Право как социальная реальность.

Право – часть надстройки над экономическим базисом классового общества – относится к области общественного сознания, к надстроечным, идеологическим отношениям, представляет собой субъективный фактор общественного развития.

Вместе с тем, будучи явлением идеального порядка, право посредством практической деятельности субъекта способно «переходить» в сферу внешней действительности [30]. Кроме того, и само оно по отношению к индивидуальному сознанию, а также к науке и иным формам общественного сознания выступает в виде социальной реальности, т.е. независимой от субъективного мнения наличной действительности [31]. «Познание.., – писал В.И. Ленин, – находит перед собой истинное сущее как независимо от субъективных мнений... наличную действительность» [32].

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.185

Действующие в обществе юридические нормы, их свойства, структура и т.д. непосредственно не зависят от сознания тех людей, которые изучают и применяют правовые предписания, высказывает о них субъективные мнения. Для них эти нормы – сущее, наличная действительность.

Существует лишь один путь воздействия на свойства, структуру права, закономерности его развития и др.

Это – преобразование специально-юридического содержания, в частности (в нормативно-законодательных системах) путем издания новых или отмены действующих норм права, изменения уровня нормативных обобщений, а также (в качестве первого, предварительного шага в процессе преобразования правовой материи) разработки новых понятий, конструкций, теорий в юридической науке. Только в таком случае в содержании права (главным образом через системное, кодифицикационное правотворчество) могут быть произведены преобразования, которые способны изменить его структуру, закрепленные в нем принципы, повлиять на присущие ему свойства. Но и здесь воздействие индивидуального сознания, а также науки, морали и т.д. в конечном счете, непременно должно пройти сквозь призму государственной воли. А это значит, что проблема вновь переключается в плоскость соотношения экономического базиса (материального бытия) и надстройки (общественного сознания).

Приведенные соображения могут получить дополнительное подкрепление, если учесть особенности права как институционного образования, объективированного в специфический социальный феномен [33]. Именно с этой стороны праву присущи особые свойства, сложная, многоуровневая структура, специфические, причем нередко весьма жесткие, закономерности.

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. I. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.186

Предыдущий | Оглавление | Следующий

[1] Отсюда в качестве гипотезы можно предположить, не существует ли объективная общесоциальная закономерность, суть которой состоит в том, что фактическая регулятивная энергия права и других регулятивных механизмов, относящихся к субъектииной стороне жизни общества, находится в обратной пропорциональной зависимости от фактической величины определяющего воздействия на социальную жизнь экономического базиса. Если исходить из того, что общество в каждый момент нуждается в определенной мере социального регулирования, то для подобного предположения есть весомые основания.

[2] Л.С. Явич пишет: «Видимо, право (институт собственности, купли-продажи и т. п.) теснее связано с производственными отношениями, чем все иные надстроечные явления», а «сложившаяся юридическая форма собственности прочнее «сидит» на своем экономическом содержании, чем политико-властные отношения» (Явич Л.С. Общая теория права, с. 29, 53).

[3] См.: Спиридонов Л.И. Социальное развитие и право, с. 41, 89 и др.

[4] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 175.

[5] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 312.

[6] См.: Неновски Нено. Преемственность в праве, с. 32 в след. Автор, в частности, пишет: «Развитие права есть единый процесс, логически означающий, что элемент преемственности в нем не может не присутствовать» (с. 33). См. также: Бабаев В.К. Советское право как логическая система, с. 70 и след.

[7] Этого не учитывает П.М. Рабинович, когда со ссылкой на единство государства и права он вслед за П.Е. Недбайло отстаивает мысль о существовании только единых государственно-правовых закономерностей (см: Рабинович П.М. Упрочение законности – закономерность социализма, с. 26). Впрочем, эта мысль автора находится в противоречии с его ориентировкой на нахождение в государстве и праве специфических закономерностей, с достижениями нашей науки в установлении особенностей государства и права. Вполне основательно поэтому, что указанная мысль П.М. Рабиновича не нашла поддержки в литературе (см.: Сов. государство и право, 1976, № 9, с. 147).

[8] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 198.

[9] О ряде важных аспектов соотношения государства и права см.: Неновски Нено. Единство и взаимодействие на дъержавата и правато. София, 1979.

[10] См.: Явич Л.С. Об одном из аспектов взаимосвязи права и государства. – Правоведение, 1969, № 5, с. 33-40.

[11] См.: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 412-413, 418.

[12] По мнению И.С. Самощенко, по отношению к общенародному государству обоснованно говорить о «подлинном правовом государстве» (см.: Сов. государство и право, 1979, № 7, с. 62). Эта же идея высказана в указанной выше книге Н. Неновски.

[13] При неразвитых социально-политических отношениях, в условиях авторитарных политических режимов, для обозначения институционного «среза» политической жизни оказываются вполне достаточными понятия «государство» и «.механизм (система) диктатуры господствующего класса».

[14] В советской юридической литературе одним из первых на управленческую природу права обратил внимание В.М. Горшенев (см.: Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в современный период коммунистического строительства.- Автореф. докт. дисс., 1969, с. 6-8).

[15] См.: Тихомиров Ю.А. Право и социальное управление в развитом социалистическом обществе. М., 1978, с. 3.

[16] См.: Явич Л.С. Общая теория права, с. 204. Автор, в частности, пишет: «Когда регулятивная роль права трактуется... целиком в аспекте управления, тогда вообще появляется опасность деформированной оценки роли права в обществе, сведения права и правового регулирования только к средству государственного управления».

[17] Надо полагать, известную гиперболизацию роли управления допускает В.С. Добриянов, когда рассматривает его в качестве одного из первичных элементов структуры общества (см.: Добриянов В.С. Методологические проблемы теоретического и исторического познания. М., 1968, с. 83).

[18] См: Братусь С.Н. Некоторые спорные вопросы общего понятия права. – В кн.: Вопросы современного развития советской юридической науки. Л., 1968, с. 16-17.

[19] Л.М. Архангельский, который отмечал указанную черту социальных норм, связывает ее с той ролью, которую играют социальные нормы в обеспечении функционирования общества как системы. Он пишет, что система – упорядоченная связь и достигается она внесением в отношения регулирующего начала. Именно здесь и кроется субстанция, родовой признак социальных норм (см.: Архангельский Л.М. Лекции по марксистской этике. Ч. 1. Свердловск, 1969, с. 52-53).

[20] См.: Лукашева Е.А. Социалистическое правосознание и законность, с. 57. Автор раскрывает диалектику трансформации суждений о ценностях, свойственных всем формам общественного сознания, в критерии поведения людей, в нормы.

[21] Нельзя признать безупречными такие выдвинутые в литературе классификации, которые основаны на смешении (соединении) двух классификационных критериев (например, А.М. Айзенберг «в одном ряду» выделяет такие разновидности: а) политические нормы, б) нормы социалистического права, в) нормы морали, г) нормы общественных организаций, д) эстетические нормы, е) обычаи, ж) организационные нормы). Айзенберг А.М. Правила социалистического общежития и их роль в советском обществе. – Труды ВЮЗИ. Т. 12. М., 1969, с. 106 и след. С аналогичных позиций следует признать недостаточно точным подразделение норм на «политические, правовые, этические, нормы приличия, обычаи, обыкновения и т.д.» (Лукашева Е.А. Социалистическое правосознание и законность, с. 55).

[22] См.: Дробницкий О.Г. Понятие морали, с. 257 и след.; Он же. Проблемы нравственности. М., 1977, с. 34. В первой из указанных работ автор отмечает, что в специальном смысле институт- это установление, во-первых, созданное целенаправленной деятельностью людей, а во-вторых, представляющее собой организацию, т.е. является морфологически опредмеченной формой объединения индивидов и регуляции их действий со строго очерченными функциями. С этой точки зрения ни мораль, ни обычаи, ни наука и искусство в целом институтами не являются (с. 257).

[23] 23 О социальном и юридическом значении правил социалистического общежития, их месте и роли на различных участках правовой действительности см.: Янев Янко. Правила социалистического общежития. М., 1980; см. также вступительную статью А.М. Айзенберга к этой книге.

[24] См.: Карева М.П. Право и нравственность в социалистическом обществе. М., 1951, с. 74; см. также: Айзенберг А.М. Правила социалистического общежития, их роль в советском обществе. - Труды ВЮЗИ. Т. 12, с. 104.

[25] См.: Общая теория советскою права. М, 1966, с. 120-121.

[26] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 357.

[27] Особые формы соотношения с правом имеют разновидности обычаев, в частности, традиции, обыкновения. По мнению М.Н. Кулажникова, автора, внесшего существенный вклад в разработку проблемы соотношения обычаев и юридических норм, традиции представляют собой самостоятельную разновидность социальных норм. Он полагает, что при помощи традиций общество (либо его отдельные объединения) формируют социальные требования, превращая их в своеобразные неписаные законы – обобщенные устойчивые нормы и принципы поведения, адресованные к людям (см.: Кулажников М.Н. Советское право, традиции и обычаи в их связи и развитии.-Автореф. докт. дисс. Киев, 1972, с. 19). Думается, однако, что признаков, объединяющих обычаи и традиции, значительно больше, чем свойственных им особенностей.

[28] Л.С. Явич пишет: «Обычай можно.. трактовать как стихийное предвосхищение установленного законом права, в то время как закон, кодификация есть уже не спонтанное выражение права, а его рациональный источник» (Явич Л.С. Общая теория права, с. 116).

[29] См.: Черниловский 3.М. Досоциалистическое право: прогресс и преемственность. – Сов. государство и право, 1975, № П.

[30] Подробное освещение объективных, пространственно-временных характеристик права см.: Галкин Б.А. Право как социальная реальность. – Вопросы философии, 1978, № 8, с. 74-80. Автор, в частности, указывает на различную методологическую роль категорий «сознание – материя», с одной стороны, и «субъективное- объективное» – с другой. Он пишет: «Если первой парой категорий мы пользуемся для того, чтобы абсолютно разграничить в праве идеальное и материальное и зафиксировать зависимость (вторичность) права от материальных условий жизни общества, то вторая пара категорий необходима для того, чтобы фиксировать «переход» права как идеального в сферу внешней действительности посредством практической деятельности субъекта» (там же, с. 78).

[31] Проблема соотношения объективного и субъективного в праве явилась предметом довольно оживленного обсуждения в советской юридической литературе. Смотри, в частности, высказывания участников дискуссии, проведенной но этой проблеме журналом «Правоведение», В.Ф. Яковлева, Д.А. Керимова, И.Е. Фарбера, П.М. Рабиновича, М.Ф. Орзиха, Н.И. Матузова, Н.В. Витрука и др. (Правоведение, 1970-1973 гг.). Подробно обо всем комплексе вопросов, охватываемых данной проблемой, см: Недбайло П.Е. Объективное и субъективное в праве. К итогам дискуссии.- Правоведение, 1974, с. 14-25. Смотри также указанную статью Б.А. Галкина.

[32] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 197.

[33] Как писал П.Е. Недбайло, – решающий аспект объективной реальности права в том, что оно, раз возникнув, практически функционирует далее как явление объективно реальное для всех и каждого, т.е. вне и независимо от чьего бы то ни быто сознания (см. указанную выше статью, с. 21).