На ящиках из-под снарядов сидит комкор.

Появляются дивизионный комиссар ЖИГУНОВ

И лейтенант СИНЦОВА.

ЖИГУНОВ. Спит… Прибыл с совещания представителя Ставки Верховного Главнокомандующего, принял командование обороной города… и спит… Странно…

Пауза.

СИНЦОВА. А может он не спит?..

ЖИГУНОВ. Что значит не спит?

СИНЦОВА. Думает?..

ЖИГУНОВ. Минск взяли! О чем думать?

СИНЦОВА. Отсыпается…

ЖИГУНОВ. Помолчите, лейтенант!

СИНЦОВА. Есть!

Ждут. Тишина.

ЖИГУНОВ. Вы курите?

СИНЦОВА. Никак нет.

Ждут. Тишина.

ЖИГУНОВ. Вам не кажется, что этим летом какая-то особенная тишина? Она меня с середины июня угнетает… Не замечали?

СИНЦОВА. Никак нет.

ЖИГУНОВ. Сколько вам лет?

СИНЦОВА. Двадцать два.

ЖИГУНОВ. Родители еще живы, конечно?

СИНЦОВА. Так точно.

ЖИГУНОВ. Братья, сестры есть?

СИНЦОВА. Так точно.

ЖИГУНОВ. Да что вы талдычите: так точно, никак нет… По-человечески ответить нельзя?

СИНЦОВА. Родители живы. Два дня назад эвакуированы вместе с промышленным оборудованием. Имею брата. Старший лейтенант НКВД. Сестер нет.

Пауза.

ЖИГУНОВ. Поговорили. (Пауза.) Слышите! Птичка… надо же, как щелкает… Соловей, что ли?

СИНЦОВА. Не могу знать.

ЖИГУНОВ. Замолчала. (Пауза.) Вы в школе хорошо учились, конечно?

СИНЦОВА. Так точно.

ЖИГУНОВ. Какой предмет любили больше всего?

СИНЦОВА. Историю.

ЖИГУНОВ. А географию?

СИНЦОВА. И географию любила.

ЖИГУНОВ. А математику?

СИНЦОВА. И математику.

Пауза.

ЖИГУНОВ. Спит… (Пауза.) Ждите.

Подходит к КОМКОРУ.

Разрешите, товарищ комкор… Простите, если разбудил.

КОМКОР. Я не спал.

ЖИГУНОВ. Разрешите представиться: дивизионный комиссар Жигунов. Назначен к вам комиссаром.

КОМКОР. Садитесь. Как вас величать?

ЖИГУНОВ. Иван Данилович. Я очень рад за вас, Алексей Сергеевич… И поздравляю.

КОМКОР. С чем?

ЖИГУНОВ. С тем, что с вас сняты глупые обвинения и возвращены награды и звание. Я рад за вас.

КОМКОР. Спасибо.

ЖИГУНОВ (достает из сумки коробочку). Вот…

КОМКОР. Что это?

ЖИГУНОВ. Все ваши награды.

КОМКОР. Потом. Минск сдали?

ЖИГУНОВ. Да. Но Брест еще держится.

КОМКОР. И Брест сдали. Крепость может еще и держится. Пишите приказ.

ЖИГУНОВ (достает из сумки бумагу и ручку). Слушаю.

КОМКОР. Ко всем войскам, подразделениям ополчения, жителям города и прилегающих населенных пунктов. Бойцы и командиры! Граждане! Браться и сестры! Товарищ Сталин приказал, нет, приказывает… Приказывает сделать наш город неприступной крепостью. Мы выполним приказ вождя и остановим на подступах к городу вероломные вражеские орды, вторгшиеся в пределы нашего Отечества. Ни шагу назад. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. Командующий обороной Днепровского рубежа. Все.

ЖИГУНОВ. Хорошо. Алексей Сергеевич, хочу выяснить одно недоразумение.

КОМКОР. Выясняйте.

ЖИГУНОВ. На совещании в штабе Западного фронта был уточнен и принят план обороны города.

КОМКОР. Я присутствовал. И что?

ЖИГУНОВ (показывает на карте). Вот линия обороны, проведенная рукой начальника Генерального штаба Красной Армии. Она утверждена представителем Ставки Главнокомандования.

КОМКОР. В чем вопрос, Иван Данилович?

ЖИГУНОВ. На Московском направлении по непонятным причинам возведение полевых укреплений вынесено на полкилометра вперед. Не надо быть специалистом, чтобы понять: позиция там во сто крат хуже. Низина, отсутствие естественной маскировки, работы велись совсем бестолково. В нарушение разработанного и утвержденного плана!

КОМКОР. В самом деле безобразие.

ЖИГУНОВ. И это еще не все. С работ сняты все специалисты. Саперные батальоны отведены на отдых. Немцы будут здесь через несколько дней, а саперы отдыхают. Местное население ковыряется лопатами кое-как. Все ссылаются на ваш устный приказ. Если он и существовал, возможно, был неправильно понят и истолкован. Я отменил его пока вы отдыхали.

КОМКОР. Начальника инженерной службы не отстранили за вредительство, пока я спал?

ЖИГУНОВ. Нет.

КОМКОР (снимает трубку полевого телефона). Захарьева. Срочно. Срочно я сказал! (К Жигунову.) Иван Данилович, отныне договоримся так: вы отвечаете за моральный дух бойцов и командиров. За все остальное на Днепровском рубеже отвечаю я. Командующий. Все мои приказы устные и письменные выполняются всеми без исключения и беспрекословно. Я не Чапаев и вы не Фурманов. И мы с вами не в киношку играем. (В трубку.) Товарищ Орел? Жаворонок говорит. Доложите обстановку. Почему не исполняется мой приказ? Ты чьи приказы обязан исполнять?! Повторить! Еще раз! Заруби себе на носу, Орел… Еще раз что-нибудь подобное произойдет, явлюсь на позицию и лично застрелю на хрен! Полномочия такие имею! Саперов вернуть! Не посылал никуда?.. Ну, молодец, тогда… Хотя тоже плохо. И мой приказ не выполняешь и новый саботируешь. Тоже мне командир… Все! Будь здоров.

КОМКОР положил трубку. Пауза.

ЖИГУНОВ. Товарищ комкор, я просил бы вас объясниться… Я не мальчишка, чтобы…

КОМКОР. Вас никто мальчишкой не называл. Но прежде, чем объясняться я позволю себе договорить. Повторяю, я не Чапаев и вы не Фурманов, чтобы меня поправлять. У нас времени на эти игры нету! Потом… меня уже два раза основательно поправили… В 37-м и начале 41-го… Ваши коллеги… Правда, потом их самих так «поправили», что… Но я к этому, слава Богу, не имею отношения… И, поверьте, злорадства в душе тоже нету… Мне-то известна цена этих поправок. Иван Данилович, вам известно, что я освобожден по личному указанию Сталина и назначен сюда, чтобы остановить врага либо умереть. Выбор как видите небогатый… Понимаю, что остановить не получится.

ЖИГУНОВ. Как… не получится?

КОМКОР. Не получится… А вот задержать, задержим… Сколько сможем. (Засмеялся.) Пока не умрем…

ЖИГУНОВ. Значит…

КОМКОР. Возьмут они… и Гомель, и Могилев. И Смоленск. И Брянск… Может даже и Москву…

ЖИГУНОВ. Вы что говорите?!

КОМКОР. Это я вам говорю, товарищ дивизионный комиссар. Лично вам, а не личному составу и ополченцам. Солдат должен верить в победу при любом исходе сражения. Но Командование обязано знать реальную картину! А картина такова: силу, которая неумолимо прет через всю Европу, не встречая препятствий, просто так с кондачка не остановишь и назад не повернешь. А задержать можно. Что и сделаем. Теперь о моем приказе, который вы, походя, отменили… Вы правы. Позиции там ни к черту. Но я сознательно выдвинул линию оборонительных сооружений вперед.

ЖИГУНОВ. Зачем?

КОМКОР. А вы думаете, они рванут рубахи на груди и полезут на минные поля и укрепления? Помяните мои слова: два дня будут долбать по укреплениям с воздуха и тяжелой артиллерией. Вот и пускай бьют по ним. По тем, что наковыряет, как вы сказали, местное население. Саперы по ночам будут возводить настоящие оборонительные укрепления там, где приказал Генштаб. Более того, днем будем перебрасывать технику и артиллерию на эти позиции, маскировать их так, чтобы самолеты-разведчики засекли, а ночью возвращать на настоящие позиции.

ЖИГУНОВ. Думаете клюнут?

КОМКОР. Не сомневаюсь. Они же наглые! Еще бы не быть наглыми. Сопротивления-то толком нигде не встречали.

Зуммер телефона. КОМКОР поднимает трубку.

КОМКОР. Слушаю… И что? (Пауза.) И что? Чей приказ? Отставить! Плохо слышите? Сейчас к вам прибудет дивизионный комиссар Жигунов и разберется. (Положил трубку.) На железнодорожной станции обнаружен вагон армянского коньяка. (Засмеялся.) Знаете куда следовал? В Германию!

ЖИГУНОВ. Что… пьянство во время осадного положения?

КОМКОР. Хуже. На шелковой фабрике налажен выпуск бутылок с горючей смесью. Тыловики заняты поиском подходящей тары. Додумались. Выливают марочный коньяк на рельсы, а пустые бутылки отправляют в город. Дурь.

ЖИГУНОВ. А что с ним делать? Есть приказ за употребление спиртных напитков…

КОМКОР. Иван Данилович, я вас попрошу, проконтролируйте лично, чтобы коньяк перелили в подходящие емкости, фляги и доставили сюда на командный пункт. И передали помпохозу. А пустые бутылки пусть наливают зажигательной смесью… Не хотели пить коньяк – пусть пьют это.

ЖИГУНОВ. Простите, а… что вы с ним собираетесь делать?

КОМКОР. Пить. За победу. А если серьезно, выдавать бойцам на передовой. Сто граммов до атаки и сто граммов после атаки. И полную флягу за каждый подбитый танк.

ЖИГУНОВ. Это же… Если дойдет до руководства…

КОМКОР. Под мою личную ответственность, Иван Данилович. Договорились?

ЖИГУНОВ. Есть. Разрешите идти?

КОМКОР. Идите. А еще… Я просил прислать в мое распоряжение толкового офицера связи.

ЖИГУНОВ. Он здесь.

КОМКОР. Зовите.

ЖИГУНОВ (выглянул, Синцовой). Заходите, товарищ лейтенант.

СИНЦОВА (вошла, вытянулась, щелкнула каблуками). Товарищ комкор! Лейтенант милиции Синцова прибыла в ваше распоряжение!

КОМКОР (не сразу). Что это?

ЖИГУНОВ. Офицер связи, товарищ комкор.

КОМКОР. Кто-кто?

ЖИГУНОВ. Лейтенант.

КОМКОР (кричит). Я просил прислать в мое распоряжение толкового офицера связи, а не курносую пигалицу из пионерлагеря!

СИНЦОВА (в сторону). Солдафон…

КОМКОР. Что? Что ты сказала?

СИНЦОВА. Я сказала – солдафон.

КОМКОР. Это ты мне?!

СИНЦОВА. Тебе.

КОМКОР. Что вы себе позволяете, товарищ лейтенант?!

СИНЦОВА. То же, что и вы, товарищ комкор: разговаривать с офицером на ты и в пренебрежительной форме. Я не пигалица! Я офицер. У меня два задержания вооруженных преступников. Ранение. Личная благодарность наркома НКВД. Первый разряд по пулевой стрельбе.

КОМКОР. И по боксу?

СИНЦОВА. Никак нет. Но защитить себя смогу, если потребуется. Извольте извиниться.

КОМКОР. Ну, извините…

СИНЦОВА. Ничего, бывает… Вы тоже извините… Где я могу разместиться?

КОМКОР (показывает за перегородку). Там…

СИНЦОВА. Есть. (Ушла.)

КОМКОР (после паузы). Кто ее прислал?

ЖИГУНОВ. Представитель Ставки.

КОМКОР. Дайте ему радиограмму открытым текстом: с меня причитается. Тчк. Комкор.

ЖИГУНОВ (смеется). Слушаюсь. Разрешите идти.

КОМКОР. Идите.

ЖИГУНОВ выходит. Из-за перегородки

выходит СИНЦОВА.

СИНЦОВА. Готова приступить к своим обязанностям, товарищ комкор.

КОМКОР. Как вас зовут?

СИНЦОВА. Зоя.

КОМКОР. Зоя, вы представляете, что такое офицер связи на войне? Если его пошлют к черту на рога, он должен туда добраться.

СИНЦОВА. Значит, буду у черта на рогах и в положенное время.

КОМКОР. Он должен сутками не спать.

СИНЦОВА. Что сделаешь?

КОМКОР. Всегда находиться рядом.

СИНЦОВА. Справлюсь.

КОМКОР. То, что вы видите здесь – это санаторий. Командный пункт с началом боевых действий будет в другом месте. Придется переступать друг через друга и спать под одной шинелью.

СИНЦОВА. Я не замужем, ревновать меня некому. Вас тоже.

КОМКОР. Откуда вы знаете?

СИНЦОВА. Я все о вас знаю.

КОМКОР. А вот и не все. Я по ночам храплю…

СИНЦОВА. Это усыпляет…

КОМКОР. Мы здесь все погибнем.

СИНЦОВА. На все воля Божья.

КОМКОР. Ну а теперь по честному, как офицер офицеру: вас послали отслеживать мои действия и докладывать… наверх?

СИНЦОВА. Нет, Алексей Сергеевич… Я на такое не пригодна. Неужели вы не видите? С вашим-то опытом…

КОМКОР. Что же вас привело сюда?

Вой тяжелого снаряда.

СИНЦОВА (тихо). Не знаю…

КОМКОР. Что?

Взрыв.

Затемнение.

Пантомима.

Вторая встреча.

Руины. Появляется девушка в легком ситцевом платье.

Музыка. Из темноты возникает фигура юноши в униформе. Рукава закатаны. На голове каска. Девушка в платьице пятится от него, но натыкается на девушку в униформе. Бросается в другую сторону, но путь ей преграждает юноша в униформе. Жестокий танец-насилие.

Затемнение.