рот надежно зашей.

Веки плотно зажмурь - хоть немного подумай

О сохранности глаз, языка и ушей!

Наплевательское отношение к людям

Чужой стряпни вдыхать всемирный чад?!

Класть на прорехи жизни сто заплат?!

Платить убытки по счетам вселенной?!

- Нет! Я не так усерден и богат!

Бесчестие в отношениях с друзьями

Друзей поменьше! Сам день ото дня

Туши пустые искорки огня.

А руку жмешь, - всегда подумай молча:

“Ох, замахнутся ею на меня!...”

Воровство из самых святых мест

Вхожу в мечеть. Час поздний и глухой.

Не в жажде чуда я и не с мольбой:

Когда-то коврик я стянул отсюда,

А он истерся. Надо бы другой...

 

Что это? Изложение своего жизненного кредо? Рекомендация своим читателям воровать, лицемерить, забывать о своих обязанностях перед человечеством и подозревать в самых низких чувствах своих друзей? Если так, то какому низкому человеку нас призывают следовать! Кого принять за образец?! Впрочем, всем очевидно, что “аморальные” рубаи Хайяма не более чем эпатаж, вызов официальной морали, способность поэта к самостоятельной позиции. Может быть, современное употребление спиртного и есть свободомыслие, нежелание плыть по течению, нонконформизм в духе Хайяма? Конечно, нет! Вольнодумство конца ХХ в. не в том, чтоб следовать проалкогольным обычаям и привычкам. Их некритическое принятие скорее может быть названо конформизмом, некритическим пребыванием в рядах молчаливого большинства, капитуляцией перед проалкогольной промывкой мозгов изощренной рекламой. Моральная автономность личности проявляется в способности решать свои проблемы без легальных и нелегальных наркотиков.

Конечно, протест в виде винопития будет популярен и впредь. Уж очень удобен для поглаживания самого себя. Вроде и протестую, и ничем не рискую (это ведь не с начальством спорить и не с мафией бороться). Однако любителям таких дешевых форм самоутверждения можно напомнить, чем закончилось “алкогольное протестантство” великого поэта. В своих “псевдовольнодумных идеях” Хайям разочаровался, а, может быть, даже пережил к концу жизни моральный крах. Почему? Протестуя против официальной нравственности, личность может сработать на отрицание нравственности вообще. Понял, наверное, Хайям, что его шутки оказались на руку безнравственным, бесчестным людям. Но было уже поздно...

 

Жизнь с крючка сорвалась и бесследно прошла,

Словно пьяная ночь, беспросветно прошла.

Жизнь, мгновенье которой равно мирозданью,

Как меж пальцев песок, незаметно прошла.

 

Дураки мудрецом почитают меня,

Видит бог: я не тот, кем считают меня.

О себе и о мире я знаю не больше

Тех глупцов, что усердно читают меня.

 

Как жаль, что бесполезно жизнь прошла,

Погибла, будто выжжена до тла.

Как горько, что душа томилась праздно

И от твоих велений отошла.

 

Я раскаянья полон на старости лет.

Нет прощения мне, оправдания нет.

Я, безумец, не слушался божьих велений -

Делал все, чтобы только нарушить запрет.

 

 

Пушкин

 

Современный исследователь считает: “Настоящим аполлонийским гимном мудрости, красоте, свету, солнцу, квинтэссенцией пушкинской философии является заздравная песнь Вакху” [40, 137] “Сильно сказано,” - подумают, потирая руки, алкоголизаторы. Но в этом ли кульминация идей Пушкина? Послушаем-ка голос людей, свободных от тоталитарной промывки мозгов – философов российского зарубежья: “В лицейские и ранние петербургские годы свобода впервые открылась Пушкину в своеволии разгула, за стаканом вина, в ветреном волокитстве, овеянном музой XVIII века” [43, 365]. Затем “свобода Пушкина все более утрачивает свой страстный, дионисический характер. Она становится трезвее, прохладнее, чище. Она все более означает для Пушкина свободу творческого досуга” [43, 367].

Проверим. Начинает свой творческий путь Пушкин со специальных од в адрес алкогольных изделий. Перечислим некоторые.

1815 год. Стихотворение “Вода и вино” – два восьмистрочных куплета. [20, 1, 75].

1815 год. Стихотворение “Воспоминание” - восемь четырехстрочных куплетов - занимает в собрании сочинений целую страницу [20, 1, 92].

1816 год. “Заздравный кубок” – четыре восьмистрочных куплета [20, 1, 149].

1819 год. “Веселый пир” [20, 1, 218].

Взрослеет Александр Сергеевич, и потребление алкоголя из предмета гордости становится вдруг … бранным словом. В середине 1822 года “за обедом Пушкин ссорится с титулярным советником И.Н.Лановым (которому было свыше 65 лет), назвавшим его молокососом, на что поэт обозвал Ланова “винососом” и затем, конечно, вызвал на дуэль”. [30, 337].

Впрочем, уже и в юности Пушкин отнюдь не стопроцентный поклонник Диониса (Бахуса). В 1816 году он писал:

Угодник Бахуса, я, трезвый меж друзьями,

Бывало, пел вино водяными стихами… [20, 1, 154].

Да, в юности поэт играл роль, заданную ему его окружением, но именно играл ее.

Идем далее. Н. И. Гнедичу 24 марта 1821 г. из Кишинева Пушкин пишет письмо:

Все тот же я - как был и прежде;

С поклоном не хожу к невежде,

С Орловым спорю, мало пью,

Октавию - в слепой надежде -

Молебнов лести не пою. [20, 9, 83]

Смотрите – я тот же, мало пью – подчеркивает Пушкин.

А станет поэт еще постарше и найдет в себе силы демонстративно отказываться от такой роли.

 

В письме А. А. Дельвигу от середины ноября 1828 г. находим

Ответ Катенину

Напрасно, пламенный поэт,

Свой чудный кубок мне подносишь

И выпить за здоровье просишь:

Не пью, любезный мой сосед!

Товарищ милый, но лукавый,

Твой кубок полон не вином,

Но упоительной отравой:

Он заманит меня потом

Тебе вослед опять за славой.

Не так ли опытный гусар,

Вербуя рекрута, подносит

Ему веселый Вакха дар,

Пока воинственный угар

Его на месте не покосит?

Я сам служивый - мне домой

Пора убраться на покой.

Останься ты в строях Парнаса;

Пред делом кубок наливай

И лавр Корнеля или Тасса

Один с похмелья пожинай. [20, 9, 270]

 

Поэт подметит и порочные особенности психики людей, зависимых от алкоголя. Отец Варлаам из “Бориса Годунова” провозглашает: “…когда я пью, так трезвых не люблю” [20, 4, 204]. Как это точно, Александр Сергеевич! “Хоть бы тайно – в лимонад или квас – налить бы этим трезвенникам спиртного”, - мечтают сегодняшние варлаамы.

Конечно, Пушкин не стал трезвенником, но эволюция его героев показательна. Первые образы трезвых людей в творчестве Пушкина полны иронии, что вполне вписывается в его юношеское алкогольное “вольнодумство”:

В деревне, помнится, с мирянами простыми,

Священник пожилой и с кудрями седыми,

В миру с соседями, в чести, довольстве жил

И первым мудрецом у всех издавна слыл.

Однажды, осушив бутылки и стаканы,

Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;

Попалися ему навстречу мужики.

“Послушай, батюшка, - сказали простяки, -

Настави грешных нас – ты пить ведь запрещаешь,

Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,

И верим мы тебе; да что ж сегодня сам… [20, 1, 21].

Положительные герои позднего Пушкина выглядят по-другому. В 1830 году в печати появляются повести молодого человека, сверстника тех гусаров, которых не мог понять Денис Давыдов. Их автор придерживался, согласно Пушкину, следующего образа жизни: “Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное чудо почесться может)” [20, 5, 52]… Белкин – исключение из правил, но именно за этим исключением пожелал скрыть Пушкин свое авторство таких шедевров, как “Метель”, “Выстрел” и другие. Кстати, они – одногодки, Белкин родился в 1798 или 1799 году.

Незадолго до гибели Пушкин отдает в печать “Капитанскую дочку”. Однозначно положительным является там образ Савельича. С первой же страницы романа мы узнаем, что “за трезвое поведение” он был назначен воспитателем (“дядькой”) молодого дворянина Петруши Гринева [20, 5, 251]… Именно он на протяжении повести неоднократно предстает решительным противником алкогольных обычаев и лиц, их распространяющих [20, 5, с. 253, 256-257, 264] …

А.В.Соболевский отмечает: “с 1827 г. из-под его пера не вышло ни одного стихотворения, целиком посвященного “золотому” вину” [41, 261].

Интересно и следующее наблюдение нашего предшественника: “Мы знаем также, что “в часы томительного бденья” Пушкин проливал (1828г.) горькие слезы, вспоминая свои “утраченные годы на играх Вакха и Киприды” [41, 258].

Если 1828 год действительно был неким рубежом в поэтизации Пушкиным алкоголепотребления, то интересно взглянуть на его самооценку в ближайшие годы. Действительно, через три года, в 1831 году, поэт напишет в письме Н.И.Кривцову: “Молодость моя прошла шумно и бесплодно. До сих пор я жил иначе, как обыкновенно живут. Счастья мне не было”. [20, 10, 19]. Пушкин писал это в контексте обсуждения своих перемен в семейной жизни, но показательно, что пересматривает свой образ жизни вообще…

За несколько месяцев до смерти Пушкин публикует в своем альманахе “Современник” статью “Джон Теннер”. Завершают ее великолепные слова о герое, чье имя дало название всей статье: “Он очень выгодно продал свои любопытные “Записки” и на днях будет, вероятно, членом Общества Воздержанности. Словом, есть надежда, что Теннер со временем сделается настоящим yankee, с чем и поздравляем его от искреннего сердца”. [20, 7, 184]… Одним из показателей цивилизованного образа жизни Пушкин считает … вступление в трезвенническую организацию! Кстати, слова курсивом выделил сам поэт, а, кроме того, к ним он дал сноску: “Общество, коего цель – истребление пьянства. Члены обязываются не употреблять и не покупать никаких крепких напитков” [20, 7, 184]. Найдите мне сейчас хоть одного из отечественных интеллигентов, которые публично от всего сердца поздравят Вас со вступлением в ассоциацию трезвости! Щас! – как говорит популярный юморист. Но потому они и не Пушкины.

Не унеси пуля Пушкина из жизни в тридцать семь лет, кто знает, куда привели бы его растущая мудрость и знание жизни. Проживи он еще два десятка лет, и стал бы он очевидцем, как тысячи Савельичей добровольно, без всякого принуждения устремятся к выходу из алкогольного рабства. Как минимум, он бы их поздравил со вступлением в братства трезвости (иначе надо будет признать, что американских индейцев Пушкин любил больше, чем русских крестьян и мастеровых). Не слишком ли произвольно мое предположение? Что могло быть общего между дворянином, который гордился (порой болезненно) своей аристократической родословной, и безродными Савельичами? Но совершил же с вершин интеллектуального Олимпа такой путь не менее родовитый дворянин и не менее популярный литератор … граф Л.Н.Толстой!

3.

4.

5.

 

 

Ваганты

 

В так называемую ”эпоху застоя” одним из наиболее значительных элементов музыкальной и в целом духовной культуры нашей Родины стал диск Д.Тухманова ”По волне моей памяти”. Чарующие ритмы Тухманова если не затмили, то, по крайней мере, на год потеснили в наших сердцах народного любимца Высоцкого. В годы, когда готовилась ”общенародная” кампания по изучению ”Малой земли” и ”Целины”, возникла альтернатива в виде шедевров мировой культуры, переложенных на язык современных ритмов. Это было действительно мастерское произведение. Не ошибусь, если скажу, что самой ”забойной” частью диска была песня ваганта. В Казани она раздавалась из многих окон, и даже считалась неофициальным гимном общежития истфилфака КГУ. В общем, влияние Тухманова на эмоциональный мир ”семидесятников”, на их ассоциации с образами ”студента”, со средневековой культурой отрицать нельзя. Автор сам был очевидцем, когда в конце 70-х годов роль тостов в турпоездках играли стихи вагантов (например, стих, начинающийся словами: ”Без возлюбленной бутылки тяжесть чувствую в затылке...”[19, 439]. Образ студента в песни точно увязывался с популярным тогда понятием ”балдежь”. И лишь единицы, нашедшие оригинал этого стихотворения - называлось оно ”Прощание со Швабией”, - обнаруживали, что смысл-то в него вагант вкладывал совсем другой. Смысловой точкой песни была хмельная пирушка, а вот, чем завершал свой стих средневековый студент:

«Вот и все! Прости-прощай,

Разлюбезный швабский край!

Захотел твой житель

увидать науки свет!..

Здравствуй, университет,

мудрости обитель!

Здравствуй, разума чертог!

Пусть вступлю на твой порог

с видом удрученным,

но пройдет ученья срок,

­стану сам ученым.

Мыслью сделаюсь крылат

в гордых этих стенах,

чтоб открыть заветный вклад

знаний драгоценных!» [19, 433].

В общем, Тухманов ”усек” самую ”скучную” часть творчества вагантов, а именно, их гордость, за то, что они становятся частью интеллектуальной элиты. Вне поля зрения остался культ знаний. А ведь ваганты оставили подлинный гимн профессионализму - стихотворение ”Любовь к филологии” [19, 451], написанное так же живо, бойко, но лишенное пронаркотического содержания.

Расширение ПКП не завершилось на популярном в 70-е годы диске. Пусть проалкогольная, но трогательная, лиричная сцена прощания на реке обернулась похабной сценой в бане. Речь идет о вульгарной интерпретации музыкального шедевра Тухманова в - как бы это помягче сказать - в наскучившем римейке - ”Старые песни о главном - III”. Мне как зрителю было больно смотреть на эксперименты над талантливым композитором, но, как говорили в Средневековье: ”Тронь только один волосок в бороде дьявола, и он тут же вцепится тебе в загривок!” (Кстати,”Старые песни о главном - III” насилуют не только наследие Д.Тухманова. Специалист в области средневековой поэзии отмечает: ”любовная и вакхическая тема у вагантов никогда не смешивается” [17, 494]).

Прежде чем подвести черту под сюжетом о вагантах, еще раз проиллюстрируем технику расширения ПКП. Примем за исходный, или «нулевой» уровень фундаментальную научную публикацию ”Поэзия вагантов”, осуществленную М.С. Гаспаровым (мы его цитировали в предыдущем абзаце). Тема алкоголя - одна из многих в творчестве вагантов. Тираж издания - 50 тысяч экземпляров.

Первый уровень расширения ПКП - том ” Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов” из серии ”Библиотека всемирной литературы”. Алкоголь, алкогольные эксцессы - одна из ведущих тем раздела о вагантах. Тираж тома - 303 тысячи экземпляров.

Второй уровень расширения ПКП. Песню о поездке в храм наук Тухманов превращает в лирическую проалкогольную песню. Диск ”По волне моей памяти” тиражируется бесконечное число раз на аудиокассетах.

Третий уровень расширения ПКП. Превращение лирической проалкогольной песни в сцену пьяного банного разврата. ”Старые песни о главном - III” видят десятки миллионов телезрителей. Тиражируется на аудио - и видеокассетах.

 

3. До сих пор у меня звучит в ушах страстный рассказ преподавателя о красивой смерти правителя гуннов Аттилы – в объятиях молодой германской красавицы. Почти четверть века назад я внимал этому маленькому шедевру педагогического мастерства. Три года назад у меня дошли руки до первоисточника. Но сначала краткая историческая справка.

Страшным ураганом пронеслись в V веке по Европе новые завоеватели. Даже другим варварам - германцам они казались дикими и жестокими. Звались новые захватчики гуннами. Гуннским главарем был Аттила, за все его зверства заслужил он прозвище ”бич божий”. На счастье римлян, в 453 году Аттила умер, и его гигантская империя распалась. Как же он ушел из жизни?

Историк VI века Иордан поведал нам о смерти Аттилы: ”Ко времени своей кончины он, как передает историк Приск, взял себе в супруги - после бесчисленных жен, как это в обычае у того народа, - девушку замечательной красоты по имени Ильдико. Ослабевший на свадьбе от великого ею наслаждения и отяжеленный вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своем обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его. Так опьянениепринесло постыдный конец прославленному в войсках королю (подчеркнуто мною - В.Л.)” [12, 109]. Итак, в рассказе моего учителя все было правдой, … кроме акцента. Смерть постыдна или прекрасна? Сколько сотен студентов, изучая эту седую старину, унесли с собой эмоцию о гармонии алкоголя и секса. А потом эти студенты встали за учительские столы и университетские кафедры, нашли себя в редакциях, оказались у кормила власти…

4.

5.

6.

 

X. Нелегальные наркотики

 

Механизмы формирования культурного поля вокруг нелегальных наркотиков несколько отличны от проалкогольного культурного поля. Однако тенденции Поэтому нет никаких оснований утверждать, подобно недобросовестным публицистам конца 80-х годов, что о нелегальных наша страна узнала во время горбачевской антиалкогольной кампании. Идеи вышеупомянутых Бодлера и Хаксли, Кастанеды и Маккены были достоянием узкого круга интеллектуалов, в первую очередь интеллигенции столичных городов и университетских центров. Однако и широчайшему кругу читателей были известны привлекательнейшие описания эффектов нелегальных наркотиков.

1. Неофициальным лидером среди российских бестселлеров за последние 100 лет, предшествующих перестройке, был роман Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». Эйфорический эффект от потребления гашиша расписан там самым восторженным образом (10, с. 346-348, 488-489).

2. Советский Союз был подлинной страной милицейских романов. Однако самым любимым сыщиком был Шерлок Холмс. Последний, если верить его создателю Конан Дойлю(13, т. 1-3), употреблял кокаин, что не как не сказывалось на его выдающихся интеллектуальных качествах.

3. …

4. …

5. …

 

Ритуалы

Формы алкогольных (курительных) ритуалов описаны искусством и научной литературой многократно. Однако исключительная пестрота этих обычаев часто не дает возможности понять одну общую для всех них черту. Чтоб ее ощутить, прелагаю краткий тест.

Засунули мороженное за шиворот тому, кто отказался его есть. Укусили того, кто отказался пить пепси-колу. «Невозможна такая дикость в конце ХХ века!» - совершенно справедливо воскликнет Ваш собеседник. Другому собеседнику перескажите эти же ситуации, только замените мороженное и табак на алкогольное изделие. «Чего только в наше время не бывает!» – столь же справедливо откликнется он. Что позволено вину, не позволено пепси-коле (да простят автору этих строк древние римляне за фривольность по отношению к их мудрости).

Алкогольные ритуалы носят в России конца ХХ века жестко принудительный характер. И эта принудительность имеет свои исторические корни (вспомним, варварское насилие над малопьющими, применявшееся Петром Первым). Выпестована всеобщность бытовой наркотизации в эпоху «монолитного единства советского народа» (прекрасна в своей лаконичной точности чеканная формулировка М.Жванецкого: «Не пьет, значит к нам заброшен. Или от нас»).

Наши дни недалеко ушли от советской эпохи. Недавно скончавшийся товарищ рассказывал, как его до слез доводила специфическая практика материального поощрения: «Ты трезвенник, значит премия тебе не нужна, ибо ты деньги на водку не тратишь».

Тем, кто далек от народа, и не согласен с автором этих строк, рекомендую пересчитать, например, защиты диссертаций, не сопровождавшиеся алкогольными обычаями.

Курение табака как более молодая форма наркомании еще не успела легитимировать (не сделал общепринятым) насилие над некурящими. Однако почти всем приходилось слышать о трудовых коллективах, где действует закон серой стаи: «У курящих – перекур, некурящие работают».

Так что, когда человека насильно «сажают на иглу» нелегального наркотика, работают те же механизмы групповой психологии (часто густо приправленные личным корыстным интересом).

Принудительный характер пронаркотических обычаев, конечно, не отрицает их субъективную привлекательность для многих поклонников этих ритуалов. Вновь обращенных в наркотическую веру приобщают к ним в изящной, нередко игровой форме. Я знавал немало некурящих юношей, собиравших пачки из-под сигарет. Многочисленные водочные, винные и пивные наклейки, так часто обыгрываемые в антинаркотических ритуалах казанских мнатовцев, подарены нам составителем коллекции, субъективно непьющим человеком. Так происходит «сухая алкоголизация» или «бездымная никотинизация». Человек оказывается уже полностью включенным в наркотическую субкультуру, физически еще не введя в себя значительных доз алкоголя или никотина.

 

Символы в быту

 

Тысячи домохозяек ходят с пакетами «Пиво – красный восток». В то же время мне пришлось увидеть не один и не десяток ироничных взглядов, и услышать не одну и не две-три ироничных реплики в адрес фартука моей супруги с надписью «Мы за трезвость». Фартук – не исключение из правил.

Можно представить семью очень скромного достатка, где нет кофейных ложечек, а есть только чайные,

где торт в праздничные дни едят маленькими ложечками, не специальными вилочками,

сыр режут тем же ножом, что и масло,

для рыбы не предусмотрены специальные ножи и вилки,

из одного и того же молочника наливают молоко и в чай, и в кофе,

супницу не подают на стол, а разливают горячее первое блюдо прямо из кастрюли,

яблоки кусают или грызут не из чувства солидарности с группенфюрером Мюллером, а по причине отсутствия специального фруктового ножа,

а о специальных хлебных тарелочках для каждого из гостей и не помышляют, и т.д., и т.п.

Нами описан крайний вариант, но семью без одного или нескольких из перечисленных инструментов для удобного, полезного и приятного приема пищи представить вполне возможно.

Но, если речь идет не о последних бомжах или содержателях наркопритона, трудно представить семью, где нет рюмок для алкогольных изделий. Почему? Ведь коньяк, налитый в чашку или стакан, ни чуть не более противоестественное сочетание, чем чайная ложка, лежащая рядом с кофейной чашкой.

С точки зрения символики, алкогольная культура носит значительно более принудительный характер, чем другие обычаи застолья.

Вот почему расходы на социально престижный прием алкогольных изделий при прочих равных условиях на порядок больше, чем на праздничный прием кофе.

 

Закономерный результат

 

1. Закономерным результатом включения наших сограждан в наркотическую субкультуру является деформация базисных ориентиров личности – понятий пространства и времени

Счет времени для курящих показателен: Первая сигарета (в постели, или после завтрака), последняя перед сном, обильное курение в праздник. Однако курящие навязали свои понятия и некурящим.

«Понедельник – день тяжелый» тысячи раз повторяли даже те из нас, кто не разу не похмелялся после тяжелой попойки. Повторяли, не замечая вопиющей абсурдности этой фразы. После полноценного отдыха, в начале недели у человека куда больше сил. Чем в четверг или в пятницу. Но попробуйте сказать социально и физиологически вполне точную фразу «пятница – день тяжелый». Ваши собеседники недоуменно пожмут плечами, а во многих ситуациях поправят - «Понедельник – день тяжелый».

 

Ориентация в пространстве также увязана с наркотиками: сигарета перед проходной, курение в машине и т.д. Некурящие меряют пространство аналогично. Курилкой место отдыха называют все, кто служил в армии, что не является само собой разумеющимся.

Остановка общественного транспорта в нашей стране - это место, где на «законных» основаниях курящие обкуривают некурящих. Последний, самый интенсивный выдох табачного дыма осуществляется уже в салоне трамвая или троллейбуса.

 

2. Сформировался миф о всемогуществе наркотиков (в двух его ипостасях)

Привлекательная сторона мифа - о связанных с ним эйфорическом эффекте, повышении сексуальной активности, ускоренной рекреации (пряник); устрашающая сторона мифа – о непреодолимости ломки без наркотика (кнут).

Пронакотическая установка может поразить даже такое «деидеологизированное» чувство, как обоняние. «Абсолютный или чистый алкоголь – прозрачная, бесцветная жидкость приятного запаха...», - всерьез пишет один из авторитетов в области винопотребления. (42, 285).

В антистрессовом влиянии табака убежден каждый курильщик. Тут налицо обратное истолкование: курение совершено очевидно снимает стресс, ибо … само его порождает. Ожидая очередной порции никотина и не имея возможности тотчас удовлетворить этот запрос своего организма. Курильщик копит в себе раздражение.

Представления о положительном влиянии алкоголя на секс распространены шире некуда. Проведенные западными учеными чистые эксперименты показывают, что алкоголь не стимулирует сексуальную активность (44, 53). Более того, как анестезатор, алкоголь обедняет сексуальные ощущения.

Всемогущество ломки. Об этих страшных мучениях знают все, особенно те, кто никогда не видел и не нюхал нелегальных наркотиков.

Ломка, конечно, субъективно болезненна, но в страданиях наркомана сказывается, в значительной степени, эффект ожидания. Тот, кто умеет отделить правду от выдумки, может помогать другим людям весьма эффективно. Приводим слова вице-президента Екатеринбурского фонда «Город без наркотиков»: «…если наркомана сажают на трое суток в камеру, через трое суток у него все проходит: психологический настрой – наркотики взять негде. Мы выяснили, что за время существования тюрьмы ни один наркоман не умер от ломки. И тогда мы наркоманов стали просто-напросто закрывать в наручники на две-три недели. Эффект получился колоссальный. На пятые сутки люди, употребляющие наркотики 12-14 лет, - засыпали. Наркоманы сами этому удивляются». (34, 3). Кому-то слова екатеринбургского специалиста могут показаться неуклюжей саморекламой, но с точки рения истории наркотической субкультуры перед нами не басня и не варварство. Об одной такой встрече подробно рассказал Одиссей в изложении Гомера:

”... посланным нашим

Зла лотофаги не сделали; их с дружелюбною лаской

Встретив, им лотоса дали отведать они; но лишь только

Сладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно

Все позабыл и, утратив желанье назад возвратиться,

Вдруг захотел в стороне лотофагов остаться, чтоб вкусный

лотос сбирать, навсегда от своей отказавшись отчизны.

Силой их, плачущих, к нашим судам притащив, повелел я

Крепко их там привязать к корабельным скамьям; остальным же

Верным товарищам дал приказанье, нимало не медля,

Всем на проворные сесть корабли, чтоб из них никоторый,

Лотосом сладким прельстясь, от возврата домой не отрекся.”

(Одиссея, IX, 91-102)

Так что, взяв на вооружение афоризм современного специалиста, мы можем признать, что Одиссей поступил со своими спутниками «жестко, но не жестоко». Никто из его спутников в дальнейшем не испытывал наркотических проблем, по крайней мере, сам Одиссей не считал нужным упомянуть их (в отличие от инцидента с лотосом).

 

3. Одна из важнейших причин малой эффективности противонаркотической работы – наличие слепых пятен в восприятии мира наркозависимым человеком (аналогичных анатомическим слепым пятнам в глазу человека).

А) В школьные и студенческие годы я считал Марка Твена своим любимым писателем, многократно перечитывал удивительные истории Тома Сойера и Гека Финна. Настало время, и в группах по методу Шичко и при беседах со школьниками я стал использовать описания первого опыта курения американских мальчишек и белой горячки у отца Гека. Потрепанные красные томики теперь открывались только на хорошо известных страницах. В общем, Твен занял в моей библиотеке место сомнительной почетности - среди тех, кого почитают, но не читают. Но вот в этом году моему восьмилетнему сыну на летние каникулы вручили основательный список книг для внеклассного чтения. Начал он читать с “Тома Сойера” и через некоторое время сказал: “Папа! А Том-то, оказывается, тоже состоял в обществе трезвости!” Я не поверил, пока сын не пока