Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Нормальные дети с ненормальной судьбойСодержание книги
Поиск на нашем сайте
Часто, наблюдая за ребёнком из детского дома, окружающие думают: «Ненормальный какой-то!». Он и в самом деле может ве6сти себя странно и пугающе. Иногда кажется «пожившим», значительно старше своего возраста, порой, наоборот, ведёт себя как маленький. Вот он на перемене курит в туалете, сплёвывая на пол и ругаясь басом, а через полчаса на уроке совершенно по-детски плачет из-за сломавшегося карандаша. Весь он какой-то нескладный, неровный, словно куски его личности не ладно пригнаны, а набросаны кое-как и углы торчат наружу. Но когда узнаешь всё, о чём говорилось в этой главе, начинаешь понимать, что это не ребёнок ненормальный. Это обстоятельства его жизни были ненормальными. И он, как мог, приспособился к ним. В романе Виктора Гюго «Человек, который смеётся» рассказывается о компрачикосах - преступниках, которые похищали детей и уродовали их, чтобы потом продавать в бродячие цирки на потеху публике. Они помещали маленького ребёнка в специальный сосуд. Тело росло, стенки сосуда сдавливали его, и все кости, мышцы, связки деформировались, приспосабливаясь к обстоятельствам. Так из здорового малыша вырастал карлик, горбун, уродец. Или не вырастал - не сумев приспособиться и стать «ненормальным», ребёнок просто умирал. Для детей, оставшихся без родителей, роль такого «компрачикоса» играет сама жизнь. Все его странности - это всего лишь нормальная реакция на ненормальные обстоятельства существа, которое хотело жить. И победило - иначе ребёнок не пришёл бы в ваш класс и не стоял бы сейчас перед вами. Остаётся только поблагодарить судьбу за эту его силу, гибкость, терпение. Эти же качества позволят ему, как только жизнь наладится и среда станет благоприятной, наверстать многое из упущенного, выправиться, раскрыться. Если, конечно, окружающие будут относиться к нему по-человечески, а не как зеваки в балагане, которые, тыча в него пальцами, кричат: «Смотрите, какой урод!», и уводят своих детей подальше. К счастью, с одним конкретным ребенком не может произойти сразу всех перечисленных выше бед и событий. В прошлом у каждого из них было немало хорошего. Возможно, мама забывала покормить ребенка, когда была пьяная, но в периоды просветлений заботилась о нем и придумывала интересные игры. Возможно, в доме ребенка была добрая, сердечная нянечка. Возможно, первые годы жизни в семье все было хорошо, и только потом начало разваливаться. Возможно, его отчим бил, но бабушка или брат, как могли, защищали. Так или иначе, у каждого есть свой позитивный ресурс, что-то светлое и хорошее в прошлом. А в настоящем - новая семья, новые друзья, новая жизнь. Некоторые дети от природы наделены такой жизненной силой, таким стремлением расти и развиваться, что, как заговоренные, проходят сквозь все невзгоды без явных последствий. Может быть, именно такие дети были прообразами героев Диккенса и авторов сентиментальных романов? Там их хранили благородная кровь и благословение матери. Не знаю уж, что именно влияет, но иногда действительно кажется, что ребенка хранит ангел, и приемные родители потом удивляются - нас предупреждали о трудностях, а он - золотой мальчик! Эта сбереженная ангелом-хранителем часть личности есть у каждого ребенка. Просто у одного она больше, и с ним почти все в порядке. А у другого - меньше, может, особенно тяжело ему пришлось, или ангел попался неопытный. Смотришь на такое дитя: все с ним не так. Несуразный какой-то, неправильный, неудобный, и самому ему несладко от своей искореженности, он буквально «места себе не находит» - ни на стуле, ни вообще в жизни. Но сохранный уголок души у него обязательно есть. Его нужно найти и начать постепенно укреплять и расширять. Результаты будут ошеломляющие,, Их в моей практике было множество: детей, которым ставили диагноз «умственная отсталость», а они хорошо заканчивали школу и колледж; детей с такими хроническими заболеваниями, которым врачи предрекали инвалидность, а потом удивлялись, куда делись все болезни; детей неуправляемых, расторможенных, агрессивных, которые потом становились ласковыми, контактными, готовыми помочь. Следующая глава как раз об этом - о конкретных детях и их судьбах.
Из многих десятков историй, с которыми мне приходилось сталкиваться в процессе работы, было трудно выбрать несколько. Некоторые из этих приемных семей прошли весь путь на моих глазах: я готовила их к приему ребенка, многое о них знала, волновалась, когда они знакомились, помогала пережить адаптацию. Другие взяли детей раньше и ко мне обратились в ситуации кризиса - уже с сигналом «S0S». Признаюсь сразу, что ни одна из историй не взята прямо «с натуры», я объединяла в один сюжет несколько схожих, меняла не только имена, но и возраст детей, состав семей, конкретные обстоятельства жизни. Ведь мир тесен, и мне вовсе не хочется, чтобы внутренняя жизнь реальных людей была выставлена на всеобщее обозрение. Так что образы и членов приемных семей, и учителей здесь собирательные. Приведенные в этой главе истории - просто материал для размышлений, и, надеюсь, они помогут вам понять чувства ребенка и его приемных родителей, а, может быть, подскажут, что можно в той или иной ситуации сделать, а чего - нельзя ни в коем случае. В отношениях между приемным ребенком и его новыми родителями важно все: его прошлое, их прошлое, характеры и темпераменты, условия жизни, поведение окружающих, наличие у родителей подготовки, возможность обращаться за помощью к специалистам службы устройства (и готовность это делать). Я постаралась на конкретных примерах представить большую часть проблем, о которых говорилось в предыдущей главе, и выбирала именно те семьи, в жизни которых решающую роль - позитивную или негативную - сыграла школа и личность учителя. И в которых все, возможно, было бы по-другому, если бы иначе сложилось в школе.
БРОСЬ, А ТО УРОНИШЬ!
Севе 11 лет. Симпатичный, сероглазый, немножко лопоухий, но ему идет. Сначала он с недоверием относился к идее найти ему семью. Дело в том, что некоторое время назад Севу уже брала к себе одна женщина, Клавдия. Они с первого дня знакомства друг другу очень понравились и были полны желания жить вместе. Сначала все было замечательно. Сева очень старался, хотел больше времени проводить с новой мамой, все время крутился возле нее, приставал с вопросами. В доме только и слышалось: «Мам, смотри!». А посмотреть, в общем, было на что. Сева - мальчик живой и изобретательный. То на подоконник влезет ~ а окно открыто! - и ногами болтает. То кошку в школьный рюкзак запихнет и по квартире таскает. На самом деле, ничего особенного - обычные мальчишеские шалости. Просто их было слишком много - ведь Сева обладал завидной энергией, да еще находился в эйфорическом возбуждении от того, что теперь он живет дома, с мамой. Кроме того, как это часто бывает у детей из детского дома, он не очень умел справляться со своими эмоциями, которые захватывали его полностью. Он громко возбужденно разговаривал, кричал, размахивал руками, требовал внимания. В школе на него тоже жаловались из-за этого, ведь мальчика каждую минуту приходилось одергивать и делать ему замечания. А Клавдия была уже немолода, да и темперамент у нее совсем другой. Ничего забавного в Севиных выходках она не находила и вообще не понимала, почему ребенок не может посидеть спокойно, никому не мешая. Она уставала, раздражалась, а направить Севкину энергию «в мирное русло» у нее не получалось. Сначала она просила его успокоиться, потом подолгу «пилила», затем обижалась, и, наконец, начинала кричать, а то и отвешивала ему подзатыльник. Причем «воспитательные меры» до крика и подзатыльника Сева просто не замечал - монотонные нотации Клавдии оказывались за порогом его восприятия. Поэтому ругань доведенной до белого каления приемной мамы он воспринимал как совершенно неожиданное, ничем не объяснимое нападение - ведь он ничего плохого не делал, наоборот, было так весело, а она вдруг разоралась! Сева обижался в ответ, не слушался, грубил, убегал без спросу на улицу, не выполнял поручений по дому и даже начал курить. Так прошло больше года. Периоды взаимной симпатии, хорошего настроения, когда они вместе обсуждали планы на будущее, становились все реже и все короче. Зато все больше было скандалов, слез и взаимных обид. Однажды Сева не пришел вечером домой. Клавдия ужасно волновалась, ходила его искать, а он явился далеко за полночь, в ответ на ее упреки только огрызался. Терпение женщины лопнуло, и она объявила Севе, что они расстаются. Так он снова оказался в детском доме. И твердил, что теперь-то он десять раз подумает, прежде чем идти в какую-то там семью. И чего он там вообще не видел... В детском доме, кстати, он вел себя вполне прилично, слушался воспитателей, более-менее прилежно учился и вообще как-то притих. Патронатные воспитатели, которых мы нашли для Севы, были совсем не похожи на Клавдию (хотя тоже не очень молоды). Веселые, спортивные, энергичные, Оксана и Андрей вырастили своих троих хулиганистых мальчишек, поэтому кошка в рюкзаке их удивить не могла. Сева, несмотря на угрозы «десять раз подумать», сразу же, как их увидел, согласился с ними жить. Первые три дня он улыбался, слушался и с восторгом вникал во все детали новой жизни. Потом началось. Через неделю Оксана уставшим голосом рассказывала: «Он все время кричит. Слово вставить невозможно. Малейшее замечание - кидается вещами, хлопает дверью, орет так, что уши закладывает. Кричит, что мы злые, плохие, зря его взяли, и вся семья у нас идиотская, и все мы делаем не так, и над ним издеваемся. С понедельника он идет в новую школу, и я боюсь, что там будет». Боялась Оксана не случайно. В этой школе Сева выдержал три дня. Затем устроил истерику на уроке после того, как учительница попросила его не мять тетрадь локтем. «Ну и заберите вашу тетрадь! Я все равно не могу нормально писать! И не лезьте ко мне!». И до конца урока просидел, положив голову на парту. Учительница предпочла не трогать его, надеясь, что позже все наладится. Еще через день Сева, не сумев решить пример, грубо выругался на весь класс. Учительница сделала ему замечание, он вскочил и выбежал из класса, пнув по дороге чей-то портфель. В понедельник Оксану вызвали в школу. Она молча слушала жалобы учительницы, не зная, что ответить. Ее сыновья, бывало, сбегали с уроков или получали двойки, дрались иногда, но истерик на уроках не устраивали. Домой Сева шел притихший. Решив наказать его, Оксана велела ему вне очереди помыть посуду. Сева почему-то очень обрадовался и отдраил заодно холодильник, плиту и весь кафель на кухне. Так что наказания никакого не получилось. А вечером опять произошел безобразный скандал из-за пустяка. В школе Сева больше не скандалил, но и не учился - смотрел тупо в тетрадь или в окно. На простейшие вопросы не отвечал, бурча себе под нос: «Я не знаю». Учительница первое время старалась его не трогать, но долго так продолжаться не могло. Остальные дети, уже сложившийся коллектив четвертого класса, смотрели на новенького с недоумением и неприязнью. Подойти к нему, заговорить никто не решался. Оксана и Андрей не знали, что делать. Сева, который сначала с таким удовольствием пришел к ним в дом, делал все возможное, чтобы его выгнали. Он хамил, открыто нарушал требования приемных родителей, пытался курить прямо в комнате. Наказания на него не действовали, уговоры - тем более. Он словно был очень зол на них, но они не могли понять - за что? Симпатичный, смышленый, хоть и немного хулиганистый парень, каким Сева был в детском доме, превратился в чудовище. То казалось, что он готов помогать по дому, «быть хорошим» и ему нравятся новые родители. То вдруг как с цепи срывался. Оксана и Андрей понимали: весь их прошлый опыт воспитания своих детей не может помочь в воспитании приемного ребенка.
Когда семья пришла на консультацию, мы сначала немного поговорили все вместе. А потом патронатные воспитатели вышли за какими-то документами/и мы с Севой остались одни. Помолчали немного. Вдруг он быстро, не глядя на меня, спросил: «Они уже сказали, что меня отдадут?». Я удивилась: «Нет, Сева, они не собираются тебя отдавать. Они сказали, что ты им очень нравишься, хотя они устали от твоих выходок, конечно». Сева уставился на меня и переспросил: «Правда, не отдают? Правда, нравлюсь? Они сами так сказали? Вы не шутите?». Его буквально колотило от напряжения. «А тебе они нравятся?» - «Очень нравятся». «А почему же ты так себя ведешь?» - «Я не знаю, просто взрываюсь, когда мне замечание делают. Меня бесит, что они командуют». Мы немного поговорили о том, что все взрослые делают своим детям замечания, и это совсем не значит, что дети им не нравятся. И о том, что родители для того и нужны детям, чтобы иногда командовать. Вот если ребенок совсем один, на необитаемом острове, им никто не командует. Но никто и не защищает, и не любит. Сева был уже большой и довольно толковый парень, поэтому я сказала ему напрямую, без всяких «психологических подходов»: «Знаешь, дорогой, ты должен решить сам. Они тебя отдавать не хотят, но, сам понимаешь, довести можно любого. Тем более с твоими способностями. Ты не хочешь, чтобы они тобой командовали? Ты легко можешь этого добнться. Они еще продержатся, сколько хватит терпения, но в итоге ты победишь - они совсем устанут и сдадутся». «Я так не хочу, - сказал Сева, - это никакая не победа». Потом он еще несколько раз переспросил, правда ли, что его не собираются отдавать: «Нет, а как точно они сказали? Прямо такими словами? А вы хорошо запомнили? А вы не обманываете меня?» - «Сева, что же ты сам у них не спросишь? Хочешь, сейчас вместе спросим?». Это было для него уже чересчур. Он замотал головой, потом глубоко, как-то облегченно вздохнул и попросил разрешения пойти поиграть в футбол с мальчишками. Очень разумно, по-моему. Лучше любой психотерапии. Что происходит. Для постороннего наблюдателя поведение Севы представляется абсолютно неадекватным. Срываться в крик из-за рядового замечания - это ненормально. Доводить «до ручки» людей, которые тебе хотят добра и вообще тебе нравятся - тем более странно. Теперь посмотрим на ситуацию с точки зрения ребенка. В его жизни происходят кардинальные перемены. Можно сказать, решается судьба. При этом его опыт очень невелик. Историю с неудачным устройством в семью он интерпретирует примерно так: «Я недостаточно хорош, чтобы иметь родителей. Сначала они все хотят, а потом видят, какой я, и передумывают. Такой, как есть, я никому не нужен». Сознание ребенка устроено так, что причину любых событий он видит в себе самом. Это называется детским эгоцентризмом. Ничего ругательного в этом слове нет, это просто научное определение, буквально означающее, что для ребенка в центре мира - он сам. Только с возрастом приходит понимание, что другие люди могут совсем по-другому воспринимать ситуацию, что у них могут быть свои причины себя вести так или иначе, что мама может расстраиваться не только из-за того, что ты не съел суп, и родители могут ругаться не потому, что ты плохо себя вел. Севе, естественно, в голову не приходит, что первая приемная мама просто не справилась с ним. Они не подошли друг другу по характеру. Возможно, такой уставшей от жизни немолодой женщине вообще не следовало брать на воспитание живого, озорного мальчугана. Но этот анализ ситуации ребенку недоступен. Для него все просто: меня взяли, а потом отдали, потому что я не понравился. И с самой первой минуты в новой семье он с ужасом ждет, что они догадаются, какой он «на самом деле». А теперь попробуйте представить себе степень этого напряжения и уровень стресса в этот период. Если вам случаюсь переживать нечто подобное, вполне ли адекватным было тогда ваше поведение? Взрослые люди, как правило, очень нервничают на собеседовании при приеме на работу. Но ведь речь идет не о жизни и смерти - всего лишь о работе! Кроме того, потерпев неудачу на собеседовании, взрослый человек приходит домой, к своим близким, к друзьям, и они ему быстро объясняют, что на самом деле он лучше всех, а работодатели просто не понимают, какое сокровище упустили, и в следующий раз все обязательно получится, и вот, кстати, в последнем журнале советы, как правильно писать резюме... У этого ребенка никакой «группы поддержки» нет. Новые родители еще не привыкли к ребенку, не знают, как к нему подступиться, и тоже испытывают растерянность и стресс. Друзья и знакомые взрослые далеко. Советов приемным детям в журналах пока не печатают. Он одинок и растерян. Он очень хочет радоваться новой жизни, иногда у него это получается, и целый день он счастлив, но потом опять не дают покоя вопросы: взяли ли его в семью «насовсем»? есть ли у него теперь свой дом и родители, или вскоре его опять вернут в детский дом? Попробуйте услышать ушами ребенка, находящегося в таком положении, любое критическое высказывание взрослых. Для него оно звучит как удар погребального колокола - вот оно, началось! Они все поняли! В этот момент все внутренние «предохранители» у него перегорают, и начинается истерика. Понятно, почему Сева воспринял мытье посуды не как наказание, а как подарок - он-то думал, что его прямо из школы отведут с вещами в детский дом. Мне приходилось слышать от приемных родителей рассказы о том, что ребенок выглядел как именинник после того, как его... выпороли! Родители в недоумении - да что же это, ничем его не проймешь издевается он, что ли? А для него-то это наказание - амнистия, его опасения были гораздо хуже. Если вам приходилось когда-нибудь ожидать неприятностей, наверняка вы ловили себя на мысли: «Скорее бы уж! Лучше пусть это случится сейчас, чем ждать и бояться!». У детей - то же самое, только гораздо сильнее. Если все равно меня вернут в детский дом, то пускай уж скорее (по формуле: «Брось, а то уронишь!»). И вообще, пусть лучше я сам их доведу. Если вернут в детдом, потому что я плохо себя вел, это не так больно, как из-за того, что я недостаточно хорош, чтобы быть их ребенком. Тогда можно постараться убедить самого себя и всех вокруг, что мне не очень-то и хотелось, что на самом деле это они плохие, и «все делают по-идиотски». Конечно, ребенок таким образом не расеуждаєт. Он сам порой удивляется, что за бес заставляет его грубить, кричать, не слушаться. Имя этого беса - тревога. Всепоглощающая, запредельная тревога, которая, вырываясь из-под контроля, полностью подчиняет его себе и заставляет приближать финал, которого он так боится. Если в этот момент в окружении семьи, в школе окажутся люди, которые придут в ужас: «Где вы взяли этого психа?», или начнут требовать от родителей «немедленно принять меры и привести его в порядок», сами понимаете, чем все закончится. Естественно, особенно остро переживают дети, которых однажды уже вернули из приемной семьи. Но в большей или меньшей степени тревогу испытывает любой ребенок в период адаптации к новой жизни. До тех пор, пока он не поверит, что все это - всерьез и надолго, что он нужен, что его любят и никуда не отдадут. Обычно на это уходит от полугода до двух лет, в зависимости от возраста и характера ребенка, от того, что ему пришлось пережить, и от мудрости и терпения окружающих взрослых, Что можно сделать. Если вы знаете, что ребенок живет в новой семье недавно, вы должны учитывать, что у него возможны всплески неадекватного поведения. Это не обязательно громкие истерики, могут быть и тихие слезы, неестественная веселость, ступор, замкнутость, неспособность сосредоточиться, двигательное возбуждение, нарушение аппетита, даже нервная рвота. Теперь вы понимаете, почему это происходит. Поэтому главное - не принимайте все это на свой счет! Это не вы что-то сделали не так, не вы не понравились ребенку, и не ребенок ненормальный. У него сейчас просто сильнейший стресс, нервы на взводе, реакции непредсказуемы. Это пройдет. Его состояние в большей степени зависит от его приемных родителей или патронатных воспитателей, чем от вас. Но вы можете очень помочь, если: • Не будете усугублять напряжение. Постарайтесь избегать хотя бы в первое время замечаний, упреков, вызовов родителей и прочих карательных мер. Это не значит, что вы должны ввести для этого ребенка особые правила и все ему разрешать. Просто избегайте осуждающего тона. Можно ведь даже неудовлетворительную работу прокомментировать так: «Извини, Сева, но пока даже тройку поставить тебе не могу. Ну, я думаю, ты скоро привыкнешь и станешь успевать больше. Если нужна помощь, скажи мне». · Сумеете показать ребёнку, что он нужен в классе.Придумывайте для него мелкие поручения, и не забывайте поблагодарить за помощь. Расскажите про классные и школьные традиции, предложите принять участие в ближайшем соревновании, празднике, но не настаивайте. Любые разговоры про его будущее в этой школе, в этом классе укрепляют в нем уверенность, что это будущее - будет, что его новая жизнь состоится и все наладится. • Будете гасить «взрывы» на корню. Если вы чувствуете, что «сейчас начнется», попробуйте неожиданно сменить тему, пошутить, обратиться к другому ученику. Можно просто подойти к нему и успокаивающе похлопать по руке, не привлекая при этом излишнего внимания к его персоне и продолжая вести урок. • Будете выдвигать требования без критики и подсказывать выход из положения. Когда ребенок ведет себя неподобающим образом, апеллируйте к объективным правилам и формулируйте свои требования позитивно. То есть, вместо «Не кричи» скажите: «У нас в классе есть правило: мы говорим друг с другом вежливо и спокойно. И ты попробуй», или «Говори тише, я лучше тебя пойму». • Постараетесь снизить напряжение в классе. На самом деле ваша спокойная реакция на необычное поведение новенького и проявленная к нему симпатия зададут вектор поведения ребят. Если вы чувствуете, что класс нуждается в объяснении происходящего, просто скажите: «Севе сейчас трудно, новая школа, много изменений в жизни. Скоро он привыкнет и все наладится». Ни в коем случае не обсуждайте в классе то, что ребенок - приемный, именно сейчас это совершенно некстати. • Поддержите приемных родителей. Постарайтесь не добавлять им головной боли претензиями и упреками. Им и так сейчас трудно. Рассказывайте даже о небольших успехах ребенка, делитесь своими педагогическими находками, если вам удалось, например, прекратить истерику или вовлечь ребенка в работу, им это тоже может пригодиться. Оксане и Андрею важно было понять истинные мотивы поведения Севы. Ведь за эти несколько недель их вера в свои родительские возможности пошатнулась. Мы еще несколько раз встречались с ними, обсуждая, как им вести себя с Севой, как самим не «дойти до ручки». В течение следующих недель и месяцев жизнь семьи постепенно налаживалась. Патронатные воспитатели стали избегать длинных объяснений с Севой, они кратко, но твердо требовали выполнения правил, а иногда просто брали за руку и отводили, например, в ванную, как маленького. Пару раз Андрею пришлось взять его за шиворот и потребовать, чтобы тот говорил с Оксаной вежливо. Зато если вопрос был пустяковый, они к нему не «цеплялись», переводили все в игру, в шутку. Они проводили с Севой много времени, охотно общались с ним и разговаривали. А главное - больше не обижались, если Сева вновь срывался на крик и обвинение. Просто говорили: «Так я не буду с тобой ничего обсуждать, когда сможешь говорить нормально - приходи» - и занимались своими делами. Один из старших братьев записал Севу в спортивную секцию, где наконец нашла выход его неуемная энергия. Приходя вечером с тренировки «с языком на плече», парень уже был не способен устраивать сцены. У него, кстати, оказались явные способности к акробатике. Тренер категорически запретил ему курить, а поскольку кричать на тренера Сева не решился, то проблема рассосалась сама собой. В школе учительница нашла хороший ход - стала часто просить Севу помочь ей что-нибудь принести, убрать, передвинуть. Как раз лень в число Севиных качеств никогда не входила - помогать ему очень нравилось. Он чувствовал свою нужность и всегда был рад размяться во время урока. По мере того, как Сева успокаивался насчет своего будущего в семье, он стал спокойнее и в школе, втянулся в учебу. Конечно, отличником не стал - многое ему давалось с большим трудом, сказывались годы жизни, проведенные без семьи. Но зато начал с удовольствием читать, освоил компьютер, а умение делать сальто очень повысило его рейтинг среди мальчишек (этому же способствовала и его неистощимая фантазия на всякие шалости).
ГАДКИЙ УТЕНОК В Тимуре очевидно есть южная кровь - у него огромные карие глаза с ресницами в полщеки, вьющиеся темные волосы и взрывной темперамент. Тимур остался без родителей в первые же часы после рождения - мама сбежала прямо из роддома. Мальчик попал в дом ребенка, потом в детский дом. Ему было уже семь лет, когда жизнь круто изменилась - он стал приемным сыном Натальи. Она давно мечтала о ребенке, своих детей не было, брак давно распался, и вот наконец мечта сбылась... Худенький смуглый мальчик, который сразу стал называть ее «мамой» и сказал, что «будет всегда помогать и защищать». Вспыльчивый, конечно, но что поделаешь - джигит! И нервный: энурез, тик, говорит плохо. Но кто не будет нервным, если растет без родительской любви. Наталья твердо верила, что все у них будет хорошо. Первые месяцы в семье прошли как в сказке. Наталья заранее договорилась на работе о длительном отпуске, чтобы больше внимания уделять ребёнку и подготовить его к школе. Отставание в развитии было сильным, и с речью проблемы. Трудно давались логические задачи, пересказать прочитанное вообще не мог. Но они с приемной мамой играли, гуляли, занимались, лучше узнавали друг друга, иногда ссорились, потом бурно мирились и жили дальше. Когда Тимур уставал, с ним становилось трудно, он делался раздражительным, плаксивым. Иногда на него «находило», и он в бешенстве пинал ногами мебель, швырял игрушки и книги, у него искажалось лицо, крик переходил в хриплый вопль, что было порой просто страшно. Но с каждым разом у Натальи все лучше получалось его успокоить, переключить внимание, и подобные срывы постепенно сходили на нет. В общем и целом они были счастливы. Спустя полгода Тимур окреп, вырос, стал гораздо спокойнее, мягче, его речь была уже понятна не только приемной маме. Почти полностью прошел энурез, тик возвращался только изредка, в минуты сильной усталости и напряжения. Приемная мама могла гордиться - ребенок сделал огромный рывок в развитии, а главное - они стали по-настоящему близкими людьми. Наташа уже планировала вернуться на работу, да и парню исполнилось восемь лет - пора в школу. Неплохая школа была прямо во дворе дома, они еще весной в нее записались. Про то, что ребенок приемный, Наталья говорить не стала, как-то было неловко, да и зачем? Что не похож на маму - ну, может он в папу, а папа живет отдельно, так сплошь и рядом бывает. Наталья уже настолько сроднилась с мальчиком, почувствовала его своим, что ей хотелось, чтобы и окружающие были уверены: это ее родной сын. Радостно выбирая портфель, пенал и все прочее для школы, Тимур и Наташа даже предположить не могли, что сказка на этом как раз и заканчивается. Начинается какой-то совсем другой жанр. Тимур пришел домой в слезах уже на второй неделе учебы. Дети назвали его «черно...пым» и смеялись над его фамилией. Наталья пошла в школу. Учительница объяснила, что дети нынче бывают разные, и в семьях разное слышат, она пока класса толком не знает, но обещала поговорить и объяснить ребятам, что так нельзя. Как она объясняла, неизвестно, но после этого Тимур пришел домой в полной ярости, швырнул в угол портфель и грубо сказал Наташе, чтобы она больше никогда не ходила в школу «стучать» и вообще не лезла не в свое дело. Наталья, конечно, обиделась - ведь она хотела ребенка защитить. Тимур сидел злой весь вечер, потом они помирились. Больше мальчик не жаловался, зато начала жаловаться на него учительница. То Тимур во время урока ходил по классу, то не хотел идти на завтрак в строю и демонстративно шел отдельно. Тимур отказался фотографироваться вместе с классом, а фотографу, который его уговаривал встать рядом с ребятами, заявил: «Да пошел ты!». Тимур, отвечая в классе, сказал что-то неразборчиво, дети засмеялись. Тогда Тимур из всех сил ударил мальчика, сидящего перед ним, учебником по голове. Тимур, Тимур, Тимур... Его имя не сходило с уст учительницы и на первом, и на втором родительском собрании. На третьем встал чей-то представительный папа и сказал: «Послушайте, давайте решать этот вопрос. Я не понимаю, почему мой ребенок должен учиться рядом с этим, скажем так, неадекватным мальчиком. Для таких детей есть специальные учебные заведения. Он мешает работать учителю, он уже не раз дрался с детьми. Мы не можем это терпеть. Пусть его переведут куда-нибудь». Родители одобрительно загудели: «В самом деле, сколько можно? Абсолютно распустили ребенка, все, видно, дома ему позволяют... Раньше надо было воспитывать... Школа - не место для таких...». Наталья сидела, как оглушенная. Потом заплакала и выбежала из класса. Долго бродила под дождем, чтобы как-то успокоиться, и все думала, думала. Вспоминала последние месяцы, и разнообразные мелкие детали стали складываться в одну картину. Вот она приходит за Тимуром в школу, а у него на рубашке ни одной пуговицы. «Что случилось?» - «Ничего, за перила зацепился». Вот она предлагает: «Давай пригласим к нам домой ребят из класса, поиграете вместе» - «Нет, не хочу, я лучше побуду с тобой». Она с умилением думала: «Какой домашний мальчик, соскучился по маме». Один раз он спросил: «Мама, а как ты делаешь волосы светлее? (Наташа как раз сделала мелирование в парикмахерской) А мне можно?» - ей это показалось забавным. В другой раз: «А можно, чтобы у меня была фамилия, как у тебя?». Она-то думала, что Тимур хочет стать по-настоящему ее родным сыном, радовалась потихоньку этому вопросу, обдумывала, когда начнет оформлять усыновление (Тимур был взят под опеку). А Тимур, видимо, просто хотел нормальную фамилию, как у нее - Никитина. И волосы светлые, «нормальные». И ни одного приятеля у него не появилось за полгода в первом классе. И обижали, а может, и били его регулярно. И сменная обувь постоянно терялась тоже неспроста. Она вспомнила поведение учительницы на собрании. Та не сделала ни единой попытки заступиться за ребенка и даже, казалось, была рада услышать «голос общественности». Значит, невзлюбила Тимура сразу, с первых дней, и, похоже, ничего не сделала, чтобы его не травили. Наталья решила пока ничего Тимуру не говорить, сначала узнать, куда можно перевести ребенка,, До конца четверти оставалось две недели, а там - Новый год. Утром она немного поколебалась, не оставить ли Тимура дома, но ей нужно было на работу, на целый день оставлять ребенка одного не хотелось, да и не любил он один дома сидеть. Так что пошли, как обычно, в школу. На работу ей позвонила учительница и срывающимся голосом велела «немедленно быть в школе». Наташа только успела спросить: «Что с Тимуром?» - в ответ услышала: «Приезжайте, сами все узнаете!». Когда она добралась до кабинета директора и увидела в углу Тимура, сжавшегося в комочек, подумала: «Слава Богу, жив». Потом директор рассказал, что произошло. С чего все началось, никто не знает. Охранник увидел, что в углу сцепились трое мальчишек - Тимур дрался сразу с двумя. Естественно, охранник подошел, чтобы их разнять, взял Тимура за шиворот, пытаясь оттащить. Тот был в такой ярости, что извернулся, прокусил охраннику руку до крови и разодрал ногтями лицо. Настолько сильно, что еле остановили кровотечение, чудом глаз не выцарапал. «А если бы он сделал это с ребенком? Ему-то ничего бы не было, он малолетний. А мне бы пришлось сидеть в тюрьме», - закончил свою речь директор. Он не кричал, не обвинял, просто говорил предельно усталым голосом. Наталья не знала, что отвечать и что делать. Пробормотав что-то невнятное, она взяла Тимура за плечо и вывела из школы. Ночью у него поднялась температура под 40, его рвало. Наталья вызвала «скорую» и мальчика увезли в инфекционную больницу. Там он несколько дней провел в боксе, проверили все, что можно, но никакой инфекции не нашли. Температура спала, мальчик все время лежал, отвернувшись лицом к стене. У него с новой силой начался тик. «Видимо, сильное нервное потрясение, больше ничего не могу предположить» - пожал плечами врач и сказал, что мальчика можно выписывать. За день до выписки Наталья пришла ко мне, и мы познакомились. Она брала Тимура не в нашем детском доме и раньше к психологам не обращалась - не было повода. Она не знала, что делать дальше, что говорить Тимуру, как быть со школой. Только плакала и спрашивала: «За что они его так? Он же был хороший! Ну, что он им сделал? А если бы он и правда кого-нибудь покалечил? А если бы убил? Как же нам теперь?». Я понимала, что ей нужно выговориться, чтобы завтра быть в состоянии нормально общаться с ребенком. Лишь через два часа поток слез иссяк, и мы стали вместе думать, как быть дальше. Что происходит. Мы уже говорили о древней, на биологическом уровне заложенной в нас программе опасаться и не любить чужого. Чужого по крови, по внешнему виду, по манере поведения, по происхождению. Программа эта есть у каждого, но то, в какой степени она влияет на поведение человека, зависит от уровня его развития и от убеждений. Конечно, дети в этом отношении копируют взрослых. Причем копируют даже не их поведение - они, как маленькие антенны, улавливают мысли, чувства, отношение и «переводят» их в действия. Папа, который дома на кухне любит порассуждать о засилье «черно…пых», вряд ли станет говорить нечто подобное публично, на собрании. А его семилетний сын этих тонкостей не понимает, и повторяет папины слова вслух где и когда угодно - это же папа сказал! Конечно, дело не только в национальности. «Инакость», раненность, глубинное внутреннее неблагополучие ребенка с тяжелым началом жизни чувствуется еще очень долго после его попадания в новую семью. Даже если у этого неблагополучия нет ярких внешних проявлений вроде тиков, невнятной речи и вспышек агрессии, оно сквозит во всем облике и поведении ребенка и безошибочно считывается детьми и взрослыми. У окружающих срабатывает элементарная психологическая защита: этому мальчику плохо, с ним что-то не так, я это чувствую и не хочу быть с ним. Потому что если быть с ним, надо что-то с этим делать, как-то к этому относиться, а я не знаю, не могу, не хочу, своих проблем полно. Пусть он уйдет куда-нибудь. Люди словно боятся заразиться несчастьем, и шарахаются от такого ребенка, как от прокаженного. Сам по себе этот импульс нормален. У нас у всех есть инстинкт самосохранения, в том числе и душевного. Мы все хотим покоя и комфорта, а вовсе не лишних переживаний и лишней ответственности. Важно, как мы себя при этом ведем.
Всё осложняется тем, что ребёнок и сам даёт все основания для нелюбви. Он действительно проблемный, а в ситуации отвержения даже те трудности в его поведении, которые сгладились было в семейной жизни, проявляются с новой силой. Он - «гадкий утенок», да еще какой гадкий, и совсем не отвечает нашим представлениям о «мальчике из хорошей семьи». Вопрос в том, кто тут принимает решения: наш разум, наша человечность, или программы-импульсы? Конечно, Наталья совершила большую ошибку, не рассказав учительнице о том, что ребенок всего полгода как из детского дома. Ведь у той действительно сложилось впечатление, что мать избаловала сына, не научила его нормально себя вести, не озаботилась даже развитием его речи, а теперь сдала с рук на руки учителю - как хотите, так и учите! В этом своем праведном гневе педагог, конечно, могла преувеличенно болезненно воспринимать все Тимуровы фокусы. Возможно, знай она подлинную историю мальчика, многое бы виделось ей по-другому, а главное, к приемной маме она бы не относилась враждебно. Хотя возможен и иной сценарий. Наталья в ответ на свой рассказ услышала бы что-нибудь вроде: «Зачем вам это было нужно? Вы что, не знаете, что это за дети?», и детдомовское прошлое Тимура м
|
|||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-12-11; просмотров: 199; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.222.91.173 (0.014 с.) |