IV. Типы социального поведения. Нравы. Обычаи.

В области социального поведения обнаруживается фактическое единообразие, то есть последовательность действий с типически идентично предполагаемым смыс­лом повторяется отдельными индивидами или (эвентуаль­но одновременно) многими. Такими типами поведения занимается социология в отличие от истории, исследующей каузальное сведение важных, имеющих решающее зна­чение, единичных связей.

Фактически существующую возможность единообра­зия в установках социального поведения мы будем на­зывать нравами, в том случае, если (и в той мере, в ка­кой) их существование внутри определенного круга лю­дей объясняется просто привычкой. Нравы мы будем называть обычаем, если фактические привычки укореня­лись в течение длительного времени. Обычай мы будем оп­ределять как «обусловленный интересами-», если (и в той мере, в какой) возможность его эмпирического наличия обусловлена только чисто целерациональной ориентацией поведения отдельных индивидов на одинаковые ожидания.

1. К нравам относится и «мода». «Мода» будет при­числяться к нравам в том случае (обратном тому, что было сказано об обычае), если причиной ориентации ста­новится нечто новое в поведении. 'Мода близка «услов­ности», так как, подобно «условности», она (большей частью) связана с сословными престижными интересами. Подробнее этим вопросом мы здесь заниматься не будем.

2. «Обычаем» в отличие от «условности» и «права» мы будем называть не гарантированное внешним образом правило, которым действующее лицо фактически руко­водствуется добровольно — то ли просто «не задумыва­ясь», то ли из «удобства» или по каким-либо другим при­чинам — и вероятного следования которому оно из тех же соображений может ждать от людей того же круга. В этом смысле обычаи не являются чем-то «значимым»; ни от кого не «требуют» их соблюдения. Переход от этого к условности и праву, конечно, точно установлен быть не может. Традиции повсюду стали источником значимости. В настоящее время «принято» завтракать более или ме­нее определенным образом, однако никто не «обязан» следовать данной традиции (разве что посетители ресто­ранов); однако это не всегда было принято. Напротив, манера одеваться, даже в той мере, в какой она связана с нравами, теперь в значительной степени уже преврати­лась в условность.

3. Многочисленные бросающиеся в глаза проявления единообразия в социальном поведении, прежде всего (но не только) в экономическим поведении, объясняются от­нюдь не ориентацией на какую-либо считающуюся «зна­чимой» норму, но и не обычаем, а просто тем фактом, что данный тип социального поведения, по существу, больше всего в среднем соответствует, по субъективной оценке индивидов, их естественным интересам и что на эти взгляды и знания они ориентируют свое поведение. В ка­честве примера можно привести ценообразование на «свободном» рынке. Индивиды, интересы которых связа­ны с рынком, ориентируют свое поведение, рассматривае­мое ими как «средство», на собственные типические субъ­ективные хозяйственные интересы в качестве «цели» и на столь же типические ожидания предполагаемого поведе­ния других в качестве «условий» для достижения этой цели. По мере того как они действуют таким образом — чем более целерационально их поведение, тем более сход­ны их реакции на данные ситуации, — возникают едино­образие, регулятивность и длительность установки и по­ведения, которые часто обладают значительно большей стабильностью, чем поведение, ориентированное на нор­мы и обязанности, считающиеся «обязательными» в опре­деленном кругу. Тот факт, что ориентация только на собственные и чужие интересы достигает эффекта, кото­рого обычно пытаются — и очень часто тщетно — добить­ся с помощью норм, привлек пристальное внимание ис­следователей, прежде всего в области экономики. Можно даже считать, что именно это наблюдение явилось одним из факторов, определивших возникновение политической экономии как науки. Однако значимость указанного явле­ния распространяется и на все остальные сферы чело­веческого поведения. В своей неосознанности и внутрен­ней свободе оно представляет собой полярную противо­положность, с одной стороны, всем видам внутренней связанности привычными «обычаями», с другой — под­чинению нормам, которые считаются рациональными по своей ценности. Одним из существенных компонентов «ра­ционализации» поведения является замена внутреннего следования привычным обычаям планомерной адаптацией к констелляции интересов. Конечно, понятие «рационали­зации» поведения подобной заменой не исчерпывается. Ибо, помимо этого, «рационализация» поведения может — позитивно — идти в направлении сознательной ценност­ной рационализации или — негативно — вытеснять не только обычаи, но и аффективное поведение и, наконец, двигаться в направлении чисто целерациональном, от­вергающем ценностную рациональность поведения. С та­кой многозначностью в истолковании понятия «рационализации» поведения мы еще не раз встретимся в дальней­шем. (Концептуализация этого явления будет дана ниже.)

4. Стабильность обычая (как такового) основана, в сущности, на том, что индивид, не ориентирующийся на него в своем поведении, оказывается вне рамок «приня­того» в его кругу, то есть должен быть готов переносить всякого рода мелкие и крупные неудобства и неприятно­сти, пока большинство окружающих его людей считается с существованием обычая и руководствуется им в своем поведении. Стабильность констелляции интересов осно­вана сходным образом также на том, что индивид, не ориентирующийся в своем поведении на интересы дру­гих — не «считающийся» с ними, — вызывает их противо­действие или приходит к не желаемому и не предпола­гаемому им результату, вследствие чего может быть на­несен урон его собственным интересам.