Глава XXIIi. Принцип единства логического и исторического

В научном познании субъект преследует цель проникнуть в сущ­ность тех или иных систем, в существенные связи, отношения, в законы, обусловливающие существование и изменения систем. Встают задачи по раскрытию состава элементов и структуры объекта, его функций и развития. Сложность этих задач усиливается благодаря

наличию истории познания соответствующего объекта, накоплению и уточнению фактов, их интерпретаций, гипотетических построений, имевших место в прошлом. Познавательные ситуации, когда объект оказывается достаточно простым и эффективно исследуется вне разви­тия и без учета истории его познания, столь редки, что считаются уже достоянием первых этапов развития знания, не представляющими лицо современной науки.

Проблема логического и исторического (так и будем называть проблему соотношения логического и исторического) является общей для всех наук — естественных, общественных, гуманитарных, техниче­ских, медицинских и сельскохозяйственных, где предмет научного познания выступает как развивающая целостность. Исследователь здесь — и это уже отмечалось выше, в главе о принципе историзма — неизбежно сталкивается с проблемой, как надо подойти к изучению предмета, с чего начинать воспроизведение его истории в мышлении (мы это иллюстрировали на примере государства): чтобы вскрыть сущность предмета, необходимо воспроизвести реальный исторический процесс его развития, но последнее возможно только в том случае, если нам известна сущность предмета. Разрыв этого порочного круга дости­гается в науке (вернее, может быть достигнут, ибо рассматриваемые принципы есть лишь рекомендации, реальная эффективность которых зависит также и от других факторов) путем обращения к более широкой проблеме — проблеме "исторического и логического". От того, как решается эта проблема^ зависят и направление научного поиска, и результаты самого исследования.

Важность данной проблемы признается, однако, далеко не всеми философами и представителями частных наук. В неокантианстве, на­пример, открыто отвергалась логичность исторического процесса: счи­талось, что история не постигает закономерностей общества, но описывает лишь единичные события в их соотнесенности с ценностя­ми. Поэтому логическое (как закономерное) в науках о культуре отсутствует. Проблема исторического и логического фактически устра­нялась и в прагматизме. У. Джемс, например, видел в философии лишь неизменные проблемы и повторение их решений. "История филосо­фии",— писал он,— является в значительной мере историей своеобраз­ного столкновения человеческих темпераментов" (Джемс В. "Прагматизм". СПб., 1910. С. 11). В антисциентистских концепциях сильны стремления покончить со всяким историческим познанием объекта, непосредственно не связанным с характером и состоянием "современного" субъекта.

Четкую постановку проблемы "исторического и логического"и в

определенном смысле ее наиболее последовательное решение мы на­ходим у Гегеля.

Освещая историю философии, это чрезвычайно сложное духовное образование, он указывает на поверхностность и ошибочность пред­ставления, будто она есть "галерея мнений", перечень произвольных мыслей, лишь зафиксированных в хронологической последовательно­сти. История философии, отмечал он, хотя и "является историей, мы тем не менее в ней не имеем дела с тем, что пришло и исчезло... История философии имеет своим предметом нестареющее, продолжающее свою жизнь" (Гегель. Соч. М; Л., 1932. Т. 9, С. 42). "История философии показывает, что кажущиеся различными философские учения пред­ставляют собой отчасти лишь одну философию на различных ступенях развития, отчасти же особые принципы, каждый из которых лежит в основании одной какой-либо системы, суть лишь ответвления одного и того же целого. Последнее по времени философское учение есть результат всех предшествующих философских учений и должно поэто­му содержать в себе принципы всех их; поэтому, если только оно представляет собою философское учение, оно есть самое развитое, самое богатое и самое конкретное" (Гегель. Соч. М.; Л., 1929. Т. 1. С. 31). Новейшая философия есть результат всех предшествующих прин­ципов, ни одна система философии не отброшена. Опровергается, с точки зрения Гегеля, не принцип данной философии, а лишь предпо­ложение, что данный принцип есть окончательное абсолютное опре­деление.

Стержнем историко-философского развития, по Гегелю, является логическое как процесс восхождения от абстрактного к конкретному. Логическое по своей сути есть логика Абсолютного духа, его самораз­вития. Абсолютный дух приходит к самопознанию последовательно, через конкретно-исторические системы философии. "Последователь­ность систем философии в истории,— указывал Гегель,— та же самая, что и последовательность в выведении логических определений идеи... Если мы освободим основные понятия, выступавшие в истории фило­софских систем, от всего того, что относится к их внешней форме, к их применению к частным случаям и т. п., если возьмем их в чистом виде, то мы получим различные ступени определения самой идеи в ее логическом понятии. Если, наоборот, мы возьмем логическое поступа­тельное движение само по себе, мы найдем в ней поступательное движение исторических явлений в их главных моментах; нужно только, конечно, уметь распознавать эти чистые понятия в содержании исто­рической формы. Можно было бы думать, что порядок философии в ступенях идеи отличен от того порядка, в котором эти понятия про-

изошли во времени. Однако, в общем и целом, этот порядок одинаков" (Гегель. Соч. М.; Л., 1932. Т. 9. С. 34). Тезис о совпадении исторического и логического не был для Гегеля препятствием для отступлений от логического. Если в логическом первой категорией у него значилась категория бытия, то началом античной философии он брал не систему элеатов, где она была впервые сформулирована, а ионийскую филосо­фию (согласно самой истории). Имея в виду подобные отступления, Гегель писал: "Хотя ход развития философии в истории должен соот­ветствовать ходу развития логической философии, в последней все же будут места, которые отпадают в историческом развитии" (Гегель. Соч. М.; Л., 1932. Т. 9. С. 266).

Тем не менее у Гегеля проявился схематизм. Историческое у него нередко подгонялось под логическую схему, конкретно-исторические философские системы не получали всесторонней оценки. Так, он был несправедлив в отношении материалистических систем, недооценивал их позитивный вклад в философию.

Первичным, определяющим развитие философии (как и объекта научного познания вообще) оказывалось логическое, а производствен­ным от него и подчиненным — историческое. Примат логического был связан с идеалистическим миропониманием Гегеля.

Абсолютная идея, по Гегелю, лежит в фундаменте не только при­роды, но и общества, всей духовной культуры. Собственно развитие есть развертывание заложенных в Идее определений: в своем развитии понятие "... остается у самого себя и... через него ничего не полагается нового по содержанию, а лишь происходит изменение формы" (Гегель. Соч. М.; Л., 1929. Т. 1. С. 266).

Логическое есть подлинное содержание, историческое — его фор­ма, определяемая содержанием. Таким образом, идеалистическое ре­шение вопроса о соотношении природы и духа было трансформировано в сфере общей методологии в виде первичности логического по отно­шению к историческому.

У Гегеля есть много положений, касающихся соотношения исто­рического и логического и вошедших в арсенал научной философии: среди них положение о неразрывности логического и исторического, о совпадении "результата" и "начала" научного исследования и т. п.

Остановимся на соотношении исторического и логического, на многоаспектности этого соотношения.

Для сторонников диалектики в ее подлинно научной форме нет какого-то одного, единственного решения проблемы соотношения исторического и логического, поскольку и понятие "историческое", и понятие "логическое" могут означать как материальные, так и духовные

феномены, и поскольку данная проблема оказывалась связанной с разными познавательными задачами. Важно во всех случаях строго прослеживать материалистическую ориентацию процесса познания.

Проблема "исторического и логического"имеет комплексный ха­рактер, распадается на несколько проблем или аспектов, сторон.

Одни философы выделяют в ней четыре составляющие: 1) соотно­шение логической последовательности в построении теории изучаемого развивающегося объекта и этапов его истории; 2) соотношение логи­ческого построения теории объекта и исторических приемов его иссле­дования; 3) соотношение логического метода построения теории объекта с историей учений об этом объекте и имевших в прошлом место попыток создания такой подлинно научной теории; 4) соотношение способа исследования и способа изложения материала.

С точки зрения других ученых, данная проблема имеет три аспекта. Аспект I — соотношение между историческим и логическим как соот­ношение между объективной реальностью и ее отражением в сознании человека. Аспект II — соотношение исторического и логического в самой объективной действительности. Здесь, в свою очередь, два угла зрения: а) логическое понимается как объективная логика развития объекта; "логическое" идентично закономерному, сущности объекта, а "историческое" — объективной истории, конкретной форме объектив­ной закономерности развития, б) логическое понимается как результат объективного развития, как структура "ставшего", существующего в данное время объекта, а историческое — как сам генезис, само развитие объекта. Аспект III — соотношение исторического и логического в процессе познания. Здесь возможны, по крайней мере, три плоскости анализа: а) соотношение исторического и логического как соотношение между эмпирическим и теоретическим уровнями исследования в соб­ственно историческом познании; б) соотношение исторического и логического как соотношение между познанием генезиса объекта и познанием структуры функционирующего объекта на современном этапе его развития; в) соотношение исторического и логического как соотношение между познанием данной структуры объекта в истории науки и на современном уровне.

Сопоставление данных точек зрения показывает почти полную совпадаемость позиций философов по поводу многогранности пробле­мы "исторического и логического" и ее составных частей.

Мы же выделим сейчас несколько главных моментов этого реше­ния. Прежде всего обращает на себя внимание специфичность понятий "историческое" и "логическое" в зависимости от характера проблемы (ее "аспекта", "среза", "угла зрения"). Так, логическое выступает и как

объективная закономерность развития объекта, и как отражение логики объекта субъектом познания в теории истории, и как теоретическое и эмпирическое, взятое в соотнесении с объективной реальностью, и как теоретическое воспроизведение структуры современного состояния объекта.

Соотношение логического и исторического в разных аспектах также не одинаково: оно либо имеет свои акценты, либо в одном аспекте оказывается по существу иным, чем в другом. Так, если брать истори­ческое и логическое как соотношение между объективной реальностью и ее отражением в сознании человека, то оно будет полностью опре­деляться материалистическим решением основного вопроса филосо­фии; иначе говоря, здесь должна раскрываться материалистическая мировоззренческая ориентация в противоположность идеализму, на­пример, объективному идеализму Гегеля. Если взять историческое и логическое как объективную конкретную историю и объективную закономерность, то их соотношение будет подчинено диалектике об­щего и отдельного, сущности и форм ее проявления.

Выделенные ранее стороны, аспекты проблемы соотношения ис­торического и логического тесно связаны друг с другом. Аспект, обоз­наченный как соотношение между эмпирическим и теоретическим уровнями исследования, в собственно историческом познании предпо­лагает для своего научного решения рассмотрение проблемы в плоско­сти объективной реальности (общая закономерность и ее конкретные формы). В то же время "уровневый" аспект проблемы выступает пред­посылкой для выяснения соотношения между познанием в истории науки и на данном этапе ее развития. Все многообразие сторон про­блемы объединяется в одно целое основополагающим, центральным аспектом, именно тем, который непосредственно связан с основным вопросом философии.

Какой бы аспект (или составная часть) общей проблемы соотно­шения исторического и логического не рассматривался, недооценка какой-либо одной из сторон этого соотношения недопустима. Весьма распространена, например, недооценка исторического при его сопо­ставлении с логически-материальным. Например, сколь бы ни была важна общая логика капиталистического развития, она не только не исключает, а, наоборот, предполагает анализ истории отдельных бур­жуазных стран, их экономики, политических движений и т. п.

Рассматривая вопрос о соотношении исторического и логического в общественном развитии, M. H. Грецкий отмечает некорректность представления, будто логическое как общий, или "магистральный" ход истории проявляется в многообразном, конкретно-историческом. Та-

кое представление, отмечает он, влечет за собой чрезмерное сближение с гегелевской концепцией, согласно которой логическое начало "эзо­терически" скрыто внутри реальной истории и является ее подлинной движущей силой, проявляющейся в виде многообразных конкретных форм и действий. Такое представление, даже переосмысленное мате­риалистически (вместо "разума" — объективная закономерность), озна­чало бы, как он отмечает, в лучшем случае вместо теологического фаталистическое понимание истории. Историческое первично потому, что единообразное логическое складывается из многообразного исто­рического, ибо логическое представляет собой результат, а точнее — цепочку результатов человеческой деятельности.

В этих суждениях содержится важное общее решение проблемы "историческое и логическое" в соответствующем аспекте. Одно лишь уточнение: нецелесообразно при этом применять термин "первичное". Когда указывается на "первичность" (как, к примеру, в случае с воп­росом о соотношении духа и природы), то подразумевается существо­вание одного из двух явлений до и независимо от второго и производность второго от первого. Между тем в нашем случае ни логическое не существует до исторического, ни историческое до логи­ческого. Они даны одновременно, в неразрывном своем единстве. Иное дело — отношение соподчиненное™ в рамках одновременной данно­сти: историческое является определяющим в отношении логического в одном (отмеченном M. H. Грецким) плане, но в другом, наоборот, логическое (как более глубокая сущность) является ведущим по отно­шению к историческому. Так что не следует смешивать субординаци­онные отношения с отношениями порождающего характера.

Разграничение исторического и логического в данном аспекте не должно вести ни к абсолютизации логического, ни к преувеличению значимости исторического, к выводу, будто историческое, а не логи­ческое первопланово и в научном познании общественного развития. Разграничение логического и исторического, как верно подчеркивает M. H. Грецкий, лишь первый, "рассудочный" момент. В целом же история может быть понята лишь как диалектическое единство исто­рического и логического.

Важное значение в научном познании имеет та грань проблемы исторического и логического, которая выражена в соотношении теории объекта на данной стадии его развития ("логического") и фактической истории этого объекта ("исторического" как самодвижения самого объекта). Историческое здесь способно задать общее направление в развертывании логического, так как зрелый объект есть результат исторического развития и содержит в себе в "снятом" виде это истори-

ческое. Основные этапы (или звенья) исторического становятся пред­посылкой для создания категориального каркаса теории объекта, раз­вертывающей свое содержание от простого к сложному, от абстрактного к мысленно-конкретному.

На примере теоретического анализа экономической системы капи­тализма К. Маркс показал, что историческое не должно быть все же доминирующим при постижении сущности ставшей системы. Он пи­сал, что недопустимым и ошибочным было бы брать экономические категории в той последовательности, в которой они исторически играли решающую роль. Наоборот, их последовательность определяется тем отношением, в котором они стоят друг к другу в современном буржу­азном обществе, причем это отношение прямо противоположно тому, которое представляется естественным или соответствующим последо­вательности исторического развития. К примеру, земельная рента (ана­логично обстоит дело с категориями "деньги", "торговый капитал" и т. п.). В средневековье господствовала феодальная земельная рента; она исторически предшествовала капиталу, затем трансформировалась в буржуазную земельную ренту. Но на основании этой исторической последовательности К. Маркс считал невозможным строить последо­вательность логическую таким образом, чтобы категория "земельная рента" рассматривалась ранее категории "капитал". При структурно-ло­гическом анализе зрелого объекта последовательность изучения данных сторон, по существу, иная — от капитала к земельной ренте, ибо только через понимание этого господствующего в буржуазном обществе отно­шения (капитала) возможно понять сущность капиталистической зе­мельной ренты. В этой последней феодальная земельная рента сохранена лишь в "снятом" виде. Итак, если в "историческом" иссле­довании (т. е. при историческом описании или теории истории объекта) сначала идет рента, то в "логическом" — капитал. В приведенном выше положении К. Маркса подчеркнута ведущая роль логического по от­ношению к историческому при исследовании структуры уже ставшего, функционирующего в данное время объекта.

Рассматривая проблему исторического и логического в данном аспекте, И. С." Нарский обращает внимание на два принципа, которыми следует руководствоваться в научном исследовании объекта: принцип проспективности и принцип познавательной ретроспекции. Согласно первому принципу, теперешнее (развитое) состояние объекта невоз­можно хорошо изучить и понять без изучения его исторического становления (это и есть, иначе говоря, принцип историзма). Согласно же принципу ретроспекции (принципу возвратного анализа), к про-

шлым состояниям нужно подходить со знанием зрелых состояний объекта.

Конечно, при таком подходе имеется опасность модернизации прошлого, в частности, опасность оценить низшее состояние (зароды­шевую структуру) как только подготавливающее высшую ступень, только с ней связанное или отыскать "прообраз", вовсе не являющийся таковым. Но если иметь в виду эту опасность и нейтрализовать такую возможность другими установками (прежде всего, принципом проспек-тивности), то принцип познавательной ретроспекции становится од­ним из эвристических принципов научного исследования.

При поверхностном понимании, отмечает И. С. Нарский, принцип ретроспекции кажется полной противоположностью принципу про-спективного отражения исторической последовательности в логиче­ских связях. На деле именно он помогает более точному познанию действительности и выявлению глубинных процессов, которые пред­ставляются лишенными строгой линейной упорядочности, конгломе­ратом сосуществований, а на деле составляют вполне строгую последовательность и субординацию, простирающуюся из прошлого через настоящее и будущее.

И. С. Нарский ставит далее вопрос о том, какими же соображениями регулируется переход от "прямого" хода исследования к "обратному". Они вытекают, пишет он, из той последовательности в анализе сторон объекта на высшей стадии его существования, которая в свою очередь диктуется объективными отношениями и связями этих сторон. "Данная последовательность не совпадает с исторической и организуется под воздействием исходных для высшей стадии объекта процессов, т. е. иначе, чем историческая. Такими процессами будут те, которые посто­янно и расширенно воспроизводят условия своего существования, а вместе с ними, пронизывая всю "ткань" объекта как наиболее общее и в то же время относительно простое для него состояние, вызывают к жизни и все другие, свойственные этому объекту и существенные для него процессы и явления. Исходные доминирующие процессы, возни­кая на основе предшествующих им и более низших форм, подчиняют затем их себе, превращают эти формы в свои органы и определяют новое их содержание. Отсюда — перестройка связей в объекте и замена при его познании исторического порядка категорий теоретически структурным... Но вызываемая сказанным перестройка в субординации изучаемых явлений не абсолютна, она не затрагивает связей внутри относительно самостоятельных фрагментов общего исследования и отнюдь не перечеркивает исторически возникших связей и последова­тельностей".

Если подвести теперь общий итог рассмотрения проблемы соотно­шения логического и исторического в данном аспекте, то можно сказать, что теоретико-структурное (логическое) неразрывно связано с историческим, подчиняется его главным этапам, но в то же время всецело подчинено задаче исследований связей и отношений уже развившейся материальной системы, в "снятом" ("исправленном") виде_ содержащей историю своего формирования.

Более подробно существо логического способа исследования орга­нической целостности (как способа восхождения от абстрактного к конкретному) уже освещено нами в предыдущем разделе нашей работы.

Коснемся еще одной стороны проблемы исторического и логиче­ского — соотношения двух способов критики.

Существо исторического способа критики заключается в критиче­ском анализе предшествующих концепций путем сопоставления их с тем состоянием развивающегося объекта, которое они призваны отра­зить. Иначе говоря, здесь историческое отражение объекта (описатель­ное или теоретическое), взятое в естественной последовательности учений, рассматривается в их соотнесенности с соответствующими этапами или состояниями развивающегося объекта. На этом пути выявляется не только конкретно-историческое значение анализируе­мых концепций, степень их достоверности по отношению к прошлому объекта, те или иные стороны, структуры, отношения объекта, выра­жаемые в категориях, их координационных и субординационных свя­зях, что оказывает помощь в исследовании объекта на более высоком этапе его развития, в момент применения теоретико-структурного способа его исследования. "Историческое" здесь служит "логическому", оставаясь при том историческим.

Исторический способ критики позволял выявить преемственность современной концепции объекта с предшествующими учениями, асси­милировать все ценные достижения прошлого и тем самым утвердить новое понимание как закономерный результат научного развития.

Исторический способ критики, однако, ограничен в своих возмож­ностях. Одна из трудностей, возникающих при его применении,— отсутствие в момент критики прошлых учений некоторых из тех состо­яний объекта, на которое они в свое время были спроецированы, и реконструкция этих состояний по оставшимся "следам" или по более развитым формам, где они, возможно, предстают в уже существенно измененном виде.

Но ведь исторический способ критики — не самоцель, а одно из средств научного исследования "современного" состояния объекта. Поэтому при теоретико-структурном освоении уже ставшего объекта

исторический способ дополняется логическим способом критики. Его сущность — в анализе прошлых концепций под углом зрения более позднего, современного состояния объекта и под углом зрения отно­шения к теоретико-структурному его отражению в результирующей концепции.

Таким образом, и при рассмотрении "исторического" и "логическо­го" как способов критики ученые не должны отрывать друг от друга историческое и логическое, а тем более противопоставлять их друг другу, но должны брать их во взаимосвязи, в единстве; при теоретико-структурном отражении современного состояния объекта ведущим звеном в этом единстве должно выступать логическое.

Итак, мы видим, что историческое и логическое не являются альтернативами при их применении в научном исследовании. И то, и другое подчиняется задаче всестороннего и наиболее глубокого позна­ния объекта. В то же время единство исторического и логического конкретно и зависит от задач, целей научного исследования: в одних случаях историческое выдвигается на первый план, используя для своих целей логическое, как, например, при историческом описании или теоретической истории; в других случаях, наоборот, логическое высту­пает ведущим началом во взаимоотношениях с историческим. Во всех случаях их соотношение базируется на материалистическом решении вопроса об отношении мышления к материальному бытию и подчинено требованию достижения адекватного и наиболее полного познания развивающегося объекта.

Приложение