Махавира — современник Будды

 

Современником Будды в Индии был Махавира, признанный 24 воплощением Бога в брахманизме, вос­ходящем к ведическому учению. К тому времени брах­манизм "оброс" огромным количеством обрядовых ри­туалов и церемоний, которые, подобно пелене, зак­рыли внутреннюю суть божественного учения.

Брахманизм также был перегружен отвлеченной умозри­тельностью. В результате таких превращений, веди­ческое учение, у истоков которого стоял Рама, а за­тем Кришна, потеряло свою ясность и простоту. И если во времена Рамы разделение людей на касты (по роду их занятий) являлось прогрессивной ступенью, уст­раняющей рабство, то во времена Махавиры и Будды оно превратилось в оковы, унижение и эксплуатацию. По мере роста количества священных писаний уси­ливалась гордыня брахманов; они все более стреми­лись выступать в роли посредников между Богом и людьми,.присвоив себе божественные откровения.

Человек, как духовная личность, начал терять свою свободу. Он стал забывать, что его Высшее Боже­ственное Я находится в нем самом. И тогда на землю Индии пришли Махавира и Будда, чтобы возвестить Истину.

Махавира основал религию джайнов, которая от­вергла завуалированность Вед брахманами, открыла доступ в свою общину мужчинам и женщинам всех каст.

Он говорил своим ученикам, что одно из самых фундаментальных качеств, необходимых человеку, это способность отличать существенное от несуще­ственного, и "никогда не делать и не говорить ничего такого, что вы не хотели бы, чтобы это навсегда было связано с вашим именем. Каждое ваше слово или дей­ствие будут вашими следами во времени".

Махавира, как и Будда, никогда не говорил о Боге. Он говорил о Божественности, о Единстве, о Приро­де, о Жизни, об освобождении из сетей невежества. Он учил, что природа ума двойственна и удерживает человека в сетях невежества.

Эта двойственность проявляется в элементарной логике, а человеку разумно­му необходимо развивать парадоксальную и абстрак­тную логику.

Когда Махавиру спрашивали: "Существует ли Бог?", он отвечал: "Возможно "ДА". Но подождите, не приходите к заключению. Возможно "НЕТ". Но подож­дите, возможно "ДА" и "НЕТ". Язык очень беден, мне трудно выразить... Возможно "ДА" и неопределенное ни "ДА", ни "НЕТ", возможно "НЕТ" и неопределенное ни "ДА", ни "НЕТ". Жизнь — это радуга. Возможно "ДА" и "НЕТ" оба, и неопределенное ни "ДА", ни "НЕТ".

 

Истина — не моя собственность

 

В то время в Индии правил могущественный царь Бимбасара. Он завоевал соседние земли, создав об­ширную империю, и был таким человеком, который, если что-то хотел, то должен был иметь это немед­ленно.

Он много слышал о Махавире, ибо толпы народа стекались к нему. Однажды Бимбасара спросил свое­го министра:

— Что есть у этого человека? Почему он так попу­лярен?

— Истина! — ответил тот.

— Я хочу получить Истину, — сказал Бимбасара и отправился к Махавире.

Когда они встретились, Бимбасара очень уважи­тельно сказал:

— Дай мне твою Истину. Что бы ты ни попросил, даже если ты попросишь все мое царство, я отдам его тебе. В этом заключается моя жизненная позиция: все, что я хочу, я должен иметь!

Махавира рассмеялся и сказал:

— Я не могу продавать то, что мне не принадле­жит. Истина — это не моя собственность. И Вы долж­ны знать, что я тоже сын царя. Я должен был насле­довать царство моего отца, но я отрекся от него, что­бы найти Истину. Сорок лет я искал Ее и вот теперь, когда нашел, Вы предлагаете мне взамен царство!

Бимбасара был брамином и не мог не видеть бо­жественный свет, излучаемый Махавирой.

Позже он стал также приверженцем Будды, не­смотря на то, что оба Великих Мастера выступали про­тив кастовости. Бимбасара даже отдал Будде своего лечащего врача, знаменитого Дживаку. Однако, буду­чи человеком пожилым, он то и дело вызывал Джи­ваку ко двору.

Во всем с ним соперничающий царь Прасенджита был также брамином и приверженцем Будды. Он предоставил в его распоряжение своего лечащего врача.

В те времена "сильные мира сего" в Индии сорев­новались друг с другом в стремлении угодить святому человеку. Они понимали, что пока имеют эту возмож­ность, никакие "стихийные бедствия" не обрушатся на их головы. Отдавая часть своих запасов на пропи­тание монахов, они рассчитывали на получение хо­рошего урожая. Добрые дела в те времена были в почете.

 

ПРИТЧИ ДЗЭН-БУДДИЗМА

Дао —это истинный путь жизненной силы.

От слияния ведического и даосского ду­ховных потоков родилось уникальное течение —дзэн(чань)-буддизм, отлича­ющееся необычайной живостью, ес­тественностью, красотой и парадоксальностью.

Из истории развития человечества известно, что там, где различные духовные потоки объединялись, возникали новые, живые, естественные и передовые течения. Там же, где потоки обособлялись и ограж­дали себя от "инакомыслящих" из желания сохранить свое наследие в "чистоте", происходило сужение, воз­никали догмы и ортодоксы и образовывались секты. Результатом этого являлась оторванность от Единого Целого.

Дзэн (япон."медитация") — это творческое состо­яние, наивысшее цветение, чистота и постоянная при­поднятость духа, это непрекращающаяся медитация. Дзэн вытекает из даосизма, согласно которому ос­новой миропорядка является дао (истинный путь). Задача ученика дзэн — отыскать этот путь и неукосни­тельно следовать ему, ибо человек дзэн, куда бы он ни шел, всегда движется к своему Высшему Я, к Ис­точнику Бытия, к источнику насыщения.

Дзэн — это не интеллектуальная философия, это состояние бодрствующего сознания, это свобода от самого себя, себя материального, эгоистического, уз­конаправленного.

Чтобы понять суть дзэн, обратимся к одной из его составляющих, источнику, от которого он был рожден, к даосской традиции.

 

Даосская традиция

 

Конфуций и Лаоцзы

 

Современником Будды в Китае был Конфуций.

Его учение состояло из 3300 правил. Он был вельможей, аристократом* и Великим Учителем, но не Мастером. Конфуций был идеологом родовой зна­ти и считал, что существующие при нем нравы и общественные порядки сложились в результате заб­вения истинных нравов и порядков, которые суще­ствовали во времена древней династии Ся (XXI — XV вв. до н.э.) и в начале правления династии Чжоу (1027 — 771 гг. до н.э.). Задачу правителей своего времени он видел в подражании основателям этих династий.

Основными принципами отношений между людь­ми Конфуций провозгласил человеколюбие и справед­ливость. Основой порядка в семье и государстве он

считал четкое определение места каждого человека в структуре семейных и общественных отношений.

Конфуцианское общество — общество строгой иерархии с неукоснительным подчинением младшего старшему. В семье такая иерархия поддерживалась принципом сыновней почтительности, а в отношени­ях между правителем и подданным — принципом пре­данности. (5)

В своем учении Конфуций расписал все: как чело­век должен думать и кушать, спать, рожать детей и кор­мить их, как он должен одеваться и строить отношения с людьми. Возможно, если бы так пошло и дальше, то общество, впитавшее в себя так много мудрости, могло бы кристаллизоваться, омертветь. Но не зря говорится: "На каждого мудреца довольно простоты". Наверное, про­стота — это сила, которая не позволяет разуму захва­тить все рычаги управления в человеческой природе и в обществе. Ибо общество похоже на живой организм, который имеет способность самоорганизовываться.

В подтверждение этого вслед за Конфуцием при­ходит Лао-цзы и говорит: "На свете есть только одно правило — не иметь никаких правил". Он заявляет, что человек должен жить интуитивно, проявляя свою внутреннюю высокую природу.

Согласно даосизму, основой миропорядка являет­ся Дао (Путь). Пути (Дао) следуют небо, звезды, плане­ты, Земля, одушевленные существа и неживые пред­меты. Движение по этому пути неизменно. Никто и нич­то не может уклониться от предначертанного ему дао. Все несчастья в жизни людей происходят от попыток уклонения от его предначертания. Поэтому задача че­ловека — постичь свое индивидуальное дао, понять, в чем заключается его истинное предназначение.

Основной стержень даосизма — учение о бездей­ствии ("у-вей"), призыв вернуться к простоте и есте­ственности, для чего людям необходимо освободить­ся от себялюбия и общественных цепей (мнений, пра­вил, условностей, ритуалов), закрепощающих дух.

Мысль Конфуция все разделяет, классифициру­ет. Он логичен. Лао-цзы парадоксален, его мысль объе­диняет. Он говорит: "Пусть противоречия соединя­ются, пусть парадоксы встречаются, реагируйте на все живо, станьте живыми!"

А этому нельзя научить.

Лао-цзы и его последователи подготовили почву для восприятия буддизма, и со временем обе тради­ции переплелись так, что невозможно сказать, где кон­чается одно мировоззрение и начинается другое.

Конфуция очень беспокоил Лао-цзы и его учение, которое сокрушало все авторитеты.

Встреча Учителя и Мастера

 

Рассказывают, что однажды Конфуций отправил­ся повидаться с Лао-цзы. Он был намного старше и, конечно, рассчитывал, что Лао-цзы будет вести себя по отношению к нему с должным почтением.

Когда он вошел в комнату, где сидел в молчании Лао-цзы, тот не встал и, вообще, не обратил на него особого внимания. Он даже не предложил сесть!

Конфуций был шокирован таким приемом. С не­годованием он спросил:

— Вы что, не признаете правил хорошего тона?

Лао-цзы ответил:

— Если Вам хочется сесть, садитесь; если Вам хочется стоять — стойте. Я не вправе указывать Вам на то, что делать. Я не вмешиваюсь в чужую жизнь. Вы свободный человек и я — свободный человек.

Конфуций был потрясен. Он пытался завести раз­говор о "высоком" в человеке, но Лао-цзы рассмеял­ся и сказал:

— Я никогда не видел что-либо "высшее" или "низ­шее". Человек есть человек, точно также, как дере­вья есть деревья. Все участвуют в одном и том же существовании. Нет никого, кто был бы выше или ниже. Все это бессмыслица!

Тогда Конфуций спросил:

— Что происходит с человеком после смерти? Лао-цзы ответил:

— Вы живете, но можете ли Вы сказать, что та­кое жизнь?

Конфуций смутился. Лао-цзы сказал:

— Вы не знаете этой жизни и, вместо того, чтобы познавать ее, Вы беспокоитесь о той, запредельной.

В истории сохранился еще один вариант встречи Конфуция и Лао-цзы.

Конфуций пришел к Дао-цзы и спросил:

— Что такое добро? Что такое зло? Дай четкое определение. Ибо человеку необходимо на что-то опи­раться в своем действии.

Лао-цзы ответил:

— Определения создают путаницу, потому что они подразумевают разделение. Вы говорите, что яблоко есть яблоко, а человек есть человек... Вы разделили. Вы говорите, что человек не есть яблоко. Жизнь явля­ется единым движением, а в тот момент, когда Вы дае­те определение, создается путаница. Все определения мертвы, а жизнь всегда в движении. Детство движется к юности, юность — к зрелости и т.д.; здоровье движется к болезни, болезни — к здоровью. Где же вы проведете черту, чтобы разделить их? Поэтому определения всегда ложны, они порождают неправду, так что не определяйте! Не говорите, что есть добро, а что — зло.

Конфуций спросил:

— Тогда как можно вести и направлять людей? Как их научить? Как сделать их хорошими и моральными?

Лао-цзы ответил:

— Когда кто-то пытается сделать другого хорошим, в моих глазах это представляется грехом. Чем больше ведущих пытается создать порядок, тем больше беспорядка! Предоставьте каждого самому себе! Подобное положение кажется опасным. Общество может быть основанным на этом положении. Конфуций продолжал спрашивать, а Лао-цзы только повторял:

— Природы достаточно, не нужно никакой морали, природа естественна, она — непринужденная, она — стихийна. В ней достаточно невинности! Знания не нужны! Конфуций ушел смущенным. Он не мог спать всю ночь. Когда ученики спросили его о встрече с Пао-цзы, он ответил:

— Это не человек, это — опасность. Избегайте его! Когда Конфуций ушел, Лао-цзы долго смеялся. Он сказал своим ученикам:

— Ум является барьером для понимания, даже ум Конфуция! Он совсем не понял меня. И что бы он ни сказал впоследствии обо мне, будет неправдой.

Он считает, что создает порядок в мире! Порядок присущ миру, он всегда здесь. И тот, кто пытается создать порядок, создаст лишь беспорядок.

 

 

Существует еще один вариант встречи велико­го Учителя и великого Мастера.

Лао-цзы жил в пещере, в горах. О его страннос­тях ходили легенды.

Конфуций пришел к нему. Ученики остались ждать его снаружи. Когда Конфуций вышел из пеще­ры, он весь дрожал. Ученики спросили его:

— Что случилось? Конфуций ответил:

— Никогда не ходите к этому человеку, он не че­ловек, он —дракон!

Даже ученики Лао-цзы были потрясены, потому что Конфуций был намного старше, его уважал на­род, его уважали при дворе. И то, как Лао-цзы повел себя с Конфуцием, было просто оскорбительным. Но не для Лао-цзы! Он был простым человеком, не высо­комерным, не смиренным, просто чистым человеком. И если это больно ранило — его чистота, его невин­ность, его обыкновенность, если это задело Конфу­ция, то что он мог поделать? Он был чистым зерка­лом, в котором отражалось все несовершенное. Уче­ники спросили Лао-цзы:

— Что Вы сделали? Он сказал:

— Я ничего не делал, я просто отражал!

Когда Конфуций посмотрел в глаза Лао-цзы, то понял, что этого человека невозможно обмануть. Кон­фуций спросил его о чем-то, но Лао-цзы ответил:

— Я ничего не знаю. Тогда он спросил:

— Что случается после смерти? Лао-цзы сказан:

— Вы живете, но разве Вы можете сказать, что такое жизнь?

Конфуций смутился. Лао-цзы сказан:

— Вы не знаете этой жизни, а беспокоитесь о той, запредельной.

На следующий день император спросил Конфуция:

— Ты был у Лао-цзы. Что же случилось? Конфуций ответил:

— Именно то, чего я больше всего боялся. Он выставил меня таким глупым, что даже сорок восемь часов спустя я все еще дрожу. Одно я могу Вам сказать: не думайте встречаться с этим человеком. Он — дракон, он — не человек.

Спустя годы император Китая все же встретился Лао-цзы и был настолько очарован им, что назначил его верховным судьей.

 

Верховный судья

 

Лао-цзы пытался отказываться от назначения, но тщетно. Тогда он согласился и сказал:

— Но Вы будете сожалеть об этом назначении, так как мои пути понимания и видения полностью отличаются от Ваших.

Император настаивал, поскольку был уверен в необыкновенной мудрости этого человека.

Лао-цзы занял место верховного судьи и первое дело, которое он рассматривал, было о человеке, Которого схватили на месте преступления за воровство в доме самого богатого человека. Фактически дело не рассматривалось, поскольку вора поймали на месте преступления и он сам признался в содеяном.

Лао-цзы вынес ему знаменитый приговор, на­столько уникальный и исполненный понимания, что никогда, ни до него, ни после никто не выносил та­кого приговора. Он гласил, что вора нужно отпра­вить в тюрьму на шесть месяцев и богача тоже сле­дует отправить в тюрьму на такой же срок.

Богач промолвил:

— Не могу поверить своим ушам! Мои деньги ук­радены и меня же в тюрьму? То же самое наказание, что и вору! За что?

Лао-цзы сказал:

— Ты и есть первый вор, а он уже второй. Но тебе следовало бы вынести более суровое наказание. Ты собрал все ценности столицы в свои закрома и сделал тысячи людей голодными, а ведь это люди, ко­торые производят! За счет них ты живешь. Ты вели­кий эксплуататор.

Весь зал хранил молчание. Богач же сказал:

— Возможно, ты и прав, но перед тем, как ты отправишь меня в тюрьму, я хочу видеть императора. Встретившись с императором, он сказал:

— Вы поставили верховным судьей человека, кото­рый осудил меня. Но помните, если я — вор, то Вы — го­раздо больший вор. Вы эксплуатируете всю страну. От­страните этого человека, иначе он и Вас объявит вором.

Император сказал:

— Признаю, это мое упущение, он предупреждал меня, что его понимание совершенно отлично от на­шего. Мы поправим это дело.

Лао-цзы освободили от его обязанностей и импе­ратор сказал ему:

— Ты был прав, прости меня. У нас действитель­но разные способы мышления.

 

 

Известно, что Лао-цзы не записал ни одного сло­ва мудрости за всю свою жизнь. Единственный его трактат "Дао дэ-цзин" появился на свет под давлением. Было это так.

Лао-цзы состарился и объявил ученикам о своем решении уйти в Гималаи, чтобы раствориться там без следа в девственной тишине, в великолепии природы.

Так он и сделал но его остановили у границы по приказу императора и объявили, что не отпустят, пока он не напишет трактат мудрости. В течение трех дней он написал маленький трактат "Дао дэ-цзин" — опыт собственного переживания Истины.

До этого события в даосской традиции опыт пе­реживания Истины передавался только устно от наставника к ученику непосредственно. При этом необязательно было прибегать к помощи слов. Скорее, это переживание передавалось всем образом жизни и включением ученика в свой поток.

 

 

Однажды ученик попросил Лао-цзы:

— Позвольте мне сопровождать Вас на утреннюю прогулку.

Дао-цзы сказал:

— Только с одним условием: не разговаривать.

Утром они пошли в горы. Целый час ученик мол­чал, сдерживая себя. Но когда начало подниматься Солнце, долина стала такой прекрасной, что ученик не выдержал и воскликнул:

— Какой прекрасный рассвет! Лао-цзы сказал:

— Ты все испортил.

Больше он никогда не брал этого ученика с Собой.

 

Ключи Дао

 

Многие знатные люди хотели учиться у Лао-цзы, но это было невозможно. Люди были слишком опре­деленными, а Лао-цзы —это естественность, это сама природа. Чтобы учиться у Природы, нужно быть ни­кем или всем. Быть Единым. Иначе будешь только препарировать Природу.

Рассказывают, что когда к Лао-цзы пришел Чжу-ан-цзы, Лао-цзы сказал:

— Прекрасно! Ты пришел, чтобы быть моим Мас­тером? Чжуан-цзы ответил:

— Оставим это! Почему мы не можем просто быть? И он прикоснулся к ногам Лао-цзы. Тот воскликнул: "Что ты делаешь?" Чжуан-цзы ответил:

— Не ставьте ничего между нами. Если я чувствую, что должен прикоснуться к Вашим ногам, тогда ник­то не может помешать мне — ни вы, ни я. Мы просто наблюдаем, как это происходит!

Будьте живыми

 

Один из тайных ключей Дао гласит: "То, что в вас прекрасно, нужно скрыть и никогда не демонстриро­вать. Когда истина спрятана в сердце, она прораста­ет как зерно, брошенное в землю. Не извлекайте его наружу. Если вы извлечете зерно на всеобщее обо­зрение, оно умрет без пользы".

Случилось так, что Чжуан-цзы стал весьма знаме­нит и император пригласил его возглавить кабинет министров. Лао-цзы рассердился:

— Что-то ты не так делаешь, иначе с чего бы император заинтересовался твоей особой? Ты, ви­димо, оказался чем-то полезен. Наверное, ты что-то не понял в моем учении. Теперь тебе не найти покоя.

Как-то Чжуан-цзы ловил рыбу в реке. Чуйский правитель направил к нему двух сановников с посланием, в котором говорилось: "Хочу возложить на Васбремя государственных дел".

Чжуан-цзы, продолжая ловить рыбу, сказал:

— Я слышал, что в Чу имеется священная черепаха, которая умерла три тысячи лет тому назад. Прави­тели Чу хранят ее, завернув в покровы и спрятав в ларец в храме предков.

— Да, это так, — ответили сановники.

— Что бы предпочла эта черепаха, быть мертвой, но чтобы почитались оставшиеся после нее кости, или быть живой и волочить свой хвост по грязи?

Оба сановника ответили:

— Предпочла бы быть живой и волочить свой хвост по грязи.

Тогда Чжуан-цзы сказал:

— Уходите! Я тоже предпочитаю волочить свой хвост по грязи.

Станьте бесполезными

 

Рассказывают, что Лао-цзы шел через лес, который рубили. Сотня дровосеков рубила деревья. Но вот Лао-цзы увидел огромное дерево не срубленным. Оно было очень большим и прекрасным. Лао-цзы послал своих учеников узнать, почему дерево не рубят.

"Оно бесполезно, — был ответ, — из него ниче­го нельзя сделать.

Оно не годится даже для мебели".

И Лао-цзы сказал ученикам:

— Научитесь у этого дерева, станьте столь же бесполезными. Тогда никто вас не тронет. Это ве­ликое дерево. Взгляните, все эти деревья погибли, они были прямые и стройные. Должно быть, эти стройные деревья очень гордились собой и они кому-то понадобились. Станьте бесполезными, но поймите смысл этого: не становитесь товаром, не становитесь вещью, иначе вас будут продавать и покупать.

 

Умер один великий даос. Лао-цзы отправился оказать ему последнюю почесть. Но на похоронах собралось множество людей. Он удивился и повернул обратно. Ученики, сопровождавшие его, спро­сили:

— В чем дело? Почему Вы решили вернуться, не оказав последней почести?

— Он не мог быть человеком Дао, — ответил Лао-цзы. — Столько людей плачут и рыдают. Видно, он стал для них чем-то незаменимым. Значит, от него им была какая-то польза. Вот почему я возвращаюсь. Он не следовал учению истинно.

Легкое есть верное

 

Лао-цзы учил: "Хочешь быть твердым, сохраняй твердость с помощью мягкости; хочешь быть сильным, береги силу с помощью слабости. Кто собира­ет мягкое, станет твердым. Кто собирает слабое, ста нет сильным. Наблюдай за тем, что собирается, что­бы узнать, что прейдет: счастье или беда.

Мягкое и слабое — спутники жизни. Твердое и сильное — спутники смерти".

Постигайте суть

 

Молодой человек по имени Ле-цзы встретился с колдуном и попал под его чары. Вернувшись, он обо всем рассказал своему Мастеру.

— Баше учение я считал высшим, а теперь по­знал более совершенное.

— Я не открывал тебе внешнее, пока ты не постиг внутренней сути, — сказал Мастер. — Как же ты судишь об учении? Если рядом с курами не будет петуха, откуда возьмутся цыплята? Думая, что постиг учение и можешь состязаться с другими, ты возгордился, поэтому колдун все прочел на твоем лице. Приди-ка сюда вместе с ним.

На другой день Ле-цзы явился к Учителю вмес­те с колдуном. Когда они вышли, чародей сказал. Ле-цзы:

— Увы, твой Учитель скоро умрет. Я видел странное — пепел, залитый водой.

Ле-цзы вошел к Учителю, зарыдал так, что на­мочил его одежду слезами, и передал ему слова колдуна.

— Я показался ему поверхностью земли, без рас­тительности, без движения.

Ему, видимо, почудилась и какая-то преграда в источнике моей жизненной энер­гии. Приведи его снова.

На другой день Ле-цзы снова явился с колдуном. - Когда они вышли, тот сказал Ле-цзы:

— Счастье, что твой Учи иль встретился со мной. Ему лучше. В нем появилась жизнь. Я заметил, что энергия проникает через преграду.

Ле-цзы вошел к Учителю и передал ему все.

— На этот раз я предстал пред ним в виде неба и земли, куда нет доступа таким понятиям, как "имя" и "сущность". Бот ему и почудилось, что энергия про­никает через преграду, и мне стало лучше.

Приди-ка снова с ним сюда.

На другой день Ле-цзы снова явился с колдуном к Мастеру. Когда они вышли, тот сказал:

— Твой Учитель в тревоге. Трудно читать на его лице. Успокой его и я снова его навещу.

Ле-цзы вошел к Учителю и передал ему сказан­ное колдуном. Учитель сказал:

— На этот раз он узрел во мне Великую Пустоту, без малейшего предзнаменования чего-либо, и при­нял ее за признак равновесия жизненных сил.

На другой день Ле-цзы вместе с колдуном снова явился к Учителю. Не успел колдун занять свое мес­то, как в растерянности пошел прочь.

— Догони его, — велел Мастер. Ле-цзы побежал, но не смог его догнать, вернул­ся и доложил:

— Не догнал! Он куда-то исчез! Потерялся!

— Я показался ему зародышем, каким был еще до появления на свет. Он не понял, кто Я, какой Я. Он видел то увядание, то стремительное течение. Запу­тался, вот и сбежал, — сказал Мастер.

В этот момент Ле-цзы понял, что он еще и не на­чинал учиться, вернулся домой и три года не прихо­дил к Мастеру.

 

Не будьте самодовольными

 

Проходя через провинцию Сун, Янцзы зашел на постоялый двор. У хозяина двора были две наложни­цы: красивая и безобразная. Хозяин ценил безобраз­ную, а красивой пренебрегал. На вопрос Янцзы, ка­кая тому причина, он ответил:

— Красавица сама собой любуется, а я не пони­маю, в чем ее красота. Безобразная сама себя прини­жает, а я не понимаю, в чем ее уродство.

— Запомните это, ученики, — сказал Янцзы. — Действуйте достойно, но гоните от себя самодоволь­ство и вас полюбят всюду, куда бы вы не пришли.